Рассеивая сумрак

      Была ночь. Две звезды превратились в маленькие узкие ноготки, и Нуске приходилось использовать дэ, чтобы разглядеть хоть что-то на их импровизированной тренировочной площадке.       В Эрьяре был только один пустырь, а именно — заброшенная территория бывшего Драконьего дворца. Именно та, что поросла цветами, именно то место недалеко от беседки, где Нуске довелось сблизиться с Риннэ…       В общем, из-за этого лекарю было так трудно сосредоточиться, что Минхэ просто обсыпал его ругательствами.       — Нуска, ты ведь знаешь, что твоё оружие абсолютно бесполезно в бою? Ты даже пользоваться им не умеешь. Тебе очень не повезло. Будь это меч, копьё или даже лук — ты мог бы сражаться наравне с другими. С этим же оружием дэ ты можешь только прятаться за чужими спинами.       Нуска, который уже час бессмысленно размахивал своим кнутом, вздохнул и опустил руки. Он и отвык от того, насколько Минхэ требовательный… но, вероятно, это было обусловлено грядущей войной. Если Нуска будет слаб, то погибнет.       — Учитель Минхэ, я с помощью оружия могу блокировать каналы дэ в теле противника.       Но Минхэ только покачал головой и вновь вооружился своим мечом.       — Ну так давай. Обхвати меня своим оружием, блокируй мои каналы и посмотри.       Нуска так и сделал, а учитель даже не сопротивлялся. Лишь поморщившись от того, что кнут туго стянул его руку, он всё равно сделал внезапный выпад вперёд, пригнулся, уворачиваясь от левой руки Нуски, и, скользнув под его локоть, приставил острие своего меча к горлу ученика.       Нуска сглотнул. Минхэ отступил на несколько шагов и опустил меч. Его золотые глаза сузились, и он смерил пренебрежительным взглядом оружие Нуски.       — Если ты не способен убить с помощью оружия, то оно бесполезно. Враг опасен, пока жив. В этом оружии весь ты — связать противника, оглушить, ослабить, но лишь бы не убивать. Я учил тебя сражаться на мечах в надежде, что твоё будущее оружие сможет ранить.       Нуска повесил нос. У него не было сил на ночные тренировки, а постоянные придирки учителя только расстраивали.       — Но если я… действительно не хочу убивать, — тихо пробормотал Нуска.       Минхэ вздохнул, отвёл взгляд, его меч распался на частички дэ. Он отошёл в сторону и, сложив ноги, сел посреди поляны, меж цветов. Прикрыв глаза, он сидел и ждал, пока ученик подойдёт. Когда Нуска устроился рядом, Минхэ наконец заговорил:       — Сегодня ты не в форме. Ещё и постоянно отвлекаешься. О чём ты думаешь?       — Я… — Нуска густо покраснел и повесил голову. За последние дни так много всего случилось, что он не мог думать ни о чём другом…       — Ты не понимаешь, какая опасность тебя ждёт?       — Я… понимаю.       — На этот раз это будет не защита, Нуска. Со стороны Скидана будет совершено нападение на территорию другой страны. Ты должен понимать, что под твою руку могут попасть даже невинные люди.       — Нет, этого я не понимаю. — Нахмурившись, Нуска мотнул головой.       Минхэ поднял взгляд, а затем пересел поближе. Теперь лекарь мог соприкасаться плечом с учителем, чувствовать его спокойное и размеренное дыхание — это помогало взять эмоции под контроль.       — Нуска. Скидан почти сто лет страдает от бесконечных войн. Моя родина, Кнон, была уничтожена по этой причине. Бесконечные разорительные войны и нашествия полчищ чудовищ сделали её лёгкой добычей для Дарвеля. Кнон не был уничтожен, но его больше нет. Уже много лет там заправляют ставленники Дарвеля, разворовывают Кнон, превращают женщин и детей в рабов. Этой ли участи ты хочешь для Скидана?       — Нет, учитель.       — Тогда скажи, можно ли победить голыми руками, если на тебя напали с мечом?       — Нет, учитель, но…       — Никаких но. До тех пор, пока ты испытываешь сожаление, защищая свой дом, ты будешь проигрывать. Нельзя победить, не взяв в руки оружие.       — Но учитель Минхэ, неужели вы никогда не испытывали сожаление…? Неужели вас не мучило чувство вины за то, что вы лишили кого-то жизни?       Нуске не нужно было ждать ответа, он прочёл его в ледяном блеске глаз учителя.       — Я хладнокровно убивал и убью сотни и тысячи людей, не испытав никаких сожалений. От рождения и до сих пор я принимаю правду этого мира: побеждает и выживает сильнейший. Всех остальных ждёт бездна отчаяния. Если ты не способен сражаться за свою жизнь, если не желаешь поднять меч, когда на тебя направлено оружие, то ты не заслуживаешь жизни.       — Но учитель…       Минхэ нахмурился и раздражённо махнул широким рукавом.       — Возьми оружие в руки, Нуска. Победи. Если надо, то зубами выгрызай куски плоти врагов, чтобы выжить и победить. Если ты не согласен, то уходи. Сиди в городе и жди вестей с фронта. Я был и буду против твоего назначения на роль генерала. Ты не готов.       — Но ведь многие испытывают… сострадание к своим врагам. Они ведь — люди. Почему люди вообще должны убивать людей…       Минхэ вновь раздражённо замахал рукавом, затыкая ученика. Он даже поднялся и стал расхаживать по поляне.       — Просто уходи. Ты не заслужил этого поста. Ты не заслужил даже звания обычного солдата. Такие люди, как ты и эрд, не должны иметь вообще никакого отношения к войне.       Нуска вздрогнул при упоминании Сина. Он задумчиво уставился на учителя и спросил:       — Син тоже не подходит для войны?       — Так и есть. Ему бы всю жизнь сидеть в какой-то обители да переписывать старые тексты… Я был в ужасе, когда его не только сделали эрдом, но ещё и верховным главнокомандующим в Бессонной войне. Он совершает бесконечное количество ошибок из жалости не только к противнику, но и к своим подданным. Мы могли бы давно завершить войну, если бы напали на Дарвель сами, но он отказывался. Что изменилось сейчас… я не знаю. Он всегда был против того, чтобы развязывать войну. Ему было достаточно в одиночку отбивать нападения на границе. Он был готов посвятить этому жизнь, о чём из раза в раз сообщал на военных собраниях.       Минхэ вздохнул и снова сел. Пытаясь привести разбушевавшиеся внутри чувства, он сложил руки на коленях, стараясь успокоиться.       — Учитель, знаете ли вы о содержании предсказания, которое Син получил в Хаване? — вкрадчиво поинтересовался Нуска.       Минхэ некоторое время молчал, нахмурившись, а затем его глаза распахнулись. Он будто бы что-то понял, но вслух сказал только:       — Вот оно что.       — Что?! — с готовностью спросил Нуска.       — Вот в чём причина того, что эрд Син изменил стратегию. Но ведь он никогда не верил в предсказания. Видимо, то, о чём ему поведали, было известно только ему одному. Но… это может быть и ловушкой.       Нуска вздрогнул. На этот раз он поднялся и стал расхаживать из стороны в сторону.       — Учитель, хотите сказать, что страшное предсказание могло быть подделкой?       — Оно… слишком сильно изменило нашу стратегию. Будто бы тот, кто рассказал его, ждал именно этого. Видимо, в предсказании содержались подробности грядущей войны. И настолько точные, что убедили самого эрда пойти в наступление. Нуска, я правда не знаю, что было в том предсказании, но… боюсь, что наше поспешное наступление на Дарвель — ошибка. Кто ещё слышал это предсказание?       — Кажется, Вильна… но мне она ничего не сказала.       Минхэ вдруг усмехнулся и тоже поднялся на ноги. Отряхнув белоснежные одежды от прилипших травинок и пыли, он коротко ответил:       — Естественно. Она давно выступала за то, чтобы мы напали сами. Ей хочется, чтобы это произошло. Она жаждет крови и свершений.       — Минхэ, но разве вы минуту назад не говорили мне о том, что я должен кровожадно кромсать врагов направо и налево? Чем же вам не угодила Вильна? — почти что обиженным тоном уточнил Нуска и даже развёл руками.       Минхэ вдруг мягко улыбнулся и, вновь сощурившись, заметил:       — Есть война, Нуска, а есть безмозглая бойня. Вот и думай, почему я поддерживаю одно, но выступаю против другого. Мы идём к Вильне. Прямо сейчас.       И учитель тут же развернулся и побрёл в сторону города. А Нуска долго шёл за ним, вылупив глаза, и думал.       «Он что… только что обозвал вторую помощницу безмозглой? Я не ослышался?»       Пока они шли, Минхэ продолжал наставлять ученика:       — Я думаю, тебе стоит взять меч в этот поход. Ты ведь хранишь то оружие, что я дал тебе?       — Да. Оно спасало меня не раз, — с улыбкой сказал Нуска.       Минхэ на секунду остановился, смерил ученика взглядом и покачал головой.       — Как в тебе уживаются такая жажда жизни и жалость к другим? Я не могу этого понять, потому и не могу ничего посоветовать.       Нуска отвёл взгляд. Он долго смотрел на огни города, на снующих по улице людей, а затем с улыбкой сказал:       — Да, я хочу жить. Если мне угрожают, то я готов убить. Моя жажда жизни невообразима. Лишь благодаря ей я смог выжить в рабстве в Сонии. Я не опустил руки и не сошёл с ума — я продолжал жить так, как умею. Но то, что я жажду жизни… никоим образом не перечёркивает право других людей на жизнь. Они хотят этого не меньше. Я понимаю их. Я вижу в них самого себя. Я чувствую, как во время битвы наши сердца разрываются от единого желания — желания жить. И потому мне так сложно отобрать это право у других.       Минхэ внимательно выслушал, покачал головой, но затем кивнул и направился дальше. Однако он задал ещё один вопрос:       — Будешь ли ты сожалеть, если тебе придётся убить, чтобы выжить?       — Буду. Такое уже… было. Но, в отличие от эрда, я буду сожалеть лишь о том, что мне пришлось убить, но я никогда не буду сожалеть о том, что выжил.       Минхэ кивнул.       — Хорошо. Тогда сейчас мы найдём Вильну, вытрясем из неё всё, что она знает, а с утра я буду ждать тебя на тренировку. Будешь учиться биться одновременно кнутом и мечом.       Нуска подпрыгнул и ухватился за рукав учителя.       — Учитель Минхэ, всё-таки вы изменились! Неужели общество людей пошло вам на пользу?       Брови учителя сошлись на переносице, а лоб так нахмурился… Нуска испугался, что ляпнул что-то лишнее.       Со вздохом Минхэ проворчал под нос:       — Как же я хочу обратно в горы…       В таверне, где когда-то Нуска пел под аккомпанемент Сина, расположились вельможи. Они быстро нашли комнату Вильны, Нуска стал настойчиво тарабанить в дверь.       С хмурым видом к ним вышла заспавшаяся Вильна в одном ночном халате. Минхэ заворчал и отвернулся, потому Нуске пришлось говорить. Не желая терять время зря, лекарь сразу перешёл к делу:       — Нам нужно услышать предсказание. Генерал Минхэ, как и я, считаем, что оно могло быть ложным.       Вильна почесала голову. Синие круги под её глазами в это время суток были ещё заметнее. В пышной копне почти что чёрных волос затесалось несколько седых прядей.       По меркам арцентов Вильна была немолода — кажется, в этом году ей исполнилось тридцать лет. Она прошла внутрь, села за стол, закинула ногу на ногу, налила себе вина и, уставившись в стену, заговорила:       — С чего вы это взяли? Вы даже не слышали предсказание, чтобы сделать такой вывод.       — Вторая помощница Вильна, прошу прощения, что побеспокоили вас в такой час. Это была моя идея, — начал Минхэ. Почувствовав себя неловко в обществе полунагой женщины, он снова встал у окна. — Меня беспокоит резкая смена нашей стратегии. Я боюсь, что кто-то мог повлиять на решение эрда.       — Ну, так оно и было, — пожав плечами, согласилась Вильна. Она выглядела очень уставшей и измученной, а потому даже не злилась и не орала на гостей. — Эрд услышал предсказание, понял, что ситуация не в нашу пользу, и принял другое решение. Так и происходит на поле боя — оценивая обстановку, ты решаешь, как действовать дальше. Я не вижу в этом злого умысла наших врагов.       — Вы не думали о том, что это может быть ловушкой? — уточнил Минхэ.       Нуска уселся в кресло и с интересом слушал разговор двух генералов.       — Этот хаванец служит в храме уже пятьдесят лет. Какой из него шпион? — проворчала Вильна.       — Сон, который он увидел, мог быть ложным. А ещё ему могли угрожать. В любом случае, Вильна, позвольте нам услышать то, что сказал служитель.       Минхэ всё же оторвался от окна. Подошёл ближе. Его цепкий взгляд не отпускал вторую помощницу, пока она не сдалась. Взмахнув руками, она покачала головой и ответила:       — Да я сама ничего не поняла! Что-то понял только Син. Я знаю лишь то, что нас ждут бедствия. Что драконья угроза вновь нависнет над Скиданом, что в решающий час тёмное и светлое схлестнутся в едином порыве драконьей силы. Там было намного больше подробностей, но это было сказано настолько… аллегорично, что я не смогу пересказать.       Нуска задумался. Ничто из этого не могло напугать эрда так, чтобы тот плакал… точнее, всё это им и так известно. Тиама не только набралась сил, но и родила — вероятно, в мире существует уже целых два дракона. Но обо всём этом мог догадаться любой, не выслушивая странные и заумные предсказания служителей.       — Вы недоговариваете, — хмыкнул Нуска.       — А ты вообще молчи! Где карта, где обещанная карта?! Иди и займись своими прямыми обязанностями! Тем более, ты был одним из тех, кто предложил и поддержал наступление на Дарвель, так чего теперь ноешь?       Минхэ взглянул на своего ученика с удивлением.       — Ты тоже присутствовал на военном собрании?       — Верно. Ещё меня назначили третьим помощником… — невнятно пробормотал Нуска и опустил голову. Перед учителем он всё ещё робел.       — Это… странно. Конечно, ты заслужил эту должность, но тебе её выдали слишком поспешно. Каждое решение эрда — слишком поспешно. Будто бы он знает намного больше, будто бы спешит…       Минхэ прервался, а затем быстро покинул покои Вильны.       Арцентка только зевнула и махнула Нуске рукой.       — Не забудь закрыть дверь. Я не спала двое суток. Завтра сборы. Дайте выспаться.       Нуска выскочил следом за учителем, но тот исчез… лекарь даже не смог найти следы. Они растаяли. Со вздохом Нуске пришлось сдаться и отправиться в свою комнату рисовать карту. Он надеялся, что учитель сможет что-то разузнать, а затем поделится с ним.       К утру Нуска закончил карту и отдал её прислуге, а затем завалился спать. Это были самые сладкие четыре часа сна… а затем в комнату вломился Минхэ.       Нуска не мог заставить себя подняться с кровати, он лишь слушал то, о чём говорил учитель:       — Нуска, мне это не нравится. Здесь что-то не так. Даже если это не ловушка, то этот поход ничем хорошим не закончится. Нуска, слышишь? Будь настороже. И защищай эрда. Я боюсь, он решил, будто в этом походе должен погибнуть. И он будет искать смерти. Он ищет её очень и очень давно. Однако он желает умереть так, чтобы его не порицали. Поэтому смерть в бою для него — лучший выбор. Он хочет умереть и всех спасти.       Нуска устало покачал головой:       — Он так не сделает. Почему вы все считаете его за полоумного? Пока он может приносить пользу Скидану, он будет жить.       Минхэ с минуту помолчал, а затем сказал:       — А если не сможет? Что если случится что-то такое, после чего он станет бесполезен для Скидана?       — Да даже если он лишится рук, то сможет наводить понос и порчу на врагов с помощью ног…       Минхэ присел рядом и уложил ладонь Нуске на лоб.       — Поспи ещё. Я слышал, что ты всю ночь работал над картой. Как проснёшься, приходи на нашу площадку.       Нуска кивнул и вновь провалился в сон.       Тренировка не задалась с самого начала. Нуска очень плохо управлялся с левой рукой — кнут то и дело уходил в сторону, кромсал деревья, траву, воздух, но не противника. А правая рука, вооруженная клинком, совершенно не дружила с левой — не могли они решить, куда и кого бить.       Минхэ выглядел спокойным, но после пяти часов бесплодных тренировок даже на его лице просвещённого служителя проступили первые признаки раздражения. И тогда он пошёл в наступление:       — Если ты мне проиграешь, то не поедешь на войну. Я заберу тебя в горы. Навсегда.       Нуска сглотнул. Учитель точно не шутил…       Руки стёрлись и вспотели, оружие лежало в ладони некрепко, но Нуске пришлось стиснуть его изо всех сил. Когда учитель, приняв стойку, двинулся в наступление, Нуска двумя прыжками увеличил дистанцию между ними и пустил в ход кнут. Конечно, Минхэ ловко увернулся, однако лекарю удалось обхватить его лодыжку кнутом. Учитель, лишившись своей дэ, стал медленнее, и Нуска бросился в бой.       Их мечи схлестнулись. Скорость была равна — лязг стоял такой, будто сотня людей пилили металл, а не двое дрались на мечах. От скорости и трения вспыхивали искры. Нуска боялся пропустить удар, а потому взмахнул кнутом и нанёс удар учителю сзади, однако Минхэ резко метнутся вниз, практически упал Нуске в ноги и… схватив своего ученика за лодыжки, повалил его на землю, а следом приставил меч к его глотке. Минхэ победил.       Нуска долго смотрел на лицо учителя, а затем коснулся его руки, крепко лежавшей на рукояти, и сказал:       — Простите, я подвёл вас. Но я должен поехать. Я знаю, что без меня… наша история закончится плохо.       Лицо Минхэ смягчилось. Он опустил оружие, а затем сел рядом и сказал:       — Хорошо, Нуска. Но знай: ты не готов. Не вступай в битву первым, не веди за собой солдат. Направляй корпуса и защищай их. Я дам тебе книгу, где описываются защитные хаванские техники. Я сам не так хорошо с ними знаком, поэтому не возьмусь учить. Будь щитом, а не мечом. Для победы каждый должен выполнять свою роль.       Нуска кивнул, присел рядом и привалился к учителю плечом. Некоторое время они провели в тишине, слушая пение птиц. Звезда достигла зенита, когда Нуска наконец вспомнил, что у него было одно важное дело.       — Вы ведь тоже поедете?       — Конечно. Но у меня не будет времени на то, чтобы наставлять тебя, у меня свой корпус солдат, требующих внимания.       — Приходите, если надо будет кого-то подлатать, — с улыбкой кивнул Нуска.       Два хаванца долго смотрели друг на друга. В какой-то момент Минхэ тоже улыбнулся и, покачав головой, накрыл плечо Нуски рукой.       — Твои навыки не подходят для войны и только поэтому ты не готов, Нуска. Но дух твой сильнее горного потока и яростнее дикого волчака. Я убедился, что твой дух готов к этой войне. Только поэтому я отпускаю тебя. Не подведи меня и вернись живым.       Нуска вздохнул и наклонился вперёд. Учитель и ученик на секунду соприкоснулись лбами. Минхэ удивлённо смотрел на Нуску, а тот, нелепо завалившись набок, сказал:       — Так… отцы провожают своих детей на первую охоту и на войну в лесном племени. Простите, что сделал это, но… я решил, что так буду чувствовать себя увереннее.       Минхэ улыбнулся и кивнул. В его глазах светилось тепло и понимание.       Два хаванца, похожих, как звёзды, соприкоснулись рукавами и разошлись в разные стороны. Словно река в один момент разделилась на два русла, на два течения — бурное с множеством поворотов и спокойное, но упрямое.       Если Минхэ мог точить камень сотни лет, то Нуска бы просто раскрошил его, рухнув потоком сверху. Неизвестно, чей способ лучше, но таков их путь.