Рассеивая сумрак

      — Как тебя зовут говоришь?       — А, ну… Нуска.       — Анунуска? Что за имя нелепое?       — Да просто…       — Бездна дери, неважно. Так как ты тут единственный сурии с мечом, то будешь офицером. Раз оружия дэ нет, то снабжения. Твой отряд — номер четыре. Всё понятно?       — Не…       — Вот и отлично, — рослый и широкий арцент, чьё лицо было покрыто шрамами, хлопнул Нуску по плечу. — Вали.       И совершенно растерянный лекарь с офицерским жетоном и пайком в руках поплёлся через весь лагерь в поисках отряда номер четыре.       Серебряный жетон с ромбом крепился прямо на груди. Новобранцы уже начали делиться на небольшие группы по десять-пятнадцать человек. Нуска редко обращал внимание на детали, но сейчас пришлось разглядывать каждого смуглого и тёмноволосого арцента с ног до головы. Вскоре он заметил, что медные медали простых солдат всё же были помечены линиями — от одной до десяти горизонтальных и от одной до десяти вертикальных.       «Тысяча… человек?» — изумился Нуска и ещё раз окинул взглядом лагерь.       Он не сильно отличался от места обитания повстанцев: только вот палатки были установлены ровными рядами и укрыты ярко-красной тканью. Сотни людей разбредались между построек в поисках своего отряда.       Палатки были большими, материал и древесина, затраченные на них, явно стоили немало золота. Кажется, только в одной палатке могли бы разместиться минимум пять человек. Нуска с грустью думал о том, что его старый дом был меньше и скромнее, чем спальные места для новобранцев: возможно, он бы и сам сейчас принял решение отправиться на войну…? Не встреть он эрда, не пересеки половину Скидана, то он бы всё равно оказался там же, где находился сейчас? Но…       «Я… офицер? Что бы это значило? Я буду командовать другими людьми? Разве я не слишком молод для подобного?»       Нуска осмотрел всех присутствующих, оценил их силы: кажется, большая часть были слишком слабы даже для того, чтобы сражаться с лекарем. Неужели дела в стране настолько плохи, что приходится набирать в войска совсем отчаявшихся арцентов?       Из чистого любопытства лекарь побродил по песку, потоптался, наблюдая и вслушиваясь в разговоры.       — Говорят, особо ничего делать не надо будет. Основные войска сражаются на гарнизоне, а мы так, латы им начищаем.       — Эрд в одиночку разбивает не только отряды, но и целые корпуса. Будем сидеть в тылах да получать золото за службу.       — Что может быть выгоднее, чем война? Я и не думал, что когда-нибудь выберусь из выгребной ямы, а тут… Целое состояние, поверьте! Нигде больше вы не заработаете…       Нуска с удивлением вдруг осознал, что каждому, пришедшему сюда по своей воле, действительно заплатят… За что, казалось бы? За защиту собственной страны?       Пока Нуска брёл, глубоко задумавшись, он успел дойти до противоположного конца очерченной забором территории. И именно там он увидел несколько человек, сбившихся в кучу, на чьей груди висели медные жетоны с четырьмя полосами.       Лекарь не считал себя кем-то особенным или сильным, но… Они действительно были самыми обычными работягами, которых волей судьбы забросило в войска. И что же Нуска должен был сделать сейчас? Отговорить их? Или убедить сражаться до последней капли крови за страну и эрда?       «Разве это не огромная ответственность? Почему именно я… должен что-то решать?»       Выбора не было. Двое молодых арцентов, девушка и юноша, уже заметили его: заискивающе улыбаясь, они выстроились по стойке смирно. Другие же просто подняли уставшие глаза и даже не встали с земли, чтобы поприветствовать своего офицера.       Но Нуске это не нужно было: он много наблюдал за тем, как ведёт себя Син, Вильна и другие командующие. Он просто выпрямился, заложив руки за спиной, и смотрел.       Вскоре, отряхнув пятые точки, к двум новобранцам присоединились ещё четверо: трое молодых человек и один старше сорока. Другие же продолжали сидеть, не реагируя на суровый взгляд офицера.       — Все, кто не хотят тут быть, могут сейчас же отправляться домой, — коротко и довольно тихо проговорил Нуска, а затем прикрыл глаза. Он не хотел смотреть на тех, кто уйдет, не хотел запоминать их лица.       Несколько человек действительно прошли мимо. Но, когда Нуска открыл глаза, то увидел, что оставшиеся продолжили сидеть на земле как ни в чем не бывало: лишь их взгляд стал тяжелее, а поза — напряжённее.       И что с ними не так? Как обращаться с такими упрямыми солдатами?       — Вставайте. Давайте познакомимся. Все мы здесь — люди. И все мы отправляемся на войну, с которой можем не вернуться.       Нуска говорил без задней мысли, но лица некоторых потемнели. Двое мужчин встали, чтобы покинуть отряд: видимо, подобный настрой командира их не устроил.       Когда в отряде лекаря осталось всего шесть человек, выстроившихся в шеренгу, он коротко кивнул и решил представиться:       — Нуска, ваш офицер. Будем знакомы.       Две девушки и четверо мужчин. Некоторые молоды, а некоторые — вдвое старше Нуски. Что с ними делать? Да бездна подери. Звезда палила, было жарко. И лекарю просто хотелось как можно скорее скрыться под пологом палатки.       — Офицер Нуска, а откуда вы? У вас… очень необычная энергия, — выдохнула вдруг девушка, которая до сих пор во все глаза смотрела на лекаря. Нуска сразу приметил, что она не так слаба, как другие: возможно, даже имела ранг тарка.       — Из Эрьяры. Но история моя длинная. Меня больше интересует другое: в тренировочном лагере предусмотрена сдача экзаменов? — спросил Нуска, но всё же возвёл глаза к небу.       Как он и ожидал, девушка замешкалась и отозвалась несколько сконфуженно:       — Офицер Нуска… А вы ничего не знаете о здешней системе?       — Кхм, мне просто… В общем, буду рад побеседовать в палатке. Остальные должны отправиться в оружейную и подобрать себе мечи и одежду. Неважно, что мы редко будем участвовать в боях на передовой. Думаю, каждый из вас хочет вернуться домой в целости и сохранности, — довольно разумно заключил Нуска и вновь посмотрел на своих солдат.       Они некоторое время потоптались на месте, а затем высокий коренастый арцент вызвался проводить всех к оружейной. Когда они удалились, лекарь со вздохом обвёл взглядом сотни палаток. Будто бы он знал, куда следует идти дальше…       — Офицер Нуска, я провожу, — дружелюбно отозвалась девушка и улыбнулась.       Весь вечер Нуска беседовал в палатке с молодой арценткой: она, как лучший друг, растолковывала, что да как. Её тёмные волосы касались плеч: Нуска сделал вывод, что она не так долго крутилась в высших кругах и была бы не против получить расположение начальства. Но раз под началом лекаря было всего шесть человек, то он явно не был кем-то значимым в войсках. А значит, должен быть аккуратен… Чужое расположение может выйти боком.       — Офицер Нуска, вы как-то…       — Всё в порядке! Это особый стиль…       — Но…       Скир взбрыкнул в третий раз, и Нуска всё же не удержался: подлетев вверх, он перекувыркнулся в воздухе и приземлился ровно на пятую точку. Сдерживая так и рвущиеся наружу ругательства, лекарь поднялся с песка и осмотрелся. Войска уже были собраны: почти все солдаты должны были преодолевать путь до Эрьяры пешком, но Нуска всё же был офицером, а значит, ему полагался ездовой зверь, но… Навыки лекаря во всём, кроме ходьбы, оставляли желать лучшего.       «И кто придумал ездить на спине всяких четвероногих существ?! Эрду удаётся управляться с диким волчаком, а я что…? Не могу удержаться на спине какого-то травожрущего?!»       Нуска хмурился. Звезда уже выкатилась из-за горизонта, вовсю завыли горны, а генералы в длинных красных плащах разъезжали меж войск, призывая офицеров собрать свои отряды. Лекарь со вчерашнего дня не мог найти себе места: он чувствовал себя не в своей тарелке и понимал, что не справляется. В его отряде осталось всего шесть человек, трое из них игнорировали существование Нуски, а трое других хоть и пытались делать вид, что Нуска — офицер, но уже понимали, что ничего особенного из себя он не представляет.       Лекарь со вздохом поднял взгляд на морду строптивой клячи. Даже скир презирал его и уже жевал сбрую, медленно раскусывая свесившийся повод.       «Значит, пойду пешком. Понизят до солдата — и ладно. Неважно, в качестве кого, но я дойду до Эрьяры, а затем — до северной границы».       Нуска кивнул своим же мыслям, а затем, оставив скира и дальше жевать поводья, направился вперёд. Даже не обернувшись, он бросил на ходу своим людям:       — Запрягите скира во вторую телегу с припасами. Я вполне способен идти пешком.       Верно. Их долгом было охранять и поставлять припасы, оружие и одежду. Многие новобранцы не были способны управлять своей слабой дэ, о каком оружии дэ могла идти речь? Среди тысячи присутствующих здесь оружием дэ обладали генералы и несколько офицеров, а Нуска на их фоне даже не выглядел таким уж слабым. Проблема была в другом…       — Офицер Нуска, а сколько вам на самом деле лет? Такое чувство, что вы поседели за одну ночь! — со смехом отозвалась девушка из отряда Нуски. Хоть она и была сейчас занята поручением: нагружала повозку деревянными сундуками с водой и хлебом, — её пытливый взгляд продолжал прожигать лекарю спину.       — Да и энергия ваша… Офицер Нуска, вы точно арцент?       — Не задавайте лишних вопросов. Работайте. Мы скоро выступаем, а ещё ничего не готово. Какие могут быть разговоры? — нахмурился лекарь, заводя руки за спину. Он пытался быть строгим, но ему явно никто не верил.       — Полно вам. И так кряхтим боле двух часов…       — По пути будет множество городов и деревень. Зачем вообще так запасаться? Не на передовую ж пока едем…       — Офицер просто не хочет возвращать скира в конюшни со словами, что он не умеет ездить верхом…       Нуска еле сдержался от бесконтрольной вспышки энергии. Если так продолжится, то ни один из них не будет ни слушать его, ни уважать, однако…       «А нужно ли оно? Я ведь не Син и не какой-то важный командующий. Нельзя ли…»       Нуска поднял взгляд и оглядел две деревянные повозки, нагруженные до отказа, и шестерых солдат, которые действительно старались выполнить свою задачу качественно: сундуки и корзины расставлялись вплотную и крепко-накрепко перевязывались бечёвками, а вся поклажа быстро передавалась из рук в руки, чтобы попасть на своё место для дальнейшей транспортировки.       С лёгкой улыбкой Нуска отпустил самого себя: он не должен был притворяться кем-то, кем не является. Возможно, он и вынужден сейчас выдавать себя за арцента, но обман его рано или поздно раскроется. Серебряная медаль на его груди ненадолго, так что… Солдат или офицер — какая разница? Сейчас у них одна цель — добраться до Эрьяры живыми и невредимыми.       Лекарь засучил кроваво-красные рукава своих одеяний и присоединился к остальным. Схватив один из ящиков, Нуска с удивлением обнаружил, что его вес перевалил за килограммов двадцать.       Верно. Все они трудятся над одним делом. Почему кто-то должен оставаться в стороне только потому, что отмечен серебряной медалью?       Под удивлённые взгляды и протестующие возгласы солдат Нуска, сгибаясь пополам и обливаясь потом, стал грузить повозку и приговаривать:       — Ну и медленно же вы работаете… Даже офицеру пришлось руки приложить, э-эх!       Первые два дня пути прошли без происшествий. Но в какой-то момент Нуске пришлось признать, что… если бы он умел ездить верхом, то сейчас бы не хромал на обе ноги и не плелся по раскалённому песку, обливаясь потом, как все остальные. Зато солдаты отнеслись к простодушному офицеру, который разделял с ними все тяготы пути, с теплотой: в их глазах сурии, который не боится замарать руки или вспотеть, был лучше любого знатного hvee. И Нуска понимал это как никто другой.       Потому, когда пришло время привала, они трудились всемером: пускай от Нуски было не так много проку, но натаскать хворост из ближайшего перелеска он был в состоянии.       Оглядываясь по сторонам, лекарь чувствовал, как его плечи обдувает прохладный вечерний ветерок. Они покидали юг. Жаркое время подходило к концу — и только тогда Нуска, вскинув голову к закатному небу и наблюдая за движением звёзд через полулысые ветви, припомнил, что ему примерно в эти дни должно исполниться девятнадцать лет.       Шум из разбитого посреди степи лагеря доходил до лекаря как через толщу воды: он медленно опустился на один из поваленных наземь стволов и задумался.       В полном одиночестве посреди небольшого редкого леса в красных одеждах и с чёрной копной волос он… не узнавал себя и свою жизнь. Сейчас, обнимаясь с охапкой хвороста, лекарь вспоминал, как год назад пьянствовал в трактире, а затем доползал домой, чтобы устроиться там на жесткой подстилке на полу.       И где-то через месяц после дня рождения Нуске довелось встретить эрда своей страны, Сина, который перевернул его жизнь и глубоко засел в мыслях. От этой привязанности не избавиться так просто, а этот гнетущий образ печального правителя верхом на белоснежном монстре не стереть из мыслей, не прибегая к каким-то магическим приёмчикам.       Что такое жизнь? Что такое любовь? И что такое судьба?       Нуска не был ни любителем тишины и одиночества, ни философом, которому всерьёз нравилось бы задумываться о таких вещах. Но то, что происходило с ним на протяжении года, иногда заставляло никудышного лекаря раздумывать над своей жизнью.       Однако даже сейчас лекарю не дали побыть наедине со своими мыслями. Раздался шорох в кустах — Нуска тут же вскочил на ноги и с тихим лязгом обнажил клинок. Приподнимая остриём листву, лекарь рассчитывал встретить там кого угодно: дикого зверя, наёмника, разбойника или засланного шпиона из Дарвеля, но точно не…       — Это… ты? Да как ты здесь…?! — сначала изумлённо, а затем даже возмущённо отозвался Нуска. Накопленное за несколько дней странствия напряжение вдруг вырвалось наружу — и лекарь рассек мечом воздух, превращая куст в месиво из веток и разорванных в клочья листьев. Движение за движением он крошил несчастный куст, а человек, в чью сторону была обращена эта ярость, упал на спину и начал медленно отползать назад, стараясь не напороться на меч.       — Когда я покидал Арценту, твой брат был при смерти! При смерти, Оанн! Я еле успел его спасти! И что же здесь делаешь ты?! Почему ты не рядом с Жамином, Оанн, почему?!       Это действительно был Оанн, этот мелкий мальчишка, чья энергия была такой неразборчивой, что её невозможно было заметить. Все эти дни… он шёл за военным отрядом, а его никто не заметил? Как мальчишка вообще пробирался через голую пустыню так, что его не приметил ни один разведчик?!       — Ну-Нуска! Господин Нуска! П-подождите, пожалуйста! — взмолился Оанн, прикрывая лицо руками.       Его глаза всё еще были голубо-карими, а волосы — золотистыми. Никаким образом Нуске не удастся выдать этого юнца за заплутавшего в песках новобранца. О чём он только думал?!       Нуска, пытаясь справиться со своим гневом, в какой-то момент понял Жамина — Оанн был настолько непредсказуемым и порой совершал необдуманные поступки так просто, будто был сильнейшим сурии на континенте. Только вот… мальчишка им не был! Если Нуска, оказавшись в опасности, мог спасти себя, засунуть вывалившиеся наружу органы обратно в живот, поплевать на них и пойти дальше по делам, то Оанн был абсолютно безоружен!       — Сейчас же возвращайся обратно в город! Сейчас же! — невольно выкрикнул громче положенного Нуска. Он не хотел брать на себя ответственность ещё и за брата Жамина, на нём и так висели тяжкой ношей те шесть солдат, которым еле удавалось с помощью дэ развести костёр.       Нуска выставил меч перед собой, шагнул вперёд и, встав прямо сверху над распластавшимся на земле юношей, приставил конец острия к его горлу. Оанн сглотнул — кадык его медленно перекатился, задевая кончик лезвия, а по шее скатилась капля крови. Только вот полукровка совершенно не выглядел напуганным — наоборот, его глаза блеснули от немого восторга. Лекарь с удивлением наблюдал за ним и невольно отвёл меч в сторону — не дай духи этот фанатичный мальчишка ещё и сам насадится на оружие.       — Г-господин Нуска! Я не вернусь, мне некуда возвращаться. Мы с братом поругались, он выгнал меня. Так что я в любом случае отправился бы на фронт — так почему бы не вместе с вами?       Нуска нахмурился. Он не верил ни единому слову. Жамин мог прогнать из своего дома никчемного незнакомого лекаря, но не собственного брата.       — Ложь, — отрезал Нуска и помотал головой. — Оанн, ты не должен…       Лекарь вдруг замолчал. Его рот так и остался открытым, потому что юноша резко приподнялся и схватился руками за меч — обнимая его, касаясь голыми руками, он резал руки, но продолжал плотнее прижимать оружие к груди. Кровь стекала по его рукам, одежда от прикосновения лезвия сразу же рвалась — этот меч не был обычным земным оружием — его сила хоть и уступала оружию дэ, но заточенное остриё без проблем разрезало плоть и рубило кости. Нуска судорожно вздохнул, пытаясь отступить, но вырвать меч из хватки не мог — потому что, скорее всего, вырвал бы его вместе с руками Оанна.       — Оанн, отпусти неме…!       — Только когда разрешите мне пойти с вами! — выкрикнул Оанн в ответ.       Нуска со стоном закатил глаза и несколько раз кивнул.       Да какой из него вершитель судеб — лекарь даже не мог прогнать этого шестнадцатилетнего юнца домой…!       — Хорошо, только отпусти!       Оанн смотрел недоверчиво, но всё же расцепил окровавленные пальцы. Серые рукава его одежд были разорваны, а от плеч до кистей вся кожа оказалась располосована. На груди зиял кровавый круг — место, к которому Оанн прижимал самый кончик острия. Если бы Нуска подался вперёд всего на несколько сантиметров, то юноша умер бы мгновенно.       К чему… это всё? Зачем Оанну отправляться на фронт и обязательно вместе с Нуской?       — Оанн, ты… — сдерживая рвущуюся наружу ругань, начал Нуска, спеша спрятать меч в ножнах, но и тут не успел. Мальчишка вновь подался вперёд и, приподнявшись на коленях, придержал меч руками. Лекарь тоже был вынужден застыть и не шевелиться — не дай духи этот мальчишка опять кинется обниматься с обнажённым мечом!       — Господин Нуска, я буду вам полезен. Не буду лезть на рожон и буду помогать, хорошо? Только не прогоняйте — мне некуда идти, — тихим и мягким голосом стал увещевать Оанн, а затем склонился и поцеловал не заточенную часть лезвия. Согнувшись пополам над окровавленным оружием, он мягко целовал его так, как, наверное, другие целуют возлюбленных.       Нуска, который никогда в жизни не видал подобного, не представлял как должен реагировать. Его рука медленно затряслась от напряжения — слава, просто слава духам, что мальчишка догадался не лезть лицом под остриё. Сейчас бы ещё и без половины головы остался…       — Оанн… Прекрати, — процедил Нуска, изо всех сил стараясь случайно не дернуть рукой. — Раз хочешь стать солдатом, то иди подбери лучше хворост.       Оанн всё-таки отлип от меча. Поднял на лекаря свои круглые глаза и кивнул. Кто бы знал, какое облегчение испытал лекарь, когда этот сумасшедший мальчишка начал со всем должным усердием подбирать с земли брошенный хворост.       «Значит, он управляем. Может, всё не так плохо? Но если другие солдаты не будут против лишней пары рук, то что я доложу генералу…?»       Как объяснила та девушка из отряда Нуски, данное войско делилось на сотню отрядов. Следовательно, была сотня офицеров, которые в свою очередь отчитывались перед генералами. Генералов же было десять — у каждого в подчинении десяток офицеров с отрядами. Кажется, на поле боя вся эта структура управления станет ещё сложнее, а потому… необходимо собрать больше информации.       «Может, здесь как раз и окажется полезен Оанн? Он, вроде, неплох в сборе информации…».       Нуска бросил недоверчивый взгляд на мальчишку, который сейчас копошился окровавленными руками в земле. А затем подошёл к нему, чтобы забрать хворост, а заодно коснуться разодранных конечностей: лёгкое свечение быстро излечило руки Оанна. Однако Нуска всё ещё сверлил нового подчиненного взглядом — толкнув его в грудь, в колотую рану, он сначала заставил его задохнуться от боли, а затем с изумлением рассматривать медленно затягивающуюся дыру на теле.       — Не делай так больше. Мы можем спокойно обсуждать такие вопросы, без всяких фокусов, — сухо заметил Нуска. Он всегда выходил из себя, когда кто-то калечил себя намеренно. Даже лечить таких людей не хотелось — кто знает, вдруг им опять взбредёт в голову всадить в себя что-нибудь острое?       Однако Оанн во все глаза смотрел на лекаря, не отрываясь. Сейчас они стояли довольно близко друг к другу, и Нуска мог рассмотреть его пегие ресницы — две светлых, две темных, а некоторые и вовсе чуть ли не полосатые.       — Разве с твоей внешностью не опасно покидать Арценту? — спросил Нуска.       — Моей… внешностью? Я настолько уродлив? — непонимающе переспросил Оанн, наклонив голову набок. Даже эти рваные серые одежды не портили его миловидного лица.       — Будь аккуратнее… — покачал головой Нуска, который слишком многое повидал в свои шестнадцать лет. Если ты чем-то отличаешься… то это всегда приносит некоторые трудности. Чем бы эти отличительные черты ни были.       Голоса из лагеря становились громче, и Нуска переключил своё внимание туда. Когда они вдвоём вышли из перелеска, наступила темень. Огни в разбитом лагере ярким красным пятном виднелись из-за редкой поросли: словно за ней располагался огромный город или занимался пожар.       Слыша рядом чужую лёгкую поступь, Нуска на секунду даже почувствовал себя легче: Оанн был довольно надёжным соратником да и знал его лекарь всё-таки чуточку лучше, чем всех тех, с кем ему придётся ближайшую неделю путешествовать.       «Но странно… Не слишком ли шумно для вечера? Даже если кто-то умудрился напиться, это не могло так сильно всполошить все десять корпусов».       Нуска невольно прибавил шаг — и через несколько минут они вдвоём с Оанном вышли на открытую местность. Холодный ветер всколыхнул свободную одежду лекаря — она ему явно была велика, однако кожаные пояса надёжно удерживали шаровары и рубаху с широкой горловиной на теле.       Стоило Нуске подойти к своей палатке, как со своего места у костра поднялась та молоденькая девушка. Она сразу же подскочила к своему командиру и уже было открыла рот, готовая что-то рассказать, как заметила Оанна. Арцентка сначала глупо уставилась на незнакомца с яркой внешностью, затем долго его разглядывала, но, поймав долгий взгляд Нуски, тут же взяла себя в руки и выдала:       — Офицер Нуска, получасом ранее пришёл посол из столицы.       — Посол из столицы? — переспросил лекарь, пытаясь понять, насколько это важное или необычное событие. — И… что же он сказал?       — Было передано, что высший сурии эрд Син издал указ. Согласно ему, любой офицер, генерал или главнокомандующий, потерявший солдат на поле боя, будет наказан. По этой причине многие сейчас складывают свои полномочия, потому мы волновались, что…       — Какому наказанию?       — Публичной порке, — отведя взгляд, уточнила девушка. — Поэтому…       — И сколько ударов? — приподняв бровь, вновь поинтересовался Нуска.       — Сколько… ударов? — задумалась она, а затем всё же ответила: — Кажется, число ударов будет равно количеству погибших людей.       — Почему Си… Высший эрд… В общем, что стало причиной такого указа?       Девушка только похлопала ресницами. Кажется, она не особо вслушивалась в подробности — её в первую очередь волновало, сменится ли командир.       Однако из-за костра, разведённого четвертым отрядом, послышался грубый женский голос:       — Из-за ошибки одного генерала на фронте за день погибло около двух сотен солдат. Эрд Син уже разжаловал его в простого солдата, а после издал этот указ, — медленно хриплым голосом проговорила она, а затем поспешила набить трубку и закурить — кажется, эта новость повергла весь отряд в шок.       — Разве не говорили, что мы не несём никаких потерь на северной границе? За день и столько… — с лёгкой хрипотцой отозвался юноша и даже съежился, наклоняясь ближе к костру.       — А это было и не на северной границе. С северо-запада, со стороны Кнона, ударило подкрепление противника. Говорят, что их было более четырех тысяч. Эрд получил эту новость слишком поздно… И почти весь гарнизон оказался разбит, — влез в разговор небритый и нечесаный арцент лет сорока. — Конечно, эрд вмешался и быстро заставил противника отступить, но два корпуса сильнейших фасидцев и сифов…       — Ну да, а вы думали, что записались в провожатых церемонии согласия! Что, страшно теперь стало? — язвительно отозвалась девушка за костром, а затем затянулась трубкой — да так, что дым чуть ни повалил у неё из ушей.       — Но ведь говорили… — вновь подал голос юноша.       — Говорили, говорили…! Все мы знаем, почему на северной границе всё было в порядке! Потому что эрд в одиночку удерживал наступление противника и не позволял ему даже носа казать в наших рядах! А стоило дарвельцам напасть с той стороны, где его нет, так наши сразу подохли! Потому что все, как и вы, записываясь в войска, думали, что будут изредка плеваться огнём из-за спины великого правителя Скидана, а затем поедут домой к семье с мешком золота!       Девушка за костром расхохоталась, а остальные лишь ниже свесили головы. Видимо, так они и считали.       Нуска же воспринял новость ещё тяжелее — смотря себе под ноги, он видел, как два кожаных сапога расплываются, теряя чёткие очертания. Как же там теперь Син? Не считает ли это своей ошибкой? И неужели он действительно сражается с тысячами дарвельцев в одиночку и спасает каждого, попавшего под случайный огонь?       — Те из вас… кто желает просто «плеваться огнём из-за спины великого правителя Скидана», могут прямо сейчас уходить, — вдруг громко заговорил Нуска и поднял голову. — Даже если я не лучший командир и не самый сильный сурии среди собравшихся в этом лагере, я шёл на войну не для того, чтобы сбегать и прятаться. Этим я мог заниматься и на улицах Арценты, и в трущобах Эрьяры. Я сделаю всё, чтобы защитить вас, но и безопасность гарантировать вам не могу. Потому просто уходите, если не готовы жертвовать своей шкурой.       Так сказал Нуска и тут же развернулся на каблуках, невольно пошатнувшись. Ему нужно было сменить сапоги для верховой езды на обычные, но он так и не удосужился это сделать. Лекарь уже сделал несколько шагов по направлению к палатке, когда услышал за спиной растерянный голос встретившей его в лагере девушки:       — Офицер Нуска, простите… А это… кто?       Однако Нуска был слишком глубоко погружён в свои мысли, чтобы выдать какое-то вразумительное объяснение или даже заволноваться.       — Наш генерал ведь тоже покинул войска, поэтому ты так волновалась? — не поворачиваясь, поинтересовался Нуска.       — Да, теперь у нас другой генерал, поэтому я и…       — Тогда это наш новый боец, Оаннес. Не давайте его в обиду — он мой хороший приятель, — бросил на ходу Нуска и скрылся в палатке.       Ему было тяжело держать себя в руках при солдатах. Лишь оказавшись наедине с самим собой, он просто сел на месте и с тяжелым вздохом взъерошил волосы на голове, стягивая с них тугую ленту. В руках остался комок чёрных длинных волос, которые у корней уже заметно отдавали серебристо-белым. Дотянет ли он до перегруппирования в Эрьяре? Сможет ли сопроводить туда Оанна? И возьмут ли его в столице в войска те, кто прекрасно знают, кто он на самом деле?       «Имело бы это хоть какое-то значение. Неважно как, но я должен как можно скорее попасть на границу. Син ведь даже не пользуется помощью хаванцев. Да и они, th`are, не так уж и хорошо его лечат. Словно действительно все в стране возомнили, что он бессмертный герой, который должен их спасти. Словно ему не может быть ни тяжело, ни больно. Разве… это правильно?»       Нуска даже не зажёг свечи — он и не знал как, ведь в лагере арцентов не было ни кремниев, ни спичек. Да и в бездну этот свет! Всё, что Нуска хотел, так это поскорее уснуть, чтобы как можно раньше отправиться в путь.       Но через несколько минут покой лекаря вновь потревожили — красный полог приподнялся, а свет длинной полосой упал Нуске на лицо. Он поморщился и бросил лишь один недовольный взгляд на заглянувшего внутрь Оанна.       — Господин Нуска, я передал хворост, но... а мне где лечь? — неуверенно спросил он.       — Ложись тут, — нехотя отмахнулся лекарь и перевернулся на другой бок, чтобы свет от костра не слепил глаза.       — Но вдруг они подумают, что…       — Как будто мне впервой слушать о себе такие сплетни. Ложись рядом, а завтра возьмём тебе вторую подстилку.       Оанн местами был робок, а местами — чересчур смел. И сейчас, получив разрешение, он быстро сбросил с ног свою обувь и устроился спиной к спине вплотную к Нуске. Лекарю оставалось лишь подивиться тому, как быстро Оанн подстраивается и как ловко поворачивает ситуации в свою пользу.       «Я считал его глупым юнцом, но он оказался куда умнее».       Уже через несколько минут услышав рядом чужое глубокое дыхание, Нуска удивился во второй раз. У лекаря уходило не менее часа, чтобы уснуть в этой дикой местности, в пышущем огненной дэ лагере, с четким осознанием того, куда и зачем он направляется. Видимо, Оанн был куда гибче Нуски и куда быстрее вникал в происходящее.       «Что толку думать над тем, что будет завтра, если я не в силах осознать то, что произошло сегодня».       Думая так, лекарь и уснул, мучимый кошмарами о бесконечных кровопролитных битвах и одиноких голубых глазах, освещающих своим холодным светом бесконечную пустошь, укрытую трупами.