Better Than Cake

      Он справится.       «Спокойной ночи, Ханни».       Джисон снова и снова прокручивает в голове фразу, которую большинство людей сочло бы самой обычной и ничем не примечательной.       Дело не в самих словах, а в той мягкости, с которой Минхо их произнес.       На какую-то безумную секунду воображение Джисона разыгрывается на полную катушку, и он представляет себе Минхо, сидящего на краю его кровати, прямо рядом с ним, и тихо шепчущего в темноту его комнаты.       «Спокойной ночи, Ханни».       Сонливость, которая охватила его ранее, полностью отступает, уступая место неловкому волнению и странной легкости в груди.       Он выпрямляется на диване и трясет головой, пытаясь избавиться от наваждения, которое на мгновение овладело его разумом.              Он даже не задумался, когда снял свитер, чтобы набросить его на Минхо, пока тот спал. Чанбин бросил на него странный взгляд, но промолчал. Енджун же, напротив, подмигнул Джисону с явным намеком, а Уен выглядел так, будто не был уверен, хочет ли он вообще знать, что происходит.       Возможно, насыщенные дни, которые его ждут, помогут привести мысли в порядок, очистить разум и наконец разобраться с чувствами, которые, очевидно, так просто исчезать не собираются.       Но Джисон знает, что для него это не будет проблемой.       У каждого из них есть своя жизнь: учеба, которой надо уделять много сил, работа, которая иногда даже приносит удовольствие — это все важные и хорошие вещи. Хан Джисон — взрослый человек и знает, как расставить приоритеты и не позволить своим увлечениям стать обузой для кого-либо.       Да.       Абсолютно.       Они вполне могут быть друзьями.       Без сомнений.       Он справится. Влюбленность — это просто влюбленность. Она пройдет.       Он уже влюблялся раньше.       Он был влюблен в Чана (все были влюблены в Чана, в него невозможно не влюбиться), и теперь посмотрите на них, они настоящие друзья, кореши, братаны, приятели.       Это может занять некоторое время, но в итоге все пройдет.       Джисон вполне может дружить с Минхо.       Они могут быть напарниками по игре в Stardew Valley, пиксельными фермерами, любителями картошки-фри, знакомыми, которые ходят на прогулки вместе, приятелями по поезду, шумным дуэтом интровертов.       Я справлюсь.       Да.       Но потом Минхо начинает смеяться, прищурив глаза и кивая на какую-то историю, которую рассказывал им Ёнбок, хоть убейте, Джисон не вспомнит, о чем она была.       Сжимающая боль в груди и то, каким расплывчатым и почти не важным ему кажется все, что не связано с Минхо, говорят ему, что нет, он не сможет этого сделать.       И в этот момент, необъяснимым образом, Минхо смотрит прямо на него.       И на какую-то ужасную секунду Джисону кажется, что Минхо может читать его мысли, видеть насквозь все его существо — видеть, как сильно он пытается бороться со своими желаниями. Как сильно он ему нравится.       И прежде чем Джисону удается взять себя в руки, привести в порядок выражение лица или попытаться вернуться к разговору, уши Минхо краснеют, и он смотрит вниз, чтобы избежать взгляда Джисона. И улыбается.       Улыбка слабая, немного застенчивая, слегка нервная. «Я хочу держать его за руку и целовать».       Эта мысль такая громкая, такая отчетливая, что Джисон почти боится, что произнесет ее вслух, и ему приходится плотно сжать губы, скрипя зубами.       — Хочешь кусочек?       Джисон надеется, что он не выглядит слишком растерянным, когда Чан предлагает ему откусить от своей вафли.       — Я сказал, кусочек, а не половину! — жалобно вопит Чан, когда Джисон откусывает огромный кусок.       — Ты лучший, — говорит ему Джисон с набитым ртом.       Проблема в том, что Джисон не уверен, хочет ли он избавляться от своей влюбленности в Минхо. Потому что это означало бы полностью отказаться от идеи встречаться с Минхо и иметь возможность держать его за руку и целовать. И вау, Джисон безумно этого хочет.       Но, как бы то ни было, если он не сможет избавиться от своей влюбленности в Минхо, значит, рано или поздно ему придется что-то с этим делать. Так? Или он планирует остаться с неразделенными чувствами на неопределенное время?       Но что если Минхо начнет избегать его? Если они не будут больше играть в Stardew Valley в уютной тишине, пока их друзья обедают? Что, если Минхо больше не будет писать ему ни с того ни с сего и спрашивать, хочет ли он бургер в девять вечера?       Нужно многое обдумать, слишком многое можно потерять.       Через некоторое время Минхо откинулся на покрывало рядом с дремлющей Йеджи, которая вместо подушки лежала на куртке Рюджин.       Опять же, Джисон даже не задумался об этом.       Он просто тихо подошел к спящему Минхо и накрыл его свитером, изо всех сил стараясь не выглядеть слишком «нежным», как однажды описал его Чан, когда увидел Джисона рядом с Минхо. Спасибо тебе, Чан Кристофер Бан, за эти потрясающие комментарии. По крайней мере, в этот раз его не было рядом, поскольку некоторое время назад его утащил один из многочисленных друзей. Джисон даже не думает о том, чтобы забрать свитер, когда солнце полностью садится, а Енджун и Уен говорят, что им пора ехать.       Джисон следует за ними — в конце концов, ему не плевать на свое образование.              Сегодня было весело, он провел время на свежем воздухе, со множеством очаровательных животных, в прекрасной обстановке, поддерживал благотворительные организации и…       Он снова откидывается на спинку дивана.       Его бесит, насколько банальным ощущается тот факт, что Минхо, человек, которого он не так уж тайно обожает, является главным событием его дня.       Честно говоря, это все уже давным-давно перестало быть просто мимолетным увлечением.       Перестало быть тем видом восхищения, которое можно легко спутать с желанием, быстро угасающим после совместно проведенного времени и переходящим в решение, приводящее к крепкой и долгой дружбе.       Джисон знает, что его чувства перестали быть простой заинтересованностью — мимолетной и быстро проходящей — какое-то время назад.       И он понятия не имеет, что с этим делать.

***

      Доктор Ли Минхек, честно говоря, легендарный врач.       Молодой, красивый, непринужденный и по-настоящему обаятельный, веселый и просто невероятно преданный своей работе. Он является примером для подражания для Джисона не просто так.       Но боже как же это все утомительно.       Ординатура была тем, к чему они все понимали, что не смогут полностью подготовиться, сколько бы усилий они ни прикладывали. Они знали, сколько часов им предстоит потратить, сколько сил им придется вложить, осознавали, насколько это будет изнурять их физически и ментально, и как трудно будет это для их души.       Джисон знает, что люди считают, что он отказался от «настоящего» медицинского образования из трусости. Он не выносит вида крови, а мысль о том, что его неверный диагноз может не вылечить, а навредить кому-то, а в худшем случае и вовсе разрушить жизни многих, привела его на другой путь, где он чувствовал, что все еще может помогать людям, но без душераздирающей ответственности за неправильный диагноз.       Джисон не думает, что смог бы простить себя, если бы это когда-то произошло.       Он не считает физиотерапию «легким путем» — в этой области есть много аспектов, которые имеют первостепенное значение для выживания, здоровья и стабильности пациента, его семьи и близких.       И с этой мыслью он входит в палату интенсивной терапии к доктору Ли, чтобы помочь ему с пациентами, находящимися в стационаре.       Когда доктор Ли рассказывал ему, что их ждет на этой неделе, Джисон не до конца осознал, как трудно ему будет.       Но когда он входит в палату интенсивной терапии с продезинфицированными руками, в маске и с волосами, убранными под защитную сетку, потому что там лежат пациенты с сильно ослабленным иммунитетом, реальность ударяет его под дых.       — Давай, Джисон-а, — доктор Ли ободряюще кивает ему. — Надо убедиться, что им удобно.       На первом обходе они работают с пациентами, восстанавливающимися после хирургических операций. Медсестры помогают им с многочисленными капельницами и другими внутривенными устройствами. Джисону не впервой работать с пациентами с нарушениями подвижности — в конце концов, в этом заключается вся его будущая карьера. Но это первый раз, когда он проводит физиотерапию с пациентом, находящимся в коме.       — Все в порядке, — подбрадривает его доктор Ли, становясь по левую сторону от молодого человека, не старше самого Джисона. В его личном деле говорится, что он перенес травму головы и находится в коме уже две недели. Ни сломанных костей, ни других повреждений на теле нет, на голове нет гипсовой повязки, только толстая марля, обмотанная вокруг головы, к которой прикреплена трубка.       — Я слева, ты справа. Мы помогаем ему, чтобы у него не появились пролежни.       Джисон кивает.       — Такой физический контакт с людьми очень важен для пациентов, находящихся в коме, — говорит ему доктор Ли, — исследования показали, что даже пациенты с очень низкой активностью мозга реагируют на прикосновения, на наши голоса, на разговоры. Мы должны быть уверенными, дать им понять, что мы здесь, чтобы помочь, чтобы они знали, что мы делаем все возможное, чтобы им было комфортно, — он одаривает его, как Джисон догадывается, ободряющей улыбкой под маской, и берет пациента за руку, сгибая ее сначала в запястье, а затем в пальцах. Джисон немедленно следует его примеру. — Я знаю, это нелегко, но прямо сейчас мы ставим их комфорт, их мысли, их спокойствие превыше наших собственных. Помни об этом.       Джисон кивает — он знает это все, но, как сказал доктор Ли, это тяжело.       Доктор Ли беседует с каждым пациентом, будь он в сознании, в отключке или в коматозном состоянии. Он разговаривает и с Джисоном, знакомя его с теми, кого он не видел раньше. После третьего обхода Джисон двигается автоматически, но он все еще в состоянии подавить судорожный выдох и контролировать дрожь в руках.       Уже почти полночь, когда они заканчивают обходы, и Джисон прислоняется к стене перед кабинетом доктора Ли.              — Держи, — доктор Ли открывает дверь и протягивает ему охлажденный напиток в банке, прежде чем соскользнуть по стене рядом с ним. — Какая у тебя реакция на стресс?       — А? — Джисон недоуменно смотрит на старшего врача.       — Реакция на стресс, — повторяет доктор Ли, — моя, к сожалению, связана с кишечником — в гастроэнтерологическом отделении меня ненавидят. Мы видимся с ними каждые две недели. Хронический запор — это не шутка.       Джисон смеется.       — Так что это моя реакция на стресс, а какая у тебя?       — Не думаю, что у меня есть какая-то физическая реакция. Наверное, скорее моральное отключение? — отвечает Джисон, немного подумав. — Я полностью ухожу в себя, как черепаха.       — А-а, — понимающе кивает доктор Ли. — Я сказал бы, что это худшая реакция из всех возможных, но мой кишечник мог бы поспорить.       — Ну вообще это не… Это не влияет на мое общение или отношения с другими людьми, — объясняет Джисон, — просто… когда становится слишком много всего, я погружаюсь в себя. Мне нужно побыть одному, без мыслей, с абсолютно пустой головой.       — Ты умеешь анализировать себя, это хорошо, — кивает доктор Ли. — Уверен, тебе уже не раз говорили это во время учебы, но научиться справляться со стрессом — крайне важно. Ординатура — это, конечно, период, когда ты стремишься зарекомендовать себя в профессии, но это также время, когда ты можешь понять свои пределы и возможности. И нет правильного или неправильного пути к этому знанию. Просто… если ты не выдерживаешь физически или морально, — он пожимает плечами, — значит, ты что-то делаешь не так. Но это также значит, что и я что-то делаю не так.       — Но я все еще здесь, — Джисон показывает рукой V-знак. — И я даже ни разу не упал в обморок.       — И я уверен, что это полностью моя заслуга, — вздыхает доктор Ли в комично преувеличенной манере. — Я хочу сказать, что дальше будет еще сложнее, и сегодняшний день — это только первый шаг. Я не пытаюсь тебя напугать или заставить усомниться в себе. Каждый проходит этот путь по-своему.       Джисон кивает.              — Я не буду советовать тебе делать то, что говорили мне, когда я был в ординатуре, — фыркает доктор Ли, прежде чем поднять руки и изобразить в воздухе кавычки. — "Нужно закрыть свое сердце, закрыть его полностью — все равно никто не поймет, через что тебе приходится проходить, так что нет смысла пытаться объяснить и бла-бла-бла". — он закатывает глаза. — Нет, я бы сказал, что, по моему личному мнению, тебе нужно научиться проводить черту, научиться поддерживать баланс между тем, сколько ты можешь отдать пациентам и сколько ты должен оставить себе.       Джисон снова кивает, сжимая банку, надеясь, что дрожь в его руках не сильно заметна.       — Я сделаю все, что в моих силах.       — Это не всегда обязательно.       — Мм?       — Не всегда нужно стараться изо всех сил.       — …это звучит как худший совет, который можно дать медику.       Доктор Ли откидывает голову назад и от души смеется.       — Сохранять равновесие — это хорошо, но иногда полезно просто расслабиться и позволить себе принять то, что ты чувствуешь себя дерьмово, или что ты расстроен. Это может быть даже полезно.       Джисон кивает.       — Но я уверен, что у тебя все будет в порядке, — улыбается ему доктор Ли. — Я понимаю, что в современной рабочей культуре часто ожидают и поощряют переутомление, доведение себя до предела — особенно на начальных этапах. Но, я надеюсь, ты понимаешь, что со мной такого не будет. Я предпочту иметь функционального и психически здорового ординатора, работающего немного меньше часов, чем переутомленного, измотанного работника, который тянет дополнительные смены.       — Мне подходит, — смеется Джисон.       — Ладно, мне пора принимать слабительное, а тебе — отправляться домой. Увидимся завтра рано утром.       В течение следующей недели Джисон регулярно совершает обходы пациентов с доктором Ли в отделении интенсивной терапии. Утром и вечером он посещает множество семинаров, которые, к счастью, оказываются продуктивными и полезными для его карьеры и образования. Кроме того, у них проходят практические занятия, а также поездки в медицинские центры за пределами города. Он знакомится с ведущими специалистами в своей области и даже заводит несколько новых друзей.       Но он испытывает невероятное облегчение, честно говоря, почти до слез, когда заходит в университетскую столовую и видит там Чанбина, Хенджина, Ёнбока и Йеджи, которые усаживаются за стол со своими подносами с едой.       Не особо обращая внимание, какую еду он набирает, Джисон берет поднос и подходит к столу. Ему не нужно ничего говорить, чтобы привлечь к себе внимание, потому что Хенджин громко ахает, слишком быстро вскакивая на ноги и ударяясь бедром о привинченный стол.       После нескольких секунд болезненных стонов и проклятий долговязому мужчине удается сдвинуться с места и оказаться перед Джисоном, чтобы забрать его поднос и поставить его перед ним на стол.       — У меня такое чувство, что я не видел тебя целую вечность, — восклицает Хенджин, протягивая руки и обнимая Джисона. — Вау, ты дерьмово выглядишь!       Джисон фыркает, но с благодарностью принимает его объятия, какими бы краткими они ни были. Хенджин не из тех, кто любит обниматься, хотя обниматься с ним было невероятно приятно. На самом деле, это какой-то ужасно несправедливый поворот судьбы. Чанбин — счастливый ублюдок. Ёнбок, напротив, радостно приветствует его и долго обнимает, слегка покачивая их из стороны в сторону.       — Прошло всего пять дней, — смеется Джисон, но он искренне тронут. Это так приятно.       Доктор Ли был прав.       — Ты даже похудел, какого черта? — заявляет Ёнбок, широко раскрыв глаза от беспокойства, — Я приготовлю тебе брауни! С дополнительной порцией масла и сахара, чтобы вернуть упругость этим щекам!       — Бросьте, все не так уж плохо, — хмурится Джисон, дотрагиваясь до своих щек.       — Чувак, все так плохо, — морщится Йеджи.       — Спасибо, что подбадриваешь, — ворчит Джисон.       Как только он садится за стол, к его тарелкам протягивается множество рук, и вот уже у него есть дополнительное яйцо, сосиски, куриная ножка, целая тарелка дополнительного супа и, что забавно, целая луковица, хотя и нарезанная ломтиками и покрытая глазурью.       Джисон даже не осознавал, как сильно он скучал по этому. Он уже сто лет так не обедал со своими друзьями. Ёнбок подстригся, сделав себе что-то вроде маллета, и Джисон считает, что ему очень идет. Йеджи перекрасилась в каштановый цвет — выглядит очень свежо, так что, видимо, это было сделано совсем недавно.       Он почти не разговаривает, просто слушает и жует первое, что попадается ему под руку. Чуть позже появляется Черен с волосами, все еще влажными после сеанса гидротерапии, который она только что закончила.       Она выглядит точно так же, как Джисон себя чувствует, и они оба стонут, глядя друг на друга, словно в зеркало. На прошлой неделе они мельком пересекались, следуя за своими врачами, с разной степенью усталости и беспокойства.       — Через две недели я буду таким же, — тяжело вздыхает Чанбин.       Какая бы пустота ни росла в душе Джисона (о чем он даже не подозревал), теперь тяжесть в груди стала меньше.       Покончив с едой, он прислоняется к Хенджину, который улыбается ему, обнимает его за плечи и позволяет полежать на себе. Чанбин притворяется обиженным, рыдая в плечо Ёнбоку о том, как его предали лучший друг и парень.       Джисон слушает, как его друзья болтают вокруг него, наслаждаясь их яркой энергией и смехом, просто впитывая это и чувствуя себя удивительно легко. Он слышит щелчок затвора камеры и, приоткрыв один глаз, видит, что Ёнбок лучезарно улыбается ему.       — Вы такие милые, — искренне говорит он им.       — Эй, не поощряй их отношения, мне от этого не по себе, — ворчит Чанбин. По большей части он шутит, но в тоне слышится забавный намек на реальные опасения. Это заставляет Хенджина рассмеяться и крепче прижать к себе Джисона.       — Пошел ты, Со, я буквально ангел, — отвечает Джисон.       Черен хихикает так сильно, что умудряется подавиться едой.       — Я бы назвал это мгновенной кармой, — говорит ей Чанбин с веселым видом, похлопывая ее по спине.       — На моей стороне сила бога и аниме, — торжественно говорит ей Джисон.       — Я сражалась с ними обоими и не боюсь ни того, ни другого, — заявляет Черен, и это звучало бы впечатляюще, если бы ее глаза не слезились, а нос не был ярко-красным.       — Ладно, ладно, — Хенджин протягивает ей салфетку, — успокойся, богоубийца.       — Я отошла всего на пять минут, а Черен уже умирает, — вздыхает Йеджи, подходя к ним с выражением пренебрежения на лице, прежде чем вручить Джисону напиток. — Держи, освежись. Мне показалось, что это будет вкусно и я подумала, что тебе понравится.       — Я сейчас расплачусь, — говорит он ей абсолютно ровным тоном, пока его глаза наполняются слезами.       Все тут же начинают за него переживать и пытаться подбодрить или развеселить.       Остаток дня проходит намного лучше, чем в предыдущие четыре дня. Возможно, потому, что он наконец вовремя поел, а может, потому, что смог нормально пообщаться с друзьями, чего ему так давно не хватало. Это лишь начало беспокойной и изматывающей жизни, которая дальше обещает стать еще сложнее, но, если бы у Джсона время от времени были такие небольшие передышки, он, возможно, справился бы.       Нет.       Он точно справился бы.       Он справится.       Следующий день проходит немного спокойнее. Джисон возвращается к своим обычным обходам в отделении физиотерапии. Вместо утренней пробежки он решает пройтись более длинным маршрутом от железнодорожного вокзала до университетской больницы, подальше от оживленных улиц.       Утро выдалось чудесным, и, добравшись до главного здания, Джисон чувствует себя намного легче, чем в предыдущие несколько дней.       Равновесие — вот о чем ему говорил доктор Ли. Ему нужно начать поддерживать его прямо сейчас.       Однако эта неделя, похоже, решила напоследок устроить ему испытание, отправив пациентку из категории «я знаю больше, потому что прочла все в интернете». Женщина явно намерена превратить последний рабочий час в худший за всю неделю.       Джисон не религиозен, но он уже готов вымаливать терпение у всех известных ему богов, потому что у него точно отберут медицинскую лицензию, если он выскажет все, что думает.       Он все еще улыбается и вежливо кланяется, когда пациентка, фыркая, уходит, и как только она скрывается из виду, заходит за одну из ширм, чтобы позволить себе беззвучно покричать, бурно жестикулируя.       Сделав глубокий вдох и вспомнив что-то из того, что Чан рассказывал о дыхании животом (пожалуй, ему стоит попробовать заняться йогой), Джисон выходит с карточкой сложной пациентки в руке. Он направляется в приемную, где Енджун сосредоточенно смотрит на экран компьютера. Заметив его, медбрат улыбается. И эта улыбка сразу же вызывает у Джисона подозрения.       — К тебе приходили, — слишком явно радуется Енджун.       —… дополнительные пациенты к моему и без того плотному расписанию? — осторожно спрашивает Джисон, протягивая карту пациентки. У него безумно болят ноги. Еще пять часов, и он сможет отправиться домой. Хотя, правильнее будет сказать, еще пять часов, и он сможет потерять сознание.       Енджун забирает у него папку, прежде чем откинуться на спинку своего скрипучего стула и ухмыльнуться. Его давно пора было заменить — позор физиотерапевтическому отделению за то, что у них не нашлось стульев получше для своих работников.       — Нет. Посетитель.       —…Окей? — Джисон в замешательстве. Он прислоняется к стойке, когда замечает бумажный пакет.       — Это тебе, — кивает Енджун.       — Но я ничего не заказывал? — Джисон хмурится, протягивая руку за бумажным пакетом.       Прежде чем открыть его, он принюхивается.       — Он так хорошо слился с толпой, что я чуть не забыл, что он здесь не работает, — говорит Енджун с комичным выражением лица.       Джисон не может поверить своим глазам.       — И я не могу не отметить еще раз: этот мужчина просто потрясающе красив, — замечает Енджун. — И при этом невероятно прямолинеен. Просто вошел, сказал: «Это для Хан Джисона», и тут же вышел.       Это так похоже на Минхо.       Щеки Джисона ноют от улыбки, но боль в ногах отошла куда-то на второй план, потому что кому вообще какое до нее дело.       — И что это? — спрашивает Енджун, тоже наклоняясь, его явно снедает любопытство, — О, это маффин?       Маффин с маком.       — Это самая приторная улыбка, которую я когда-либо имел несчастье видеть.       — Ладно, пока! — Джисон стремительно убегает. Он быстро выскакивает из приемной и направляется к аварийной лестнице.       Он садится на ступеньку и осторожно достает явно домашнюю булочку.       Он знает, что это тот самый маффин с маком. Он знает, потому что гуглил, как он выглядит, и видел множество вариаций. Ну и зачем бы Минхо присылать ему один-единственный маффин, если это был не тот самый маффин с маком.       Он приготовлен со всей тщательностью, чтобы выглядеть так же, как в игре. Фиолетовая обертка идеально повторяет ту, что использовалась в оригинале, а поверхность кекса щедро усыпана мелкими семенами. От него исходит потрясающий аромат. Маффин надежно упкован в пластиковый контейнер, похожий на те, в которых рестораны выдают еду на вынос, и защищен от любых повреждений. Когда Джисон достает его, он замечает маленькую квадратную записку и чуть не пищит от восторга, чувствуя, как ноги начинают слегка подрагивать.       Почерк Минхо расплывается по бумаге, а Джисон улыбается еще шире, чем раньше.       Ниже приведены знакомые характеристики:             Оказывает успокаивающий эффект:             + 150 к Энергии             + 67 к Здоровью       Перевернув лист бумаги, Джисон видит десять нарисованых сердечек, из которых два закрашены красным маркером.       Его сердце пропускает несколько ударов, и он не может поверить, что непроизвольно хватается за грудь, когда одна очень ясная мысль громко и твердо звучит в его голове.       Да. Окей.       Я абсолютно точно не смогу дружить с Ли Минхо.