Рассеивая сумрак

      С самого утра лучи звезды пробивались в окно, но не грели, а лишь слегка щекотали кожу своими касаниями. Нуска же впервые в жизни мучился от похмелья.       Несмотря на невыносимую головную боль и тошноту, он с интересом изучал и записывал свои ощущения, пока лежал в постели. Белое хлопковое покрывало мягко скользнуло по его ногам на пол, а лекарь продолжал черкать заострённым углём в записной книге.       Оанн отсыпался после бессонной ночи на кладбище и громко сопел на соседней кровати. Воспользовавшись слабостью своего подопечного, Нуска вскочил и начал собираться.       В голове крутились различные мысли и идеи, многое Нуска желал обдумать, но он не был таким уж мастером мысли, зато дела — вполне. Если что-то можно было решить дракой или взрывом в храме, то письмо с просьбой выслать ему несколько взрывных устройств уже было бы направлено Хайе.       Облачившись в обыкновенные серые одежды, Нуска шмыгнул на улицу. Он хотел притвориться обычным человеком, которым он сейчас и являлся, и попытаться выведать что-то у служителей храма.       В Скидане лишь дворцы аристократов выделялись некой помпезностью, зато все статуи и храмы были выдержаны в скромном стиле. Вероятно, это позволяло сделать место для молитвы доступным каждому — здесь любой скиданец ощущал себя как дома. Ни бедных, ни больных, ни грязных не беспокоили и позволяли им находиться на территории храма до тех пор, пока они не нарушали правила и спокойствие прихожан.       В принципе это было всё, что Нуска знал о религиозной части Скидана — ни он сам, ни его отец никогда не бывали в храмах, не праздновали дни рождения духов, не делали подношений.       Погода с каждым днём становилась хуже. Нуска, разглядывая со стороны небольшой двухэтажный храм с остроконечной крышей, покуривал трубку и то и дело поднимал взгляд на тяжёлое серое небо.       Именно таким сумрачным шайшайским днём они когда-то встретились с Сином. Так долго вглядываясь в облака, Нуска поймал тот самый момент — снежинки нежной сверкающей россыпью закружились в воздухе.       Затаив дыхание, Нуска бросил трубку на землю, чтобы поймать снежинки и позволить им растаять на кончиках своих пальцев. Ощутив странный подъём и вспомнив долгие дни, проведённые в заснеженных горах, Нуска скорее почувствовал, чем понял, что в этом мире не только сурии обладает силой, но и обыкновенный человек. Сжав ладонь в кулак, лекарь уверенным шагом направился в храм.       Там как раз происходил некий ритуал — служители собрались в круг и читали житие духов возле постамента, а около двадцати хаванцев стояли на коленях и молились про себя, низко свесив головы.       Нуска стоял в дверях, сложил руки на груди и стал дожидаться окончания ритуала, чтобы не дай духи не нарушить какое-то негласное правило.       Как только бормотания и песнопения завершились, так и не тронув ни одну струну в душе лекаря, он скользнул в тень и попытался незаметно последовать за служителями. Однако в который раз не рассчитав разницу между человеком и сурии, Нуска буквально сразу попался. Один старик разом развернулся и поманил Нуску пальцем.       Со вздохом лекарь вышел из тени и уставился на старого хаванца. Ему наверняка уже перевалило за сотню, но он продолжал ежедневно проводить подобные ритуалы. Наверняка его вера была крепка. Точно так же, как и неверие Нуски.       — Подойди, брат, — пробормотал он. — У тебя есть ко мне некое дело?       Нуска задумался только на секунду, в его голове со скрипом поворачивались колёсики, намереваясь выдумать хоть какую-то правдоподобную ложь. Но это было бессмысленно. Плюнув на это дело, Нуска выдал:       — Хочу поподробнее узнать о предсказании.       Старик нахмурился. Он долго разглядывал Нуску, прежде чем улыбнуться и сказать в ответ:       — Так ты и есть Нуска? Я рад, что эрд смог найти решение проблемы. Теперь ты обыкновенный человек, а, значит, не сможешь стать частью пророчества.       — Так это вы предсказали ту дребедень? Вы не задумывались о том, что будь предсказания абсолютны, то ни один сурии и даже эрд не смогли бы помешать его претворению в действительность?       — Эрд — не обычный человек. Он способен менять судьбу, — покачал головой служитель и низко свесил голову. Тень от капюшона упала на его лицо, а руки он спрятал в длинных рукавах своего одеяния.       — Но и я тоже, — приподняв бровь, ответил Нуска.       — Для этого нужны силы, — развёл руками служитель и улыбнулся вновь. — Но теперь у тебя их нет.       Как и когда-то в Сонии, кровь прилила к голове, а руки зачесались. Перед глазами Нуски пронеслись разного рода картины: как он убивает служителя, а затем пешком добирается до Эрьяры, чтобы дать эрду по лицу.       Один полоумный старик верил голосам в своей голове, а другой к нему прислушался! Кто из них больший дурак?       Не уловив перемен в своём собеседнике по той причине, что тот не испускал никакой дэ, старик решился продолжить:       — Почему бы тебе не примкнуть к служителям храма? Мы принимаем и обыкновенных людей, если их вера крепка. Это будет отличный исход для такого, как ты. На моём веку было много угроз человечеству — что ни говори, а став угрозой однажды, ты с высокой вероятностью становишься ей снова. Потому и скорая смерть эрда — это хорошо. Он угрожал Скидану с момента своего рождения. Точнее, он был рождён для того, чтобы уничтожить всю жизнь на континенте. Для этого звёзды сошлись в момент его рождения. Затмение, комета, древний тёмный род. Конечно же, это не случайно. Нам повезло, что эрд оказался благочестивым человеком, готовым отдать жизнь за свой народ. Но до тех пор, пока он жив, он продолжает быть угрозой… Однажды пригрев у груди ядовитую змею, нельзя надеяться на то, что если она не укусила сразу, то не укусит никогда.       Даже насмешки над своим плачевным состоянием Нуска стерпел. Но сравнение эрда, который готов отдать свою жизнь ради спасения Скидана, со змеёй…       Нуска улыбнулся. В его глазах заплясал сам безднов огонь. Этот лекарь был широкой души человек: и любил, и ненавидел он от всего сердца.       Просто убить старика? Глупая затея. Тот и не будет сопротивляться, да ещё поблагодарит Нуску за то, что тот поскорее отправит его в небытие, близкое к духам. Нуска осмотрелся и медленным шагом обошёл небольшое помещение.                         Деревянные полы скрипели под его ногами. Высокие дубовые балки удерживали ветхий потолок, лишь снаружи покрытый известью и краской.       Остановившись у одного из высоких канделябров, установленных на полу, Нуска сказал:       — Знаете, что я думаю о вашей вере, о вашем предсказании и о ваших духах? Как жаль, что вы не знакомы с лесным языком… А потому я буду выражаться так, чтобы вам стало ясно.       Один толчок — и канделябр с шестью свечами полетел на пол. Горячий воск потёк по полам, а запах гари почувствовался в воздухе.       — Постой! Что ты делаешь?!       Старик стал громко звать на помощь других служителей, и, не теряя времени, сорвал с себя одежду, чтобы потушить занявшиеся половые доски.       Но не успели другие служители подоспеть на помощь, как Нуска бросился к следующему канделябру — и швырнул его прямо в окно. Шторы занялись ещё быстрее, чем полы, а через пробитое стекло проник ветер, раздувая пожар. Один за другим высокие металлические подсвечники летели на пол. Старик метался из стороны в сторону, но не мог потушить все очаги — на его лице отразилось отчаяние и слёзы. Однако Нуска не чувствовал себя виноватым.       «Посылать на смерть правителя своей страны… называть его ядовитой змеёй и угрозой… Что стало бы с твоей страной, если бы он не защищал её?! Почему ваша религия ставит эту груду досок выше жизни человека?!»       Вскоре на помощь явились другие хаванцы, но было поздно — огонь уже как следует разгорелся, пополз вверх по перекрытиям, к несущим балкам. Никому из присутствующих не было дела до виновника происшествия — все свои силы они пустили на то, чтобы спасти храм. Кто-то побежал за водой, кто-то, как и главный служитель, стал рвать на себе одежду, чтобы собственными одеяниями попытаться унять пожар. Однако вскоре дым заставил всех хаванцев покинуть навсегда утраченный храм. Ещё бы секунда — и они бы задохнулись или оказались придавлены крышей. Нуска стоял в отдалении. Он отыскал на земле свою трубку, как следует встряхнул её, а затем подошёл поближе, чтобы прикурить прямо от горящего храма.       Конечно, Нуска обжёгся, опалил лицо и наглотался дыма, но с самым что ни на есть довольным лицом наблюдал, как полыхает храм духов под отчаянные вопли верующих.       Вскинув голову к небесам, лекарь сказал:       — Вот что я думаю об играх с людскими жизнями и о подобных предсказаниях, мерзкие hvee.       К тому моменту, как подоспела стража, Нуска уже скрылся в переулках. Он знал, что его будут искать. Да и место жительства последнего сына Аргаль ни для кого не было секретом.       Потому до того, как отправиться в свои вынужденные странствия, Нуска сделал то, что ранее никогда не делал. Отыскав почтовую гончую, он передал наспех начерканное углём на вырванном листе и запечатанное письмо.       В нём была всего одна фраза:       «Пусть всё на этом h`aidgehl континенте сгорит в бездновом пламени, кроме нас.       Высшему сурии эрду Сину от Нуски».

* * *

      Уже через полчаса Нуска пробрался к себе домой, растолкал Оанна и стал собираться. На все расспросы полукровки пришлось махнуть рукой — уж не до этого было. Выскочить из дома они успели в последнюю минуту — туда во всей красе сбежалась вся стража Хаваны.       Невыспавшийся, сонный и измученный Оанн бросал полные жалости взгляды на поднимающийся из центра города дым.       — Вы… господин Нуска… что вы…       — Ногами шевели. Ну сжёг храм — с кем не бывает?       Оанн на секунду застыл и схватился за волосы: казалось, он вот-вот вырвет их с корнями.       — Шевелись. У меня нет времени отсиживаться в тюрьме.       Нуска смутно себе представлял дальнейший план действий. Уж слишком рискованно было то, что он вытворил.       — Господин… иногда мне кажется, что вам скучно живётся. Почему вы не могли просто взять и отправиться в Эрьяру к Сину, раз так хотели?! Почему для того, чтобы это сделать, нужно было сжечь все мосты и храм в том числе?! То же самое вы вытворили и в Сонии! Словно для того, чтобы решиться на какое-то действие, вам нужны отчаянные условия!       — Может быть, так и есть. Но я всё же думаю, что я всегда выбираю лишь один из двух путей: либо не делаю ничего, либо делаю то, что считаю правильным. Только будучи честным с самим собой, я решаюсь на действия. Я не могу делать что-то вполсилы, я не могу сдерживать рвущиеся наружу чувства. Либо всё, либо ничего.       Оанн продолжил отчаянно мотать головой, пока Нуска за руку тащил его через лес.       Вот так и подошли к своему логическому завершению их спокойные деньки в Хаване.