«Guv-tvi-rivak» на стандарте

Джим передвинул коня. — БДСМ, — задумчиво пробормотал он и поднял взгляд на Спока. — Ты отметил его, как нежелательную практику, и я — тоже, хотя многое из того, что мы решили попробовать, относится к этому. — Я думаю, это связано с глубинными смыслами, — Спок немедленно передвинул ферзя. — БДСМ предполагает разные формы отношений, но все они осознанно неравные. И это больше, чем просто отдаться в руки любимого человека и позволить сделать себе приятно. Это о том, чтобы позволить себе разбиться и собраться заново. Я не хочу пробовать на себе подобные игры с восприятием ни в какой роли. Джим согласно покачал головой. — Я думал об этом, — честно сказал он. — О желании быть разбитым и собранным заново твоими руками. Мне нравится, когда ты доминируешь, даже когда это про некую форму грубости. Если проводить аналогию, то это похоже на массаж: ты расслабляешься и с доверием отдаешься в руки другого, ощущая всецело блаженство. Но это доверие, это расслабление не разбивает тебя, не пропускает сквозь призму страданий, чтобы выжать из тела новые уровни блаженства. Отдаваясь в твои руки, я испытываю восторг и восхищение, а еще такую странную эмоцию… Я не чувствую себя использованным, я чувствую, что это делают для меня. Уж прости, — Джим ухмыльнулся, — как король на ложе с наложницами, я позволяю обхаживать меня. — Это взаимное чувство восторга, — Спок бросил на него взгляд из-под полуприкрытых век. — Восхитительно брать мужчину, который, даже нанизанный на твой член, ощущает себя доминирующим. Всегда захватывающе. Джим чуть улыбнулся, снова переставляя фигуру. Интересно, что за демиург настраивал тонкий инструмент их чувств, что он всегда играет в едином правильном ритме? — Поэтому я хочу сказать, что хотел бы попробовать некоторые практики, которые относятся к БДСМ-культуре, но я не хочу наполнять их тем же смыслом передачи власти. Мне важно, чтобы в этом была наша чувственная составляющая, — подчеркнул Джим. — Ты имеешь в виду, например, сегодняшний лот? — уточнил Спок. — Вроде того. Некоторые из них могут быть очень… чувственными, интимными, почти унизительными. Но мне кажется, что я не смогу себя чувствовать униженным в постели с тобой. — Это важно для меня, — Спок нежно коснулся его руки. — Потому что тебе — мат, — добавил он и передвинул королеву. * * * Джим едва заметно нервничал. Эта практика была не такой пугающей, как некоторые другие, которые были в их списке. Когда вам обоим уже почти под пятьдесят, а ты так и не исполнил свою юную мечту «попробовать к сорока в сексе всё» начинаешь невольно тосковать о прошедшей молодости и с обидой поглядывать на ободок металла на пальце, который, словно пояс верности, сковал тебя нерушимой клятвой. В случае Джима — даже мысль об измене не могла существовать, Спок сразу же просек бы это. Так что оставалось только смотреть и тосковать. А потом заговорить. И получить удивительный ответ: «А почему бы и нет?» Кто бы мог подумать (Джим мог бы, потому и завел этот разговор), что Спок согласится на всю эту авантюру? Они составили огромный список сексуальных практик, кинков, фетишей и черт знает чего еще, исключили оттуда то, что ни один из них пробовать не желает, и приступили. Кто сверху или на ком будет опробована эта практика, определяли игрой в шахматы. Наличие приза особенно подстегивало выиграть. Или проиграть. В связи с чем их шахматные партии в последнее время приобрели удивительную азартность и сложность. Сегодня Джим проиграл. Практика игры с катетером его не особенно пугала, и он тешил себя мыслью отыграться в следующем раунде: там на кону стоял фистинг. Руки Джима были значительно крупнее тонких ладоней Спока, поэтому Кирк был уверен: вулканец выложится в игре не на сто, а на двести процентов, лишь бы не оказаться снизу. В первый раз пробовать новое всегда немного волнительно. Как всегда тщательно исследовав его шею, Спок поцелуями спускался ниже. Уделил внимание соскам, шумно вдохнул запах, уткнувшись в волосы на груди Джима. Потерся пахом о его бедро и спустился ниже. Минет в исполнении вулканца всегда был божественным. Спок устроился так, чтобы при каждом движении его член чуть-чуть терся о ногу Джима, пока он сам активно заглатывал, посасывал, облизывал, ласкал и гладил. От медленных действий он перешел к активным, но, почувствовав, что член Джима стал твердым, немного замедлился: отвердев совсем, он начинал загибаться вверх, а это могло помешать их планам. Расслабленный чувственными ласками, Джим даже забыл о том, что планировалось. Вспомнил лишь, когда почувствовал прохладную смазку, капающую на его головку. Приподнял голову, глядя, как Спок размазывает влагу по дырочке уретры, а потом осторожно проталкивает гладкую трубочку катетера. Снова прикрыв глаза, Джим постарался расслабиться. Спок не торопился, и он чувствовал каждый миллиметр распирающей его трубочки. Боли, конечно же, не было — Спок бы этого не допустил. Было нечто... щекочущее. Возбуждающее. Приятное. Его член немного ослаб, но остался в полутвердом состоянии, на грани. А трубочка скользила все глубже. А потом вдруг — наружу. И не успел Джим опомниться, как вновь вглубь. Тело пронзила легкая дрожь. Рецепторы направили в организм соответствующий запрос, и Джим подумал, что все же нужно было посетить туалет перед этим. Но сдержаться от позывов было несложно, а ощущение становилось от этого только пикантнее, и он позволил себе окунуться в ощущения. Спок явно хорошо понял концепцию «игры»: катетер скользил туда и обратно в совершенно хаотичном ритме. Это была не та вещь, которая заставляет стонать, кричать, или безумно двигаться на постели в попытке получить больше. От этой игры хотелось замереть на месте, дышать только рывками, как можно реже, полностью погрузившись во все тонкости ощущений. Катетер уже двигался глубже пещеристого тела, и вскоре Джим почувствовал, что в руке Спока остался только кончик. Он поднял голову. Все внимание Спока было сосредоточено на члене в его руках, на ощущениях партнера — он не посмотрел в ответ. Только потянул — медленно, долго. Джим охнул и снова опустился на подушки. Но ненадолго: плавно вогнав катетер до конца, Спок нажал на кнопку, раздувая его кончик внутри мочевого пузыря, фиксируя. Тонкие пальцы пробежались по стволу, приласкали, сжали и немного подвигали крайнюю плоть. Было приятно. Несколько минут Спок неторопливо мастурбировал ему. — Перевернись, — вдруг сказал он. В лишних вопросах не было нужды, Джим и так все понял. Осторожно сел, так же осторожно перевернулся и встал на колени. От движения он ощутил каждый миллиметр катетера внутри себя. Спок пристроился сзади. Одной рукой лаская член Джима, другой он растягивал его анус. Медленно, неторопливо, чувственно. Секс оказался очень кстати. Спок брал его сзади, иногда чуть двигая рукой по стволу. Вероятно, если бы он ограничился просто мастурбацией с катетером, было бы неинтересно. А так при каждом толчке Джим чувствовал, как двигается внутри трубка, как качается тяжелая часть, свисающая из головки. Яички поджались. К моменту, когда Спок начал двигаться быстро, сильно и глубоко, тяжело дыша и вздыхая у него над ухом, Джим готов был кончить. Лишь бы только вытащить катетер, и ему хватило бы одно-два касания. Не с искрами перед глазами, но с облегчением, словно тугую пружину отпустили, и она наконец выпрямилась. Но Джим ничего не делал, доверившись Споку. И когда тот внезапно перед своим оргазмом вышел, был убежден, что Спок просто хочет, чтобы они кончили вместе. Но он никак не ожидал, что вулканец нагнется и вытащит что-то из-под кровати. Все произошло так быстро, что Джим не успел даже запротестовать. Спок подставил под его член контейнер и открыл катетер. А потом одним движением вошел сзади, прижал пальцы к контактным точкам на лице Джима и начал доходить до пика собственного удовольствия. Никогда ранее Джим не чувствовал себя настолько обнаженным. Внезапно нахлынувший стыд сковал. Он не чувствовал привычного движения мочи по члену, но слышал плеск жидкости в контейнере. И странное удовольствие от ощущения опустошающегося живота. Он не был готов разделять это со Споком прямо сейчас, тем более он не был готов к тому, что Спок будет трахать его в этот момент и... и... И ощущать все его эмоции вместе с ним. И жгучий стыд, и странное удовольствие, и непонятную покладистость, которая не давала сдвинуться с места. Джим мог бы перекрыть катетер обратно. Мог бы сказать «нет» — ведь ни рот, ни конечности, ни его движения не были ограничены. Он мог бы разозлиться. Он не делал ничего из этого. Он смаковал ощущение обнаженности, вывернутости наизнанку, осознанной бесконтрольности, отказ от маркировки чего-либо как «сокровенного» или «слишком личного». Спок за его спиной издал низкий, длинный, прерывистый стон, толкаясь и кончая внутрь. Вспышка его удовольствия через контакт разумов дошла и до Джима. Придя в себя после оргазма, Спок первым делом перетянул Джима на другую сторону кровати и быстро, со вспышками перед глазами, вынул катетер. Достаточно было одного прикосновения губ, чтобы Джим со всхлипом облегчения кончил, изливаясь в теплый рот. Позже, когда он лежал на кровати и ловил отголоски уходящих ощущений, а Спок сновал рядом, наводил порядок, поправлял постель, забирал контейнер и катетер, Джим спросил: — Почему ты сделал это? С контейнером, сексом и мелдингом. Мелдинг — понятно, ты беспокоился о моей реакции, но... Но вулканец вдруг смутился и отвел глаза, но все равно ответил. — Не совсем верно. Мне, безусловно, было важно, чтобы твоя реакция не была негативной. Однако я преследовал личные цели. Джим удивленно приподнял бровь — он все время копировал этот жест, за что часто получал смешки на работе. — Личные цели? Ты имеешь в виду, что тебя возбуждает смотреть, как я... Спок качнул головой и поспешно прервал его: — Не совсем, — слышать то, что собирался сказать Джим, было также стыдно, как и произносить. — Меня... возбуждают твои эмоции. Твои переживания. — Чувство стыда, — мгновенно осознал Джим, внимательно глядя в глаза. — Если бы ты предупредил меня раньше, моя реакция была бы не такой яркой. И дело не в том, как вызвать эту реакцию... — Нет, для меня определенно есть разница, как оно вызвано. Но данный способ оказался достаточно приемлемым. — Надеюсь, тебе понравилось, — по губам Джима скользнула довольная ухмылка. — Несомненно, — ответил Спок, и Джим заметил, как лукаво блеснули его глаза.