Взлом судьбы

Потом они гуляли и пили глинтвейн, потому что Се Лянь неожиданно для себя понял, что хочет именно его. Идея «делать то, что дейтсивтельно хочется» оказалась неожиданно освежающей. — Когда ты отправлял мне ноутбук — ты не боялся, что я тебя обманываю? Что мне лет 40, у меня пивное пузо и магазин по продаже ноутбуков б/у? — Не боялся. — О, ты настолько был во мне уверен? — Нет-нет. Я знал, что ты можешь меня обмануть — просто не боялся этого. Вообще говоря, меня же в тот раз обманули. Мы обновили все три семейных ноутбука в тот год и родители разрешили мне распорядиться старыми. Сначала я думал их продать. А потом увидел твое объявление и подумал — блин, а эти три старые машинки могут изменить чью-то жизнь. И отправил все три «в хорошие руки». Одни руки точно оказались не очень хорошими. — А еще одни? — Там у паренька не вышло заниматься. Он мне написал, что компьютер очень хороший. Но играть на нем намного приятней, чем учиться. — И ты на это ответил? — Пожелал удачи. — Гм… не жалеешь? — С одной стороны — да, немного жалею. Потом я понял, что если бы продал их, то распорядиться деньгами мог бы с большей пользой. Для всех. Но, с другой стороны, единственный способ никогда ни в чем не ошибиться, никогда не дать себя обмануть, никогда не принять неверного решения — это вообще ничего не делать. Тогда риск нулевой. Так вот в чем между нами разница. Ты мог позволить себе рисковать и ошибаться. А я — нет. Се Лянь отвел взгляд и увидел бабушку с цветами — маленькие букеты на продажу лежали в корзинке. Она шла медленно и искала глазами парочки. Се Лянь задержал на ней взгляд дольше обычного, и это не укрылось от Сань Лана: — Гэгэ, я купил бы тебе всю корзину прямо сейчас. Но это будет слишком смущающе. Так что подожди до завтра, хорошо? — Хорошо. Это что, свидание? У меня что, свидание? Нужно сменить тему, пока я опять не покраснел. — Кстати, чем ты сейчас занимаешься? О, нет… что же сказать? Кибершантажом? Взломом финансовых систем? Поиском информации, которую никто не должен найти? А еще у меня свое онлайн казино — хотя это не серьезно и вообще отмывочная… Черт-черт-черт… — Поиском уязвимостей. — Мне стоило догадаться. На какую компанию работаешь? Основное мое юр лицо в Сингапуре, дочерняя фирма в ОАЭ — и все это тебе точно не нужно знать. — На себя. О, чертово колесо! Пойдем? Хотя снаружи колесо светилось огнями даже днем — внутри кабинка оказалась совсем не такой оглушающей. Се Лянь сразу начал смотреть в окно, и лишь когда они поднялись над кронами деревьев, он оглянулся на Сань Лана. — Почему ты не смотришь на город — ты же упустишь лучший вид! — Я как раз сейчас любуюсь лучшим видом. — Но ты же смотришь на… — бодро начав, Се Лянь запнулся и продолжил уже гораздо тише, — …мое лицо. Тут же холодный воздух в кабинке стал тягучим и наэлектризованным, а их губы потянулись друг к другу, как будто намагниченные. И это было совсем не так, как в кабинке для фотографий — где в любой момент могли отдернуть шторку, где они были почти у всех на виду, где поцелуй Хуа Чэну пришлось буквально воровать — у этого парка, у этого города. Теперь это было медленней и жарче, это было глубже и серьезней, это было дольше и слаще. Когда Хуа Чэн разорвал их поцелуй со вкусом имбиря и корицы и сдвинув шарф, перешел на шею Се Ляня, то услышал тихое: — Кажется, я опьянел. — С одного маленького стаканчика вина? Гэгэ, это совершенно невозможно, — все это Хуа Чэн говорил в перерывах между поцелуями. — Ты точно хочешь лишить меня повода вести себя безрассудно? — Оу… Тогда ты опьянел. Ты очень-очень-очень сильно опьянел. И ты опьянил. Ты очень-очень-очень сильно опьянил. Тут же в его волосы вплелись руки Се Ляня, оторвали от шеи и вернули обратно к губам. Мягкая, но явная властность этого жеста почти свела Хуа Чэна с ума. А когда те же руки оттянули его, разрывая очередной пряный поцелуй и не дали сдвинуться — он лишился остатков рассудка. — Расскажи мне, о чем именно ты фантазировал? Я… я… я хотел прижать тебя к стене. Хотел, чтобы ты прижал меня к стене. Чтобы оттуда мы упали на кровать. Или на диван. Или прямо на пол. Или вообще никуда не упали, а занялись любовью прямо у стены. Я хочу, чтобы ты заставил меня задыхаться на твоем члене. В моем горле. И я хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Я так этого хочу. И я так хочу кончить тебе в рот. Я надеюсь, что ты хочешь этого хотя бы немного. И я хочу видеть, как ты кончаешь, пока я трахаю тебя. Хочу видеть, как твои руки будут сжимать простыни. Или царапать мне спину. И хочу, чтобы ты трахнул меня. Без резинки. Без тормозов. И еще… — Ничего особенного. — Я же пьян, ты забыл? — Такое не забудешь. — Тогда, раз я пьян — то ты ведь тоже должен быть пьян, так? — Так. — Пьяный ты точно не смог бы молчать о своих фантазиях. Пьяный ты конечно же поделился бы ими со мной. Итак, о чем именно ты фантазировал? — У меня была одна фантазия. О том, как мы с тобой застреваем на чертовом колесе. Мотор ломается, мы остаемся в кабинке на высоте. И я прижимаю тебя к спинке сиденья. И целую. Хуа Чэн рванулся вперед и прижался губами к его губам. Нырнул языком внутрь теплого рта. А потом оторвался и опять пошел ниже. — И оставляю пару засосов вот тут. Не возражаешь? — Нет… Хуа Чэн внутренне возликовал и оставил засос. — Потом я спустился бы ниже. Он быстро расстегивал его пальто, ныряя холодными, как он запоздало понял, руками под него. Коснулся рубашки — и горячего тела под ним. Се Лянь вздрогнул. То ли от холода, то ли от ласки. Потом задышал тяжело и рвано. — Потом я прошелся бы губами вот тут, — все это время Хуа Чэн целовал его шею, отрываясь лишь чтобы сказать очередную короткую фразу. Его ладони медленно заскользили по рубашке вниз, показывая, как широко, да еще и одновременно с двух сторон он бы целовал ребра Се Ляня и его живот. Когда ладони достигли пояса брюк, Хуа Чэн оторвался от очередного свежепоставленного засоса: — А затем я сомкнул бы свои губы вот здесь, — ладони скользнули на внутреннюю сторону бедер, — чтобы оставить засосы и тут тоже. Се Лянь почувствовал легкое головокружение и сухость во рту. Он спросил голосом, гораздо ниже своего обычного тона: — Спасибо, что поделился. Это то, что ты хотел бы для меня. А для себя? Чего бы ты хотел для себя? Хуа Чэн усмехнулся ему в шею: — Вот что я бы хотел для себя, — и его правая ладонь переместилась на ширинку Се Ляня. Где обнаружила явные доказательства, что его фантазии пришлись гэгэ по вкусу. Он очень обрадовался. Хотя и по другим реакциям Се Ляня он понимал, что все делает правильно — вставший член лучше всего показывал, насколько правильно он все делал. Се Ляня же это открытие повергло в шок. Только сейчас он осознал, насколько сильно возбудился. Он никогда раньше не заводился с пол оборота — его и с толкача не всегда удавалось завести. Сейчас же… Я пьян, но вино тут совсем ни при чем. Я пьян им. — Ты же не против дать это мне? — теперь Сань Лан глядел ему прямо в глаза, не убирая руки. — Совсем нет. Только хочу дополнить твою фантазию. — И как же? — Мы приехали. Выражение страха на секунду скользнуло по лицу Хуа Чэна, он резко отпрянул и пригладил волосы. Се Лянь стал застегивать пальто и поправлять шарф. Дверь кабинки резко распахнулась и их попросили выйти. И они вышли. С припухшими и покрасневшими от поцелуев губами, с чуть более растрепанными волосами и с небольшим беспорядком в одежде. — Отлично прокатились! Только я город плохо рассмотрел — может еще кружок? — Сань Лан! Давай домой? — Да. Пора домой. Они ехали в такси, и каждый смотрел в свое окно. Они улыбались. А между ними на сиденьи лежали их ладони с переплетенными пальцами.

***

Дома они чувствовали себя по-разному. Тело Хуа Чэна жаждало секса. Более того, его разум искренне считал, что раз он вел себя ну просто как идеальный партнёр и по заветам всех семейных психологов начал заботиться о следующем сексе, как только закончился предыдущий, создавая своей паре максимальный комфорт и даря абсолютную поддержку… Словом, раз он был такой замечательный — он совершенно точно секса заслужил. Ничего он так сильно не хотел, как прижать гэгэ к стене, потом дойти с ним до кровати, в пути раздеваясь самому и раздевая его. И завершить этот чудесный день не менее чудесной ночью. И при этом он ясно видел, что Се Лянь секса не хочет. У Се Ляня же количество оргазмов за прошедшие сутки в два раза превышало дневную — да что там дневную! — недельную норму. И для него этот день хотя и был совершенно замечательным — не нуждался ни в каком продолжении. Возбуждение, охватившее его на колесе обозрения, улеглось. Ему уже было хорошо. А поэтому… Хуа Чэн вдруг загривком почувствовал, что что-то не так. Он услышал странно знакомый шум, которого тут точно не должно было быть. У них работал телевизор! Судя по виду гэгэ — он тоже это только что понял. — Гэгэ, мы ждали гостей? — Совершенно точно нет. Не сговариваясь, они подошли к двери в общую комнату и… да лучше бы их грабили. Потому что кроме включенного телевизора там была она. Лежала на диване, в длинной домашней футболке, которая даже не пыталась скрыть ее стройные ноги. Мозг Хуа Чэна однозначно маркировал ее как «проблема». Она повернула к ним свое лицо — на вкус Хуа Чэна на нем было слишком много косметики. И волосы у нее слишком длинные! И глаза слишком наглые! — Привет! — Сказала она звонко. И улыбнулась, тряхнув головой. При этом копна ее кудрявых каштановых волос пришла в движение. — Привет, — раздалось справа. Гэгэ говорил тише и не так уверено. Они знают друг друга? — Привет, — присоединился к ним Хуа Чэн. — А-Лянь, ты нас не представишь? — Она поставила видео на паузу, встала с дивана и подошла к ним. Слишком близко на вкус Хуа Чэна. Раз так близко подошла — могла бы уж не стесняться, а пройти мимо, выйти из квартиры и закрыть дверь. С той стороны. А-Лянь! Она называет гэгэ А-Лянь! И грудь у нее слишком большая! — Да, да, конечно. Это Сань Лан, — Се Лянь посмотрел на Сань Лана, как будто ища поддержки и помощи. Но Сань Лан вообще не понимал, как он может помочь. — Мой сосед. Оу… поцелуи, сеанс парной дрочки, лучшее единственное свидание в моей жизни, расспросы о моих эротических фантазиях, история не-отношений длинной в десять лет — и я удостоен почетного титула «Сосед». При этом гэгэ мялся и все никак не представлял ее. Пока она смотрела насмешливо, с любопытством и явным удовольствием. Как будто это она была хозяйкой этого положения. Этой квартиры. Этой жизни. — Это Ши Циньсюань, — Се Лянь замолчал и повисла неловкая пауза. Оба его собеседника явно не считали, что она представлена достаточно полно и ждали продолжения. Се Лян закрыл глаза и тихо произнес: — Моя жена. — Твоя кто?