Точки Невозврата

— Грач, можешь пройти со мной, — сказала Листвичка, выглянув из кабинета, — Воробей, Щербатая просила тебя зайти к ней. — Зачем? — парень недовольно поморщился. — Она хотела обсудить какие-то изменения в твоем рабочем графике. — Понял, — озадаченно кивнул он, явно недовольный тем, что его, как маленького ребенка, отсылают куда-то, — хотя что там менять-то? Пробурчав себе под нос что-то ещё Воробей нехотя поплелся в сторону кабинета главного врача.       Иглогривка чувствовала его нервное настроение и плохо скрываемое недовольство. Она понимала, что тот по-своему переживает за брата. Пусть они и не близки, но брат есть брат. Будь Иглогривка на месте Воробья, а Пестроцветик — Ветерка, то она, наверняка, тоже бы сходила с ума. — Милая, твоя помощь тоже кое-кому пригодится, — сказала подошедшая сзади Листвичка, положив руку на плечо девушки.       Иглогривка отметила, что уже гораздо меньше злилась на обращение женщины. Она уже и сама не помнила, как незаметно привычное строгое «Иглогривка» превратилось в «милая», которое казалось инородным в речи вечно строгой Листвички.       «Насколько у вас хорошие отношения с матерью парня от «она хочет его убить» до «она зовёт вас милая» — подумала Иглогривка, едва сдерживая улыбку. Она была искренне удивлена тем, что так понравилась Листвичке, хотя даже ничего особенного и не делала чтобы ее впечатлить…        К сожалению, Милли не была большой фанаткой Воробья, но ее молчаливые кивки на вопрос «Можно ли остаться е него на ночь» вполне можно было считать тихим одобрением.       А вот Крутобок, наоборот, очень быстро нашел общий язык с Воробьем, и, вполне возможно, начал тайно планировать свадьбу. Зная отца, Иглогривка бы не удивилась. Хотя, есть вероятность, что дело было вовсе не в очаровании Воробья, а в том, что он оказался внуком близкого сына Крутобока, с которым последний не оставлял надежд породниться. Порой Иглогривка даже боялась представить, что твориться в голове у отца. Из размышлений ее вырвал голос Листвички: — Она конце коридора, — указала она, — Ты наверное удивишься, увидев там ее. Но, прошу, не волнуйся. Сегодня тебе нужно быть взрослой и спокойной. Прошу тебя, не вини ее ни в чем, даже если хочется.       Иглогривка поняла, что запуталась еще больше, однако, решила на всякий случай запомнить совет Листвички.       Конец коридора на втором этаже заканчивался маленьким балкончиком, рядом с выходом на который висела табличка «курение запрещено». И, если верить рассказам Воробья, там действительно нельзя было курить (всем кроме самой Щербатой).       Еще издалека Иглогривка заметила знакомую изящную фигуру: — Пестроцветик?! — воскликнула Иглогривка, — что ты здесь делаешь?! Девушка на балконе испуганно обернулась. От Иглогривки не укрылось ни опухшее, заплаканное лицо со следами потекшего макияжа, ни то, насколько уставшей выглядела сестра. — Прости… — всхлипнула блондинка, и закрыла лицо руками. — Боже, за что ты извиняешься?! Что случилось?! — непонимающе воскликнула Иглогривка, чувствуя, что начинает паниковать. Новые и новые вопросы стремительным потоком рождались в ее голове, — Ты… Тебя привезли вместе с Ветерком? Он что-то с тобой сделал? Скажи мне, и я убью его … — Нет-нет! Он ни в чем не виноват! — испуганно воскликнула Пестроцветик, — То есть да… Но… Меня привезли вместе с Ветерком, но это не он… Наоборот, он спас меня! — Что? В смысле? От кого? — искренне удивилась Иглогривка. «Видимо, у него есть качества, которых Воробоей не заметил», подумала девушка, но тут же мысленно одернула себя, понимая что ее привычный сарказм никак не поможет успокоить сестру. — Так, давай ты поможешь мне заехать на этот дурацкий балкон, и затем все мне спокойно расскажешь, ладно? — предложила старшая.       Пестроцветик совсем по-детски шмыгнула носом и согласно закивала. — Так-то лучше, — улыбнулась Иглогривка.       Пестроцветик молча помогла сестре преодолеть порожек и закатила кресло на балкон. — Ну, я слушаю, — сказала Иглогривка, скрестив руки на груди. — Я… даже не знаю, с чего начать, —Пестроцветик нервно сглотнула, и обхватила себя тоненькими руками. Только сейчас Иглогривка заметила, что на девушке был только коротенький топ и юбка. И это в середине октября! Иглогривка недолго думая стянула с себя джемпер и протянула сестре. — На, надень. На тебя смотреть холодно! И где вообще твоя одежда? Только не говорите, что так вышла из дома?!       От этих слов плечи Пестроцветик болезненно напряглись и она вновь закрыла лицо. -Бл*ять… — страшная догадка пришла в голову к Иглогривке, — О Боже… — она почувствовала, как ком подступил к горлу и она сама сейчас расплачется, — Кто-то… сделал с тобой… это? — Н-нет, но… — пробормотала Пестроцветик, — если бы не Ветерок, то я… Я не знаю, что бы со мной было… — Ну, иди сюда, — мягко сказала Иглогривка, — Я не смогу тебя нормально, так что как-нибудь наклонись. Или залещай ко мне на колени! — Я же тебя раздавлю! — сглатывая слезы воскликнула Пестроцветик. — Ха! Ты — то?! — улыбнулась Иглогривка, — Залезай! Немного смутившись, Пестроцветик опустилась на колени к сестре, обвила руки вокруг ее шеи и спрятала лицо на ее груди. — Ну вот, так-то лучше! — ободряюще сказала Иглогривка, поглаживая младшую сестру по спине.       

***

      Дверь в кабинет Щербатой была открыта. Надолго думая, Воробей вошёл в комнату, осторожно прислушиваясь к происходящему. Из открытого окна доносился шум проезжавших мимо машин и крики играющих на площадке детей. — Долго будешь стоять? — послышался знакомый скрипучий голос, — Я тут не молодею! — Ну у нас тут и не клиника пластической хирургии, — язвительно ответил Воробей, занимая место рядом со столом, — Вызывали? — Вызвала, — угрожающе произнесла Щербатая, постукивая ручкой по столу. — Что с Ветерком? Или, правда, из-за расписания? — прямо спросил Воробей, стараясь обращаться именно туда, откуда звучал голос Щербатой. — У Ветерка сломана пара ребер, клапанный пневмоторакс, открытый перелом большеберцовой кости со смещением. Оскольчатый, — ответила она, продолжая постукивать по столу, словно зловещий метроном, — Удивлена, что ты спросил. — Удивлен, что вы рассказали, — язвительно ответил Воробей, подражая тону женщины. — Ты бы все равно узнал, — отмахнулась она, — жаль твоего кузена, но жить будет. Может менее радостно, чем раньше. Но меня волнует кое что другое.       — Расписание? Меня все устраивает, — быстро ответил Воробей, попутно пытаясь осознать диагноз Ветерка. Судя по прогнозам Щербатой, кузену вовремя оказали помощь, так как с пневматороксом особо не подышишь. Буквально. А перелом явно предполагал последующую длительную реабилитацию, и и то не факт, что получится полностью избавиться от хромоты. — Рада, что хоть кого-то устраивает рабочее расписание, — язвительно продолжала Щербатая, — но я хочу поговорить о твоих анализах. Ничего не хочешь рассказать? М? — В смысле?! У меня все нормально! На да, был обморок! Но приступов не было уже давно! — возмутился Воробей, вытягиваясь на стуле, словно кобра, готовящаяся к прыжку. Он почувствовал, как от накрывающего волнения стали потеть ладони, и он незаметно вытер их о штанины джинсев. — И это я рада слышать, — серьезный, как-будто металлический голос Щербатой звенел в ушах Воробья, — Рассказывай, где берешь травку. Хочу испечь кексы для соседей. — Что? — удивился он, В голове парня всплыла куча возможных отмазок. Можно было сказать, что ему где-то случайно что-то подсыпали или какие-то из его лекарств было похоже по химическому составу… Но оправдываться было бесполезно. Только не перед Щербатой. И только не о своем организме. Это Воробей знал с детства. — Черт… Ветерок… Он иногда приносил мне кое-что, — опуская голову ответил Воробей, — Но это была только марихуана, практически медицинская. Она же не запрещена? — с надеждой добавил он, отмечая, что в его словах, действительно, нет ни капли лжи. — Тебе лично запрещена, — отрезала Щербатая, — но, как ты и сам знаешь, анализы крови ее не показали бы. Уверена, что ты всегда просчитывал время приема и дату анализов, — продолжала она, — но на этот раз тебе подкинули кое-что посерьёзнее. Поэтому, прости, Воробей, но держи баночку и снимай штаны. — Что?! — возмутился он, — Зачем?! — Проверим тебя на другие возможные наркотики. Я проверю тебя лично и прямо сейчас! — добавила женщина, — идём в туалет и писать будешь при мне! — Но… Это обязательно? — возмутился Воробей, — С того раза я ничего не принимал! Честно! А там была только травка! — Я тебе верю, — произнесла Щербатая уже мягче, — Я очень хочу тебе верить. Но с наркотиками у меня короткий разговор. Это личное.        Воробей не стал уточнять, что именно личное. Как-то он подслушал разговор его матери с ее подругой Пестролистой, когда та упомянула, что сын Щербатой был связан с каким-то громким делом о наркотиках, и, кажется, умер от передоза. Женщины тогда говорили слишком тихо, и даже Воробей с его чутким слухом не смог расслышать всех подробностей.       Смирившись, Воробей поплелся за главврачом. Внутри начинала нарастать непонятно откуда взявшаяся тревога. Виски сдавило слово обручем, а происходящее воспринималось нереальным.       Воробей молча проследовал в кабинку за Щербатой. Сама процедура теста была довольно простой, и по сути напоминала обычный сбор мочи для анализов. Главным условием было присутствие кого-то из медицинского персонала, чтобы подозреваемый в употреблении наркотиков не мог подменить биоматериал. Не то, чтобы у Воробья была такая возможность или даже мысль, но, кажется, Щербатая решила не отклоняться от привычного хода процедуры.       В какой-то момент Воробей подумал, что мущался бы гораздо больше, будь он зрячим. Темнота всё-таки давала некую иллюзию личного пространства. К тому же Воробей часто лежал в больницах и не раз испытал на себе унизительный процесс использования утки. А в сравнении с этим можно было вытерпеть и этот тест. Тем более это была Щербатая, которая знала его с рождения, а не какая-то не знакомая женщина.       Но не смотря на то, что Воробей не принимал ничего уже больше месяца, он боялся результатов. А может ему просто было стыдно.       Да, он вел себя глупо. Воробей прекрасно знал, что употребление психотропных веществ может быть смертельно опасно при его болезни. Но в те моменты желание получить несколько минут свободы от давящих на него страхов, было дороже здравого смысла.       Как на автомате Воробей выполнил все инструкции Щербатой и вскоре передал ей биоматериал.       На какое-то время в кабинке повисло неловкое молчание. Воробей почувствовал, что у него дрожат ноги, и сполз на крышку унитаза. — Ты чист, — объявила Щербатая, — но ты сам знаешь, что тест несовершенен. Надо будет ещё проверить кровь, но это мы сделаем позже.       Воробей облегчённо вздохнул и пробормотал: — Я месяц ничего не принимал! И не буду! Честно! — Конечно не будешь! — строго сказала Щербатая, — Я лично проконтролирую!       Воробей испуганно закивал. Внезапно он почувствовал, что тяжёлые руки Щербатой опустились ему на плечи и она прижала его к груди: — Ты — идиот, — произнесла она. Воробей почувствовал, что его сильно трясет. Он попытался успокоиться, говоря себе, что это просто от волнения, а не из-за приближающегося приступа. — Перенервничал? — спросила Щербатая. Ее голос звучал уже гораздо мягче, и казалось, что она почти на него не злилась, — ну и правильно! Значит тебе стыдно.       Воробей нервно сглотнул и кивнул головой. — Ты вроде умный парень и должен понимать, что это опасно. Я не говорю о том что, это плохо, аморально и так далее. Это опасно для твоей жизни, — в голосе женщины снова появилась сталь, — Я знаю, что ты не из тех, кто думает о чувствах других. А ты попробуй! Подумай, каково будет твоей матери, если ты умрешь, да ещё и так?! А брату с сестрой?! А твоей девушке?! О них ты подумал?! — Да, я — идиот, — согласился Воробей, закрывая лицо руками. Да, он не думал о них. Он никогда не думал. Так уж случилось, что его мир всю жизнь был словно замкнут на самом себе, а чувства и переживания других людей словно находились под далёким черным куполом. — Пойдем в мой кабинет, — предложила Щербатая, помогая Воробью встать на ноги, — полежишь там немного и придёшь в себя. Твоей матери я скажу, что у тебя закружилась голова из-за низкого давления. — В-вы ей не расскажете? — удивлённо спросил Воробей. — Нет, не расскажу. Пока что, — серьезно произнесла Щербатая, — Но если я узнаю, что ты продолжил, а, поверь, я узнаю! То я ей расскажу. И вообще у меня теперь есть прекрасная возможность шантажировать тебя до конца твоей жизни — Что? — Да, Воробей, — Щербатая зловеще улыбнулась, — и с этой недели ты работаешь по субботам.