Режиссёр смерти: Последний дебют

Кайдерск, 23 января, 1043 год

Время 18:41

Гостиница «ТарТар»: комната Уика

Время близилось к семи. Элла присела на постель, пока её возлюбленный наливал чай, и на вздохе выпалила: – Я рассказала о тебе Марьям. Стюарт замер, вперив в неё ожидающий взгляд. Элла продолжила: – Она беспокоится за меня, но рада, что я нашла себе спутника жизни. – Она не удивлена, что так быстро? – Удивлена, но ничего на этот счёт не сказала. Она верит в то, что я не ошибаюсь в своих выборах, а в тебе я более чем уверена, потому что люблю тебя всем сердцем. Стюарт оставил чай на столе, встал перед ней на одно колено и взял её ладонь в свои холодные. – Дорогой, ты чего? – Как же сильно я тебя люблю! – воскликнул он и прижался щекой к её колену, начав целовать её руки и радуясь тому, что может находиться рядом с той, которая растопила лёд на сердце и научила его любви. Истинной любви. – Я тебя тоже очень люблю, но что за любвеобильность напала на тебя? – Я и сам не знаю. Я просто... – он бросился к ней объятия и повалил её на постель, тенью нависнув над ней. – ...люблю тебя. Элла густо покраснела, обняла его за шею руками и за талию ногами и втянула в долгий страстный поцелуй, вложив в него все свои пылкие чувства и прерываясь лишь на то, чтобы вдохнуть воздуха. Стюарт проскользнул ладонью под её ночное платье, поглаживая её мягкое бедро и не понимая того, что с ним происходило. Странный огонёк неожиданно и резко вспыхнул в его холодной груди, и тепло по венам добралось до всех его членов. Элла ощущала, как теплеют его некогда ледяные ладони, будто он только-только явился с мороза, как жар приливает к его тёмным щекам и как возгорается бешеным сердцебиением внутри него бушующая страсть. Он смущённо коснулся костяшками пальцев её бюстгальтера, как бы вопрошая, можно ли ему продолжать. Она легко кивнула и снова горячо поцеловала его, попутно стягивая с него всю одежду. – Я так тебя люблю, милый... – обжигала она шёпотом его шею. – Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю... – Элла... Он покрывал влажными поцелуями всё её тело, начиная с шеи и заканчивая её мягкими крепкими белыми бёдрами. Как хотелось бесконечно ласкать это прелестное горячее тело! Хотелось целовать её, обнимать и ласкать, – в общем, делать всё, лишь бы слушать эти тихие кроткие стоны и томные вздохи... Элла тоже не бездействовала, а в ответ одаривала возлюбленного лаской, игриво поглядывала на него, пока ласкала его возбуждённую плоть, и доводила неопытного юношу до сладострастной дрожи. – Тебе приятно, милый? – ласково пролепетала она, целуя его в висок. – Я, кажется, с ума сойду... Элла... Элла! ... Тишину прорезал часовой механизм. Возлюбленные лежали в объятиях. Разгорячённый Стюарт внимательно вслушивался в бешеный стук их сердец, считая удары, и прижимался к её тяжело вздымающейся груди. Элла погладила его по голове и сказала: – Знаешь, Марьям очень ревнует меня к тебе. Я пытаюсь уделять вам двоим одинаковое количество внимания, однако вы требуете ещё и ещё... – Извини, если тебя это напрягает. – Нет-нет, я наоборот рада быть с вами почти всё время! Вы самые дорогие люди для меня, и без вас двоих я чувствую себя ужасно одиноко. В последнее время даже засыпать в полной тишине не могу, так как ощущаю себя будто в гробу, поэтому тихонько включаю музыку на ночь. – А ты, случаем, не слышишь по ночам скрежетание и механические звуки? – Не слышу. – Странно, что один я слышу этот металлический лязг... Может, у меня галлюцинации. – Или ты перенервничал, – она поцеловала его в лобик. – Когда же твоя головушка перестанет так много думать?.. – Кажется, никогда. Они погрузились в минутную тишину. – Споёшь мне колыбельную? Элла с удивлением взглянула на Стюарта, что пристально смотрел ей прямо в глаза. Он был очень похож на милого котёнка, который всё жмётся к маме и нежится в её объятиях. – Колыбельную? – Да. Я хочу слышать твоё пение не только на сцене, да и мне никогда не пели колыбельных. – Если ты желаешь... – Желаю. Элла присела на кровати, уложив голову Стюарта себе на колени, прочистила горло и тихо запела первую колыбельную, что пришла ей на ум:

Крепко спи и помни, что ты не один,

И во сне увидишь танец балерин,

Что на сцене кружат и поют тебе:

«Крепко спи и помни о своей мечте».

Крепко спи и знай, что ты не один,

Пусть нас окружают бедствия лавин.

Я с тобою буду рядом навсегда,

Даже если нас разлучит проклятая гроза...

Стюарт закрыл глаза и хотел было погрузиться в чудный сон, нежась под ласками возлюбленной, как вдруг их прервал настойчивый стук в дверь. Элла испугалась и замолкла. – Да чёрт возьми... – раздражённо прошептал скрипач, нахмурился и открыл дверь. – Кто? – Стю! – воскликнул Сэмюель. Рядом с ним стояли Табиб и Пётр. – Стю, пошли с нами гулять! – Вы время видели? – Да, только восемь вечера. К ужину мы как раз вернёмся, – сказал Радов, рассмотрев и заложив за ухо сигарету. – Ну так что, ты с нами? Или ты уже пообещал своей дорогой Элле прогулку? – У меня ведь нет выбора? – спросил на вздохе Уик. – Не-а, – ухмыльнулся Такута. – Друзей на груди не меняют. – Ладно, подождите меня на улице. Уик захлопнул дверь и с досадой в лице вернулся к возлюбленной. – Тебя зовут гулять? – Да. Так не хочется никуда идти... – Лучше погуляй и развейся, дорогой. Думаю, это тебе пойдёт на пользу. А я пойду к Марьям; наверное, она ещё не спит. – Эх, Элла... – он уткнулся ей в плечо. – Если бы ты знала, как сильно я тебя люблю... Окаолла улыбнулась, поднялась с кровати, вновь горячо поцеловала любимого и вышла из комнаты. Стюарт наспех переоделся, расчесал растрёпанные волосы, завязал их в неаккуратный (что было для него непривычно) хвост и вышел к друзьям. Табиб и Пётр рьяно о чём-то спорили, а бедняжка Сэмюель, думая, что они ругаются, пытался их утихомирить и «помирить». – О, Стю! – разом воскликнули они и удивились потрёпанности приятеля. – Что это с тобой? Выглядишь не прилизанным и помятым, – спросил озадаченный Пётр. – Н-ничего, – со смущением отмахнулся скрипач. – Tu as eu une pause romantique avec Ella?.. (фр.: Неужели у тебя была с Эллой романтическая пауза?..) –Тщ! – Что он сказал? – спросил не знающий иностранного Сэмюель. – Ничего! – смутился Уик. – Лучше скажите, куда пойдём и зачем мы пойдём. – Да мы хотим по центру погулять, развеяться! Идём! Сэмюель схватил Стюарта за руку и уверенно зашагал вперёд. Как и договаривались, друзья вернулись в гостиницу к девяти, поужинали и отправились на третий этаж. Сэмюель не пошёл с ними, ибо его за разговорами задержали охранники, и оставшаяся троица расположилась на диванах третьего этажа. Между тем за столом в коридоре играли в карты подруги Марьям Черисская и Элла Окаолла. – Слушай, раз уж ты весь из себя красавец, – после очередного спора сказал Табиб Петру, пока Стюарт снова сидел в раздумьях, – тогда попробуй влюбить в себя девушку, что сидит с Эллой Стюарта. – Охмурить блондинку? Легко! Скрипач вздрогнул и удивлённо посмотрел на друзей, когда солист подплыл к подругам и присел рядом с Черисской. – Ба! Дамы, в карты играете? – Да, – сухо отрезала Марьям. – Могу ли я присоединиться к столь прелестными леди? – Нет. Марьям отодвинулась от Петра и, заметив, как со второго этажа прибежали Сэмюель Лонеро и Ванзет Сидиропуло, с ласковой улыбкой обратилась к ним: – Сэм, Ванзи, не хотите с нами в карты сыграть? – В карты? Хотим! – воскликнул композитор, взял смущённого драматурга за руку и вместе с ним присел за стол. Когда колоду перетасовали, они взяли карты в руки и влились в игру подруг, пока поражённый Пётр приходил в себя после столь резкого отказа, что сильно ударило по его самолюбию. Поняв, что проиграл Такуте, он вернулся на диваны и недовольно скрестил руки на груди. – Ну что, не вышло? – усмехнулся доктор. – Не смейся! Я могу охмурить кого угодно, но не всегда моя аура красавца-джентльмена работает. – Несчастный джентльмен ты наш. – Даже Сэмюель может влюбить в себя любую даму, – с усмешкой кольнул Стюарт, получив в ответ недовольное «Эй!» и вновь погрузился в раздумья. Ему всё ещё было тревожно из-за шума механизма, который он постоянно слышал, и из-за самого здания гостиницы. Сама гостиница изнутри была небольшой, но к чему это эпатажное готическое здание? Неужели на деле гостиница такая большая? Тогда почему они видят лишь её малую часть?.. – Третья победа! – самодовольно воскликнула Марьям. Элла ласково улыбнулась, а Сэм и Ванзет сосредоточенно продолжили игру. – Не удивлюсь, если вы оба проиграете в очередной раз! Мужчины, что с них взять. Все мужчины на этаже многозначительно промолчали, а Элла что-то прошептала подруге на ухо. – Да ладно, Элла, это же просто мужчины! Женщины всегда управляли и будут управлять мужчинами. И даже в патриархальное время все женщины правили мужчинами если не на улице, так дома, так что мои слова правдивы. Вскоре Табиб и Пётр заняли курилку, Ванзет с Сэмюелем и Эллой отправился на нижние этажи, а Марьям, сверкая взором хладнокровных фиолетовых глаз, подошла к поднявшемуся с дивана Стюарту. – Эй, ты! – окликнула она скрипача. Уик замер, удивлённо уставившись на неё. – Да, ты! Идём, я хочу тебе кое-что сказать. И с этими словами она открыла дверь своего номера. – Что? – Идём, надо поговорить. Она схватила его за руку и силой затащила в комнату, прижав удивлённого юношу к стене. – Слушай, Ствард! – Я Стюарт... – Мне без разницы! Раз уж ты решил охмурить мою лучшую подругу, я хочу тебе сказать: не смей обижать Эллу! Понял? – Я всё понимаю... – Ты не понимаешь! Ей богу, мужчины! В общем, если ты хоть раз посмеешь обидеть Эллу и не дай бог она из-за тебя заплачет, то тебе конец! И не смотри на то, что я такая красивая, миниатюрная и аккуратная; если я разозлюсь, я могу стать грознее! Понял? – Понял-понял... – Нет, не понял! Поклянись на коленях, что никогда не посмеешь обидеть Эллу! – Что? – На колени!! Стюарт не стал перечить и повиновался, из-за того, что пребывал в шоковом состоянии, но поняв, что он выглядит нелепо и странно, поднялся. – Нет, это уже перебор! – Нет, клянись мне в верности Элле! Иначе я тебе запрещаю с ней проводить время! Стюарт пристально посмотрел в глаза Марьям и холодно прошептал: – Я всегда буду ей верен, пока смерть не разлучит нас. – И даже смерть не должна вас разлучать! – И даже смерть не разлучит нас. Довольна? – Не до конца, но да, довольна. Всё, ты свободен! Она вышвырнула его из своего номера и заперла дверь. Пришедшая на этаж Элла удивлённо смотрела на возлюбленного. – Что-то случилось? – Да, твоя подруга заставила меня поклясться в верности тебе. – Ох... Надеюсь, она тебя не загнала в угол? – Нет-нет, всё в порядке... Он поцеловал возлюбленную. Позже вернувшись в свой номер, Стюарт взял записную книжку и добавил туда заметку о Марьям: «Марьям Чери́сская Солистка 37 лет Рост около 160 см Кажется очень доброй и наивной, на деле очень высокомерна и строга. Недолюбливает темнокожих, потому что раньше до неё домогался темнокожий мужчина. Также с подозрением относится к азиатам. По словам Затейникова, с ней трудно работать, но актриса она отличная. Голос красивый, мелодичный. Умеет танцевать и учит этому Эллу. Очень любит свою подругу и дорожит ей, потому что её часто предавали друзья, т.к. не выдерживали её характера. Ревнует её ко мне. В прошлом работала парикмахером, но её уволили из-за, опять же, характера. Негативно относится к табаку и алкоголю». С удовлетворением вздохнув, он лёг в постель, но в сон погрузился лишь к часу ночи из-за внезапно нахлынувшей разрушающей спокойствие волной тревоги.