Взлом судьбы

— Как вы это сделали? — Вот так. Читкодом. Смотри, вот сюда жмешь, потом сюда, потом вводишь нослип и все! Можешь проходить сквозь стены. — И летать. — И летать. — Круто! Сегодня так играть буду. — Это ты зря. Если будешь читы в игре использовать — с тобой никто играть не станет. — А зачем тогда они вообще нужны? Если есть читкоды — надо их использовать. — Но их же не для этого сделали! Их сделали, чтобы тестировать игры. — А зачем их тестировать? — Чтобы программисты понимали, работает ли игра по правилами или нужно вносить изменения. — Какие правила? — Какие придумают. — Погодите, так игры делают что ли? — Боже, Чэн-эр, а как иначе они появляются? Ты ж вроде нормально соображаешь, но иногда как ляпнешь что-то! Хуа Чэну стало стыдно. И правда, как же должны были появляться новые миры по ту сторону экрана? Не возникать же сами собой? — Вот прям совсем-совсем любые правила? Какие захочешь? — Именно так — какие захочешь. Кстати, ты мусор вообще будешь убирать? Если нет — можешь сразу домой идти, играть не пущу. Конечно, Чэн-эр будет убирать мусор. И столы протрет. И за это Ло Шуай пустит его поиграть за свободный компьютер — пока не придет кто-то, желающий этот компьютер занять. Разумеется, Ло Шуай и сам мог бы на отвали протереть столы и абы как помыть полы. Но зачем это делать ему, если есть Хуа Чэн — с огромным желанием играть и без копейки денег? Местных игроков вообще не интересовало качество уборки — все и так знали, что это самый плохой клуб на районе. И самый дешевый. Потому что, собственно, это вообще был не клуб — это был компьютерный класс местной школы. Как и Ло Шуай не был его хозяином — он был тут учителем программирования. Но по договоренности с директором… … Чтобы никакого алкоголя! Никаких сигарет! И чтобы во время уроков ученики учились! И чтобы 25% прибыли… Какая прибыль, у вас же нулевые расходы? 25% выручки мне. И подпишите акт, что мы тут новые компьютеры уже почти установили…. …. по договоренности с директором в свободное от учебы время компьютерный класс превращался в не менее компьютерный клуб. Требования директора было выполнить несложно. Беда пришла, откуда не ждали. Хотя Ло Шуай из чистой лени не продавал ни напитки, ни закуски — игроки тащили все с собой. И газировку (липкие пятна), и чипсы (хрустящие крошки), и богомерзкие семечки (ну это просто… без комментариев). Техничка как только этот кошмар увидела — так сразу и заявила за такое вообще-то доплачивают! Ло Шуай из чистого упрямства уперся. Тут и появился Хуа Чэн. Отошел от своей обычной наблюдательной позиции из-за плеча товарища и предложил решение, устраивающее всех. Техничка продолжила получать деньги за кабинет, который не мыла. Ло Шуай получил совершенно бесплатного работника. А директор, пригрозив отчислить за неуспеваемость и запретить вход в школу, убедила Хуа Чэна учиться хотя бы на тройки — решив тем самым проблему хотя бы с одним хроническим второгодником. Нет, в школу он и раньше ходил — чего бы не ходить, там же кормят! И поспать спокойно можно на парте. Но теперь он начал хотя бы слушать учителей. Оказывается, тройки получать было не так уж и сложно. А Хуа Чэн… Хуа Чэн обрел лучшее место в этом мире: полутемный школьный класс с потрескавшейся краской на стенах, с пузатыми мониторами, стоящими в два ряда (два крайних слева не работают), с толпой бледных старшекласников. Здесь всем было плевать, во что ты одет. Насколько ты высок. Какой у тебя разрез глаз. Важно было только то, как ты играешь. И поскольку играли командами — иногда за его компьютерное время даже стали платить, чтобы получить в свою команду. Только чем дальше — тем скучней становилось играть в чужие игры по чужим правилам. Тем сильней свербила мысль, что можно создать игру или целый мир по своим правилам. Мир, где он не будет третьим сыном — то есть, донашивающим все за первыми двумя. Где у него не будет пьющего отца. И пьющей матери. Где его внешность не будет раздражать бритых парней в высоких кожаных ботинках. И где он сможет летать. И проходить сквозь стены. Однажды он набрался смелости и попросил Ло Шуая показать ему, как создавать эти миры. Тот сначала отпустил серию несмешных шуток от «шел бы ты, мальчик, в библиотеку» до «не дорос ты пока». Но потом все же стал учить — он все-таки был учителем и обрести хоть сколько-то заинтересованного ученика уже само по себе было наградой. И вот только все устроилось, только в конце серого туннеля его жизни появился пусть не свет, но хотя бы вариативность выбора направления как… компьютерный клуб (он же компьютерный класс) сгорел. После всех разбирательств Ло Шуай был уволен, кабинет восстановлен, но посторонних теперь даже близко не пускали на порог. Большинство посетителей пошло в другие клубы. Кто-то уломал родителей купить компьютер домой. А Хуа Чэн… пошел в библиотеку. Куда ему еще идти, если на улице холодно, а дома лучше было вообще не появляться? В каком-то смысле, направление даже было верным — там были полезные книги, а в одной из библиотек даже компьютеры в ограниченном доступе, на которых были запрещены почти любые интересные ему действия. И именно с этого компьютера он оставил объявление «собиаю на компутер для поргамирования» на одном из сайтов по фандрайзингу. Объявление снесли модераторы через пару часов. Сейчас Хуа Чэн понимал, что идея изначально была провальная. И дело было не в безграмотном тексте, не в отсутствии картинки для привлечения внимания, не в подозрительном нике «Умин». Нет, черт возьми, у него даже не было банковского счета — куда он собирался выводить деньги, если бы собрал их? Но каким-то чудом его объявление успел заметить пользователь с ником Сянлэ. И написал, что деньги он перевести не сможет, но у него есть ноутбук. Не новый, но еще вполне быстрый. И что он сейчас снесет с него все лишнее, установит желаемое, обновит термопасту и может выслать — нужно? Хуа Чэну было нужно. Очень. И буквально через неделю он получил из рук случайного добровольного курьера свою первую машину. Ноубтук, хоть и был б/у, выглядел слишком новым и красивым. Хуа Чэну пришлось попотеть, добавляя царапины и липкие пятна от наклеек на крышку, что бы в библиотеке перестали бояться хранить его у себя под честное обещание «да это ж просто старье, если и пропадет — проблем не будет». Детей в библиотеку ходило все меньше, особенно мальчишек. А в полуподвальную качалку в доме напротив — все больше. И когда они чуть подрастали из этой самой качалки их подбирала местная банда. Так что пусть лучше мальчик сидит здесь — хоть и не с книгой, но хотя бы не шумит, в тепле и в безопасности. Самым ценным подарком оказался, однако, не сам ноутбук, а его начинка. Нужные программы уже были установлены, нужные книги закачаны, в текстовом документе был расписан по шагам план обучения. А в уголке рабочего стола он увидел зеленый цветок — иконку мессенджера, с помощью которого Сянлэ предложил задавать ему вопросы. И Хуа Чэн задавал. Сначала по нескольку раз в день. Потом однажды он получил предложение подумать до завтра самостоятельно — «а то я сегодня очень занят». Хуа Чэн впервые задумался, что у его собеседника наверняка и более важные дела есть, и впредь взял за правило работать над своими вопросами хотя бы сутки самостоятельно. Они переписывались все реже и реже — и он гордился этим все сильней и сильней — пока, наконец, ему не перестали отвечать. Сначала он расстроился. Очень. Что он такого натворил, чем провинился, что его игнорят? Потом забеспокоился, не случилось ли чего с Сянлэ — может, он не отвечает потому, что не может? Прошло много времени, прежде чем он догадался — наверняка все гораздо проще. Пришло время поменять ноутбук и он просто не установил на новый потерявший популярность мессенджер. Он еще раз прошелся по ссылкам, которые Сянлэ сбрасывал ему в качестве ответов на вопросы — и нашел на одном из ресурсов пользователя с ником XianLe. Сянлэ ссылался на его ответы удивительно часто. А в настройках профиля XianLe была ссылка на соцсети и… Так вот как он выглядит? У него длинные волосы? Это странно. У меня короткие. У всех вокруг короткие. Длинные… Мне нравится. Се Лянь. Его зовут Се Лянь. Он живет… далеко. И он только закончил школу? Всего на шесть лет старше меня. Я думал… А он… А что мне ему написать? Но сначала он не нашел повода. Потом пропала уверенность, что это Сянлэ — нужно было понаблюдать и убедиться. Потом опять не было повода. Потом стало стыдно писать с благодарностью, пока он ничего формально не достиг. Ну да, помогает в библиотеке иногда с местными машинами — но это как-то мелко. Надо сначала чего-то добиться. Он так никогда ему не напишет.

***

Хуа Чэн внимательно смотрел на гэгэ и ждал вопросов. Он не думал, что ему поверят на слово. И первый вопрос был: — Сколько тебе лет? Да у меня с шестнадцати никто паспорт не спрашивал! — Двадцать. — Точно? — Точно. Я понимаю, о чем ты думаешь. Я никогда не лег бы с тобой, если бы это могло обернуться для тебя проблемами. Ну посмотри на меня — как мне может быть меньше восемнадцати? Пожалуйста, не надо волноваться хотя бы об этом. — Обернуться проблемами? И как бы они возникли? Кто мог бы узнать о том, что произошло сегодня ночью, если бы ты не рассказал об этом? — С тобой не пришлось бы никому рассказывать. Ты бы себя самостоятельно извел. Черт, а он меня хорошо знает. И лишь после этого Се Лянь смог собраться и начал задавать нормальные вопросы — каким был твой ник, каким был мой ник, что за ноутбук я тебе отправил, как я это сделал, что ты у меня спросил… Сань Лан отвечал быстро, не задумываясь, иногда он не помнил деталей, но по всему выходило, что либо он говорит правду, либо ну уж очень тщательно подготовился и так просто раскрыть его не получится. — Хорошо. Пусть ты — Умин. Пусть ты знаешь меня намного дольше. Но как ты оказался здесь? Это случайность? — Нет. Если бы он сказал «да» — я бы ни за что не поверил. — Зачем ты здесь? — Что бы помочь тебе. — В чем? Если бы я знал!!! — Мне сложно это объяснить — но я пока и сам не понимаю в чем. Я просто знаю, что в твоей жизни не все в порядке. Сильно не все в порядке. Я почувствовал это. Физически. — И когда же это случилось? Хуа Чэн назвал дату и глаза Се Ляня расширились. Это был тот самый день, когда его мир раскололся пополам. День, когда его жизнь рухнула — и с тех пор он лежит под обломками. Лишь два человека знали о том, что тогда случилось — он и… — Откуда? Откуда ты знаешь? — Я не знаю. Я чувствую. Так погано я чувствовал себя второй раз в жизни. — И когда же был первый? — Когда ты неудачно нокаутировал Пэй Мина. — Но в тот раз ты не приехал. — Не приехал. В тот раз все было с совсем по-другому. Я знал, что происходит. Я знал, что ты не один, что тебе помогают. Я не видел каких-то действий, которые стоило предпринять, а они уже не были предприняты. И я опасался навредить. Боялся, что не смогу держать себя в руках и сделаю только хуже. Сейчас же… я ничего не понимаю, но вижу, что ты один. И что хуже уже некуда. Ну как же, хуже всегда есть куда. Вот сейчас спрошу о том, что меня действительно волнует — и все станет гораздо хуже. — Скажи, почему ты согласился поцеловать меня вчера? Из жалости? Или это была благодарность? — Потому, что хотел тебя поцеловать. Я… — он чуть не ляпнул «я люблю тебя», но вовремя остановился. — Ты мне нравишься. — Давно? — Давно. — С самого начала? — Нет, совсем нет. То есть, тогда ты мне тоже нравился — ты был умный, и добрый, и тебе было не плевать на меня. Но тогда я был мал и ты мне нравился совсем не в этом смысле. А вот уже позже, когда я нашел твой профиль в соцсетях, и когда у меня начались мокрые сны… Другим парням при этом снились девушки. А мне… прости, если это противно — но мне снился ты. И я ничего не мог с этим поделать. Я понимал, что это неправильно, что тебе бы это не понравилось — но ведь это сны. Как я мог их контролировать? — Давно ты следишь за мной? — Я не слежу за тобой. — В соц сетях. — Ах, в этом смысле… давно. Много лет уже. — Это похоже на одержимость. И это… — Пугает? — Да. Ты даже не представляешь, насколько это похоже на одержимость. Я прочитал все книги, к которым ты оставил рецензии. Я просмотрел все фильмы, которым ты поставил оценки. Я отрастил волосы, я начал заниматься боксом — потому, что хотел быть «как ты». Каждый раз, когда я покупаю одежду — я думаю, понравится ли она тебе. Каждый раз, когда я смотрю на какое-то красивое место — я мысленно делаю заметку, что хочу показать его тебе. — Я понимаю. Именно поэтому я ничего тебе не писал. Не искал с тобой встреч. Ну и еще потому, что боялся показаться глупым. Боялся не понравиться тебе. В общем, меня это тоже пугало. Я понимаю, что еще рано для таких слов, и что ты не готов. Возможно, ты никогда не будешь готов — но ты мне правда очень нравишься. И ты можешь больше никогда не быть со мною вместе, ты можешь выгнать меня из этой квартиры. Но пока твоя жизнь не придет в норму — ты от меня не избавишься. Я поселюсь где-то поблизости, я все равно буду рядом. А вот когда все наладится — тогда, если ты захочешь, я исчезну. Как будто меня и не было. — Вот так просто? — Это не будет просто для меня, но это будут мои проблемы. Не твои. Черт… вот теперь я чувствую себя голым. Мне нужно одеться. Хуа Чэн вышел из кухни, но все сказанное им осталось рядом с Се Лянем и продолжило давить на него. Это было невыносимо, неосмысляемо, не поддавалось логике.

Ты мне очень нравишься.

Только два человека знали, что случилось в тот день.

Пока твоя жизнь не придет в норму — ты от меня не избавишься.

Это похоже на одержимость.

— Гэгэ? — Сань Лан стоял в дверном проеме. Полностью одет на выход и потрясающе выглядел в красном, черном и серебряном. — Давай пройдемся? — Давай.