Рассеивая сумрак

      Хоть это было сказано почти что ласково, на лице эрда на секунду мелькнул страх. Он приложил больше усилий, чтобы выбраться, но Нуска этого даже не почувствовал. Син давно был слишком слаб физически из-за того, что голодал и не спал. Он был великим сурии, но лишь когда дело касалось управления тёмной дэ. Однако если он применит свою магию к Нуске… то и убить может.       Нуска перехватил запястья Сина и приковал их к полу. Оседлав его бёдра, он наклонился и практически вгрызся в губы правителя. Алая кровь пачкала языки и зубы, пока они целовались. Из глаз эрда хлынули слёзы — видимо, боль, которую он испытывал от проникновения внутрь светлой дэ, была непереносима. А Нуска, увидев слёзы на этом прекрасном лице во второй раз, вдруг испытал… странное чувство.       Поцелуи Нуски стали настойчивее. Его горячий язык скользнул в рот эрда, а руки медленно, но верно направились под одежду Сина.       Нуска не мог остановиться. А если быть точнее, то не хотел. Весь его любовный и сексуальный опыт ограничивался… этим человеком. Поэтому Нуске никогда не приходилось делать такое. Он бы себе не позволил. Син — правитель его страны, он эрд, победитель Континентальной войны, когда-то свергнувший тирана Скидана. Он всегда казался Нуске настолько значимым и великим, что лекарь бы не позволил себе сделать это.       Но… контроль. Он потерял его. Вернуть… Необходимо вернуть контроль над этим сломленным человеком, что сейчас улыбается и плачет, закрывая лицо рукой.       Нуска буквально сегодня послал всех духов и судьбу на reh'z, вознамерившись взять всё в свои руки и исправить. Но у него безжалостно отобрали контроль, как мяч во время игры. И Нуска смотрел на свои опустевшие руки, переводил взгляд на меч и желал вернуть его во что бы то ни стало.       Син. Он не посмеет. Не посмеет перечеркнуть своей тупостью всё, что Нуска сделал. Всё, что он делал для эрда каждый день с момента их встречи.       Так нельзя. Так просто нельзя! Проклятье, в отличие от духов, материально. Оно уничтожает тело изнутри. Дэ бунтует и выходит из-под контроля, бьёт сурии в голову, лишая его способности мыслить.       Син… не может быть эрдом. Сина… нельзя излечить. И им… не суждено быть вместе.       И лишь потому, что в какой-то день Син вдруг решил, что ненавидит себя и заслуживает смерти.       ТОЛЬКО! ПО ЭТОЙ! REHZ'AL ПРИЧИНЕ!       Не из-за дракона, войны, болезни, нет, НЕТ, НЕТ!       Злость, которую испытывал Нуска, невозможно было описать словами. Но выплеснуть — запросто, как и вернуть утерянный над жизнью и судьбой контроль.       Син… всегда вызывал у Нуски потаённые желания. Он был красив и хрупок. Его длинные волосы сейчас растрепались, а лента, что стягивала их, сползла почти до самих кончиков. Губы были окрашены кровью, глаза всё ещё блестели от слёз. Что стоя на постаменте и возвышаясь над своим народом, что лёжа в слезах на грязном полу, Син был…       — … прекраснее всего, что мне доводилось видеть в этом мире.       Нуска прошептал это одними губами, а затем рывком обнажил своё оружие. Длинная плеть не ударила эрда, а… став длиннее, связала его подобно путам.       Лекарь знал, что пользуется одной единственной возможностью. Вряд ли Син когда-нибудь будет так же слаб. Вряд ли будет чувствовать себя виноватым настолько, чтобы не сопротивляться.       Нуска дёрнул рубашку эрда — и полетели пуговицы. Склонившись, лекарь мокрыми и дрожащими губами повёл языком вниз, оставляя от ключицы до живота Сина кровавую дорожку. Тело эрда в одну секунду покрыли мурашки, он дёрнулся и глухо сказал:       — Нуска… я тебя прошу. Давай не…       — Поздно. И у вас стоит, Син. Вы будете лгать, изворачиваться, делать что угодно, лишь бы вас не любили, не так ли? Так как вашему желанию исполниться? Видимо, мне придётся заставить вас принять мою любовь.       Нуска даже как-то безумно улыбнулся. Он понимал, что делает что-то неправильное, но его раздирали обида, злость и сожаление.       Ловкие пальцы лекаря легли на пах, а затем стянули штаны и бельё эрда вниз. Нуска бросил лишь краткий взгляд на лицо Сина и увидел, как тот… чуть не плачет со стыда, а его щёки горят.       — Если вы мне скажете, что для вас это унизительно, то вам придётся признать, что когда-то вы унизили меня. Я тоже мужчина, Син.       Под руками Нуски кожа эрда становилась горячей, влажной, краснела. Несмотря на излишнюю худобу и множество чёрных следов, Син… был так идеален и красив от природы, что буквально сверкал. Его хотелось коснуться. Его хотелось трогать и не останавливаться ни на секунду. Что Нуска и делал.       — Перестань! — выкрикнул Син и дёрнул связанными руками. Шипя как дикое животное, он резко перевалился на живот, а затем сполз ниже, пытаясь влезть обратно в свою одежду. Казалось, его смущал каждый оголённый участок тела. Син был… настолько скромным? Нуска припомнил, что эрд практически не обнажался и раньше.       Лёгкая дрожь прошла по конечностям. Нуска всем телом навалился на Сина сзади. Поцелуй накрыл ухо эрда, а укус — заднюю часть шеи. Руки Нуски ощупывали торс правителя, сплетения мышц и кости, спускаясь всё ниже.       В одну секунду эрд резко уронил голову вниз, а когда Нуска обхватил его член рукой, вдруг издал сдавленный стон. Не в силах сдержаться, лекарь простонал следом. В полутьме многое было не видно, но оружие Нуски светилось, освещая самые сокровенные части тела эрда. Лекарь поднёс к лицу ладонь, что трогала эрда ниже пояса, и обнаружил, что она вся перепачкана чёрной жидкостью.       — Почему вы врёте. Почему вы мне отказываете? Почему вы постоянно отсылаете меня прочь? Почему вы так сильно не хотите, чтобы мы были вместе, почему?!       Нуска часто дышал, обжигая горячим дыханием шею Сина; вернув руку на положенное место, он вновь обхватил пальцами возбуждённый член и, лаская, стал скользить по нему ладонью. В тишине, которую прерывало лишь их дыхание, раздались влажные звуки, после чего… Нуске прилетело локтём по челюсти.       Эрд рывком сел. Даже будучи связанным, покусанным, полуобнажённым и возбуждённым, он сидел, осклабившись, и готовился дать отпор.       — Нуска, прекрати. Ты не понимаешь, что ты делаешь? Разве это не…?       — Что, Син? Скажите, что это, — Нуска, вновь улыбнувшись, приблизился. Он дышал эрду в губы, изредка соприкасался с ними. Лишь робкий луч звезды за окном озарял происходящее в этой комнате. — Будь я в вашем положении, то всё было бы в порядке, не так ли? Вам нравилось трахать маленького мальчика, чью семью вы убили? У меня никого не было, кроме вас. Вы — единственный, кто подал мне руку, когда я валялся в самых низах. Я привязался к вам. Я мечтал о вашем внимании. Вы были для меня больше, чем отец или учитель, вы были для меня всем. Но что потом?       Нуска сощурился. Глаза двух сурии светились в ночи. Они смотрели друг на друга, дышали дыханием друг друга. Борясь с желанием близости и насилия одновременно, они пытались найти ту грань, которую готовы перешагнуть.       Скрипя зубами, Нуска продолжил:       — Вы отослали меня прочь. Вы выкинули меня. Ваша ошибка была не в том, что вы совершили когда-то. Ваша ошибка в том, что вы обогрели меня, привели домой, позволили переночевать, как уличную собаку, а затем вышвырнули обратно. Вам не должно быть стыдно… за это, — Нуска вновь коснулся паха эрда, подушечками пальцев провёл от яиц до головки и надавил на неё. Услышав тяжёлый вздох, лекарь довольно улыбнулся и продолжил: — Вам должно быть стыдно за то, что вы — трус.       — Да, это так, но то, что ты делаешь, это не…       Голос эрда прервался. Его связанные на локтях руки вцепились в белоснежные волосы. Нуска, склонившись, коснулся члена губами, а затем разом обхватил его ртом, принимая во всю длину до глотки. Зажмурившись, он позволил возбуждённому органу свободно скользить по языку до гортани, принимая и выпуская его, мягко обхватив горлом и губами. В этой тишине каждый звук… каждый сдавленный стон, что срывался с губ эрда, был настоящей наградой. Син сдерживался. Пытался оттащить Нуску за волосы, старался свести ноги, но самообладание постепенно покидало и его. Лекарь не просто игрался — он издевался. Доведя эрда до предоргазменного напряжения, он резко отстранился, взглянув на его лицо.       Такая бледная кожа, видимо, имела такую особенность. Щёки, торс, даже соски и живот Сина были огненно-красными. Он дышал так, будто его только что вытащили со дна озера.       Неловко протянув связанные руки, Син вцепился в волосы Нуски снова и дёрнул их вниз. Его тело дрожало от напряжения, он буквально умолял лекаря продолжить, но при этом не желал ничего говорить. Нуску это не устраивало, поэтому… он отвернулся и впился зубами во внутреннюю часть бедра. Белоснежная кожа тут же стала красной, оставленный след заалел. Син на выдохе сдавленно сказал:       — Нуска…       — Что? — не желая останавливаться, лекарь продолжал целовать бёдра вокруг паха, оставлять на них свои следы, не пропуская ни одного сантиметра кожи.       — Пожалуйста…       — Не расслышал… — отвечал Нуска.       Син сглотнул. Его руки сползли вниз, накрыв щёки лекаря, а затем потянули его к паху.       — Ещё.       — Что ещё?       Син мотнул головой. Нуска же грубо схватил эрда за бёдра, повёл языком от бедра к паху, не касаясь органа.       — Помоги.       — А вы сами не можете?       — Я не… руки связаны… да и… я такое не делаю…       — Вот это да. То есть, вы себя не трогаете, а этот лекарь должен?       Син тяжко выдохнул. Его ноги вздрагивали. Его тело было покрыто красными отметинами. Нуска же лишь выглядел собранным, на самом деле его просто разрывало от желания накинуться на эрда, увидеть, как сам правитель Скидана…       Эрд мягко касался щёк и лица Нуски руками, гладил и вёл пальцами до губ, его тело выгибалось навстречу.       Хоть и немного разочарованный, но лекарь склонился и обхватил губами головку члена. Лёжа на правителе, он стимулировал ствол члена руками, пока губами и языком мягко ласкал головку, скользя вдоль уретрального канала.       Прошло всего несколько секунд, а Син… выгнулся и со стоном кончил Нуске прямо на лицо. Чёрная сперма стекала по губам, а лекарь, мягко собрав её пальцами, рывком приподнял связанные ноги Сина и забросил к себе на плечо. Перепачканные чёрным пальцы скользнули по яйцам вниз…       — Нуска, подожди… Я… Я тоже могу тебе помочь, почему бы…       — А что в этом плохого? Или, видя в этом что-то плохое или унизительное, вы когда-то сделали это со мной? То есть, вам можно, а мне нет?       Син прикусил язык, но было видно, что он просто сгорает со стыда. Он оглядывался. Его пугало даже собственное голое тело, каждый звук, который он издавал, любая реакция тела на прикосновения Нуски.       Понятно, почему он избегал таких ситуаций. Ведь святой статуей возвышаться на другими, стоя на постаменте, куда проще, чем валяться на этом полу. И…       — Вы всегда только отдаёте. Научитесь и принимать. Вы решаете за других, не заботясь о их чувствах. Побудьте и вы в такой же ситуации.       Сказав это, Нуска отпустил себя. Невообразимое желание захватило его. Не желая доставить Сину даже малейшую боль, он изредка использовал лечебные свойства своей дэ. Когда его пальцы проникли внутрь, эрд резко перевернулся набок. Задохнувшись, он уткнулся в пол, а Нуска расцеловывал его лицо и шею. Проникая всё глубже и глубже, он будто действительно хотел… залезть к нему под кожу.       Син был совершенно неподатливым. Он зажимался, сопротивлялся, постоянно был напряжён. Всё шло плохо до тех пор, пока Нуска не повалил Сина обратно на спину и не поцеловал. Их языки вновь сплелись, светлая дэ хлынула в тело эрда, вызывая новую волну возбуждения, доводя до экстаза каждую клеточку тела.       Нуска трогал его везде где можно и нельзя. Скользил пальцами вдоль талии, прикасался к торсу и красным твёрдым соскам, а затем даже обхватил руками ягодицы.       Это сводило с ума. Трогать эрда, великого, возвышенного, такого далёкого и недоступного… вот так.       Всё происходящее заполняло дыру в сердце Нуски. Это позволяло ему почувствовать, что эрд — жив, что он рядом, что он не исчез, что они оба из плоти и крови.       — Нуска, я не могу больше… Хватит… Всё горит… Невыносимо.       Син часто жаловался. Отворачивался. Длинные чёрные пряди падали ему на лицо, а он и рад был спрятаться за ними. Он не смотрел на Нуску, лишь стеснялся и сбегал, сталкиваясь с направленным на него вниманием.       А Нуска же никогда не отступал.       — Син… я рядом. Потерпите. Можете потом хоть раз десять сделать это со мной, только сейчас я… — Нуска вдруг рассмеялся, несколько слёз скатилось по его щекам, когда он навалился ближе, вновь закидывая чужие бёдра на своё плечо. — Прошу, я так боюсь вас потерять, что схожу с ума.       Син вздохнул и слабовольно кивнул. Его связанные руки вдруг оказались у Нуски на затылке. Он смотрел измученно, но его тело всё ещё пылало. Притянув лекаря к себе, он проговорил:       — Я не могу оттолкнуть тебя.       Сердце забилось чаще. Нуска стянул собственную одежду, чтобы приблизиться и, заткнув эрду рот языком, медленно проник внутрь.       Син практически вскрикнул. Прокусив язык Нуски, он так сильно ударил его руками по спине, вложив тёмную дэ, что лекарь было подумал, что здесь и умрёт… Ещё раз оценив состояние Сина, Нуска удостоверился, что он возбуждён. Видимо… такой человек не мог принять подобное, не выражая протеста.       Раз это сражение, раз это должно происходить так… хорошо.       И Нуска толкнулся бёдрами, одним движением проникая во всю длину. Син изогнулся, его стон превратился в бесконечную череду ругательств. Он вдруг начал обзывать Нуску на лесном, ругать так, что вяли уши. Из его глаз текли слёзы, но, кажется, он вот-вот мог кончить.       Нуска изумлённо наблюдал за тем, как… чем грубее он двигался, тем сильнее заводился Син.       — Вам… нравится боль, я угадал?       — Haitee, tha`re!!!       — Ох, tha`re… — с усмешкой заключил Нуска.       А затем, прикрыв глаза, впился ногтями в бедро Сина. Больше не сдерживаясь, он рывком проник внутрь и начал двигаться, игнорируя все протесты и возгласы. Син же сопротивлялся как мог, продолжая ругаться. Он сжимался, не позволяя даже двинуться, а Нуска просто таял от этого концерта. Склонившись, он укусил эрда за кадык и почувствовал, как всё его тело напряглось и вздрогнуло. Взглянув вниз, Нуска увидел, как Син… кончил.       «Ему нравится… грубее и… когда я кусаю его шею?»       Нуска был так удивлён и заведён одновременно, что перестал себя контролировать. Его толчки стали бешенными — он буквально пытался вытрахать из Сина всю душу. Он склонялся, кусал его в шею так, будто хотел её перегрызть, а член эрда от этого даже после двух оргазмов вновь был твёрдым.       Невероятно.       Резко перевернув эрда на живот, Нуска навалился сзади и вновь вошёл во всю длину. Он еле держался, чтобы не кончить прямо здесь и сейчас. Он сходил с ума, когда узнавал о Сине что-то новое. А эта информация… была настолько интимной и недоступной никому, что… Нуска мог кончить только от осознания того, что раскрыл эту тайну.       — Син, вам… легче, когда с вами грубы, да? Вы злитесь, но расслабляетесь, потому что стыд уходит на второй план, так?       В ответ эрд лишь вцепился зубами в ладонь Нуски. Теперь они квиты.       Страстное желание захватило. Нуска двигался, а эти пошлые хлопки оглушали и заводили. Син, который сожрал собственные губы в мясо, стонал, сдерживая звуки из последних сил. Но тогда Нуска стал ещё яростнее долбиться внутрь, игнорируя то, насколько Син был напряжён, он буквально заставил того обмякнуть под собой, подставившись под удары.       В какой-то момент тело эрда действительно обмякло. Кончив в третий раз, он чуть не лишился чувств, а после стал подставляться сам. Кажется, его захватила такая похоть, что он просто покладисто принимал всё, а позже даже начал что-то неразборчиво шептать. Нуска жалел, что не смог понять ни слова.       И тогда было принято решение снять с Сина путы. И это… стало безумно интересно.       Син перевернулся на спину и вцепился Нуске в глотку руками. Нуска же улыбнулся и, не прекращая двигаться, вновь поцеловал эрда. Они будто играли, нападая и отступая.       Нуска, решившись перейти черту, вдруг шлёпнул Сина по ягодицам, за что получил удар в лицо. А ещё ему чуть не откусили ухо.       Сразу после этого они сплелись в поцелуе. Так жадно, будто не виделись тысячу лет, так внезапно, будто сговорились. Они целовались, забывая дышать, Син разодрал длинными драконьими когтями Нуске всю спину. Приходилось раз за разом лечить царапины, чтобы не умереть в процессе от потери крови.       После они перебрались на кровать. Нуска уже и сам не понимал, что происходит, будто тоже лишился рассудка. Но нашёл он себя пригвождённым к матрацу, а Сина сидящим сверху… В глазах эрда не было ничего, кроме похоти, в эту секунду ни одна мысль не беспокоила его сознание. Они вместе с Нуской сошли с ума от вожделения и больше не отдавали себя отчёта в том, что делали.       Нуска запоздало понял, что готовился кончать во второй раз. Сину уже давно кончать было нечем, но он не отстранялся, не убегал, он лип к Нуске и жадно тянулся за новой порцией боли и наслаждения.       Только в эту секунду они не боялись завтрашнего дня.       Они дышали в такт. Агрессивно двигая бёдрами, Нуска стонал на ухо эрда. А Син всё принимал. Абсолютно всё. Он обнимал Нуску, целовал его волосы, вплетая в них пальцы. С дрожью Нуска достиг оргазма. И Син принял даже это. Навалившись сверху, накрыв лекаря копной своих волос, он поцеловал Нуску. Они прижимались так близко, что ощущали сердцебиение друг друга.       После Син отключился. Выплеснув всё скопившееся напряжение, он плакал перед тем, как уснуть, и держал Нуску за руку так крепко, будто и сам безумно боялся, что они расстанутся.       Нуске было и стыдно, и нестыдно одновременно. Вероятно, он поступил как последняя свинья, но всё равно не жалел ни о чём.       Пока Син спал, Нуска старательно лечил каждую часть его тела. Удивительно, но сейчас тело эрда, насквозь пропитанное светлой дэ, легче прежнего освобождалось от болезни. Когда Нуска закончил, было утро. На теле эрда не осталось ни следов бурной ночи, ни чёрных рисунков, свидетельствующих о перегрузке дэ.       Он был здоров.

* * *

      Днём они застали друг друга за бегством. Да, бывает и такое…       Они оба хотели сбежать, а потому легко расстались, лишь натянув штаны и приведя себя в порядок.       Кажется, как следует отдохнув, а на свежую голову вспомнив творившееся вчера… Нуска познал что значит сгорать со стыда. Про Сина и говорить было нечего — он на Нуску даже не взглянул, сбежал сразу, как удостоверился, что ничто не выдаёт в нём случившееся.       Вот так они, мужики двадцати трёх и двадцати восьми лет, некогда сражавшиеся на поле боя, как кролики попрятались в свои норки.       … и вскоре снова встретились, когда пришло время покидать Хавану. Нуска, оседлав своего пазузу, очень долго смотрел на Сина. До тех пор, пока они не встретились взглядами. И… Син вдруг улыбнулся. Но, желая скрыть это обстоятельство, тут же отвернулся и одним прыжком оседлал волчака.       Они ехали обратно. Впереди — длинная череда сражений. Легче не будет, но разве им когда-то было легко?       Нуска и сам не заметил, как прошло несколько дней. Длинная дорога превратилась в бесконечное воспоминание о той ночи. Лишь въехав в Эрьяру, наполненную стражниками и солдатами, Нуска наконец смог взять себя в руки и отделаться от наваждения.       Оказавшийся рядом солдат обратился к Нуске:       — Здравствуйте! Вы назначены генералом! К пяти ударам часов мы ждём вас, чтобы вы назначили капитанов и отобрали основной состав своего корпуса!       У Нуски засосало под ложечкой. Он устало потёр глаза и вздохнул. Почему жизнь klaame его, а не он klaame… кое-кого?!       Вновь очутившись в таверне, Нуска быстро привёл себя в порядок, спустился на первый этаж и уже направлялся к выходу, когда… его окликнули.       — Нуска!       — Хайя?!       — Нуска!       — Мара?!       — Нуска…       — Оаннес?!       Изумлению не было предела. Это как… почему… что происходит?       Нуска бросился к их столику. Все, кроме Оанна, распивали эль. Сразу же начал болтать Хайя:       — Мы тебя обманули! Ты догадался, да?       Нуска сделал очень умное лицо, прежде чем соврать:       — Конечно!       — Он врёт, — сдала его Мара, а затем протянула руку.       Хайя со стоном бросил ей золотую монету.       — Да как так! Нуска же умный!       — Что… случилось? — переспросил Нуска и сел рядом. Ему тут же предложили выпить, но он отказался, сославшись на дела.       — Ещё до твоего отбытия из Эрьяры Оанн нашёл нас и передал, что ты ищешь останки и вещи Вьена. Мара не была уверена в том, что у неё получится, поэтому решила тебя не обнадёживать. Но ей удалось найти вещи Вьена! И даже одежду, пропитанную его кровью.       Нуска сглотнул. Его глаза округлились. Он тут же протянул руки, но Мара покачала головой.       — Сначала выполни свою работу. Когда вернёшься вечером, эти вещи будут ждать тебя в комнате. Я знаю, зачем они тебе. Ты хочешь узнать, что случилось с Вьеном, пробраться в его прошлое, но это будет не так просто. Он не наречённый, как мы. Если ты и сможешь увидеть его прошлое, то лишь обрывки.       Нуска кивнул, а затем перевёл взгляд на Оанна. Тот выглядел грустным, даже подавленным. Он постоянно драл свои пальцы под столом, а Хайя незаметно бил его по рукам, а затем грозил своим покрытым шрамами пальцем.       — Оанн, — обратился Нуска.       — Да?       — Прости меня.       Оанн вылупил на Нуску свои огромные цветастые глаза. Собравшись с силами, он ответил:       — Это я оскорбил вас, господин. Простите.       — Не нужно, не нужно… — вздохнул Нуска и отмахнулся. Его утомляло то, как Оанн к нему обращался. Он не хотел быть чьим-то господином.       — Мы присмотрим за ним, — пообещала Мара. — А ты иди по своим генеральским делам. Поздравляю с повышением, кстати!       — За Нуску! — подняв свою кружку, завопил Хайя (Нуска тут же отметил, что тот всё-таки сбрил усы. Ну радость ж какая! Жаль нельзя выпить…).       — За Нуску! — вторили остальные.       Распрощавшись с товарищами, Нуска с самым унылым видом направился к казармам. Повезло, что три года назад он уже бывал здесь, будучи капитаном. Но теперь… он отвечал не за десять человек, а за сто.       Со вздохом Нуска вошёл в помещение для сборов. И его тут же окружила орава новобранцев…       — Нуска! Нуска! — кричала какая-то молодая фасидка, которая вызывала у Нуски желание лишь проверить, точно ли она совершеннолетняя.       — Нуска! Помните меня?! — ещё громче кричала рирка, чьи черты хоть и казались отдалённо знакомыми, но…       — Ну меня-то точно помните.       Нуска обернулся и увидел Леми. От удивления он даже отшатнулся.       — Я хочу быть капитаном под вашим командованием, — коротко отрапортовал он.       — И я тоже.       Из-за спины Леми показалась Ивьера. Половину её лица скрывала маска, она держалась напряжённо-вызывающе. Не получив ответа, она повысила голос:       — Но если не хотите, то мы найдём другого!       Кое-как совладав с эмоциями, Нуска вернул себе хладнокровный вид. Припомнив, как ведёт себя эрд, он ответил:       — Нет, я буду рад видеть вас под своим началом. Распределение только началось, так что вашу просьбу должны удовлетворить. Я также не против.       Леми кивнул и ушёл, а Ив последовала за ним.       В помещении было жарко и душно, люди толпились, толкались, громко разговаривали и шумели, втекая и вытыкая в распределительный центр. Нуска же с самым послушным видом выслушивал речи людей, которых он видел раз в жизни.       — Помните! В Дивуре! Я была той самой девочкой, которую вы попросили держать небо!       Нуска прикрыл лицо рукой со стыда. Он действительно так выразился…?       — А я! Вы спасли меня в Рире! Я была рабыней, но вы выкупили меня и излечили от яда! С тех пор я помню вас, я несколько раз молилась за ваше здоровье в храмах!       Нуска сглотнул. А риров пускают в храмы…? Такая интересная мысль пришла ему в голову, что он отвлёкся, а пришёл в себя, лишь когда его нагнали старые друзья.       — Эй, Нуска!       — Хайя? — уже без удивления отозвался Нуска.       — А мы к тебе! Единственное, я буду капитаном отряда снабжения. Поделишься опытом?       Нуска улыбнулся и толкнул друга в стальное плечо. Хайя действительно выглядел хорошо. Его серые глаза горели, а на шее и ушах сверкали новые приспособления. Он повзрослел, возмужал, но остался прежним.       — А Мара вот к тебе. Что думаешь, она заслужила должность капитана?       — Абсолютно, — с улыбкой отвечал Нуска.       Знакомые лица и голоса придали лекарю мужества. Эта ответственность была грузом, но… он должен был взять её на себя. Ради них и ради себя.       Ради их общего будущего и будущего всего Скидана.       Оанн тоже подошёл, но ничего не сказал. Он просто стоял подле Нуски, всем своим видом показывая, что его место тут и только тут.       «Быстро же корпус наберётся… Не дай духи повысят до главнокомандующего».       И Нуска был ой как прав, ведь не заставили себя ждать и старые союзники. По первому же зову явилась Варла и Гард.       — Не ждал, капитан? — с улыбкой обратилась Варла.       А Гард продолжил:       — Мы жили в предместьях Эрьяры, видели весь этот кошмар. Услышав, что вновь набирают добровольцев, и Нуска будет назначен генералом, Варла бросила службу в страже, а я — свою лавку. Что скажешь, мы хорошие солдаты?       — Лучшие, — Нуска с улыбкой покачал головой и облегчённо вздохнул.       Он не будет один. Все эти годы, проведённые в Скидане, его окружают люди, заслуживающие доверия. Вокруг Нуски уже собралось больше десяти человек… понятно, почему он больше не капитан. Совершенно очевидно, что теперь он — генерал армии Скидана.       — Попрошу разойтись, — вдруг раздался свежий как бриз, но мужественный голос. — Бумаги заполняют в том углу. А вашего генерала я заберу. Вы, может, и готовы отправляться на поле боя, но я, будучи учителем, должен удостовериться, что готов Нуска.       Не успел лекарь увидеть лицо, не успел он ничего разобрать или вспомнить, что следует вести себя как подобает генералу… плюнув на всё, Нуска набросился на Минхэ с объятиями.       Учитель похлопал Нуску по спине и ободряюще улыбнулся.       — Я же просил, чтобы ты пришёл ко мне, когда получишь оружие дэ. Почему же мне пришлось тебя искать, непослушный ученик?       — Потому что я непослушный ученик? — глупо отозвался Нуска. Он не хотел сейчас придумывать какие-то отговорки. Он был счастлив видеть Минхэ. Так счастлив, что все беды и страхи испарились вмиг. Если Минхэ будет вместе с ним на поле боя… они не только Скидан отстоят, но и Дарвель захватят и присоединят к своим землям!       — Оставь дела здесь и пойдём со мной, — тут же перешёл к делу Минхэ. Он не смог отлепить от себя Нуску, поэтому смирился со своим положением и продолжил говорить, застряв в объятиях лекаря. — Ты ещё не готов. Я должен быть уверен, что ты не погибнешь в первой же схватке.       Нуска не стал спорить. Тем более учитель говорил тихо, чтобы другие солдаты его не услышали. Генерал должен был держать лицо.       Вместе они покинули казармы. Нуска долго разглядывал профиль учителя, его волосы, одежду… но не смог найти никаких отличий. Учитель совершенно не изменился с их первой встречи в горах.       — У нас два дня, — на ходу говорил Минхэ. — И за это время ты должен в совершенстве овладеть оружием дэ.       Нуска, конечно, не стал рассказывать о своих успехах и свершениях, связанных с использованием оружия дэ, но так глупо улыбался, что получил подзатыльник.       — Нуска, мы едем не на прогулку. Это война. И эта схватка будет намного ожесточённее, чем ты думаешь, — покачав головой, сказал Минхэ. — Будь готов потерять пять отрядов из десяти. Будь готов остаться единственным выжившим. В этой войне…       Он вдруг замолчал и остановился. Его взгляд упал на далёкие пики гор, что виднелись на горизонте.       — … мы можем погибнуть. И больше никогда не увидеть дома и близких.       Звезда медленно скатывалась с небосклона. Трель птиц сходила на нет. Где-то в лесу заухали совы. Нуска прикрыл глаза, наполнил грудь морозным воздухом и медленно выдохнул.       «Верно. Я должен быть лучшим генералом. Я должен сражаться лучше всех, быть храбрее и умнее всех. Иначе из-за моей ошибки… может погибнуть сотня скиданцев. Мне повезло обрести лучшего учителя и преданных товарищей, родиться в стране, которую всем сердцем хочется защищать. Если я снова потеряю это, окажусь в рабстве или умру, так и не выполнив свой долг... Пусть моё тело вечно страдает и гниёт в самой бездне».       Так решил Нуска.