Зарисовки

Демон Байк был старым, но крепким, проехавшим дохера миль и знавшим множество починок. Достался он практически за полцены и надежд на него много не возлагалось: лишь бы одолел весь запланированный путь, а потом можно спокойно отправлять его на заслуженный отдых или запчасти. Перед началом своего путешествия Саймон написал прошение об отставке, которое капитан не стал подписывать, он хмурился и сердился, сказал, что даст ему отпуск, а уж после они поговорят об отставке, пенсии и прочем дерьме. Райли тогда был в эмоциональном ступоре, он кивнул, зачем-то отдал честь и отчалил с английской базы - его ждал самолёт в Штаты. Идея проехать весь континент от океана до океана возникла не случайно, давно об этом думал. Хотел спокойно и без заданий, миссий, оружия и маски проехать по мирной земле, никуда не торопясь, никого не догоняя, не охотиться и не следить за жертвой в оптику винтовки. Старый Харлей он приглядел на одном из сайтов по продаже таких зверей, прибыв в Америку, он первым делом навестил продавца, расплатился, прежде оглядев и прощупав байк, оседлал его и направился в ближайший мотель: много денег на это тратить не планировал, рассчитывая на недорогие мотели или ночевки под открытым небом, последнее было привычнее, чем всё остальное. Байк шёл хорошо, почти без проблем, жрал бензин правда, как чертов танк, но слушался и был лёгок в управлении. Вещей с собой Райли взял совсем немного: в седельных сумках лежало только самое необходимое, плюс палатка на случай, если дождь застанет в пути. Как он и предполагал, поездка на мотоцикле стала давать эффект хорошего эмоционального расслабления. Прямая дорога, чистое небо, и плевать, если когда было холодно, а порой ужасно жарко. Одиночество лечит порой, даже если до этого резало до костей тоской и отчаянием. Мысли либо отступали, либо тянулись длинным составом, но тревога и боль немного улеглись в душе. Ночами у костра или на кровати тёмного, иногда совсем недорого, мотеля, Саймон доставал из кармана куртки ту самую тетрадь, листал, читал, рассматривал рисунки. Эта книжица всё, что осталось от напарника. Райли приходилось и до этого терять сослуживцев и даже напарников, но с Мактавишем был отдельный, особый случай. Саймон полюбил этого ясноглазого и дерзкого шотландца, сначала приняв его как хорошего партнёра и солдата, а потом пустил его в свою душу, в свою жизнь, нисколько не сомневаюсь в правильности решения. Таков закон вселенной: то, что думаешь тебе дано навечно, отнимается в секунду. Так и в этот раз. Стремительная схватка и напарник в луже крови на бетоном полу и с отвратительной дырой от пули в виске. И всё, мир рухнул, нет? Нет. Мир остался стоять и жить своей жизнью, но половину души и сердца будто сожгли, вырвали кровоточащим куском и бросили гнить. Тогда-то и пришла идея об отставке и путешествии. В дневнике Джона было много записей на шотландском, которым Саймон не владел, но для того, чтобы прочесть этот текст, он стал изучать язык Мактавиша. Не пользовался мгновенным переводчиком, решил медленно, но верно выучить язык самостоятельно и прочесть, наконец, что же там писал его напарник. Райли старался избегать общения с людьми, не разговаривал с продавцами в магазинчиках при заправках, не отвечал на вопросы администраторов мотелей, в которых останавливался на ночлег, не заходил в бары. Несколько раз по пути следования в разных штатах его останавливали полицейские, проверяли документы и, узнав, что он англичанин и ничего не нарушал, отпускали, не упустив, конечно, возможности засыпать его вопросами о цели его поездки и вообще про Англию и прочее. Он отвечал односложно и без энтузиазма, и его оставляли в покое. Пару раз встречал группы байкеров, некоторое время ехал с ними до ближайшего города, где вся колонна сворачивала к бару, а Саймон продолжал свой путь. И всё было бы хорошо, если не одно непонятное, что стало происходить исключительно по ночам. Саймон стал отчётливо слышать шелест и хлопанье крыльев над головой, либо где-то недалеко. Если он ночевал в поле или где-то ещё в своей палатке, он выходил и оглядывал ночное небо, порой усыпанное звёздами и чётко белеющим Млечным путём. И ничего не видел и не слышал, но стоило улечься и задремать, как невидимые крылья опять шелестели оперением и, хлопая, рассекали воздух. И можно было бы списать на ночных хищниц сов, но, когда Саймон однажды ночью в номере мотеля проснулся от громкого хлопка тех самых крыльев, понял, что это явно не птицы, и в номере он был один. «Я схожу с ума? Но разве это так происходит?» А потом начались странные сны: в них он бежал по огромному полю, а над ним кружил кто-то, кого он не мог разглядеть, лишь росчерки фиолетового и черного. И не чувствовал он опасности от того, кто кружил над ним, не хотел тот вред причинить или что-то иное, но какое-то гнетущее предчувствие гнало Райли по его сну. Он хотел скрыться от летающего над ним, но в тоже время хотел рассмотреть его, понять, что он есть. И каждый раз просыпался в тот момент, когда удавалось поднять во сне голову и зацепить взглядом того, кто преследовал. Фиолетово-чёрные крылья, огромные в размахе, и тёмное закатное небо за ними… Он знал этот оттенок, запомнил на всю жизнь, ведь именно под такого цвета небом он развеял прах своего напарника. «Я схожу с ума, Джонни. Думал, это иначе бывает, читал об этом. По-настоящему безумный человек не знает о своём сумасшествии, он живёт в своем собственном мире, по своим, подвластным лишь ему, законам. Такой человек будет отрицать свою девиацию, спорить и даже впадать в ярость, но не признает. Но что, если есть иной вид безумия, то, в которое погружается постепенно, поначалу ещё осознавая, что происходит что-то совсем плохое. Может, это со мной и творится? После твоей смерти всё иначе. Пять стадий пройдены и теперь я говорю с тобой. На страницах твоего дневника, но иногда и в мыслях. И ты отвечаешь мне там. Скучаешь ли ты также…?» Саймон нахмурился, глядя на последние слова, которые написал только что на разлинованной страничке тетради Мактавиша. Свободных листочков осталось не так уж много, прежний владелец книжицы то экономил место, исписывая странички так густо, что места не оставалось вообще, то рисовал, оставляя большое пространство вокруг. Почему-то Райли было неловко смотреть на свои портреты, нарисованные партнёром, будто заглядывал куда-то в тёмное, потаённое и насквозь личное. Ему и льстило с каким тщанием и вниманием к деталям рисовал его Джон, и смущало одновременно. — Хотел бы я, чтобы ты со мной вместе был в этом путешествии. Собственный голос показался слишком низким, слишком громким, хотя пробормотал это вполголоса. Не стал зачеркивать слова, которые показались ему неуместными, просто закрыл книжицу и убрал в карман кожанки, ручку сунул туда же. До заката ещё было далеко, он остановился у заправки, чтобы немного размять ноги и, пока стоял у обочины дороги, решил достать блокнот Джона и по сиюминутному желанию написал то, что блуждало в мыслях. В общем и целом американцы были спокойным и не особенно злым народом, может, немного навязчивые и горделивые, но не опасные. Да и не общался он шибко ни с кем, больше наслаждался красотой природы этого большого материка. Каждый посещённый им штат был красив по-своему. Он постоял на краю Гранд-каньона, проехал бесконечные поля кукурузы и хлопка, видел самый большой моток бечёвки, умирающий Детройт, брошенные городки и трейлерные парки, видел густые леса и скалистые горы, ощутил и холод и жару. Не въезжал в большие мегаполисы, сверяясь с картой объезжал их по окраине. Однажды увидел поле в середине которого рос огромный развесистый дуб, не смог проехать мимо и, оставив байк у обочины, поднялся на то поле, прошёл по высокой траве и приблизился к исполину-дубу. Солнечные лучи пробивались сквозь ажурную листву, играли бликами на щеках и лбу человека, что снял чёрную балаклаву и поднял лицо навстречу солнцу. В тот момент Саймон ощутил то самое, казалось бы, потерянное чувство спокойствия и умиротворения. На этот раз путь его пролегал через штат, большая часть которого была равниной, прерией с красной глинистой землёй. Остатки гор или морского дна, что ветер обточил до несуразных обрубков, стояли посреди всей равнины, где пролегала лента шоссе. И вот именно практически в самом сердце этой красной долины старый Харлей решил заглохнуть, мотором кашлянул пару раз, стрельнул черным выхлопом и затих, прокатился ещё по инерции и встал. Саймон сошёл с мотоцикла, обошёл его, проверил мотор, покрутил ручки, постучал по приборам. Если старый байк решил окончить свой путь здесь — это не есть хорошо. Смартфон показал отсутствие интернета и простой связи, то есть вызвать помощь не выйдет. Что ж, решил Райли, пусть остынет, отдохнёт и, может, позже заведется. А пока надо уйти с дороги, кто знает, может попутка появится и можно будет до ближайшего поселения доехать, эвакуатор нанять. Саймон взялся за ручки и покатил байк к обочине, по песку и сухой глине толкать тяжёлую машину было сложновато, но он справился. Стойка утонула в пыли и потому мотоцикл немного завалился на бок, но стоял. Райли огляделся: пусто, только высоко в небе парили грифы, а может кондоры или орлы. Тишина и бескрайняя степь с красными вершинами далёких скал. Хорошо, что с собой была вода, да и нехитрый набор снеков. Если байк не заведется, придется идти пешком. Он сидел на небольшом каменном выступе недалеко от своего мотоцикла, размышлял и понимал, что придется всё же заночевать здесь. Наверняка, здесь полно койотов, но они людей не трогают, да и травмат у Райли был в одной из седельных сумок. Всадник приблизился к нему почти незаметно, копыта лошади неслышно ступали по красной пыли прерии и, лишь когда она всхрапнула, Райли быстро обернулся, а потом и поднялся во весь рост. Перед ним на пегой лошади сидел представитель коренного населения Америки. Человек в темной одежде и широкополой шляпе, с высокими скулами и черными глазами. Он рассматривал Саймона, а тот в ответ делал тоже самое. Первым молчание перевал неожиданный гость. — Доброго дня. Бензин? — Он кивнул на накренившийся в пыли байк. — Доброго. Нет, просто заглох. Старый аппарат уже. Индеец покивал, потом спешился и подошёл к мотоциклу, осмотрел его. — До города путь не близкий. Далековато ты заглох, друг. — Пережду ночь и пойду пешком, если не заведется к утру. — Райли увидел значок, что был прикреплен к замшевой куртке его гостя. — Рейнджер? — Ага, — просто ответил тот, протянул руку. — Майк. — Саймон, — Райли пожал крепкую руку рейнджера. — Если подождёшь ещё немного, я съезжу за пикапом, вытащим тебя отсюда. — Это было бы очень хорошо. Майк кивнул и, легко поднявшись в седло, развернул коня и погнал его галопом в сторону тех самых красных гор, а Саймон изготовился ждать. Правда, для острастки, повернул зажигание байка, тот молчал, стоял, как куча бесполезного металлолома. К чести рейнджера вернулся он быстро, и двух часов не прошло, солнце только начало свой спуск к горизонту, окрашивая небо в темно-оранжевый. Бежевый пикап Форда поднимая клубы красной пыли, катился к месту стоянки Райли, в кабине можно было разглядеть двоих человек. Как оказалось, вместе с Майком приехал молодой паренёк, очень похожий на него. Сын или брат, Саймон гадать не стал, как и спрашивать. Втроём они вытащили из кузова пикапа пару крепких фанерных досок и, закрепив, вкатили тяжеленный мотоцикл в кузов, закрепили тросами. — До города далеко, как я и говорил. У нас переждёшь ночь, а там посмотрим, может, заведем твоего старика. — Майк уселся в кабину, Саймон расположился в кузове, подле своего мотоцикла. Где, у них, Райли спрашивать не стал, по умолчанию решив, что речь идёт о резервации или стоянке рейнджеров. Уже в сумерках пикап въехал на территорию небольшого поселения. Саймон ни разу не видел индейских резерваций и не мог сказать, она это или нет, просто небольшой городок с невысокими опрятными домами. У небольшого ангара, выкрашенного в белый цвет, их встретили двое мужчин: у одного из них были заплетены две тоненькие косички, другой был подстрижен по-современному. Майк выбрался из кабины и что-то сказал мужчинам, указывая на кузов, где сидел Саймон, он поднялся с жесткой лавки в борту пикапа и спрыгнул на землю, поздоровался с мужчинами, те, скупо улыбнувшись, обошли его, принялись извлекать те самые доски, чтобы спустить байк. — Парни осмотрят твой аппарат, — Майк указал рукой на противоположный дом. — А пока пойдем поедим. Познакомлю тебя с отцом, старейшиной нашим. Неожиданный поворот, которого он не предполагал, всё его тщательное избегание всяческого общения с людьми привело к тому, что он попал в настоящее индейское поселение и его приглашают на ужин к старейшине рода. Чудны дела твои, Господи. В доме, куда его пригласили было чисто и пахло травами, на стенах висели красивые тканые ковры и соломенные циновки, одна стена была увешана оружием: луки и стрелы, томагавки и кинжалы, даже старинный мушкет. В большой гостиной стоял крепкий дубовый стол, который накрывали две женщины в длинных платьях, волосы их были заплетены в косы, что спускались до самой поясницы. Райли, не большой любитель таких мероприятий, чувствовал себя немного не в своей тарелке, но ответил на приветствие женщин, а потом Майк повел его в другую комнату, оказавшуюся рабочим кабинетом. Множество полок с книгами, волчьи и медвежьи шкуры на стенах, чучела рыси и койота, а ещё большой бубен, обитый шерстью лисы с шикарным хвостом. Этот предмет висел отдельно от всего, ему явно уделялось больше внимания и пространства. И сам хозяин кабинета, очень старый человек, сидящий в инвалидном кресле, его седые волосы, сплетённые в тоненькие косички, свисали по обе стороны изборождённого морщинами лица, но живые черные глаза смотрели молодо, испытующе. Райли, снявший свою балаклаву ещё при входе в дом, ощущал себя неуютно под пытливым взглядом старика, пока Майк представлял их друг другу. Оказалось, старика зовут Джо Хайуотер и он целый профессор, но в силу своей болезни и возраста не мог уже преподавать, и потому занимался написанием различных статей. — Вы англичанин, мистер Райли? — Скорее не спросил, а озвучил факт старый Джо, на что Саймон кивнул. — Путешествуете или бежите от чего-то? Райли немного осёкся от такого вопроса, но ответил все же. — Путешествую. Давно хотел это сделать. — Вы решили проехать чужую страну с какой-то определенной целью? — Хайуотер сложил руки на коленях, сцепив узловатые пальцы в замок, задавая свои вопросы смотрел миролюбиво, будто светскую беседу вел. Но почему-то от его вопросов и пронзительного взгляда Саймону было некомфортно. — Цели как таковой нет. Можно сказать, что это осуществление давнишней мечты. — Мне кажется вы достаточно повидали мир, мистер Райли, не так ли? Военная выправка и холодный взгляд выдает в вас бойца. Не простого, я сказал бы даже. Плюс ещё кое-что, что я предпочел бы озвучить после ужина. Будет желание у вас, Саймон, выслушать меня? — Разумеется, — не думал Райли, что старик может сказать ему что-то новое или полезное, но старость он уважал и почему бы не выслушать гостеприимного хозяина, который должно быть изголодался по свежим слушателям. Ужин прошёл спокойно и как-то совсем уж по-домашнему. Вкуснейшее мясо с картошкой, кукурузой и зелёным горошком, шоколадный торт и потрясающий кофе. Давненько Саймон не ел такой вкусной пищи. Одна из женщин за столом, по завершении ужина сказала, что ему постелят в гостевом домике, неожиданно и такой у них оказался. Старик Джо за столом говорил мало, только медленно жевал свою еду и улыбался, собирая целые созвездия морщинок возле глаз. Но после ужина, когда хозяйки принялись убирать со стола, он поманил за собой Райли в свой кабинет, тот послушно пошёл следом за механизированным инвалидным креслом Хайуотера, когда тот направился в свой кабинет. Там Джо развернул свое кресло и опять сложил руки на коленях, помолчал разглядывая Саймона, который сел на один из стульев вдоль стены. Джо указал на бубен, что висел в центре стены. — Это принадлежало моему деду, потом отцу, а затем уже и мне. В нашем роду всегда были шаманы. Я не хотел этого, противился, был и остаюсь приверженцем прогресса и технологий, науки и усердного труда. Но по мере старения и накопления жизненного опыта, я убедился, что не всё так просто в нашем мире. Не всё однозначно и не всё, что мы видим, лежит в одной плоскости. Хайуотер помолчал, глядя на бубен на стене, кожа на котором потемнела от времени и там, где его чаще ударяли ритуальным жезлом, чуть поистёрлась и белела на остальном темном фоне. — Чтобы войти в транс многие шаманы используют пляски и особые травы. Мне это никогда не было нужным. Человек может управлять своим разумом, если очень захочет и разовьёт в себе эту способность. Сказать по правде, Саймон абсолютно не понимал, к чему ведёт старый индеец, к чему все эти рассказы про шаманов и их пляски. Старый Джо будто прочёл его мысли, улыбнулся, обнажая зубы вставной челюсти. — Это всегда было моей проблемой - долгое вступление. Но я хотел бы, чтобы ты понял, что я знаю о чем говорю и я не сумасшедший, как многие белые думают. За тобой ходит смерть, мистер Райли. Твоё личное кладбище слишком велико. Последние слова как пощёчина сработали, к тому же сказаны они были обыденным тоном, таким список покупок озвучивают обычно. Он смотрел на старого индейца и не знал, что сказать. А что можно было сказать? — Я увидел это в твоих глазах и у тебя за спиной. Ты бежишь от себя, но не от смерти. Ты не боишься её, даже ищешь порой. Ты сам есть смерть. Я вижу оскал черепа на твоём лице. Но ты боишься. Боишься безумия. — Разве не все этого боятся? — Саймон перестал удивляться словам старика, ведь тот озвучил его собственные мысли. — Верно. Безумие и смерть. Что может быть страшней? — Вы видите так много или просто пальцем в небо тычете, так может знаете, когда я умру? — Такое знание очень тяжело, — покачал головой Джо. — Если бы все знали точную дату своего конца, поверь мне, разумных людей не осталось бы. И я не знаю, и не хочу знать. Но вот ещё одно, что я хотел сказать тебе. Ты бежишь не зря, за тобой идёт что-то. Я не могу понять что, тебе самому с этим нужно разобраться. — Как же мне с этим разбираться, если я даже не знаю, что это? — Ты слышишь его, не так ли? Если бы это хотело убить тебя, то мы не говорили бы с тобой сейчас. — Что же мне тогда делать? — Райли невольно усмехнулся, а старик вновь покачал головой. — Сейчас тебе это кажется смешным, но может обернуться так, что смеяться больше не захочется. — Вы правы, я солдат, и вы понимаете, что я не верю во всю эту потустороннюю чушь. Если бы за мной была слежка, я обнаружил бы её давно. А насчёт бегства, вы тоже немного правы. Я потерял друга, напарника, тяжело это пережил. Значит, бегу от памяти. Хайуотер слушал его молча, разглядывая, раздумывая. — Плохо терять друзей и любимых, это больно, — Саймон дёрнул щекой, чертов старик опять попал в яблочко, но как?!? — Сейчас ты отрицаешь всё, но дам тебе совет, когда в очередной раз услышишь своего преследователя - позови его и он явит себя. А там уже смотри по обстоятельствам. — Хм, спасибо за совет... — Ты видишь его во снах, он очень близко к тебе уже подобрался. Райли промолчал, ему не нравились такие разговоры, не верил он во все это, но и обижать старика тоже не хотелось. Он поблагодарил его ещё раз за гостеприимство, вкусный ужин, ночлег и помощь с байком. Отдельно сказал спасибо за совет и странный разговор, да и вышел из кабинета, оставив старика в его темном и пыльном царстве застывшего времени. Майк ждал его на крыльце, он ничего не стал спрашивать, они покурили, беседуя ни о чем, а потом рейнджер проводил его до гостевого домика, который оказался простой пристройкой к дому, пожелал спокойной ночи и ушел. Саймон, сняв только куртку и ботинки, растянулся на мягкой кровати, закрыл глаза и его тут же сморил сон. За окном был оранжевый вечер, дул сильный ветер и хлопали крылья, и опять он не мог поймать взглядом фигуру, что металась в небе, только резкие всполохи фиолетового и черного. Райли открыл глаза, темная комната, тишина и свет одинокого фонаря на крыше ангара за окном. Никакого ветра, заката и черных крыльев. "Что-то идёт за тобой..." Что это что-то? На утро он поднялся очень рано, вышел из своего домика и увидел, что парни из ангара возятся с его мотоциклом, подошёл, поздоровался. Оказалось, всё не так страшно, и поломка не серьёзная. Байк послушно завёлся, утробно тарахтя мотором. Там и Майк вышел из дома. Райли отказался от завтрака, поблагодарил рейнджера за помощь, попросил от его имени попрощаться со старым Джо и, оседлав Харлей, поехал прочь из поселения. А город и правда оказался достаточно далеко и хорошо, что бензина хватило доехать до него. Там уже заправился, закупился водой и едой и продолжил путь, половину материка он уже проехал. Из головы не шёл старый Джо и его спокойные наставления, и то, с какой лёгкостью он прочёл Саймона. Был ли он настоящим шаманом или выжившим из ума стариком, чей острый и пытливый ум начал вытворять под старость дикие вещи? Напугал ли он Райли? Скорее нет, чем да, но заставил задуматься. Хайуотер прав в том, что личное кладбище Саймона поистине огромно. Но на памяти и опыте Саймона, абсолютные ублюдки и мерзавцы редко получали за свои скверные поступки какое-то наказание сверху, жили припеваючи, продолжая убивать и обирать людей. Но раз с него решат спросить на страшном суде, что ж, пусть будет так. А будет ли он, суд этот? Никто, кто прошёл его, ещё не вернулся ни разу и не рассказал об этом. Между тем красная прерия давно сменилась жёлтой степью, сплошь утыканную ветряками, их огромные лопасти вращались на ветру тяжело и монотонно. И вновь ночь застала Саймона в пути, он съехал с дорожного полотна, увидев небольшие валуны, где можно было разбить палатку и заночевать. Посидев немного у костра, почитав блокнот напарника, он не стал больше ничего писать там, плеснул остатки кофе в костёр и забрался в палатку. Не заметил, как мысли унесли его в сон. Громкое хлопанье крыльев разбудило его, Райли открыл глаза и приподнялся на своем лежаке из спального мешка. Звук повторился и он решил всё же сделать так, как советовал ему старый индеец. Отстегнув полог палатки, он выбрался наружу, в темную и прохладную ночь. Никого, конечно, не увидел и не слышал более. Встал прислушиваясь к ночной равнине, огляделся: вдалеке мигали сигнальные огни на ветряках, где-то далеко крикнула ночная птица. — Есть здесь кто-нибудь? — Громко спросил Саймон, чувствуя себя немного глупо. — Покажись. Тишина в ответ, только лёгкий порыв ветра, дуновение возле лица. Даже птица молчала, может, это она и хлопала крыльями... Саймон отер ладонью лицо и наклонился к палатке, желая забраться обратно, когда сзади послышался шорох крыльев и звук, словно кто-то спрыгнул с высоты. Райли стремительно обернулся и застыл. В темноте он четко увидел крылья, большие и черные, но в оперении были и фиолетовые перья, которые словно светились. Обладатель крыльев стоял спиной, но Саймон разглядел человеческую фигуру, а потом, когда крылатый обернулся к нему, он увидел и его лицо. Но первое, что сияло в темноте, это глаза. Они светились изнутри, озаряя и всё лицо и, казалось, всё вокруг. Лицо...это лицо... — Джонни? Саймон смотрел и не верил в то, что видел. Это был его Джон, его напарник, но у него были крылья, обнажённый торс и горящие синим холодным пламенем глаза. — Джонни, ты..? — Это не мое имя, — голос у ночного гостя был очень низким, но всё же голосом его напарника. Синие глаза, факелами пылающие в ночи, смотрели холодно, надменно. — А кто же ты тогда? — Саймон был обескуражен и растерян. Старый индеец оказался прав во всем, выходит. — Не думаю, что моё имя что-то скажет тебе, — гулко и низко ответил не-Джон, он не отводил глаз от лица Саймона. Большие черные крылья сложились и возвышались позади этого...человека темной массой. — Тогда что тебе нужно, зачем ты идёшь за мной? Почему ты выглядишь, как мой напарник? — Я не выбирал такую внешность, я переродился с ней. И замолчал, всё также не сводя своих жутких горящих глаз с Саймона. — Что тебе нужно от меня конкретно? — Райли увидел, что необычный гость был босой, а ноги облачены в серого цвета то ли штаны, то ли просто тряпицу. — Мне приказано тебя охранять. — Кем приказано? — Саймон сильно сжал старый чувствительный шрам на руке, если он спал всё ещё, то от боли должен проснуться. Но нет, больно было наяву. Крылатый молчал. — Ты ангел, что ли? Синий пламень яростно полыхнул в глазах "защитника". Он прорычал. — Нет. — Окей. От кого охранять и как эта охрана проявляется? — Ты должен продолжить свой путь. Вернись в строй своей армии. Саймон поднял брови. — Что? — Убивать. Ты должен продолжать это делать. Ты сам выбрал этот путь, когда отрекся от мира. — Я отрекся?... — Когда закрыл лицо черепом и окропил руки кровью. — И что, обратной дороги нет? — Ты прошел свой Рубикон, Саймон Райли. У тебя одна дорога и ты не на ней сейчас. Райли смотрел на крылатого, что и не ангел вовсе, он стоял ровно и расслаблено. — Путь раскаяния, разве нет его? — Разве ты раскаиваешься в содеянном на всем пути твоём? — Густые брови на красивом лице приподнялись насмешливо. — Нет и тени покаяния в душе твоей. Обида, злость и лютая тоска. Ты хочешь отмщения за того, чей облик я ношу сейчас. Он был дорог тебе. Так отомсти за него. — Тот, кто убил тебя....Соупа, мертв. Кому мне мстить? — Как много тех, кого ты жаждешь наказать? Я знаю, ты скучаешь по своему оружию, по охоте. От меня ничего не скроешь. Зачем бежать от себя, когда можно идти предначертанным тебе путем. — Кто его предначертал? Человек может измениться. — Не в твоём случае, Саймон, — губы ночного гостя растянулись в улыбке, обнажая ровные белые зубы. — Твоя душа уже принадлежит нам, тебе осталось только завершить свой путь. — Если я откажусь? — Я сведу тебя с ума, — просто ответил демон. — Заставлю убить себя. И так или иначе заберу то, что мне нужно. Не в том количестве, на какое рассчитывал. Ты не изменишься, Гоуст, ты убийца. — А тебя можно как-то убить? — усмехнулся Райли, страх испарился, оставив только злость и досаду. — Можно, — склонил голову вбок не-Джон, ухмыльнулся. — Только вряд ли у тебя получится. Лучше тебе сотрудничать со мной. — Вот как? Каким образом? — Вернись на службу. Я буду рядом, буду направлять, оберегать. Когда придет твой час, я всё сделаю быстро. — Так ты ещё и палач мой? — Саймон провел ладонью по лицу, абсурд? Нет, это было похлеще, вся эта ситуация. — Я и жрец, и жнец, и на дуде игрец, — нараспев проговорил демон, явно дурачась, он понял, что выиграл этот спор. — Стоит солнцу зайти, вот и я. — Почему ты явился? Я не слышал ни разу о таком. — Ты выгодное вложение и ты меня призвал. И о таком много не говорят, ведь это так плохо, так порочно. — То есть и прогнать я тебя могу тоже? — Со злой надеждой спросил Райли. — Уже нет, напарничек, — осклабился демон. — Теперь мы повязаны крепко. Саймон взглянул в яркие синие глаза крылатого и понял, что проиграл.... Вертолёт доставил в точку отправки, группа рассредоточилась, операция началась. На этот раз снайперам нужно было пробраться до выгодных позиций, пробиваясь сквозь кордоны противника. Винтовка на плече и острый кинжал в руке, который легко входил в плоть, пронзая одежду и лёгкие жилеты врага. Запах крови и пороха, пота и страха заполнили пазухи носа, холодное сосредоточие затопило разум, и адреналин накачивал мышцы, делая стальными. Заняв позицию, Гоуст доложил капитану, что на месте и начал отстрел противника, зачищая путь основной группе. Взглянул мельком в небо, ни капли не удивился, увидев высоко парящую фигуру крылатого человека, его фиолетово-чёрные крылья были расправлены широко, его охранитель парил над местом, где подопечный собирал ему урожай душ совсем не невинных, у сердца сберегая книжицу, с почти переведенным с шотландского текстом.