Рассеивая сумрак

      — Оанн, вставай.       — Г-господин Нуска… Давайте… перестанем, пожалуйста…       — Нет, мы должны продолжать, пока не закончим.       — Но, господин Нуска, я больше не могу…       — Оанн, зачем ты тогда просил меня, если не можешь выдержать даже такое?       — Но это слишком…       — Мне пришлось пройти и через большее в своё время!       Откуда-то со стороны послышался грубый женский голос:       — Эй, чем это вы там занимаетесь?! Офицер Нуска, и это вы называете тренировками…?       Оанн вместе с мечом валялся в пыли: его лицо было пунцово-красным от усталости, а пот градом катился по спине, щекам и шее. Нуска с некоторым удивлением наблюдал, как этот неотёсанный мальчишка не мог отразить даже один удар. И теперь не руки лекаря обливались кровью из-за стёртой в мясо кожи, а ладони Оанна были красными и вот-вот должны были начать кровоточить.       — Вы самый настоящий садист! Оставьте мальчишку в покое — лучше потренируйтесь со мной!       Девушек в отряде Нуски было всего две, и именно эта оказалась самой воинственной из всех бойцов. Пускай она и уступала лекарю в мастерстве, но использовала любую возможность, чтобы сразиться. Вот и сейчас чёрноволосая загорелая девушка с коротко обрезанными волосами взялась за меч на своём поясе — и Нуска тут же переключился на нового противника. Лекарь чувствовал, что стал довольно опытен в боях — слишком уж многое ему пришлось пережить, прежде чем попасть сюда.       — Сегодня я обязательно смогу победить, офицер Нуска! — нахмурилась она, широко расставляя ноги. Земной меч в её руках лежал ровно и крепко — она словно не чувствовала тяжести оружия. Однако Нуска насквозь видел слабые места в её стойке — Минхэ хорошо обучил своего ученика всем тонкостям. И сейчас, проводя дни в тренировках, Нуска как никогда сильно скучал по своему учителю и их тренировочным боям.       Нуска скользнул ногой по земле. Жёлтая степная трава постепенно сменилась мягкой зелёной порослью, радовавшей взгляд. И если арценты испытывали тоску по родным степям и пустыням, то лекарь наоборот чувствовал небывалый прилив сил.       Лекарь мог завершить схватку в мгновение ока, если бы воспользовался своими хаванскими кровями, но какой тогда толк от битвы? Нуска понятия не имел, как арценты плюются огнём и извергают его из кончиков пальцев, рта, ушей и чуть ли не из пятой точки. Это было ему не подвластно, да и противнице лекаря, Варле, было бы невдомёк, как Нуска предугадывает её движения, а сам передвигается быстрее ветра.       Честная битва, где значение имеет лишь владение мечом, — вот что поможет им стать хоть немного сильнее, соревнуясь друг с другом. Варла, может, пока и не догадывалась, что сражается не против арцента, но, кажется, бои на мечах привлекали её сильнее магических поединков.       Нуска был быстр в сражениях, а лёгкий меч Минхэ позволял передвигаться так же ловко, как если бы лекарь орудовал простой палкой. Нанося удар поверх чужой головы, лекарь не думал дважды — он привык к серьёзным перепалкам и нешуточным бойням.       Его меч разил ровно и точно, а голова моментально пустела. И Нуска вновь наблюдал за собой со стороны: словно спасая чужую жизнь, он теперь пытался её забрать — так же уверенно, с помощью своих рук, орудуя несущим смерть мечом.       Его движения были точны, а шаги легки. И каждый, кто наблюдал в этот момент за сражением, невольно застыл и задержал дыхание: слишком большая разница была между неуклюжими движениями Варлы и легко танцующим вокруг неё офицером. Он парировал боковиной лезвия каждый удар, с улыбкой отражал выпады и отступал только для того, чтобы в следующую секунду нанести точный удар поверх головы или ровно в область сердца.       И когда выдохшаяся Варла упала наземь, а Нуска встал над ней, приставив к горлу меч, вокруг собралось не меньше пятидесяти человек. И все, как один, во все глаза смотрели на невиданную схватку: разве для сурии так важно умение владеть оружием? Не проще ли пару раз плюнуть огнём, а не размахивать металлической дубинкой вокруг себя?       Так думали они до этого момента. Но, когда лекарь застыл, уронив лишь одну каплю пота на землю, в глазах простых солдат он выглядел как спустившийся с небосвода великий дух. Красивый, непобедимый и владеющий мечом как продолжением своей руки.       Они не стали хлопать — слишком зазорно было бы во всеуслышание заявить, что они ничего не смыслят во владении мечом. Но глаза простых бойцов блестели — все они уже держались за мечи на своих поясах, желая как можно скорее пустить их в ход в бое или тренировочном поединке.       — Варла, тебе следует уделить внимание боевой стойке. Да и…       — Неважно, офицер Нуска. Вы бездново хороши для нашего отряда — что толковать. Наверное, вам многое пришлось пережить?       Девушка с растрёпанными волосами валялась в пыли и даже не могла подняться после непродолжительной тренировки. Нуска покачал головой — нет, нет, так не должно быть. Разве она сможет выжить на передовой, если так быстро устаёт? Там будет намного, намного сложнее.       — Варла, поднимайся. Тренировка не окончена. Никто на поле боя не будет ждать, пока ты поднимешься.       Голос Нуски был непривычно жёстким. Варла с некоторым удивлением взглянула на своего офицера, но только усмехнулась и подобрала меч.       Дальше — так дальше. Биться — так биться. Всех их ждёт долгая бесконечная битва, так, может, стоит подготовиться, а не отлеживаться в палатке, ожидая, пока война закончится?       — Тебе следует быть дружелюбнее с остальными членами отряда. Разве ты сам не чувствуешь, что так будет лучше?       Последняя остановка была в гряде леса. Нуска полной грудью вдыхал приятный запах леса. Его чёрные волосы отрастали быстрее, чем следовало бы, — и Оанн вдруг осмелел и подошёл ближе, касаясь белых, почти прозрачных корней волос.       — Господин Нуска, вас так скоро раскроют. Невозможно бесконечно притворяться арцентом — для чего…       — Оанн, тебя это не касается. Займись лучше налаживанием отношений с Варлой, Ойми, Женаном, Гардом и другими. Невозможно вечно ходить волком и липнуть ко мне — это не принесет тебе пользы.       Даже Нуске было тяжело найти общий язык с Оанном — они словно говорили на разных языках. Мальчишке казалось важным одно, а лекарю — другое. И их разговоры походили на странные плевки информацией и предостережениями, которые они кидали друг другу в спину.       — Господин Нуска… Для чего вы вообще отправились на войну? — в который раз поинтересовался Оанн, медленно убирая руку от собранных в тугой хвост волос лекаря.       Глаза мальчишки блестели в слабом свете звёзд, но Нуска даже не смотрел на своего подчиненного — он долго и пристально вглядывался вдаль, в холмы, видневшиеся за лесом и горизонтом.       — Ты и так знаешь, что мне нужно было вернуться в Эрьяру, — ответил Нуска, не желая посвящать Оанна в свои дела и уж тем более в отношения с эрдом.       — Тогда вы уйдете из войск, когда мы дойдём до столицы? — продолжил допытывать Оанн.       — Нет. Не уйду, — покачал головой Нуска и вдруг улыбнулся — уже скоро. Осталось совсем чуть-чуть.       Вечером все уже праздновали. Долгий путь до столицы остался в прошлом. Многие присутствующие здесь солдаты никогда в жизни не покидали Арценты, а потому громко переговаривались и обсуждали свое необыкновенное путешествие в самое сердце Скидана.       — Правда, что Эрьяре дали название всего несколько месяцев назад?       — Ага. Столицу несколько лет так и именовали столицей, — подтвердил Нуска.       Четвертый отряд этим вечером устроился за костром — генералы позволили своим солдатам и офицерам немного расслабиться и напиться. И Нуска не терял времени зря — активно исполнял распоряжение начальства, устроившись подле Оанна и Варлы.       — И там действительно проще раздобыть эль, чем вино? Почему? — непонимающе переспросил Гард, который как раз и занимался сейчас поглощением оставшегося с Арценты пойла.       — Я не видел виноградников в окрестностях Эрьяры. Думаю, они там просто не растут, — пожал плечами Нуска.       — Верно-верно, — подтвердил Женан, самый старший член отряда. — Виноград любит тепло и сушь, а столица располагается почти на самом севере страны.       — Офицер Нуска, а там действительно повозки со скирами разъезжают прямо по главным улицам? И все дороги выложены ровными рядами тёсаных одинаковыми кубиками камней? И…       — Да-да, всё примерно так в богатых районах, — без лишнего энтузиазма подтвердил Нуска и влил в себя очередную порцию вина.       — Офицер Нуска, ну неужели так трудно хоть немного рассказать, чтобы мы не стояли там, раскрыв рты! — возмутился в какой-то момент подвыпивший Гард.       Восьмером они сидели на бревнах вокруг костра — так же поступили и члены других отрядов. И теперь огромная лесная поляна была усеяна множеством ярких огней. Люди громко разговаривали, смеялись, обсуждали планы. Кто-то собирался остаться в столице в рядах городской стражи, кто-то — прервать там свою службу. Другие же, подобно Нуске, сидели тихо — они направлялись дальше, на границу. И Нуска по лицам бойцов видел, кто уйдет, а кто последует за ним дальше.       Та молодая девчушка, Ойми, которая первое время пыталась втереться в доверие к лекарю, сидела с кислым лицом и ковырялась пальцами в глиняной тарелке. Варла вновь потягивала трубку — она не была любителем ни набить на ночь желудок, ни выпить. Гард и Женан, будучи коренастыми мужчинами тридцати-сорока лет, отлично вписались бы в ряды городской стражи. А вот двое молодых людей, которых неизвестно каким ветром занесло в войска, не умели ни держать меч, ни отстаивать свои права. Видимо, они были из простых, и на их счёт Нуска беспокоился больше всего. Он не знал, какое решение они примут, стоя у северных ворот Эрьяры.       — Оанн, а ты когда-нибудь бывал в столице? — с живым интересом вдруг поинтересовалась у него Ойми.       — Нет, никогда, — сдержанно покачал головой мальчишка. Он, как и остальные, теперь был одет в ярко-красные арцентские одежды, которые ему не шли.       — Значит, вы познакомились с офицером Нуской в Арценте?       — Да, господин Нуска гостил у нас некоторое время.       Ойми продолжила расспрашивать Оанна, следом к ней присоединились Гард и Варла. Всем было интересно, как жил этот мальчишка, чем зарабатывал на жизнь и как они познакомились с Нуской. Лекарь вдруг с удивлением понял, что всего за несколько дней Оанну действительно удалось сблизиться с остальными членами отряда. И… даже быстрее, чем Нуске.       Раньше лекарь легко сходился с людьми, веселился от всей души, не заботясь о завтрашнем дне. Видимо, ответственность за чужие жизни не позволяла ему расслабиться даже сейчас, в этой глуши, вдалеке от военных действий.       — Офицер Нуска?       Лекарь рывком развернулся, расплескал вино и чуть не повалился прямо на обратившегося к нему солдата. Тот испуганно вылупил глаза и отступил на пару шагов назад. Судя по полосам на жетоне, он был из пятого отряда.       — Прошу… прощения, что так внезапно. Но вас хочет видеть генерал. Я вас провожу.       Нуска, выливший добрую долю вина прямо на штаны, молча и грязно выругался про себя. Он был не в настроении, размышлял, составлял в голове тактики и думал, кого лучше убедить уйти из отряда, а кого — попросить остаться. Не хватало ему сейчас ещё тащиться к генералу! Вот о ком он точно не беспокоился, так это о жирующих в своих личных палатках генералах и офицерах! Они и так сильны, богаты и одеты в блестящие латы. Что им может угрожать?       Нуска нахмурился, но поднялся и раздражающе медленным шагом направился следом за незнакомым солдатом. По пути лекарь оглядел чужие стоянки: в других отрядах обстановка была куда оживлённее. Солдаты смеялись, обнимались и распивали, а офицеры хоть и журили их, но не мешали веселью. Нуска вдруг задумался о том, что офицер — это не просто звание и ответственность, это человек, который задаёт настрой своим подчинённым и направляет их.       «Неужели быть главным — это настолько трудно? Всего-то семь человек под моим началом, а я уже раскис. Эрд умудряется управлять тысячами людей, вести за собой страну, а я неспособен даже на такую малость…»       Видимо, познать что-то можно, лишь столкнувшись с этим нос к носу. Но, отдергивая ткань на входе в генеральскую палатку, Нуска не был готов увидеть там кого-то знакомого. Воспоминания неприятным раздражающим роем перекрыли обзор, помутив на несколько секунд мысли лекаря. И он застыл как мелкий неопытный мальчишка, совершенно растерянный и потерянный в собственных сладко-горьких воспоминаниях.       Лицо генерала сразу показалось знакомым, но Нуске потребовалось некоторое время, чтобы узнать в нём того самого командующего, который сопровождал их в лесные племена. Широкое лицо, покрытое густой коричневой щетиной, сразу озарилось улыбкой. Громогласный голос загремел в ушах:       — Всё-таки это ты! Нуска, но что ты потерял среди новобранцев Арценты?! Ты же сурии и хаванец! Как же странно, thje vae!       Нуска лихорадочно стал перебирать в голове имена сотен арцентов, которых ему довелось повидать за последние месяцы. Кажется… Отэн? Командующий Отэн, ветеран Континентальной войны. К сожалению, большего Нуска о нём и не знал — помнил только, что тот не брезговал сидеть с безранговым лекарем за одним костром. Но ещё чётче всплывала в воспоминаниях другая картина: Отэн, стоящий на колене и целующий руку Сина…       Нуска прокашлялся, пытаясь спрятать странное выражение на лице, и поклонился.       — Генерал Отэн, я…       — Не-не, не нужно объяснять! Нет ничего зазорного в том, чтобы отправиться в ряду войск другого народа на войну. Зазорно в нашей ситуации этого не сделать вовсе.       Лицо Отэна вдруг потемнело, а Нуска сглотнул. Несмотря на разное положение, он вдруг выпалил:       — Генерал Отэн, есть новости с границы?!       Нуска не смог скрыть живого волнения в глазах. Отэн, заметив это, одобрительно кивнул и уселся за низкий стол, сложив под собой ноги. Лекарь поступил так же, устроившись напротив. И теперь они сидели и смотрели друг другу в глаза, пока между ними плясал огонь свечи.       — Офицер Нуска, я рад, что смог повстречать кого-то, лично знакомого с высшим сурии эрдом Сином. Я был вызван в Арценту, чтобы наспех собрать новобранцев и прибыть с подкреплением на границу. Как только главный дом в Арценте сменился, в столицу пришло письмо от нового главного сурии огня, Жеро Герье…       — Гирру Герье, — вдруг поправил Нуска.       — Гирру? Верно. Говорили, что он пользуется псевдонимом… — командующий почесал щетину пальцами и с серьёзным лицом кивнул. Его металлический нагрудник блеснул, а золотая медаль на плече озарилась красным. — Но ситуация такова, что Арцента начала поддерживать центр, набирать войска и крупные формирования. Я не мог присутствовать на гарнизоне — я был вынужден разбираться тут и обучать мелких сосунков мастерству огня и меча.       И Нуска, и Отэн одновременно нахмурились. Раньше бы лекарь вспылил, услышав такой комментарий в адрес бывших работяг и земледельцев, но сейчас он понимал, что стоит за этими словами. Ни один командующих не пожелал бы, чтобы его отряд пал. И здесь уже решали не ранги и золото, а выносливость и сила.       — Генерал Отэн, так какова ситуация на границе?! Я собираюсь…       — Я вижу по твоим глазам, как ты рвешься в бой. Но ты не готов, Нуска. Будь моя воля, я бы снял с тебя все офицерские чины и отправил простым солдатом натирать латы.       Нуска поморщился и тут же низко повесил голову. Непривычно тёмные пряди волос упали на лицо.       — … но боюсь, что без тебя мы не справимся. Последнее письмо, которое я получил от главнокомандующей Вильны…       Стоило лекарю услышать шорох бумаги, как он всем телом подался вперёд — его движения были молниеносны. Свеча покачнулась и упала на стол, свет замерцал и погас, а хлипкий стол захрустел — Нуска практически бросился на столешницу и вырвал из рук генерала письмо.       Повисла неловкая тишина. В темноте лекарь не мог ничего прочесть и лишь шелестел потрёпанной бумагой, но Отэн вдруг кашлянул и зажёг огонёк на пальцах.       И тогда Нуска принялся читать.       «Новобранцы ни на что не способны… Никто не старается, не выкладывается на полную… Все на поле боя ждут появления эрда, делают несколько залпов из-за его спины и снова покидают передовую…       Командующий Отэн, так не может продолжаться. Кто-то должен заставить этот сброд сражаться. И эрд Син не тот, кто может это сделать. Он позволяет, нет, он официально разрешает своим войскам отступать за свою спину и сражается один, как во времена Континентальной войны. Тогда Фавэр швырял Сина Рирьярда во все горячие точки и дожидался, пока он покончит с противником, чтобы продолжить двигаться на север. И эрд Син не изменяет своим привычкам — он словно боится, что хоть один простой солдат отдаст свою жизнь…       Правитель, который не позволяет войскам сражаться за себя, вызывает уважение, как и правитель, который не прячется трусливо за спинами солдат, а ведёт за собой корпуса. Но состояние эрда Сина сейчас настолько печально, что мне трудно писать об этом в письме. Генерал Отэн, мы надеемся, что вы со своим корпусом останетесь на границе и сможете поднять боевой дух солдат. Иначе мы, может быть, и выиграем эту войну бескровно, но потеряем нашу главную опору и нашего друга».       Примерно таково было содержание письма, которое Нуска наспех прочёл. Он было решил перечитать, но на этот раз уже Отэн вырвал бумагу из его рук и, кряхтя, спрятал её под нагрудником.       — Офицер Нуска, не хотел бы я сказать что-то лишнее, но вы с эрдом…       — Я — личный лекарь эрда Сина. И я бегу на поле боя только для того, чтобы ему помочь, — коротко и чётко прокомментировал Нуска, не желая посвящать других в подробности настолько запутанных отношений. Ведь лекарь и сам не мог сказать, кем приходится Сину.       Отэн пристроил свечу обратно на маленький глиняный лепесток, теперь залитый раскалённым воском. В палатке вновь стало светло, и Нуска про себя отметил, что Отэн изредка одобрительно кивает, не сводя взгляда с лекаря.       — Тогда ты отправишься на границу с Дарвелем в составе моего корпуса. Но я не смогу позволить тебе участвовать в боях — и ты сам прекрасно понимаешь, по какой причине. Ты и дальше будешь руководить отрядом снабжения. И я очень попрошу свести к минимуму твоё присутствие на передовой. Если вдруг что-то с тобой случится…       — Нет нужды объяснять, генерал Отэн. Я вас понял.       Пока Нуска возвращался к своему отряду, он вдруг заметил, что его походка стала шаткой и неуверенной. В таком состоянии возвращаться к своим людям было нельзя, поэтому лекарь некоторое время постоял в лесу и в прямом смысла этого слова постучал лбом о дерево.       Он действительно не готов. Он не способен отвечать даже за самого себя, не говоря о других людях. И он, как и эрд, будет поступать опрометчиво и первым бросаться в бой. Из-за дикого страха ответственности за чужие жизни.       Но в лагерь Нуска вернулся в приподнятом настроении, а затем весь остаток вечера развлекал солдат выпивкой и рассказами об Эрьяре.       — А вы знали, что лучшие злачные места находятся дале-еко не в богатых районах? Если свернёте за угол на центральной площади и пройдёте немного вглубь, то, не доходя до трущоб, наткнётесь на…       — Ха! Да я лично общался и с первой помощницей Вильной, и со вторым помощником Наридом! Одна не говорит, а просто выплёвывает языки пламени, а другой выскакивает из-за спины и пытается едко её поддеть. Вряд ли они когда-то встречались, но…       — А эрд Син, офицер Нуска? Какой он? Вы же общались с ним лично? — вдруг восторженным голосом поинтересовалась Ойми. Однако тут же осеклась, увидев, как весь запал лекаря вмиг пропал, а с его лица сползла наигранная улыбка. Веселье резко сменилось глубокой задумчивостью — и все члены отряда мгновенно затихли.       — А эрд… — неуверенно пробормотал Нуска, но затем нахмурился и заговорил громче. Он поставил ногу на бревно, на котором сидели солдаты, и поднял над головой глиняную чашу, до краёв наполненную вином. — А эрд Син нуждается в нас, в простых бойцах. Он заботится о нас и сражается, и поэтому… Мы должны отплатить ему за заботу и сделать всё, чтобы как можно скорее закончить войну.       И поза, и голос Нуски показались бойцам такими уверенными, переполненными патриотизмом, что они повскакивали со своих мест.       — Верно! За эрда!       — Будем сражаться за эрда Скидана!       — До последней капли крови, до победы! — выкрикнула громче остальных Варла.       И тогда их крики подхватили солдаты из других отрядов — они и без того долгое время вслушивались в речи Нуски, а теперь и сами прониклись невиданной любовью и преданностью к своей стране, к своему правителю.       А сердце Нуски быстро и громко колотилось, сжимаясь от страха.       Он убеждает людей жертвовать собой. Но без их жертвы Син не справится. Имеет ли Нуска право на то, чтобы убеждать их умирать во имя Скидана и во имя Сина Рирьярда?       Нуска всё ещё делил палатку с Оанном. Хоть тот и быстро засыпал, но своей необычной дэ невольно мешал лекарю, и без того потерявшему спокойный сон, засыпать. Но, когда Нуска наконец провалился в беспокойные сновидения, то пожалел об этом.       Перекрёстный огонь. Прожигая насквозь небеса и звёзды, от горизонта до горизонта потемневшее небо расчертили яркие всполохи огня и льда. От перепадов температур многие падали штабелями — умирали от остановки сердца. Нуска с животным рёвом рвался вперёд, отбиваясь от нападавших полупрозрачным щитом светлой дэ, но защитить других он не мог. Весь его отряд: Варла, Ойми, Оанн, Гард и несколько незнакомых лиц не подавали признаков жизни. Лицо Варлы прожгло насквозь, а из плеча Ойми торчало длинное ледяное копьё. Оанн лежал лицом вниз и не шевелился, а Гард… Гард лишился ног. И Нуска остался один наедине с повозкой снабжения — защищать и пробираться вперёд, к другому корпусу. Его цель была ясна, он уже видел скиров соратников за спинами врагов, но противники пребывали, а Нуска… не мог ни одного из них проткнуть мечом. Просто не мог. Потому что его вторая рука повисла вдоль тела и, кажется, была сломана.       И тогда Нуска, потерявший всякую надежду, услышал за спиной пугающе знакомый по десятку сновидений голос. Как ночной кошмар он преследовал его. Нуске никогда не доводилось видеть эту страшную женщину воочию, но во сне он узнавал её даже по лёгкому дуновению дэ.       — Забирайте хаванца. Отступаем. Наша миссия выполнена.       Тяжелый удар пришёлся по голове — в глазах в одно мгновение потемнело. И Нуска, заплетаясь в собственных ногах, повалился на землю. Кровь заливалась в глаза, и лекарь почти ничего не мог разобрать перед собой, но, вскинув голову, всё же успел в последний раз обвести взглядом поле боя.       Перед ним стояла женщина в белоснежном одеянии. Ярким белым пятном она выделялась на фоне мёртвых тел и потемневшей от крови земли. Чистая и ослепительная, она ласково улыбалась, а её бледно-серые глаза сверкали как никогда ярко.