Мы скроем шрамы рисунками страхов...

      Микасе очень сложно сдержать дрожь, прокатывающуюся по всему телу в унисон с касаниями Леви, но это совершенно не то, что ощущается, когда ее трогают другие малознакомые люди. Девушка глубоко дышит, пока брюнет обрабатывает ей спину антисептиком. А когда настает черед трансферного геля, Микаса медленно выдыхает через рот. Даже сквозь латексные перчатки девушка чувствует горячие подушечки его пальцев. Слишком нежно для такого, как он. Слишком чувственно.       - Все в порядке? – Леви смотрит на нее в зеркало, выглядывая из-за плеча.       - Да, - голос подводит девушку, срываясь хриплыми нотками.       Она не боится его так, как боится других мужчин. Но этот страх пугает ее куда сильнее, потому что кожа покрывается мурашками от одного только взгляда на Леви.       - Вот, смотри, - говорит он, когда отклеивает от спины лист бумаги, и Микаса поворачивается к зеркалу, придерживая топик, чтобы случайно не оголить грудь. - Вот так я вижу крылья за спиной.       Глаза Микасы неестественно расширяются, но не от страха, хотя эскиз вышел совершенно не так, как они планировали с Ханджи. Рисунок, выбранный Леви, абсолютно точно совпадает с ее представлениями. Будто он забрался в ее голову и срисовал эскиз с её мыслей. Радость в глазах моментально сменяется злостью на то, что Ханджи не смогла сделать так же, и теперь ей приходится работать с этим самоуверенным коротышкой. Брови на мгновение сходятся у переносицы, но тут же возвращаются на место.       - Да, мне нравится.       - Точно? – не заметить ее эмоций могла бы Петра, или та же Ханджи, но мимо Леви такие штуки не проходят. - Можем вернуться к изначальному варианту, если тебе не…       - Все хорошо! – на переносице девушки появляются складки от недовольства тем, что происходит. - Можешь приступать к работе.       - Я же вижу, что что-то не так.       - Ты психолог или тату-мастер? – Петра снова тихо хихикает в воротник толстовки и утыкается в экран смартфона, отвечая потенциальным клиентам в мессенджере, а Леви на мгновение теряется в незнании, что ответить этой дерзкой девчонке.       - Я бы на твоем месте не дерзил мне, чтобы потом не обнаружить на месте крыльев огромный реалистичный член.       - А я бы на твоем месте не грозилась нарисовать клиенту, который платит деньги и может оставить негативный отзыв, огромный реалистичный член.       «Остановись прямо сейчас, Микаса! Твою ж мать, успокойся!»       Тонкие брови Леви ползут к переносице, а на лице рисуется гримаса ненависти. Он готов отказаться от работы прямо сейчас, но репутация салона и обещание Эрвину сделать все, чтобы клиенты оставляли только положительные отзывы, отдается в голове колокольным звоном. Он крепко сжимает кулаки и шумно дышит, силясь успокоиться.       - Постарайся не трогать эскиз, пока он подсыхает. Начнем через десять минут, - мужчина резко разворачивается на пятках, отчего подошва кроссовок издает неприятный звук от скольжения по керамической плитке. - Петра! Где моя одежда?       Рыжая хлопает длинными ресницами, со страхом глядя на обозленного мастера. Не в силах ответить на его вопрос девушка опускает голову и тихо бубнит себе под нос, переплетая шнурки капюшона.       - Я… Только вчера отнесла ее в химчистку…       - И что мне делать с этой информацией?       - Я же не думала, что Ханджи заболеет… В шкафу висит пакет с твоими спортивными вещами. Может…       - Это не салон, а забегаловка какая-то! – Леви срывает гнев на администраторе, чтобы не портить отношения с клиентом. И Микаса прикрывает рот ладонью, чтобы заглушить тихий смех. Посылает немые извинения Петре, которая бежит следом за разъяренным Леви в пространство кухни, где стоит шкаф для одежды. Рыжеволосая подмигивает девушке в ответ на ее взгляд, наполненный пожеланием терпения.       Из-за ширмы брюнетка слышит тихие шепотки администратора и мастера, но не прислушивается к теме разговора. И без этого понятно, что мужчине не на кого выплеснуть ярость, до которой его довела Микаса. Девушка проверяет мессенджеры на предмет новых сообщений и проворно бегает пальцами по экрану, пролистывая новостную ленту. Когда ее зрение улавливает движение, а взгляд поднимается, все чувство сожаления, которым она была готова одарить Петру, испаряется, и следом за ним приходит злость на то, что она напомнила Леви о его спортивных вещах.       Слишком открытая майка, оголяющая руки, плечи и половину накачанной рельефной груди. Острые ключицы так и манят к себе прикоснуться, чтобы узнать, сможет ли она о них пораниться. Большинство участков кожи покрыто татуировками, и Микасе хочется рассмотреть поближе каждую из них, провести пальцами по каждой линии и почувствовать подушечками гладкость кожи, которая блестит, будто Леви только что намазался лосьоном для тела. Запястья украшены множеством браслетов, которые мужчина перебирает тонкими изящными пальцами. Несмотря на то, что его шорты довольно широкие, девушке удается разглядеть плавные округлости ягодиц. Ровные мускулистые ноги заканчивают картину идеально сложенного мужчины, но взгляд брюнетки задерживается на тонких щиколотках и белоснежных кедах небольшого размера. У нее даже новая обувь не сияла такой чистотой, как сияют эти конверсы.       Леви замечает заинтересованность и испуг во взгляде девушки, скользящем по его фигуре. Где-то в голове его личность с издевкой ухмыляется, следя за ее глазами, и он решает дать ей время, чтобы его образ отпечатался в ее памяти. Брюнет не особенно любит появляться где-то, кроме тренировок, в спортивной одежде. Но уж больно большим оказался своенравный крючок, закинутый этой мрачной девчонкой.       - Идем, - говорит он, когда молчание кажется затянувшимся, наслаждаясь вздрагиванием Микасы. Ставит перед собой стул спинкой к окну. - Садись, как на коня, ко мне спиной. Не очень удобно для тебя, но я смогу работать быстрее и качественнее. Если ноги затекут, сделаем перерыв.       Микаса кивает и присаживается так, как сказал Леви. Немного сползает к краю стула ягодицами, чтобы подольше просидеть в таком положении.       - Так?       - Мгм, - Леви сглатывает вязкую слюну.       Ее бедра и без такого представления буквально напрашивались на ласковые поглаживания. А в таком положении, еще и с выгнутой спиной…       «Спокойно, Леви. Это просто женская задница. Бесподобная мягкая женская задница и широкие бедра. Твою мать».       Мужчина закрывает ширму, чтобы не смущать девушку, если вдруг в салон заглянет кто-то посторонний и погружается в сбор механизма татуировочной машинки, выбор цветовой гаммы и смешивание цветов. Оторвать взгляд от Микасы слишком сложно, практически нереально. А когда она еле заметно вздрагивает в такт его прикосновению, голову ведет. По коже ее спины – безупречно молочной и гладкой – пробегает рой мурашек, и Леви снова сглатывает.       - Готова? – девушка кивает. - Будет больно. Через час сделаем маленький перерыв.       Его голос слишком хриплый и томный: он не собирался утешать ее или быть с ней добрым. Но вся его сущность будто сопротивляется обычной грубости. Зная, какие ощущения испытывает человек, когда делает татуировку на спине, Леви внутренне сжимается от того, что весь спектр этой боли прочувствует хрупкая девушка.       Когда под кожу забиваются первые капли краски, Микаса привыкает к ощущениям, думая о том, что место, скорее всего, она выбрала неудачное. Слишком много нервных окончаний, слишком близко к кости, и слишком мало мышц и жировой прослойки, которые смягчали бы болезненные ощущения. Она пробует задерживать дыхание, но от этого становится только больнее. Пробует концентрировать внимание на других внешних раздражителях, но их слишком мало. Редкие прикосновения горячих пальцев, температура и текстура которых чувствуется даже сквозь латексные перчатки, делают кожу еще более чувствительной. Микаса кусает нижнюю губу и старается отвлечься от боли, глядя на падающие снежинки за окном.       Леви поглощен работой. Трогать Микасу приятно даже сквозь перчатки. Взгляд медленно ползет от плеч к груди и ярко выраженной талии, задерживаясь на пояснице. Ладонь девушки придерживает топик, чтобы кто-нибудь ненароком не увидел ее груди, но даже в фантазиях Леви она божественно прекрасна. Склеить бы ее, но она всем своим видом уже дала понять, что он ей не нравится. Что ж, пусть будет так. Как будто у него клиенток мало.       - Леви, полтора часа. Пора сделать перерыв, - звонкий голос Петры из-за ширмы заставляет обоих брюнетов дернуться от неожиданности.       - Понял, - Леви выключает машинку, и тишина салона кажется максимально приятной. - Ты как?       - А-а-ай, - Микаса выгибает спину еще сильнее, силясь поймать расслабление, и ее пикантная поза отдается тяжестью внизу живота мужчины. - Не знаю, что ответить.       - Чай будешь? Кофе не предлагаю, от него кровоток ускоряется, и это мешает работе.       - Да, зеленый, если есть.       Леви снова мысленно ухмыляется и разминает затекшие мышцы, исподтишка наблюдая за взглядом девушки. Понимая, что красуется перед ней, будто школьник, слегка краснеет и отворачивается.       - Петра, два зеленых чая сделай, пожалуйста.       - Два зеленых, два зеленых, - рыжеволосая вприпрыжку направляется в зону кухни, напевая под нос выдуманную считалочку, чтобы не забыть поручение сегодняшнего руководства.       - Куришь? – Микаса отрицательно качает головой и хмурится. - Не смотри на меня так. Я спросил для того, чтобы замотать твою спину, если ты вдруг захочешь выйти. Иди сюда, наклею на тебя салфетку, чтобы кровь впитывалась.       Ерзая на стуле, Микаса не знает, как удобнее сесть, потому что спина уже давно ясно дала ей понять, что устала и хочет прислониться к опоре. Чай совершенно не лезет в глотку: она думает только о том, как ей больно, неудобно и неприятно. Леви замечает это, и даже мысленно наслаждается мучениями девушки, но все же не выдерживает очередного тихого стона.       - Петра, разложи кушетку, пожалуйста, - дождавшись кивка администратора, он поворачивается к Микасе и приподнимает одну бровь. - Допивай чай и приляг на пять минут. А в следующий перерыв я сделаю тебе охлаждающий обезболивающий компресс.       - Это не обязательно.       - Тебе, может, и не обязательно, а вот я не хочу слушать твои стоны весь оставшийся сеанс.       - Тебе не нравятся мои стоны?       «Микаса, ты совсем головой поехала?»       Леви не отвечает, но девушка замечает, как дергается его кольцо в губе от еле заметной ухмылки, и тут же краснеет. Лицо не выражает эмоций, но внутри все колотится с бешеной скоростью, будто кровь застыла в жилах и ее срочно нужно разогнать по организму.       - Ой, совсем забыла, Леви, - и снова звонкий голос Петры заставляет вздрогнуть. - Я же купила к чаю. Вот.       На стол ложится большая плитка молочного шоколада. Шуршание упаковки заглушается мыслями девушки, зрачки расширяются так, что полностью закрывают серую радужку глаза, а изо рта вот-вот польется слюна. Желанный наркотик, быстрый углевод, способный на пару мгновений принести радость в жизнь и дозу эндорфина в кровь. Доставить его до мозга, чтобы перед глазами взорвалась Сверхновая от этого божественного вкуса.       - Будешь? – Леви протягивает плитку, разломанную на дольки, Микасе. Его растерянный взгляд смущает, но от увиденного только что зрелища он не знает, о чем думать. Микаса будто Божество увидела.       - А? А можно?       - Конечно.       «Небеса, благословите этого мужчину, который разрешил мне съесть дольку шоколадки! Пошлите благодать девушке, которая купила это волшебство в магазине и принесла сюда! Боже! Вселенная! Кто угодно! Это же оргазм в чистом виде!»       Новым испытанием для Леви становится внешний вид девушки, расположившейся напротив, прикрывающей глаза и погружающей кончики пальцев в рот. Кажется, что для нее это высшая степень удовольствия. И мужчина думает о том, что мог бы увидеть нечто подобное, если бы все же склеил ее и привел к себе. Она такая красивая, такая манящая, но при этом такая неприступная, что все нутро разрывается от желания ею овладеть. Закрыть ее рот ладонью, чтобы слышать сдавленные стоны, смотреть на ее лицо, когда она наслаждается происходящим, чувствовать ее дыхание на своей коже. И слушать тихий шепот, просящий не останавливаться. Даже в свободных шортах становится немного тесно.       - Давай продолжать. Належалась уже.       - А нельзя продолжать в таком положении?       - Мне будет сложно стоять согнувшись.       - А мне сложно сидеть с выгнутой спиной!       - Я здесь мастер!       - А я клиент, который платит!       - Ты хочешь, чтобы работа была косой и неровной?       - А ты хочешь, чтобы я оставила негативный отзыв?       Их гневный спор прерывается хлопком двери и громкими шагами. Петра явно дернулась от такого перфоманса, сидя за стойкой и погрузившись в спор брюнетов.       - Здорово, Петра! Где Ханджи?       - Я за нее, - Леви не отрывает взгляда от серых глаз, сверлящих его с кушетки. -Какого хрена, Майк?       - Упс, - вошедший будто прикрыл рот ладонью и тихо захихикал, но Микаса может только догадываться о том, что происходит за ширмой, потому что прерывать «гляделки» не намерена. - Аккерман, а где Ханджи? Она же должна была сегодня работать.       «Аккерман? Твою маму, Аккерман? Какого хрена?» - зрачки Микасы непрерывно бегают от одного уголка глаз к другому.       - Ты, как никто должен знать, где она, Захариус.       - Мы заливали наше расставание, малыш. Кто ж знал, что она больше обрадовалась, чем расстроилась. А ты сам знаешь, как радуется твоя сестра.       «Малыш? Сестра? Что здесь вообще происходит?»       - Петра, налей ему чаю, если не видишь в его руке флягу. Если видишь, разрешаю побить его шваброй и выгнать из салона, - «гляделки» не прерываются не на секунду.       - Алкоголя мне хватило вчера, так что я без фляги. Еще и Нанаба поколотила за то, что я уснул в кухне под столом. Так что я бы не отказался еще и от ибупрофена.       - Я бы с удовольствием поболтал с тобой, Майк, но ты пришел не в то время.       - Не смею отрывать тебя от работы, детка. Я выпью чаю и удалюсь. Позвони мне.       «Да что за содомия здесь происходит? Детка? Позвони? Он расстался с Ханджи, но его поколотила Нанаба?»       - Полчаса, - Леви чуть сощуривается и обращается к Микасе.       - Что?       - Полчаса я работаю согнувшись, а потом ты снова садишься на стул.       - Сорок минут.       - Полчаса.       - Сорок минут.       - Двадцать минут.       - Ну, полчаса, так полчаса.       Микаса свешивает с другой стороны кушетки руку и поворачивает голову, чтобы не смотреть на Леви. Его бедра и пресс слишком близко, а вырез майки оголяет еще больше тела, когда он нагибается. Если смотреть на него, то руки сами по себе потянутся к узорам на коже, а это уже будет ярко-красной мигающей лампочкой с надписью «DANGER».       Ко второму перерыву, обозначающему обед и гораздо больше времени тишины и отдыха, Микасу начинает потряхивать. Она чувствует горячность своей кожи, перед глазами то тут, то там начинают плясать мятлики, а ото лба к вискам пульсацией расходится ноющая боль.       - Перерыв. Ты как?       - Больно. И будто температура поднимается.       - Это нормальная реакция организма на нарушение кожного покрова ожогом. Петра, парацетамол. Выпей таблетку, поешь, станет легче. А потом я сделаю тебе компресс. Идет?       Девушка кивает и, не думая о том, что делает, опирается двумя ладонями о спинку стула, чтобы подняться. Топик прилипает к ней и оголяет ее грудь, а освещение подчеркивает изгибы тела и его красоту. Леви жмурится, будто видит яркие искры, и отворачивается. Но мозг уже записал полученную информацию на подкорку для того, чтобы вывести ее кинопленкой в любой нужный момент.       «Черт! Твою мать! Как так? Небо, она прекрасна! Если бы еще рот в претензиях не открывала!»       Микасе жарко. Она хочет выйти из помещения на морозный воздух и уйти отсюда так, чтобы больше никогда не возвращаться. Не чувствовать этой боли, к которой сама себя приговорила, не видеть этого красивого брюнета, к которому взгляд возвращается снова и снова. Просто вернуться туда, где ей было уютно и спокойно. И очень обидно, что это место не ее дом, а соседский, где всегда радушно и приветственно открыто окно, где ее ждут и принимают со всеми скелетами и демонами, живущими внутри. По экрану смартфона медленно передвигаются пальцы, листая ленту новостей и проверяя мессенджеры. Девушка хмурится, когда понимает, что ни Эрен, ни Жан ничего ей не написали за весь день. Неужели все хорошо?       - Переживаешь, что парень не пишет?       - А? – в глазах Леви брюнетка замечает вспышку ревности, от которой сердце пропускает один удар. - Нет, я… Не твое дело вообще.       - Я уже говорил, что огрызаться необязательно?       - Говорил, но что-то я не наблюдаю на спине реалистичного члена, хотя огрызаюсь.       - Мы еще не закончили. Поэтому аккуратнее.       Приятно пухлые губы девушки сжимаются в тонкую полоску, а брови сходятся к переносице, когда она оставляет раунд за соперником. Таблетка парацетамола начинает действовать, и по телу тонкими струйками пробегает холодок. А когда Леви смазывает горящую спину пенкой с приятным запахом ментола, Микасе кажется, что благодать спустилась на нее с небес.       - Где ты был раньше с этим чудесным компрессом? А-ах, как же приятно, - она прикусывает губу и прикрывает глаза от удовольствия, отчего в шорты Леви снова приходят в движение.       - Он не работает, пока не будет большой площади повреждения. И вообще, будь благодарна, что я все-таки его сделал, несмотря на твое поведение. Осталось немного, кстати. Пара часов, и левое крыло полностью будет готово. Правое оставим до следующего сеанса.       - Думаю, я похожу с одним. Мне не нравится твой подход к клиентам.       - Представь, что я посмеялся над твоей шуткой. Давай продолжать.       И снова боль, хоть и немного притупленная чудодейственной пенкой. Микасе кажется, что она привыкла к этому ощущению еще с того момента, как ладонь ее тетушки впервые опустилась на ее щеку. А потом были новые удары и новые места, на которых оставались синяки, порезы и ссадины. Не сказать, что боль от тату-машинки чем-то отличается, если не брать в расчет то, что Микаса сама этого захотела. А еще она очень медленно и методично высасывает из девушки терпение.       Когда Леви предлагает сделать перерыв, глядя на трясущуюся ногу девушки, она отказывается, поглядывая на часы, висящие на стене. Мужчина разочарованно поджимает губы: если бы согласилась, Петра бы ушла пораньше, оставив их наедине, а так он закончит аккурат к окончанию ее рабочего дня. А попросить Микасу остаться у него язык не повернется. Он уже перестал прогонять из головы мысль о том, что хочет побыть с ней подольше, а она, судя по всему, телепатией не владеет.       19:24, «Братишка».

«Жан меня отпустил. Тебя встретить?»

      «Нет, я приду к тебе, когда буду дома. Мы еще работаем».

«Отлично, буду ждать. У меня новости».

      «Ок, до вечера».       - Я больше не могу, Леви. Долго еще?       - Обычно мне это говорят в совершенно другой обстановке. Минут двадцать и, думаю, можно заканчивать.       - Мог бы и не выделываться тем, что ты половой гигант, - девушка трясет затекшей рукой, по которой скользят капли лимфы, смешанной с кровью.       - Не тряси, еще сильнее течь будет. Сейчас я все обработаю. Потерпи.       - Это издевательство какое-то, - уткнувшись лбом в спинку стула, Микаса начинает тихо петь, стараясь отвлечься от последних минут боли.       Леви не может не услышать ее. Не может не слушать. Нежный голос льется исцеляющим бальзамом по душевным ранам. Он готов поклясться, что эта субстанция излечит даже раны физические, если найти ей правильное применение. Даже его дыхание замедляется, чтобы ритм песни совпал с ритмом его сердца. Она прекрасна. Даже со своим дурным характером. Даже когда он хочет вырвать ей язык.       - Поздравляю, мы закончили.       - А-а-а-а-а, я думала, что сегодня не уйду отсюда. Или меня унесут, - она снова выгибается, заставляя мужчину отвернуться. Ему хватит увиденного сегодня еще не на одну одинокую ночь.       Девушка разминает шею, когда он объяснят ей правила ухода за татуировкой. Ее немного потряхивает от разницы температур, когда на горячую спину льется струйка прохладной воды из спрейбатла, и все же каждое напутствие она запоминает. В глазах Леви сверкают озонные синие крапинки, когда он смотрит на ее реакцию от проделанной работы. Ей определенно нравится, иначе с ресниц на щеку не приземлилась бы одинокая слеза счастья. И все же Микаса остается довольно сдержанной.       - Приходи не раньше, чем через две недели. Сначала все должно зажить.       - Я уже сказала, что больше не приду к тебе. Мне…       - …не нравится мой подход. Я тебя понял. И все же, не раньше, чем через две недели. Если будут вопросы, пиши на общий номер. Кто-то из нас тебе обязательно ответит. И не читай всякую чушь в интернете.       - Я не настолько глупа, чтобы обращаться за помощью к незнакомым людям.       - Я надеюсь, что ты только выглядишь глупой, и действительно не будешь обращаться за помощью к кому-то по ту сторону экрана.       - Хамло.       - Заноза.