Взлом судьбы

Гэгэ встречается с любовником по пятницам. Теперь я в этом уверен. Единственное исключение за все наше общение — день конференции, которая это исключение и объясняла. Хуа Чэн открыл глаза, полюбовался копной каштановых волос и чуть сильней прижал к себе теплое тело рядом. Закрыл глаза и продолжил думать. А вот почему эти встречи настолько выбивают его из колеи — не понимаю. Встретиться с любовником и тут же напиться? Встретиться с любовником и тут же лечь в постель к другому? Улыбка Хуа Чэна стала шире, мысль понеслась в прекрасный вчерашний вечер — но он себя одернул и продолжил размышлять. Что это за встречи такие, что еще за день до них Се Лянь становится сам не свой и явно не от радости? Если рассуждать логически — в любых отношениях можно быть или добровольно, или не добровольно. Почему он может быть в недобровольных отношениях? Наиболее вероятны две причины — деньги и шантаж. Деньги — черт, деньги были бы просто идеальным вариантом! Я бы просто дал их ему. Если не хватит? Ну, придумал бы, как и где взять еще. К сожалению, гэгэ вообще не выглядит как остро нуждающийся в деньгах человек. Шантаж же подразумевает, что гэгэ совершил что-то ужасное в прошлом. А ужасные поступки, которых нужно было стыдиться, стыкуются с Се Лянем даже меньше нужды в деньгах. Итак, недобровольные отношения практически исключены. А если эти отношения добровольны? Что может быть причиной таких отношений? Во-первых, любовь. Улыбка Хуа Чэна исчезла, и он сильней зарылся носом в каштановые волосы. Шумно вдохнул запах цветочного шампуня — согласно этикетке, это был аромат жасмина. Если это любовь, то счастливой ее назвать нельзя. Возможно, гэгэ любит, а им в ответ просто пользуются. И при таком редком графике встреч он у своего предполагаемого любимого скорее всего просто связь на стороне. А если не любовь, то что? Могут быть другие причины? Да, например — особые потребности в сексе. Это хорошо объясняет его закрытую одежду и открытые синяки. Причины добровольной связи выглядят гораздо реальней. И несчастная любовь, и кинки в постели могли быть у каждого. Но уж очень сильно поведение гэгэ не стыкуется с добровольностью отношений. Пусть он полюбил мудака, пусть у него там сложный секс какой-то — перед встречами все равно должно быть радостное нетерпение. После — ну хотя бы один счастливый или даже блаженный день. А тут все наоборот. Встречи попадают на провалы в его настроении. Чем дальше от пятницы — тем ярче светит солнце и веселей пейзаж. Итак, я нашел аж четыре причины, и ни одна не выглядит убедительной. Что же делать? Что же мне с этим делать? Хуа Чэн попробовал уйти из этого логического тупика обратно в сон. Потом всплыла мысль о том, с какой легкостью он вчера откликнулся даже на намек о близости и буквально затащил Се Ляня к себе в постель. Полностью утратив возможность откровенно поговорить. Надолго эта мысль не задержалась и в привычное самоуничижение его не столкнула. Хуа Чэн чувствовал, что вчера сделал все правильно. А потом его осенило — неважно, какая из причин истинна. Он разработает тактику, которая сработает при любой причине. Деньги? Дам понять, что деньги не проблема. У меня их много и я с радостью поделюсь без справок о зарплате, поручителях и смс. Шантаж? Объясню, что приму гэгэ любым. И помогу справиться со всеми последствиями. Да я сам найду компромат на шантажиста. Человек, занимающийся таким, просто обязан оставить много секретов. Много очень дурно пахнущих секретов. Любовь? Переключу на себя. Успех не гарантирован, но попытаться просто необходимо. Да, это все еще опасно. Да, мои чувства к Нему далеки от нормальных. Они ближе к одержимости, чем к любви. Но отношения со мной точно лучше нынешних отношений гэгэ. Экстремальный секс? Ну… тут главное выяснить — какой именно. И что бы там именно гэгэ не желал — научусь делать это безопасно и именно так, как нужно. Хотя сегодня ночью он был как крем-брюле с лавандой… черт, не сейчас. Я буду действовать сразу во всех направлениях, и одно из них точно сработает. Хуа Чэн еще раз мысленно подёргал за все звенья логической цепочки. Что его действительно смущало — при любом раскладе выходило, что для решения проблемы гэгэ лучше быть с ним в отношениях. Не принимает ли он желаемое за действительное? Не подгоняет ли решение под ответ? Но все звенья держались крепко, ни одно не рассыпалось, ни одно не сломалось. Тогда ближайшая задача — перевести наш однократный перепих… или еще не он? Как это называется вообще? Вот это вот среднее между обжиманиями подростков по углам и нормальным сексом двух взрослых мужчин? Парная дрочка? Черт его знает. Короче, перевести вот это вот странное и приятное из разового мероприятия в повторяющееся. Одна совместная ночь — это еще не отношения. Это «мы случайно упали рядом». А вот две — это уже серьезно. Если удастся сегодня снова заснуть с тобой в одной кровати, или хотя бы поцеловать — цель будет достигнута. Если я хоть чуть-чуть тебя понимаю — ты обязательно попробуешь свести эти-пока-не-отношения к нулю. Представить все ошибкой и недоразумением. Точно попробуешь. Что ж, ничего у тебя не получится.

***

Се Лянь открыл глаза и увидел слишком много бордового. Где я? Потом он ощутил чужую руку на своей талии — и резко сел, сбросив ее. Тут же на него навалился весь вчерашний вечер — Цзюнь У, пустой дом, Хуа Чэн, собственный слишком смелый язык. Он покраснел, застонал и спрятал лицо в ладонях. Вчерашняя с таким трудом достигнутая ачивка «не напиться до беспамятства» была совершенно бесполезна. Если быть откровенным — он даже хотел выпить и отключиться. Единственное, что его сдерживало — боязнь еще сильней вцепиться в Сань Лана по возвращении домой. И он все равно в него вцепился! Опять! Но в этот раз — совершенно трезвый! И как теперь это объяснить? Как он теперь собирается это объяснять? Только тут он подумал, что все его реакции — разочарованный стон, сбрасывание руки, попытка спрятать лицо — все это видит Сань Лан. И может принять на свой счет. А это все вообще не про него! Это все про меня! Тут только я во всем виноват! Он убрал ладони от лица и повернулся к Сань Лану, чтобы извиниться, или объясниться, или разубедить и… В жизни не видел настолько довольного лица. И настолько притягательного. Сань Лан улыбался, глядя на него чуть прищуренными хитрыми глазами. Его великолепные волосы лежали в притягательном беспорядке на бордовом постельном белье. Простая черная футболка должна была скрывать (а на самом деле подчеркивала) мускулы на руках и широкую грудь. Он выглядел не расстроенным или озадаченным — а спокойным и уверенным. И как обычно был полной противоположностью куче сомнений и сожалений с именем Се Лянь. Что я вообще рядом с ним делаю? — Доброе утро, гэгэ. Хорошо спал? — Да, но… — он не знал, что именно «но». Но я не должен быть здесь? Но почему ты такой спокойный? Но как мне все это исправить? — Чем будем завтракать? Не возражаешь, если я приготовлю сырники? — Да, как хочешь, — он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. — Вчерашний… Как это назвать? Секс? Мы ведь ничего толком не сделали. Петтинг? Вроде бы уже нет. Взаимная мастурбация? Один вариант хуже другого. — Вчерашняя ночь была ошибкой, — тут же добавил на выдохе тихое: — Извини. У него получилось. Он сказал все самое нужное. Теперь можно выбраться из этих бордовых простыней, отцепиться от этого прекрасного мужчины и попробовать жить с ним рядом так, как будто ничего не случилось. Его ладонь на постели накрыла рука Сань Лана. Прикосновение было совершенно безобидным — не было никакого повода отдергивать руку. В конце концов, вчера эти руки что только не делали, где только не трогали, и он никак не пытался их избежать. Тут же его бросило в жар, он ощутил, что слишком тепло одет — и почему он так одет. — Как скажешь, — Сань Лан переплел их пальцы. — Давай ошибаться почаще? Я так хочу. Щеки Се Ляня вспыхнули. Сань Лан медленно поднес его ладонь к своим губам и совершенно целомудренно чмокнул тыльную сторону ладони. Ему понравилось? Он хочет повторить? Се Лянь тут же одернул себя — мертвые не должны цепляться за живых. — Сань Лан! — он нашел в себе силы разъединить их руки. — Давай сначала поедим, а потом продолжим работу над ошибками? — Послушай, ты прекрасно готовишь, но даже самые лучшие сырники не изменят моего мнения. Это получилось случайно, нам лучше все забыть. — Важно не что я буду готовить, а как я это буду делать. — И как же? Он планирует меня соблазнить тем, как именно будет переворачивать лопаткой кусочки теста на сковороде? План заранее обречен на провал. — Вот так! — Сань Лан сел на кровати и одним движением снял с себя футболку. И остался только лишь в бордовых домашних брюках, соблазнительно приспущенных на бедра. Он упирался в постель руками, улыбался и глядел Се Ляню прямо в глаза. Се Лянь же смотрел на гладкую грудь с темными сосками (конечно, у него ведь и губы тоже темные, ага), на рельефный пресс, и даже на босые ступни Сань Лана. Которые невообразимым способом делали мужчину перед ним еще горячей. Хотя казалось бы — куда горячей? Раньше я считал, что он в домашней одежде выглядит потрясающе. Сейчас понимаю, что без нее он вообще сногсшибателен. Черт, я пялюсь! — Я на кухню. Буду ждать тебя там, — Сань Лан слез с кровати и пошел к двери. Уже на пороге оглянулся и добавил: — Кстати, твоя одежда не в порядке. Моя одежда? О, нет! Да, никто из них вчера не застегнул ширинку на его пижамных штанах. И на трусах тоже. И теперь оттуда выглядывали темные волосы. Ну хоть не член, на том спасибо. От порога прилетела фраза, которая заставила его одновременно чувствовать себя и хуже, и лучше. — Кстати, мне так даже больше нравится.