Мы скроем шрамы рисунками страхов...

      - И когда у вас теперь настоящее свидание? – Микаса опирается локтем о барную стойку, следя за дверью, чтобы в момент входа посетителей быть готовой.       - Ну, не знаю, можно ли назвать это свиданием, но в пятницу мы уезжаем на все выходные на горнолыжку: он снял там домик. А в воскресенье у него день рождения, и я планирую подарить ему…       - Ничего не говори. Я все поняла.       Брюнетка прикрывает брату рот ладонью, чтобы не услышать лишнего. С нее хватило подробностей его личной жизни с Райнером, которые он обсуждал с ней, не скрывая даже малейших деталей. Эрен улыбается и оставляет на ладони легкий поцелуй, продолжая натирать блестящие бокалы.       - Ну, а у вас с Конни как? Вы встречаетесь?       - С чего ты взял?       - Ну, все было логично на выходных.       - Ты все такой же невнимательный, - Микаса взъерошивает шевелюру Эрена и улыбается одним уголком губ. – То, что мы один раз переспали, ничего не значит. Мы просто друзья. Кстати, он скоро выйдет на работу. Судя по всему, его нога уже пришла в норму. Ты уволишься?       - Уволиться? Ты с ума сошла? Я могу один день полностью проводить рядом с Жаном. Зачем мне увольняться? Да и финансовая независимость стала чем-то особенным для меня. Нет, я продолжу работать. Только графики репетиций и работы нужно будет состыковать, чтобы Жан мог приходить на них.       - Вы совсем не похожи на типичных геев.       - По-твоему, мы должны красить губы блеском и разговаривать так, будто нам защемили яйца? – шутка вышла грубоватой, но оба посмеялись над ней. - А с Райнером были похожи?       - Ты не понимаешь, о чем я! Я знала, что Браун – би, поэтому было как-то проще принимать то, что вы с ним вместе. А Жан… Ну, это же Жан, понимаешь?       - Понимаю. Жан – не гей. Мы с ним говорили об этом, и пришли к общему мнению, что он тоже би. Как и Райнер.       - А я варюсь в каком-то адском котле, - девушка закатывает глаза и кладет голову на сложенные руки.       - Какие планы у тебя на выходные? Справишься без меня?       - В пятницу у меня проверка в службе опеки, - скучающим голосом Микаса отвечает на вопрос, глядя невидящим взглядом на остекленные двери, на которых играют солнечные блики. – Если Шадис наймет еще одного официанта, а Конни выйдет в субботу, то все выходные проваляюсь в постели.       - Ты не думала, что пора начать готовиться к вступительным экзаменам? Не передумала с университетом?       - Нет, не передумала. Это возможность уехать подальше. Туда, где никто обо мне не знает. Но я вряд ли поступлю на эстрадное отделение. Поэтому дала себе еще пару месяцев, чтобы определиться с факультетом.       - Что за бред? Ты прекрасно поешь!       - Я и не собираюсь бросать петь. Просто хочу делать это независимо от образования и подготовки.       - Мы справимся, малышка, - тепло его ладони распространяется от запястья по руке в самое сердце, заставляя Микасу ласково улыбаться в ответ.       Когда родителей не стало, девушка решила, что ни в коем случае не прекратит делать то, что так нравилось ее отцу. На гитаре играть она так и не научилась, а вот петь у нее получалось куда лучше. До того момента, как жизнь пошла под откос, она часто проводила вечера на студии, где репетировали Эрен с ребятами, подпевая им. Стесняться уже давно перестала, раскрывая свой голос с каждым разом все сильнее. Мысль об университете, где она сможет проявлять свой талант, возникла в голове не сразу, но, однажды родившись, прочно укоренилась там. Оставалось дождаться момента снятия ограничений в самостоятельных действиях.       10:14, «Братишка».

«Я так переживаю, будто в первый раз».

      «Главное - не забудь взять презервативы».

«Ха-ха, очень смешно, Микаса. Я, правда, волнуюсь».

      «Перестань. Покатаешься на сноуборде, поешь вкусностей, вдоволь насмотришься на Жана. Займешься сексом. И будешь самым счастливым геем в мире».

      «Там не будет сети. Кто меня будет поддерживать?»

      «Я постараюсь делать это на расстоянии. Мне пора. Удачи тебе, братишка!»       Микаса закрывает диалог и натягивает на себя широкую толстовку. На улице довольно тепло, несмотря на начало апреля, поэтому можно со спокойной душой надеть тонкую куртку, чтобы миссис Доук и в этот раз не придралась к верхней одежде. Тяжелые зимние ботинки можно сменить на легкие кроссовки на высокой подошве, потому что ручейков с каждым днем становится все меньше из-за разогревающего землю солнца.       Смотреть на себя в зеркало стало еще одним испытанием с того момента, как татуировка зажила. Каждая линия на коже напоминала Микасе о Леви. Она так и не решилась позвонить или написать на общий номер, чтобы задать хоть какой-то уточняющий вопрос о заживлении или коррекции. Не смогла переступить через свои принципы для того, чтобы увидеть его еще раз и, возможно, даже попросить прощения за свою грубость и предложить начать все заново. Все внутренности ныли при одном воспоминании о нем, но сделать что-то для шага вперед девушка не могла.       - Доброе утро, тетя Киёми, - все по накатанной: завтрак, сборы в службу опеки, причитания тетушки о том, что Микаса мало ест, и сама проверка.       - Доброе утро, - тетушка, как обычно, сидит за столом, поглощая апельсиновый сок литрами после вечернего принятия спиртного. От нее неприятно пахнем смесью перегара и травяной зубной пасты, отчего Микаса ведет носом. – Готова?       - Да.       От пересоленной яичницы ужасно хочется пить, но Микаса не решается попросить у тетушки время, чтобы зайти в магазин и купить бутылку воды. В дни проверок с ней лучше не спорить, а еще лучше и вовсе не заводить разговор. В горле скребет от недостатка влаги, и девушка надеется на то, что успеет найти кулер в здании до того, как миссис Доук вызовет их в кабинет.       За время проверки не происходит ничего нового. Голубоглазая доброжелательная женщина, как всегда, интересуется у Микасы её здоровьем и новостями. Брюнетка слабо улыбается в ответ на то, что она самая спокойная и аккуратная из всех ее подопечных, не забыв при этом упомянуть благородство и душевную доброту тетушки, взявшей ее под опеку. Фантомная хватка на руке усиливается, когда Микаса вспоминает произошедший чуть меньше месяца назад инцидент, а в горле становится еще суше. Девушка откашливается в попытке прогнать скребущее глотку ощущение, но становится только хуже. Дыхание вмиг останавливается, а попытки сделать вдох с треском проваливаются.       - Микаса? – миссис Доук взволнованно смотрит на девушку и кладет теплую ладонь на ее кисть. От прикосновения глаза девушки неестественно расширяются, а пальцы впиваются в столешницу. – Микаса! Что с тобой? Воды! Срочно!       - Микаса! – тетушка вскакивает со стула и подбегает к корчащейся на стуле от недостатка воздуха племяннице.       - Часто с ней такое? – голубоглазая обращается к Киёми, а затем, не получив ответа на вопрос, обходит стол и садится перед девушкой. – Спокойно, Микаса. Все в порядке. Попытайся расслабиться. Давай поговорим, - брюнетка прикрывает глаза и кивает. – Отлично. Найди в кабинете пять квадратных предметов. Не говори мне о них, просто найди и посчитай по пальцам. Подними ладонь. Отлично. Теперь считай и загибай пальцы. Квадратные предметы, - когда последний из пальцев оказывается в кулаке, миссис Доук продолжает говорить спокойным тоном. – Умница. Теперь давай найдем четыре зеленые вещи и тоже посчитаем их.       Постепенно дыхание восстанавливается, но сделать глубокий вдох все еще страшно. Когда счет предметов заканчивается черным круглым зеркальцем на столе миссис Доук, Микаса наклоняется и утыкается носом в колени, закрыв при этом глаза.       - Паническая атака – не редкое явление в моем кабинете, но от тебя я такого не ожидала. Попьешь?       - Мгм, - Микаса выпрямляется и дрожащей рукой берет со стола стакан воды.       - Подожди, нужно восстановить кровоток. Давай, я помассирую тебе плечи. Снимешь толстовку?       Не задумываясь о том, что под ней только тонкая майка, девушка стягивает с себя теплую вещь, и, когда вешает ее на спинку стула, встречается с двумя взглядами, наполненными недоумением.       - Это..? Что это, Микаса? Миссис Адзумабито? Вы в курсе?       «Что?.. Черт! Татуировка! Твою ж мамочку!»       - Нет! Тетя Киёми не в курсе.       - И как давно?       - Я сделала ее месяц назад. Откладывала год с зарплаты. Это мой подарок себе на день рождения.       - Кхм, Микаса, - миссис Доук переводит взгляд с шокированной тетушки на Микасу. – Ты же понимаешь, что это нарушение регламента? Я должна доложить об этом руководству.       - Я не думала, что правила распространяются на совершение действий с собственным телом.       - Это немного иной род действий, поэтому…       - Мы… можем это… как-то обойти? – Микаса опускает голову, сцепляя пальцы в замок. – Это не могло подождать еще год. Со мной все в порядке, я не нарушила закон, все живы. Это видели только Вы, и, если бы не паническая атака, Вы остались бы в неведении. Миссис Доук, неужели я так часто о чем-то Вас прошу?       - Садись, - блондинка подходит к девушке со спины и начинает массировать ее плечи тонкими, но крепкими руками. Тишина пугает, но Микаса не перестает ждать, надеясь на то, что, если сможет договориться с ней, тетушка не будет зверствовать. Дыхание полностью нормализуется, но сердце все еще стучит в бешеном ритме. – Хорошо, я умолчу об этом. Но только потому, что за четыре года ты ни разу не доставила нам неудобств. И все же постарайся до поры до времени скрывать свой рисунок. Договорились?       - Да. Спасибо, миссис Доук. Моя благодарность не имеет границ. Обещаю, что последний год будет таким же, как и четыре предыдущих.       После целого месяца пребывания на очередном обучении, за которым последовала неделя фестиваля татуировки, Леви устал так, как не уставал за все время работы в студии Эрвина. Разбирать чертов чемодан совершенно не хотелось, но наблюдать за тем, как он стоит и ждет своего часа, было как минимум противно. Глуша в себе порыв пойти и завалиться в чистую постель, мужчина берет себя в руки и направляется в прихожую. Раскиданные вещи сестры под ногами раздражают, и он тихо матерится, складывая их на полки в шкаф. Стоит ему покинуть их с Ханджи жилье на пару дней, как оно тут же превращается в помойку. Хорошо еще, что это чудовище животных с улицы не тащит. А могла бы: сейчас как раз период рождения котят у бродячих кошек. Хотя, если быть честным, он и сам был бы не против какого-нибудь комка шерсти, и даже готов был бы убирать за ним и кормить его. Но признаться в этом Ханджи означало стать объектом шуток, сопряженных не только с его ростом, но и с любовью к животным. Потому что невозможно было вести себя по-взрослому с существом, которое так и тянет затискать в объятиях.       Стиральная машинка работает, издавая тихий гул. Леви, повязав на бедра полотенце, выходит из ванной комнаты и направляется к холодильнику. Он уверен, что к его приезду чудовище не приготовило ровным счетом ничего, но все же решает попытать удачу. Желания терпят крах, когда с верхней полки на него одиноко смотрит яблоко, зато полки на дверце ломятся от обилия алкогольных напитков, начиная с пива и заканчивая вином.       - Чертово чудовище! Неужели собралась пить всё это без закуски?       Диван в гостиной все такой же мягкий. Сидеть на нем довольно удобно, а вот спать – то еще испытание. Леви включает первый попавшийся канал, параллельно заказывая доставку еды из супермаркета. На часах почти девять вечера, значит, Ханджи вот-вот вернется. Телефон издает непрерывную трель и вибрирует на столике перед диваном. Мужчина лениво поворачивается, рассматривая экран.       - Помяни черта, как говорится, - закатив глаза, он сдвигает пальцем бегунок ответа на звонок. – Ты где, чудовище?       - Леви! Хорошо, что ты быстро ответил. Нужна твоя помощь. Срочно!       - Я уже заказал продукты и ужин. Давай домой.       - Да не это! Но за это спасибо. Не сбивай меня! Срочно выйди во двор!       - Ты понимаешь, что для этого мне нужно снять домашние шорты и одеться?       - Понимаю.       - Ты знаешь, как я не люблю куда-то ходить, когда уже помылся и переоделся?       - Знаю.       - Тогда в чем проблема?       - Леви, твою мать! У нас во дворе на скамейке лежит Микаса. Помнишь девушку, которой ты бил крылья?       - Микаса? – Леви выпрямляется. – Какого хрена она делает во дворе на скамейке?       - К черту вопросы, Леви! Быстро одевайся и выходи! Я не дотащу ее одна!       Полностью перечеркнув то, что он весь прошедший месяц пытался забыть о ней, Леви накидывает на плечи куртку и пулей вылетает из квартиры. Лифт едет слишком медленно, и в его голове рисуются страшные картины. Что с ней случилось? Может, она просто пьяная? Почему именно их двор? Вопросов больше, чем ответов. Заметив Ханджи с девушкой, лежащей на ее коленях, он пересекает двор в пару шагов.       - Что с ней? Она пьяная?       - Нет, алкоголем от нее не пахнет. Она в крови и… кхм… под курткой ничего нет. А еще что-то с ногой.       - В сознании?       - Вряд ли. Что-то говорит, но я ничего не понимаю. Она вся горит, Леви!       - Все, заткнись. Иди, открывай двери - я понесу, - Ханджи кивает и аккуратно перекладывает голову Микасы на руку Леви. – Микаса, ты слышишь меня? – девушка приоткрывает опухшие от слез веки и еле заметно кивает. – Закинь на меня руку и держись.       Ее вес совершенно не тянет Леви к земле, когда он берет ее на руки. Но даже в таком состоянии она все такая же манящая и красивая. Алкоголем действительно не пахнет, но ее состояние похоже на наркотическое опьянение. Если бы не жар, Леви бы скрючило от отвращения. Ее пухлые губы покрыты кровоточащими трещинами, будто их кусали. На щеках следы от ударов, которые мужчина распознает при первом взгляде. Еще и тот факт, что под ее курткой ничего нет, наталкивает брюнета на мысль об изнасиловании, и он сжимает губы в тонкую полоску.       Леви швыряет с ног кроссовки в угол прихожей, не заботясь о порядке и чистоте. Все его мысли сосредоточены на девушке в его руках. На диване в гостиной сидит Ханджи, разложив на нем теплый плед. На столике перед диваном раскиданы медикаменты из аптечки.       - Ты давно заглядывал в нашу аптечку? Там ничего нет!       - А ты помнишь вообще, когда я болел? Почему за всем должен следить я? – тихий стон девушки прерывает горячий спор. – Аптечкой здесь мы не справимся. Ее нужно отвезти в больницу.       - Нет! – хриплый голос и широко раскрывшиеся глаза, из которых тут же бегут ручейки слез, заставляют дернуться. – Не надо в больницу! Нельзя! Она убьет меня!       Цепкие пальцы впиваются в запястье мужчины, и он аккуратно поглаживает их ладонью в попытке расслабить.       - Звони Моблиту.       - Ты свихнулся? Он трубку не возьмет!       - Есть еще варианты?       - Персик мой, мы расстались, когда я переспала с его родной сестрой, пока он был на работе. Как ты думаешь, он захочет со мной разговаривать?       - Звони с моего! Я не виноват, что ты прыгаешь из койки в койку!       - Позвони ему сам!       - Ты понимаешь, что он все равно приедет, Хандж! Тут безвыходная ситуация! Либо ты звонишь Моблиту, либо мы возвращаем Микасу на улицу.       - Ты блефуешь!       - Хочешь проверить?       - А-а-а-а! Чертов мелкий засранец! Давай сюда телефон!       Пока Ханджи дрожащими пальцами набирает номер своего бывшего, Леви присаживается на корточки перед лицом брюнетки. Аккуратно убирает со лба прилипшие пряди волос и проводит подушечками пальцев по потрескавшимся губам, линии подбородка и скуле.       - Микаса, слышишь меня? – девушка не открывает глаз, но кивает в ответ. – Тебя изнасиловали? – она отрицательно качает головой и поджимает губы. Леви выдыхает: это все, что ему было необходимо сейчас услышать. С остальным он как-нибудь разберется. – Где твой телефон? Мне позвонить кому-нибудь?       - Б-брату. Но… он вне зоны доступа до воскресенья.       - Я понял тебя. Сможешь дойти до ванны, чтобы принять душ?       - Не уверена, но постараюсь.       Из кухни раздается серьёзный голос Ханджи.       - Моблит, я бы не позвонила, если бы не обстоятельства, требующие твоего вмешательства. Пожалуйста. Тебя встретит Леви. Ты меня даже не увидишь. Обещаю. Да. Спасибо, Мобби. Да. Ждем, - она нажимает кнопку отбоя и возвращается в гостиную. – Приедет через полчаса. Придется вам тут с ней двоим возиться: он не хочет меня видеть.       - Я справлюсь. Только помоги ей дойти до ванной и принять душ.       Ханджи кивает и тут же без вопросов закидывает руку Микасы себе на плечо и помогает встать. Девушка издает болезненный стон, когда опирается на ногу, и хватается за Леви, стоящего рядом. Он молча кладет на свои плечи ее вторую руку и помогает Ханджи дойти до ванной комнаты.       Оставив их наедине в светлом пространстве, погружается в размышления о сложившейся ситуации, слушая шум воды. Какой бы сильной ни была обида на Микасу, бросить ее на улице в таком состоянии он не смог. Хотя, чего уж там, он не смог бы бросить ее на улице, даже, если бы она была просто пьяной. Ханджи была права: он блефовал.       - Леви! Дай ей свою пижаму!       - Ты ее бедра видела? Она будет ей мала. Поделись своей.       - Ты ее бедра видел? Эти булочки не втиснутся ни в одни мои шорты!       - А от бывших у тебя ничего не осталось?       - Вроде Елена покупала себе набор трусиков и не забрала его. Сейчас проверю. А ты неси халат, раз уж эти шикарные бедра не вместятся в нашу с тобой одежду.       Леви сглатывает, когда видит упаковку с тонким кружевом, представляя его на Микасе, и отворачивается, передавая Ханджи халат, чтобы та не увидела пляшущие синие крапинки в его зрачках. Спустя пару минут из влажного пара в проеме двери показываются две фигуры, одна из которых прикрывает глаза ладонью и дрожит.       - У нее ужасный жар, но я не понимаю почему. Чудо, что она помылась сама и хоть немного соображает. Укладывай ее на диван, а я пошла в комнату.       Как только за Ханджи закрывается дверь ее комнаты, раздается звонок. Спустя пару минут в прихожей стоит приятный молодой шатен с небольшим чемоданчиком в руках и расстегивает пуговицы приталенного пальто.       - Что стряслось?       - Только давай без лишних вопросов, - Моблит кивает. С ним всегда было легко найти общий язык, особенно Леви. И чего Ханджи потащило в постель к его сестре? Не понятно.       - Я надеюсь, что это вывих, но после того, как жар спадет, лучше сделать рентген, чтобы исключить перелом или трещину, - изрекает он, осмотрев ногу. – Температура из-за инфекции. Ты видел ее запястье? – Моблит поворачивает руку девушки тыльной стороной, и зрачки Леви расширяются от увиденного: глубокий порез в виде буквы «А». – Предполагаю, что сделали ножом. Слишком неаккуратно. Ну, и побои. Все тело в синяках. Где вы ее нашли? Надо обратиться в полицию.       - Ч-ш-ш-ш, - Леви присаживается рядом и успокаивает хаотично двигающиеся конечности девушки. – Никакой полиции. Она попросила. Не знаю, что произошло, она не в том состоянии, чтобы рассказать. Ханджи нашла ее во дворе и позвонила мне.       - Я наложу повязку на ногу и попробую наложить швы на запястье. Нужно будет обрабатывать, следить за температурой и менять повязки. Выпишу лекарства. Через пару недель должна прийти в норму.       Когда Моблит после совершенных манипуляций скрывается за дверью, Леви расставляет по полочкам сказанное им. Неизвестно, что ждет их дальше, но мир однозначно перевернулся. Теперь нужно будет как-то подстраиваться под новую соседку, потому что отпускать ее в таком состоянии от себя он не намерен. Да и вообще отпускать тоже. Раз уж сама Вселенная дала ему этот шанс, отправив ее после побоев именно во двор его дома, он его не упустит.