Инструкция по укрощению Дракона

«Человек должен придавать ценность своему существованию, ведя себя так, как будто само его существование является произведением искусства».

Фридрих Ницше

      Он улавливает слишком хорошо знакомую проклятую энергию, которую узнает из миллионов… нет, даже миллиардов. Он никогда не сможет забыть, как ощущается его присутствие: что-то невероятно мощное и сильное, но при этом такое мягкое и нежное, известное и не забытое, любимое.       — Тору?       Тихо бубнит, потому что сформулировать более длинную и весомую мысль мозг сейчас попросту не способен. Мир вокруг нечёткий и непонятный, словно чужой, но при этом доселе знакомый. Стоит только обернуться, и он будет в шаговой доступности спустя столь мучительно долгое для него время. Это что-то нереальное, но одновременно то, к чему хочется потянуться, схватить и никогда больше не отпускать, родное.       — Цзинни?       Слышит тихий шёпот в ответ и едва слышные шаги. От этого голоса руки дрожат, в голове появляется куча мыслей, затмеваемые одним лишь чувством — тоской за близким ему человеком. Сквозь все эти тревоги и страхи, что он больше никогда не сможет увидеть своего особенного Тору. Что вся их история теперь будет сказываться легендой, как и его известное и громкое имя.       Он никогда не поддавался чувствам, но так хотелось нарушить все свои привычные устои, чтобы услышать его голос, зовущий этим ласковым именем, чтобы ощутить его сильные, но одновременно такие нежные руки, перебирающие пряди волос, чтобы почувствовать его поцелуи на своих губах, изредка такие осторожные и мягкие, словно он — хрупкая фигура своей сущности — грозного Золотого дракона, а не его живое проявление.       — Это правда ты?       Тихо спрашивает, чтобы услышать подтверждение того, что не сходит с ума. Он бы никогда не сходил с ума без присутствия какого-либо человека рядом, тем более на такой небольшой срок. Ван Цзиньлун никогда бы не сумел полюбить так сильно, что просто дышать без него не сможет, но Цзинни бы смог.       — А кто же ещё? Конечно, это правда я.       От одного его голоса по коже пробегают мурашки, и он уже не в состоянии держать себя в руках, поэтому тихо всхлипывает и оборачивается, сразу же потянув руки к его шее, чтобы обнять как можно крепче, словно от этого зависела жизнь. Словно он бы не смог выжить один.       — Ты плачешь? — спрашивает, поглаживая затылок и так же крепко в ответ обнимая, и хоть в голосе слышатся нотки забавы и насмешки, теплоты и любви в нём было в разы больше.       — Я скучал, — тихо шепчет, ведь иначе голос предательски дрогнет и опозорит перед коллегами, испортит весь его образ самодостаточного человека, который не нуждается в чьём-либо присутствии рядом с собою.       — Я тоже, родной, — отвечает, и в голосе отчётливо слышна искренняя улыбка, которую он, казалось бы, так давно не видел за маской фальшивой уверенной ухмылки.       — Не покидай меня больше, я не хочу быть один… Я тебя правда люблю, — просит, что можно даже назвать мольбой, цепляясь за его плечи крепче в страхе, что тот может испариться в любую секунду.       — Люблю тебя ещё больше, — так нежно целует лоб, а после и щёки, а далее губы, обхватывая так же крепко в ответ, но так бережно, чтобы не причинить боль. — Люблю тебя больше всех на свете, мой дракоша Цзинни…

      Цзиньлун резко открывает глаза и даже слегка дёргается, проснувшись от очень странного сна, содержание которого ему всё ещё не до конца понятно. Что это вообще было? Сознание постепенно начинало проясняться, но лучше бы этого не происходило, ведь в голосе этого особенного Тору он узнал своего одногруппника, которого терпеть не мог. И к чему вообще всё это было?

***

      Сатору с трепетом вспоминал их первую встречу, даже если ему чуть не плюнули в лицо, это всё равно было хорошо. Это было чудесно, восхитительно и сделано с такой элегантностью и уверенностью, будто бы прославленный Сильнейший действительно заслужил. Его сразу же привлекли необычное имя и фамилия студента, поступавшего с ним в одно и то же учебное учреждение… Ван Цзиньлун — именование той самой необычной диковинки, сразу же привлёкшей его внимание. Это, очевидно, было китайское имя, так что он смело предположил, что ученик, должно быть, действительно приедет из Китая. Сатору Годжо обожал необычных, неординарных и экстравагантных людей. И понял он это благодаря именно ему.       Даже сейчас, глядя на задумчивого Цзиньлуна, по его собственному мнению, с любого угла выглядящего идеально, Годжо неосознанно улыбнулся, представляя, как будет трогать эти длинные, достигающие поясницы, золотисто-русого цвета волосы, передние пряди которых были убраны золотой заколкой в виде Золотого Китайского дракона, который также успел оставить свой след проклятой печатью вдоль правого глаза Вана, настолько симпатично сочетаясь с вертикальным правым, словно змеиным зрачком и золотисто-янтарными глазами. А эта светлая фарфоровая кожа… наверняка очень мягкая и нежная на ощупь.       Настолько невероятный, практически сказочный юноша, олицетворяющий легендарный символ Китая — драконов. Одно только представление о них вызывает величие и чувство уважения и почитания. Это подогрело интерес Сатору ещё больше, поэтому он, конечно же, сразу поспешил завербовать его себе, хотя бы для развлечения в школьное время. Вот только он не учёл, что и характер Цзиньлуна тоже будет драконьим.       — Ты не устал смотреть на меня? Это уже раздражает, — Цзиньлун фыркнул, недовольно глядя на Сатору, который опять смотрел на него этими щенячьими глазками и совершенно не видел ничего вокруг, кроме него.       — Как на такое чудо не смотреть? Мои глаза всегда прикованы к тебе, — Годжо быстро сменил улыбку на ухмылку, так как даже того факта, что на него просто обратили внимания, было уже достаточно для продолжения попыток флирта.       — Ты надоедливый, знаешь это? — Ван спросил с явной язвительностью, не желая так легко поддаваться лести, коей его сейчас осыпают с головы до ног.       — Просто ты мне нравишься, — Сатору напрямую признался, улыбаясь лишь шире от долгожданной реакции.       — Ты бредишь, идиот, — Цзиньлун нахмурился и слегка скривил уголок губ в раздражении.       Конечно же, он будет недоволен: они знакомы всего лишь пару недель, а ему уже признаются в чувствах таким бесстыдным образом. И кем этот Сатору Годжо себя возомнил? От таких людей Вана воротило, ведь обычно они считали себя самыми лучшими на свете и думали, что могут получить всё, что только захотят. Это было противно, с какой уверенной и самодовольной ухмылкой Сатору всё это говорил, будто бы он уже считал его своим. Разве что Цзиньлун отказывался принимать тот факт, что иногда вёл себя так же, как эти люди. Вот только ему с детства не преподнесли всё на блюдечке с золотой каёмочкой, как юному Годжо, только новость о рождении которого всполошила весь магический мир.       И именно этим Сатору его и раздражал, ведь получал всё, что его душенька только пожелает, просто потому, что ему повезло родиться под счастливой звездой. Если бы Цзиньлуну тоже повезло, то он бы получал такое же отношение к себе только за своё существование. Но он не хотел жаловаться, ведь некоторые не получают даже этого, иначе бы он показался таким же наглым, как и тот, кого он терпеть не может.       — Говорю чистую правду, милый, — Годжо отвечал в ещё более флиртующей манере, прекрасно зная, какие будут последствия.       — Я тебе не «милый», болван, — Ван стиснул зубы и глубоко вздохнул, после выдохнул и расслабился, не желая радовать надоедливого одногруппника.       — Не груби, сладкий! — Сатору еле успел выговорить, ведь объект его интереса стал пропадать из поля зрения в попытках избежать нежелательного общения.       Цзиньлун даже продолжения слушать не стал и просто вышел из класса, ведь урок уже закончился, а словесные перепалки с придурком Сатору только выводят его из себя. Поэтому он захлопнул за собой дверь, не обращая внимание на вопли Мияты-сенсея, который явно недоволен тем, что с дверью в его драгоценный класс обращаются не самым лучшим образом. Да плевал он на эту дверь, и на этого Мияту тоже. Пару секунд он просто стоял на месте со сжатыми кулаками, вглядываясь в одну точку, просто чтобы успокоиться. Эти высокомерность и самодовольство напоминали ему о родном доме в Китае, о котором он не хотел слышать ни единого слова, ведь только ему подвернулась возможность уехать оттуда. Дом он не хотел даже квалифицировать как что-то «родное», а лишь место, где он родился и вырос.       И Япония должна была стать для него временным укрытием, где он сможет пожить спокойно и, если повезёт, остаться навсегда, лишь бы не видеться с родственниками. В техникум он поступил ради причины для переезда, мол, в Японии магические учреждения развиты лучше, чем в Китае. Мать была недовольна, но всё же согласилась и отпустила, за что юный Ван уже был благодарен.       Цзиньлун качнул головой, поправил рукава своего ханьфу, которое так уважительно к ученикам из других стран подделали под общую форму, просто сочетая синий цвет с императорским золотым и белым. Синим был «даксюшань» или же верхний слой, похожий на мантию с длинными широкими рукавами, нужными для подчёркивания статуса, и «дай», то бишь пояс с золотыми элементами, и «шиву» — поясным украшением в виде Китайского Золотого дракона, под которыми был так называемый «чан» — мужская юбка. Золотого цвета была рубашка со стоячим воротником, именуемая «шень», поверх которой «и» — ещё одна рубашка, на которой были изображены узоры Китайских Золотых драконов.       Стоило Вану сделать шаг вперёд, дабы ретироваться пошустрее, сзади открылась дверь, и первым показался Сатору, за которым уже стояли Сугуру и Сёко. От вида этой троицы он нахмурился и поспешил дальше скрыться в коридорах здания. Он вообще не хотел ни с кем из них общаться, даже если довольно хорошо знал японский, просто не хотел, но не успел, ведь уже почувствовал руку на своём плече, пытающуюся обнять его.       — Я же говорил тебе не трогать меня, — Цзиньлун проворчал, пытаясь скинуть с себя чужую руку, дабы спокойно уйти.       — Мне говорить бесполезно, — Сатору захихикал в ответ, ещё сильнее стискивая юношу в своих объятьях, словно тот был его плюшевой игрушкой.       — Придурошный, — Ван пробубнил, еле как сумев выбраться из не совсем приятных для него объятий.       Цзиньлун сразу же сделал пару шагов назад, чтобы у Сатору больше не было возможности подобраться к нему. Терпеть такое он не хотел, а общаться с одногруппниками — подавно, поэтому он просто развернулся и ушёл. Своим поведением Годжо словно высмеивал и унижал его, отчего после каждой их встречи, которая, к его собственному сожалению, случалась каждый день, оставался неприятный осадок.       Сатору лишь усмехнулся, слыша, как об пол стучат невысокие каблучки, вероятно, тоже золотые, как и всё, связанное с ним. Их стук раздавался эхом по всему коридору, создавая шустрый ритм. Его всё это забавляло, но одновременно с тем вызывало то самое глубоко запрятанное чувство азарта и заинтересованности, ведь на его ухаживаний настолько агрессивным и отрицательным способом ещё не реагировали. Возможно, это работала его детская капризность и желание получить то, что он хочет. Он — сам Сатору Годжо, который получает всё, даже если он хочет Ван Цзиньлуна.       — Ты перегибаешь палку, — Сугуру наконец-то подал голос, желая высказать собственное мнение по этому поводу, ведь поступки своего нового друга он не одобрял, — если он не хочет, то не стоит навязывать себя. Ты же видишь, что он и без того не особо общительный.       — И что? Если я не буду ничего делать, то мы просто не будем общаться, — Сатору приподнял брови и выглядел удивлённым вмешательством Гето, который обычно не обращал внимания на его выходки.       — Но ему не нравится, — Сугуру слегка нахмурился, не понимая настойчивости одногруппника.       — Зато мне нравится, — Годжо захихикал и стал направляться дальше по коридору, чтобы не стоять около двери в кабинет не самого дружелюбного преподавателя.       Сатору, если честно, было плевать, нравится Цзиньлуну его внимание или нет. Если он хочет, то он его получит. И сейчас эта мысль постоянно вертелась в его голове. Стоило его отличному зрению, благодаря технике шести глаз, уловить небольшую фигуру высотой примерно метр шестьдесят восемь сантиметров, он сразу устремлял всё своё внимание на неё. Возможно, это было эгоистично и чересчур настойчиво, ведь знакомы они от силы пару недель, а у бедного Вана уже глаз дёргается при виде Годжо. Главное, что таким образом он получает внимание. Даже если ему придётся брать его силой, этот трофей будет сиять на его полке.

***

      Цзиньлун хотел лишь покоя. Спокойно учиться, ходить на миссии и изгонять проклятия, набираться опыта и понимать собственную силу и технику лучше. Он даже не задумывался о возможных взаимоотношениях с другими людьми. Он уже привык, что всегда и везде он сам по себе и полагаться на кого-то — себе дороже. Но избегать одногруппников было бы глупо, поэтому общаться в любом случае приходилось. Сатору сразу начал свои слишком активные попытки «подружиться» и сблизиться, отчего Вану он сразу же не понравился. И стоило ему узнать истинные мотивы этих действий, он уж точно не собирается подпускать юного Годжо ближе.       Сугуру понравился Вану чуть больше, даже если тот подружился с раздражающим Сатору. Он был спокойнее, умнее и адекватнее по характеристике самого Цзиньлуна, поэтому с ним можно было завязать что-то на подобии товарищеских отношений. Ни больше, ни меньше. Всё-таки не зря Гето дружок Годжо, значит, что-то общее обязательно есть, но пока что он понятия не имел, что именно.       Насчёт Сёко Цзиньлун мало что мог сказать. Она женщина, и этот факт уже отталкивал. Хотя по сравнению с теми женщинами, которых он привык видеть, она на удивление была более общительной и простой, даже если судить по внешности. Иейри не пыталась подружиться с ним первой, поэтому он уж тем более не будет предпринимать каких-то попыток. Хотя, вероятно, стоило бы.       В целом общение с одногруппниками у Цзиньлуна не особо задалось с самого начала. Возможно, дело в том, что они из разных культур и на него глядят, как на необычную диковинку. А возможно, дело в нём самом, ведь он сразу всем своим видом показал, что иметь ничего общего с ними не намерен. Но всё же для него первый вариант кажется куда более реалистичным. Вернее, казался, пока его не отправили на первую совместную миссию с Сугуру.       — Так значит… драконы — это твоя клановая техника? — Гето спрашивал, желая разбавить напряжённую между ними атмосферу.       — Да, — Цзиньлун коротко ответил, но после глянул на собеседника и добавил. — Откуда знаешь?              — Грех не знать, — Сугуру усмехнулся, ускользая от ответа, ведь Сатору прожужжал ему все уши насчёт любой крупицы информации о своей пассии.       — С каких пор ты разбираешься в китайских магах? — Ван странно покосился на одногруппника и задал вопрос, явно выглядя не убеждённым таким ответом.       — С тех пор, как тебя увидел, — Гето говорит, слегка улыбнувшись из-за собственного ответа, ведь ничего другого он придумать не смог. Правду он не скажет, а какие-либо выдумки сам «дракон» сразу поймёт.       — Да ну, — Цзиньлун цыкнул и слегка закатил глаза, обдумывая ответ, который показался ему немного подозрительным, — от Сатору понабрался просто.       — Возможно, — Сугуру пожал плечами, понимая, что его слова могли прозвучать немного двусмысленно.       Говорить что-либо дальше уже было бесполезно, ведь они подошли к месту, где и должна произойти их первая миссия и первое официальное изгнание проклятия. Школа — одно из самых распространённых мест, где чаще всего появляются проклятья. Это происходит из-за переизбытка эмоций, в частности негативных, связанных в основном с взаимоотношениями между учениками и учителями. Буллинг накапливает в себе злость, ярость и желание мести, незаслуженно плохая оценка несёт за собой обиду и желание доказать, что человека оценили не по достоинству, неразделённая любовь — часто нездоровую влюблённость и желание забрать любимого человека только для себя самого, как свою собственность. В общем, рай для зарождения довольно мощных проклятий.       И сейчас это «райское» место придётся очищать неопытным первокурсникам, которые едва успели пройти хоть какую-то теорию и подготовку за те несколько недель, что они учатся. В любом случае, выбора у них особо нет — либо они справятся, вернутся обратно в техникум и будут счастливые получать все лавры первой выполненной миссии, либо умрут. И оба предпочтут выбрать первое.       Цзиньлун не испытывал ни волнения, ни страха по этому поводу, лишь спокойствие и небольшую заинтересованность посмотреть на себя в деле. Он постоянно задавался вопросом: так ли велики Китайские драконы, как о них говорят? Ведь на родине ему мало удавалось воспользоваться способностями, потому что не разрешали даже показываться за пределами территории дома, где боялись за каждый хрусталик. А сейчас свобода! Он может делать всё, что пожелает, и от этой мысли даже дышать становилось легче.       — Разделимся или будем вместе? — спросил Сугуру, не желая бросать своего напарника одного на случаях, если тот вдруг испугается.       — Разделимся. Так будет быстрее, — Цзиньлун ответил без раздумий, разворачиваясь и уходя в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.       Возможный ответ Гето Цзиньлун даже не слышал, уже сосредотачиваясь на обстановке вокруг и пытаясь понять, как выманить проклятье, если то будет достаточно умным, чтобы придумать хитроумные ловушки, в которых сможет затаиться. Это определённо обещает быть интересным, с учётом того, что его первая миссия проходит совместно с Сугуру Гето. Благо, не с Сатору Годжо. В любом случае, даже в задании, которое предполагается проходить парно, он будет один.       Поэтому сейчас Ван поднялся на второй этаж, стараясь не шуметь и вести себя тихо, с целью не спугнуть проклятие, если то будет достаточно глупым, чтобы бы не спрятаться. Он внимательно рассматривал окружение, замечал малейшие детали и передвижения, одновременно с тем готовясь применить технику. Цзиньлун всё ещё плохо управлял собственными силами из-за отсутствия опыта и практики, но думал, что их, как первокурсников, не отправят изгонять слишком опасное проклятие.       — Цзиньлун!       Ван так бы и прогуливался по коридорам второго этажа, выискивая хоть какие-то следы проклятия, если бы не громкий звук и зов его собственного имени, разнёсшихся снизу. От неожиданности он даже слегка вздрогнул и сразу же рванул к лестнице, дабы проверить, что же там случилось. Не так он представлял себе свою первую миссию…