Режиссёр смерти: Последний дебют

Тяжело дышавший от волнения Стюарт, споткнувшись на последней ступени, влетел в фойе и сразу же ощутил острый, как лезвие ножа, запах крови. Подняв глаза, он узрел страшно тошнотворную картину: все стены были разукрашены ярко-алым, на полу виднелась непрерывная толстая кровяная дорожка, ведущая на кухню, а рядом с ней надпись: «Любовь до самой смерти» и блестящий нож. Скрипач закашлялся, подавил в себе рвотный позыв и осторожно направился по дорожке на тёмную кухню, дверь которой была приоткрыта, будто звала к себе и приглашала зайти внутрь места преступления. Подозрения Стюарта, к сожалению, сбылись. Из большого мусорного ведра в углу торчали согнутые шоколадные ноги: правая ступня была босая, на второй был ярко-алый тапочек. Уик подошёл ближе и увидел, как внутри мусорки лежала, завёрнутая в несколько рваных скатертей, мёртвая и изуродованная до неузнаваемости Илона Штуарно. Судя по всему, её тело завернули в скатерти и уродовали через них, чтобы не испачкаться кровью. – Чёрт возьми... – с досадой и сожалением прошипел он и прикусил губу. Ужас обуял всё его сознание при виде этого бедного маленького тельца, что раньше активно бегал по этажам и всё фотографировал. Он хотел отвести взгляд, но почему-то не мог этого сделать и продолжал рассматривать некогда живую девушку, её изрезанное лицо с закрытыми глазами, и тоненькую шейку. Стюарт, прекратив рассматривать укутанное, словно в одеяло, тело, аккуратно вытащил его из мусорки, положил на пол и развернул. На глаза ему сразу же попался сжатый правый кулачок, и он вспомнил, как Илона с Сэмюелем рассказывали ему про русый клок волос в сжатой руке Эллы. Еле сумев раскрыть маленькую мёртвую ладошку, он замер, сжал находку в своей ладони и прижал её к груди с лихорадочным вздохом. Теперь он точно знает, кем является этот страшный душегуб. Он нашёл убийцу. Он нашёл последнее доказательство. Вдали послышались тяжёлые шаги, и Стюарт спрятал находку в нагрудный карман ночной рубашки. Обернувшись, он в свету дверного проёма увидел бледного Сэмюеля. Глаза блондина округлились, стоило ему опустить взор на пол, где навзничь лежала мёртвая девушка. Он переводил взгляд от приятеля к трупу и не мог поверить глазам. – Господин Лонеро... – Илона?.. Сэмюель осторожно подошёл ближе, не сводя мутных круглых глаз с тела возлюбленной. Нет, это ложь! Она не должна быть мертва! Буквально вчера она признавалась ему в любви, подарила свой кулон – семейную реликвию и целовала его тёплыми губами, а сейчас это бездыханное изуродованное холодное тело, которое больше никогда не прикоснётся к нему своими маленькими ладонями, больше не обнимет, больше не улыбнётся. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, глаза расширялись и мутнели сильнее. Блеск жизни, что так отчаянно горел в них из последних сил, пропал. – Господин Лонеро... – Илона!.. – с ужасом закричал Сэмюель, пал на колени, приподнял и крепко обнял ледяное тельце. Прижав бледные губы к серому лбу, он пытался ощутить хотя бы толику тепла в нём, но тщетно: жизнь угасла, оборвалась пару часов назад, и он ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Он не смог уберечь её, не смог защитить! Зачем он так беспечно последовал за убийцей? Зачем дал себя ранить?! И смерть возлюбленной только его вина, ничья больше. – Господин Ло... – Прошу, Стюарт, молчи! Молчи, молчи, молчи! Я не хочу верить в реальность происходящего! Тяжёлые слёзы стекали по его белому лицу. Он зажмурился и сильнее прижал возлюбленную к своей тяжёлой от страшного чувства вины груди. Ему хотелось осознать, что это был всего лишь кошмарный сон; не хотелось верить в жестокое настоящее. Он впервые в жизни полюбил кого-то и причём ответно, и так быстро лишился своего счастья. Кулончик жалобно засверкал, словно скорбел о мёртвой хозяйке. Спустя некоторое время к ним спустились огорошенные ужаснейшим видом фойе Табиб Такута и Пётр Радов. Доктор находился в полуобморочном состоянии, но держался изо всех сил, а солист больше беспокоился за чужие моральные состояния, нежели за очередное убийство. Но, увидев, как Сэмюель обнимает второй труп, Пётр шокировано замер. – Deuxième... meurtre?.. (фр.: Второе... убийство?..) Но ему никто не ответил. Все молчаливо смотрели на тихо рыдающего Сэмюеля, чьи плечи содрогались при каждом коротком вздохе, и не знали, как утешить, подбодрить друга. Стюарт, как бы он ни был холоден, не был бессердечным: сердце его больно сжималось при виде приятельских слёз, и воспоминания о покойной Элле подкрадывались к встревоженному разуму. Прижав холодные пальцы к горячему лбу, он судорожно вздохнул. – Господин Лонеро... – Я в порядке, – сухо ответил композитор и повернулся лицом к приятелям, всё ещё прижимая мёртвое тело возлюбленной к груди. Глаза, что раньше напоминали безоблачные светлые небеса, заволокли тучи, хладнокровие застыло на бледном лице. Поднявшись, он взял Илону на руки. – Надо отнести её в комнату. – Сёма... – Всё в порядке. Осматривайте место преступления. – Тебя сопроводить? – Нет. Спасибо за предложение, Табиб, но я просто хочу немного побыть наедине с Илоной. Я хочу проститься с ней. И, ничего более не сказав, смотрящий в пустоту Сэмюель направился с трупом на руках к лестнице, где тотчас скрылся. Дверь за ним тихонечко закрылась. Стюарт, Табиб и Пётр, проводив его взглядами, переглянулись. Никто и не подозревал об истинных чувствах Сэмюеля и его разговоре с Илоной за день до её смерти. – Кажется, его сильно потрясла смерть этого фотографа... Но почему? Она ведь дразнила его... – сложил брови домиком Пётр. – Они сдружились, я думаю, – предположил Табиб. – Может, смерть Илоны стало последней каплей. Мы не железные и он тоже. В конце концов, он был одним из немногих, кто пытался поддерживать в нас надежду на хороший исход. Он не выдержал, сломался, главное, чтобы не окончательно. – Никогда не видел господина Лонеро в таком состоянии... – прошептал Стюарт. – Кстати, Пётр, где твой шарф? Непривычно видеть тебя без него. Ты же, вроде, в нём уснул. – А? – Радов ощупал свою голую шею. – А я-то думаю, что не так. Но где мой шарф не знаю... – ...погоди, твой шарф красного цвета? – нахмурился Такута. – Да. – Тогда поздравляю: твоим шарфом задушили Убаюкина! – Ч-что?! – Я, когда ты скрылся на лестнице, решил глянуть на труп (о чём, если честно, пожалел) и увидел на шее красный шарф. Конечно, у меня возникли вопросы, но тошнота была сильнее вопросов. – Господи, убийца решил подставить ещё и меня?! – Похоже, что да. – Dégoutant! (фр.: Отвратительно!) Молчавший весь их разговор Стюарт осматривал кухню в поиске новых улик, однако ничего не нашёл и, оставив Петра и Табиба, отправила на третий этаж. С щемящим сердцем пройдя мимо комнаты Эллы, он приоткрыл дверь в комнату Штуарно и тихонько зашёл внутрь. Сэмюель сидел спиной к нему на коленях перед кроватью, на которой лежала Илона, и держал её маленькую ладошку в своей руке. – Прости меня, я не смог защитить и уберечь тебя от катастрофы, – шептал он в пустоту, надеясь, что Илона слышит его с той, далёкой стороны. – Я виноват в этом... виноват во всём. Я, как дурак, поплёлся за ней, ничего не подозревая, и дал себя ранить, тем самым подставив тебя, хотя я обещал, что мы вместе поймаем убийцу и закончим этот кровавый проект. Знаешь, солнышко моё, я всегда нёс только смерть и разрушения дорогим мне людям, и ты не стала исключением, к сожалению... Я сейчас сижу, как дурак, и думаю, как бы сложилась жизнь, останься ты в живых... Принёс бы я тебе страдания? Или наша жизнь сложилась бы лучше?.. Я не знаю. И никогда не узнаю. Прости меня, если сможешь, хотя я знаю, что мне нет прощения. Нет, не прощай меня никогда. Не прощай. Я виноват, я знаю. Я виноват. Стюарт стоял позади него и с сожалением смотрел на приятеля. Ему хотелось хоть как-то облегчить его страдания, но что он может сделать? Что мог сказать? Он не знал и не понимал уже ничего. Сэмюель внезапно обернулся к Стюарту лицом. Вена взбухла на его лбу, однако прожигающие глаза его были совершенно пусты; в них не было никаких эмоций. Скрипач шумно сглотнул. – Господин Лонеро, я... – Прости меня, Стюарт. Я причиняю всем только боль и страдания. – Нет... – Да. Я никого не могу уберечь. Если бы не я, ты бы не ввязался в этот проект; если бы не моя неудача, никто бы не пострадал. Если бы не я, она была бы ещё жива... – Господин Лонеро, но вы не виноваты. – Стюарт, посмотри правде в глаза; не отрицай её. Я уже принял настоящее. Не снимай с меня вину, когда я действительно виноват. Нам осталось идти только вперёд. – Господин Лонеро... – Мы ведь отыщем убийцу? – ...да, – Стюарт прижал руку к нагрудному карману, ощутив рельеф улики. – Да, мы отыщем убийцу. Я вам обещаю. Мы отомстим за всех. Сэмюель криво улыбнулся, опустил голову и поднялся на ноги. – Идём, Стю, нам надо разбудить остальных и сообщить о смертях. – Хорошо, идём, но перед этим я хочу вас спросить. Кто носит серьги? – Серьги?.. – Да, из оставшихся в живых. – Ну, Ева, Пётр вроде... А тебе зачем? – Потом узнаете. Приятели вышли из комнаты, тихонько закрыли дверь и спустились на второй этаж.