Режиссёр смерти: Последний дебют

Кайдерск, 31 января, 1043 год

Время 04:13

Местонахождение неизвестно

Стюарт очнулся, но почти сразу понял, что всё ещё находится во сне, а не в реальности. Он стоял в глубокой квадратной яме, окружённый земляными стенами с кишащими в них чёрными блестящими жучками и склизкими противно-розовыми червями. Воняло железом, воняло кровью. – Где я опять?.. – шёпотом спросил тяжело вздохнувший Стюарт, осматриваясь и кончиками пальцев ощупывая свою «тюрьму» в поисках возможного выхода, однако проклятые стены были невероятно ровны и не копались, как бы он ни впивался пальцами в почву и как бы ни пытался сделать самодельную лестницу. Посмотрев наверх, скрипач с ужасом заметил, как к яме подошёл Добродей Затейников в чёрном костюме с красной бабочкой и хищно осклабился своим противным ртом. Почему-то именно сейчас он казался Стюарту особенно мерзким, особенно жутким и пугающим до мурашек, что ордой пробежали по его горячей спине, сжатым в кулаки рукам и серым щекам. Добродей стоял, заложив руки за спину, и отвратительно облизывал сухие губы. – Что тебе нужно от меня?! – с отчаянием в голосе вскричал Стюарт и хотел было прыгнуть на злодея, но тот первее схватил багровую лопату и начал невероятно быстро закапывать нашего героя. – Ты должен был умереть! – хохотал Затейников, хороня Уика. – Ты, ты, ты! Но ты не умер, так умри же сейчас от моих рук, моих! Стюарт пытался уворачиваться от земли, старался держаться, так сказать. «на плаву», однако у него не получалось: ноги по колено увязли в земле, в которой копошились половинчатые окровавленные черви. Он закричал, начал щипать себя за руки, чтобы поскорее проснуться и вырваться из лап кошмара, однако он никак не хотел просыпаться. А Затейников всё бросал в него землёй и бросал... Вскоре Стюарта накрыло с головой, и он тотчас ощутил странную невесомость и лёгкость. Открыв глаза, которые ужасно жгло от попавшей в неё почвы, он узрел, как падает куда-то вниз, как отдаляется от него противная рожа режиссёра и как утихает его безумный надрывистый хохот. Болезненный толчок в спине и колющий холод, – он, одетый в белое тряпьё, упал в снег. – Где я?.. – снова шёпотом спросил он пустоту, но ему, конечно же, никто не ответил. Сложив руки на груди в форме креста, Стюарт закрыл глаза. Вставать ему совсем не хотелось, хоть и было до боли холодно. Нет, ему не было лень, ему просто не хотелось продолжать этот проклятый и ненавистный сон! Почти каждую ночь его мучают странные кошмары, почти каждую ночь он видит Затейникова и не может избавиться от его образа! И он уже жутко устал ото всего. И вот, лёжа в снегу, он смотрел, как в воздухе порхают подобно бабочкам снежинки: он видел их рельефы и витиеватые узоры, рассматривал их и восхищался их красотой. Как давно он не видел такой красивой улицы... как давно они не выходили на свежий воздух. И это чувство сладкой свободы... Он так соскучился по нему. Внезапно с правой стороны раздался чей-то задорный голос: – Стю-юарт! Стюарт повернул голову и заметил, как вдали расплывались нечёткие тёмные силуэты. Прищурившись, он увидел улыбающихся Ванзета Сидиропуло, Лебедину Грацозину и всю свиту Затейникова, кроме самого режиссёра; все махали ему рукой и звали. В тот же момент с левой стороны раздался другой восклик: – Стюарт, дружище! Он повернул голову уже в иную сторону и узрел всех живых коллег, что так же махали ему рукой и звали к себе. Уик тяжело вздохнул. – Господи, да разорвите меня уже кто-нибудь! Дайте мне проснуться! Хватит, хватит, хватит! Стюарт зажмурился и схватился за голову, сев на снегу, как вдруг к его горячему лбу прижались чьи-то холодные губы. Он поднял глаза и увидел перед собой улыбающуюся Эллу, что отводила от его головы руки. – Стюарт, дорогой, пошли домой. – Элла?.. – Стюарт, я тебя люблю. – Элла... – Стюарт, чего же ты ждёшь? – Элла... – Стюарт, идём со мной! – Элла... – Стюарт! – Элла... – Стюарт, любимый мой, дорогой мой! – Элла, нет! Прекрати, умоляю! Я знаю, что ты мертва, я прекрасно понимаю, что нахожусь во сне, так не мучай меня, прошу тебя! Я тебя потерял и это только моя вина, что я не сумел тебя уберечь и спасти! Прости меня и не мучай, умоляю тебя! – Стюарт, я жива... – Нет! Это ложь! – Я жива... – Нет! – Я... – А-А-А! Стюарт с болезненным вздохом распахнул глаза и сразу же сел на самодельной постели из простыни. Все вокруг него так же неожиданно и резко проснулись от пронзительного крика с нижних этажей, и переглядывались друг с другом. Самой первой из шока вышла Ева Вита: – Вы слышали крик?.. – Кого нет? – тотчас спросил Максим Убаюкин. – А где Табиб и Гюль? – нахмурился Лев Бездомник. С минуту помолчав, все одновременно вскочили на ноги и бросились на первый этаж, откуда раздался крик. В дверях лестницы они встретили посеревшего Табиба, что был на грани обморока и дрожал, как осиновый лист. – Гюль убит! – закричал он и без памяти рухнул в руки Бездомника, что отвёл его к диванчику и уложил. Остальные тотчас ринулись в столовую, где перед ними предстала страшная картина: на полу меж столов лежало грузное тело Ворожейкина со вскрытой ножом затылочной частью, откуда виднелся мятый череп. Рядом была написана кровью надпись: «От любимого братишки» и лежал большой кухонный нож. На столе стояла как ни в чём не бывало окровавленная кастрюля. К горлу некоторых подступила тошнота и они ушли со столовой, чтобы перевести дух, остальные остались стоять, как вкопанные, в том числе и Стюарт, который просто спросонья не понимал, что происходит. В тишине раздался смешок, – Борис пустым взором смотрел на мёртвое тело и криво улыбался. – Гюль, ты реально умер или притворяешься? – шёпотом спросил он, подошёл к телу ближе и резко схватил его за запястье. – Поднимайся, ёмаё, поднимайся! Ты же шутишь, я знаю, ты шутишь! Хватит! – Борис... – побледнел Сэмюель и подошёл к солисту. – Поднимайся, едрён-батон! Хватит, Гюль, хватит! Ну поссорились мы чуточку, с кем не бывает?! – Как он притвог’яется интег’есно... – сказал Убаюкин, подняв уголок губы. – Да, однако ж, притворяется он знатно. Актёр, как-никак, – поддакнула хмурая Марьям. Ей, конечно, было ужасно жаль мёртвого поэта, но презрение к солисту было сильнее. – Я своими ушами слышала, как он желал господину Ворожейкину смерти! Небось и сам убил его! Борис замолк и замер, отпустив руку трупа. – ...чё ты вякнула, тварь? – Правду «вякнула»! – Я тебе сейчас эту правду... – Ребята, не ссорьтесь! – вмешался Сэмюель, но было уже поздно. – Ты убийца и специально валил Максима, чтобы мы тебе поверили и отвели от тебя подозрения, но мы не поверили! И именно поэтому ты так сдружился с Илоной, потому что она была ослеплена ложью! – Какой смысл мне убивать лучшего друга?! – А кто тебя знает?! Ты отбитый наглухо! – Заткнись! – Ты в порыве ярости мог убить господина Ворожейкина! – Заткнись, заткнись! – враз кричали они. – Ты в помутнении чуть не прирезал Максима! – Затки своё лицо, дура! – Тебе вообще нельзя давать ничего в руки! – Ты реально тупая или тоже притворяешься?! – Ты забил господина Ворожейкина до смерти кастрюлей! – Я тебя сейчас... – Ну давай, попробуй меня прирезать, раз уж я тебе надоела! – Ты действительно не думаешь головой, дура тупая! Их крикливые голоса смешивались в единый невыносимый гул. – Хватит! – закричала Ева Вита, закрывая уши. – Хватит! Нам надо всем успокоиться! И вы оба – тише! Тише! Голова уже болит! Марьям и Борис тотчас замолкли, прожигая друг друга гневными взорами. Стюарт подозвал к себе фотографа Илону. – Илона, сфотографируй место преступления, – попросив всех разойтись, он присел на корточки перед телом. – Мы принимаемся за осмотр. Пусть здесь останутся только Илона. Позовите Табиба, Петра и Льва. Когда все названные подошли к следователю, тот обратился сначала ко Льву и Петру: – Вы оба сможете после осмотра отнести тело Ворожейкина в его комнату? Ну или в чью-нибудь ближайшую? – Да. – Probablement... (фр: Наверное…) Когда все покинули место преступления, Стюарт принялся за тщательный осмотр места убийства вместе с шатающимся от ужаса Табибом. – Как думаешь, чем его убили? – спросил музыкант. – С-судя по вмятине, его забили кастрюлей, а уже потом вскрыли ему голову. Правда зачем?.. – Просто потому, что убийца жесток и в его действиях нет логики... – Не думаешь ли, что это в самом деле Борис? – ...думаю. Но это будет слишком очевидно. – Стюарт, это не книга и не игра, тут не очевидного и не очевидного! Это реальная жизнь! – Но преступники многое берут из книг, потому я и считаю, что это слишком очевидно. Тем более не мог же Борис убить лучшего друга на эмоциях спустя столь длительное время! То, что они поссорились, это факт, но... – Господи, это же Борис! Он мог сделать что угодно! Стюарт замолк. – Его убили не так давно... – задумчиво сказал он. – Да. И это страшно! Он буквально пару часов назад был живой, говорил с нами и прочее, а сейчас его нет! Пуф! Он мёртв! – Не паникуй, лучше пойми, что только человек определённого роста мог ударить его по затылку. Судя по его позе, он стоял, когда его ударяли. Если бы его ударили за столом и только потом скинули на пол, он был бы в другой позе. Передвинуть так его вряд ли бы могли, ибо он достаточно тяжёл, поэтому... – Поэтому нам нужна рулетка, чтобы измерить рост всех! – И где ты собираешься достать рулетку? – Не знаю... – Вот именно. Но я понял, к чему ты клонишь. Рост у Ворожейкина около двух метров. Илона, Марьям и Максим вряд ли могли бы его убить, они слишком низкие для этого. – Думаешь, это Лев? – Думаю, это могут быть остальные, то есть Ева, Сэмюель, Пётр, Лев, Борис, ты и я. – Ты и себя подозреваешь? – Нет, но меня могут подозревать, и я это понимаю. И алиби ни у кого нет: кто угодно мог проснуться и убить Ворожейкина., тем более он был на шухере. Но что он делал в столовой? Почему не на нашем этаже? – Может, его заманили? – Нет, вряд ли, – вмешался Пётр. – Он очень любил пряники, а тут на полу лежит кусок пряника, который он уронил. Скорее всего он сам сюда спустился, чтобы перекусить, а тут его и застал убийца врасплох. Да и почему вы решили, что его ударили стоячим? Вдруг он наклонился и его ударили. – Нет, удар чётко пришёлся по затылку и особой формы, а спереди вряд ли бы его так ударили. – Эх, вот почему мы не можем снять отпечатки пальцев? Так было бы легче... – Да, Пётр, так было бы легче, но у нас, увы, нет такой возможности... Неожиданно из фойе раздался душераздирающий крик, и тотчас мужчины с Илоной бросились из столовой прочь.