Точки Невозврата

— Неплохо сегодня посидели, даже странно, как-то, — улыбнулась Иглогривка, утыкаясь носом в затылок Воробья. Его влажные после душа волосы приятного пахли ментоловым шампунем. Вечером того же дня после неловкого ужина с непутевым отцом семейства парень и девушка удалились в комнату слепого, оставляя Грача и Листвичку в неловком одиночестве. (Причем, на верх девушку на второй этаж отнес именно Воробей, а на искреннее удивление Иглогривки по поводу его физической формы парень отреагировал самодовольным фырканьем.) Ужин, кстати, выдался странный, но менее скандальный, чем ожидала девушка. Листвичка старалась вести себя как ни в чем ни бывало, и ее чувства выдавал лишь нервно дергающийся уголок рта. Грач, сидящий с каменным лицом и идеально прямой спиной, казалось, превратился в созданный неким скульптором памятник неловкости. Признаки жизни в нем выдавало лишь сосредоточенное выковыривание оливок из пиццы. Естественно при помощи ножа и вилки. Воробей же наслаждался положением отца и с удовольствием уплетал пиццу, которая стараниями праведной Листвички, была в этом доме редкой гостьей. Иглогривке же оставалось поддерживать диалог с матерью семейства. Благо, та завела разговор о новой книге отца девушки, и Иглогривка мысленно поблагодарила всех богов, что Крутобок, отставной военный, а ныне известный писатель, специализировался на приключенческих романах, а не на семейных мелодрамах. Наверное, последних ему и в реальной жизни хватало… В ответ парень пробормотал что-то невнятное и коротко кивнул. — Знаешь, твой отец оказался на удивление не плохим собеседником, — отметила девушка. — Ага, он просто почти всегда молчал, — усмехнулся Воробей. В ответ девушка довольно рассмеялась. От звука ее голоса парень почувствовал, как у него внутри становится тепло. Он поерзал на кровати, прижимаясь ближе к девушке. — Жаль, твоих брата и сестры не было, — сказала Иглогривка. — На самом деле это даже к лучшему, — возразил парень, — Я-то не столько злюсь на отца… Я толком не знаю его, да и не виню его за то, как он поступил со мной… Но вот они… — продолжил парень, — Остролистая особенно. Ей ведь тогда было восемь, когда отец ушёл. Я даже представить не могу, что она тогда чувствовала. Да и брат тоже. Иногда мне кажется, что они в глубине души не могут мне этого простить… Зря я, наверное, родился… Девушка почувствовала, как мышцы на спине Воробья болезненно напряглись, и он весь сжался в калачик, притянув колени к груди. — Эй, что ты себе опять надумал! — с напускным недовольством воскликнула Иглогривка и осторожно коснулась плеча парня, — а ну-ка живо повернулся ко мне лицом! Воробей тяжело вздохнул, пробубнил что-то себе под нос, но послушался. Девушка уже давно поняла, что лучший способ донести свои чувства до Воробья это даже не слова, а прикосновения. Посторонним, естественно, не стоило трогать парня под страхом мучительной смерти, но вот Иглогривке он прощал все. Девушка взяла его лицо в свои руки, успокаивающе поглаживая его скулы подушечками больших пальцев. Иглогривка пристально посмотрела в такие прекрасные ярко-голубые глаза Воробья и затем по-кошачьи потерлась носом о его лоб. — Послушай меня, — прошептала она, — не знаю, могу ли я просить тебя не говорить такие слова… Наверное, я никогда не смогу понять всю твою боль, но знаешь… Я счастлива, что ты родился, Воробей! — с нежностью произнесла девушка, и в тот же миг почувствовала, как щеки парня под ее руками стали влажными от слез. — Спасибо… — прошептал парень, и коснулся ее губ своими. Девушка осторожно ответила на поцелуй, прижимаясь к Воробью всем телом. — А теперь мы идем спать! — задорно сказала девушка и легонько щелкнула Воробья по лбу

***

Утром Воробей чувствовал себя на удивление бодро. Ночью ему едва удалось поспать, и он ожидал, что его сегодняшнее состояние будет напоминать тухлую картошку. Тем более в последнее время он всё время был сонным и вялым из-за новых таблеток. Но увы. Пути человеческого организма неисповедимы. Или же вчера он забыл принять лекарства? Часы монотонно сообщили, что сейчас ровно шесть утра. Можно было бы ещё поваляться подольше в кровати, но остатки сна растаяли как ни в чем не бывало. Воробей чутко прислушался, проверяя, спит ли Иглогривка. В ответ послышалось мерное дыхание девушки и шум машин за окном. Воробей улыбнулся. Посреди ночи девушка просыпалась из-за сильной боли в спине и судорог в ногах, и Воробью пришлось помочь ей разминать стопы и перерыть ее рюкзак, пытаясь найти обезболивающее, которое, как выяснилось, Иглогривка оставила дома. Пришлось справляться массажем, который закончился объятиями, поцелуями и язвительными комментариями девушки в адрес носков Воробья, на которых были изображены розовые овечки. Но что поделаешь, именно эти носки подарил ему Львиносвет. Парень встал с кровати, и направился в ванную, где наскоро почистил зубы и принял душ. Воробей двигался максимально тихо, стараясь не разбудить мать. Он планировал быстренько приготовить себе кофе. Ну, может, и Иглогривке, когда она проснётся. На цыпочках парень спустился вниз на кухню. Воробей так торопился, что не сразу заметил, что на кухне один; — Доброе утро, Воробушек, — поздоровалась Листвичка. — Доброе утро, — сказал Грач. — Ага… — пробормотал Воробей, двигаясь на голоса родителей. Он очень надеялся, что на его лице никак не отразилось смущение, вызванное тем, что мать назвала его детским прозвищем. А еще удивление из-за присутствия отца в доме. — Мам, что он здесь делает?! — возмутился Воробей, — только не говорите, что вы провели ночь вместе, в вас воспылали былые чувства и вы решили сойтись. Боюсь, я это не переживу. — Упаси Боже! — в один голос возразили Грач и Листвичка. — Правда, сейчас не до шуток, — серьезно произнесла женщина. Ее голос звучал встревоженно. — Нам позвонили буквально несколько минут назад, — продолжил Грач, — Ветерок, похоже, ввязался в драку и сейчас находится в реанимации.