Зарисовки

Замок Деревенька была маленькая и уютная, опрятная, но какая-то тихая слишком. Жители словно таились в своих домишках, огороженных невысокими заборами. Те немногие селяне, что попадались на пути двум путникам, спешили убраться с дороги и прятали глаза в тени капюшонов и широкополых шляп. Чужаков здесь явно не очень любили, но и не прогоняли, как бывало порой. Всадники проехали по главной улице этой деревеньки, уже не думая, что встретят трактир или ещё какое-нибудь подобное заведение, но вдруг, почти на выезде из поселения, они увидели широкий двор и горящие фонари над входом большой корчмы. Даже коновязь присутствовала во дворе, у входа в дом. Путники спешились и привязали поводья своих лошадей к широкому бревну коновязи. Переглянулись, огляделись и вошли в дом. Внутри было тепло и чисто, массивные столы и стулья расставлены по просторному и светлому помещению, и лишь парочка из них была занята; сидевшие за столами мужчины сосредоточено ели или пили из глиняной посуды. Все повернулись к дверям, когда вошли два путника, их рассматривали недолго, вскоре все находящиеся вернулись к своим занятиям. Кроме хозяина корчмы: он стоял за своей широкой стойкой, высокий и крепкий мужчина с шикарными баками на щеках. Он щурил глаза и сдержанно улыбался, пока двое гостей подходили к стойке. — Доброго дня, путники, — поприветствовал их хозяин, когда двое мужчин уселись на невысокие табуреты у его стойки, оправив ножны мечей, что обнаружились под их длинными плащами. Взгляд владельца корчмы стал цепким и настороженным. Это были явно не простые путники. — И тебе добра, — отозвался один из гостей, у него были яркие синие глаза и красивый низкий голос. Второй же просто кивнул, на нём был черный плащ и капюшон на голове, плюс ко всему лицо его было скрыто материей с рисунком черепа на ней. Он оглядел хозяина таверны, обшарил взглядом весь зал, отметил все окна, какие были в стенах, а потом только приспустил свою маску, обнаружив бледное лицо с прямым носом и пухлыми губами, тёмные глаза смотрели прямо, изучающе. — Давай самое крепкое, что у тебя есть. Голос незнакомца был глубоким и низким, слова он проговаривал очень четко, будто хотел, чтобы его поняли с первого раза и больше не переспрашивали. Хозяин кивнул и обернулся к полкам позади себя, чтобы взять один из кувшинов, там стоящих. — Есть у меня одна настойка, «Слеза дракона» зовётся. — Хорошее название, — хохотнул синеглазый, а его бледный спутник усмехнулся. — Меня зовут Прайс, — сказал хозяин, разливая содержимое кувшина по двум глиняным кружкам. — Я тут, вроде как, староста и хозяин этой корчмы. Это ещё и постоялый двор, если вам надо. — Я Джон, а это Гоуст, — синеглазый скинул свой капюшон, обнажая обритую с висков голову, на макушке отросшие волосы были заплетены в причудливую косу, что спускалась на спину под его плащом. Он отсалютовал Прайсу кружкой и залпом выпил всё, что там было. Выдохнул, крякнул, втянул воздух носом и выдохнул ртом. На глазах его выступили слезы, он усмехнулся, сверкая белоснежными зубами. — Хорошее пойло, давай ещё. Названый Гоустом только после своего спутника немного отпил из своей кружки, посмаковал на языке, кивнул и выпил половину, просто, как воду, ни разу не поморщившись и не выдыхая. Прайс уважительно сощурил свои добрые, но очень внимательные глаза. Наливая очередную порцию гостям, он спросил между делом. — Куда путь держите? Проезжих у нас тут очень мало и очень редко бывает. — Так то не секрет, Прайс, — карие глаза из-под тени наблюдали за хозяином, ловя каждое его движение и взгляд. — К замку едем. Хозяин замер на мгновение, но потом вновь улыбнулся. — Гиблое там место, сколько народу сгинуло. Надо оно вам? — И многих из них ты поил слезами дракона, м? — Джон усмехался одной стороной губ, его руки в перчатках лежали на стойке по обе стороны от его кружки, задавая свой вроде насмешливый вопрос, он барабанил пальцами по гладкому дереву, Гоуст глянул на него и он перестал. Прайс нахмурился, достал тряпицу из-за пояса и начал вытирать и без того чистую стойку. — Некоторые из них останавливались на ночлег, другие проезжали мимо. Их было достаточно много, разного рода рыцари. И никто из них не вернулся, кроме одного. Но он лишился разума, от него мало что можно узнать. — А что вы хотели от него узнать? — Ровно спросил Гоуст, его кружка стояла полная перед ним, он не торопился пить то, что было в ней. — Думаю, то, что хотят знать все, — ответил хозяин, сложив руки на груди. — Если бы кто спросил меня, я сказал бы, что этот проклятый замок надо сравнять с землёй. — Для того мы туда и идём, приятель, — улыбнулся Джон и отпил из своей кружки, Гоуст вновь хмуро глянул на него, но тот сделал вид, что не заметил. — Что ж, — вздохнул хозяин. — Значит, ещё плюс две души. — Не хорони нас раньше времени, Прайс, — серьёзно ответил бледный человек в черном. — Скажи лучше, чего такие жители здесь тихие? Близость замка сказывается? Прайс поджал губы, огладил баки на щеках, протянул руку и достал из-под стойки трубку, красивую, явно вырезанную собственноручно, не торопясь набил её табаком, раскурил от лучинки из печки, что горела и грела всё заведение, и лишь потом, затянувшись, выпустил дым и заговорил. — Раньше соседство с замком никак нам не мешало, он ведь считается заброшенным. Но после того, как начали прибывать рыцари и искать там то, чего, я думал, нет там, начало происходить плохое. Сначала стал пропадать скот. А после гибели нескольких приезжих рыцарей начали пропадать люди. — Сколько? — Уже ни грамма не веселясь, спросил Джон, Гоуст смотрел на хозяина и, кажется, даже не моргал. — Трое, — Прайс смотрел на дымок, что вился над его трубкой, поднял глаза на путников. — Старый мельник и его сын, и дочка отшельника. — Отшельник? — Его просто прозвали так, потому держится всегда особняком, а так он живёт тут же. Его дочка… Они встречались с моим сыном. Он ходил на её поиски, ходил к самому замку. Джон и Гоуст переглянулись, синеглазый спросил. — Он жив? Сын твой? — Жив, дурак. Я нагнал его и вернул домой, дал взбучку хорошую, сказал, что без толку искать теперь Фару. — Что он видел по дороге к замку? — Гоуст отпил из своей кружки, глядя поверх её на хозяина корчмы, который хмурился и дымил своей трубкой. — Не так много он успел пройти, но по дороге обратно, могу поклясться, я слышал как нас звали. Путники молчали, слушали Прайса, тот явно хотел сказать что-то ещё. — Я слышал голоса давно ушедших людей, не только тех, кто пропал. Кайл, мой сын, рвался продолжить путь, говорил, что Фара зовет его, просит о помощи. Я еле утащил его оттуда. Он много раз порывался и после уйти к замку, пока не нашли окровавленную шаль девушки на окраине деревни. — Мы вовремя, — вполголоса сказал синеглазый, глянув на своего спутника, тот согласно кивнул. — Вовремя для чего? — Прайс уставился на них обоих с недоверием. — Кто вы есть, добрые путники? — Добрые путники и есть, отец, — зубасто улыбнулся Джон, поднял свою кружку и осушил до дна. Гоуст сделал то же самое. Они поднялись одновременно, синеглазый вынул из поясного кошеля пару монет и положил на стойку перед хозяином, тот, выпустив дым, сказал. — У вас есть шанс передумать и поехать обратным путём. Погибнете вы - пропадет кто-то из деревни. — Не пропадет никто, поверь мне, Прайс, — гулко проговорил Гоуст, вновь скрывая лицо своей разукрашенной белым маской. Они направились к двери через пустое уже помещение, пока они пили и беседовали, люди, что сидели за столами, ушли. В дверях они столкнулись с молодым парнем, он глянул на них, скупо поздоровался и прошел мимо, но потом остановился. — Вы наши новые постояльцы? — У парня была тёмная кожа, как у южанина, пухлые губы и тёмные глаза. — Нет, мы проездом, — ответил Джон и взглянул на хозяина, тот сказал. — Это мой сын Кайл. Гоуст оглядел его и отвернулся, Джон улыбнулся парню и тоже вышел вслед за спутником. Кайл вышел за ними. — Вы едете к замку? Гоуст промолчал, он вставил ногу, обутую в крепкий, кожаный сапог в стремя, и поднялся в седло высокого черного коня, который переступил под ним и взмахнул длинным хвостом. А Джон посмотрел на парня, также поднявшись в стремени, уселся в седло крепкого гнедого, взялся за поводья, развернул коня и только тогда ответил. — Туда и едем, парень. Пожелай удачи, если хочешь. — Вы умрёте там, — тихо сказал Кайл. — Это не похоже на пожелание удачи, друг, — посмеялся Джон. — Придержи эту мысль, поговорим об этом, когда мы вернемся. Парень лишь покачал головой в ответ. Его отец тоже вышел из корчмы и они вдвоём наблюдали, как два всадника, пустив коней рысью, выезжали за пределы поселения. — Что скажешь? — Спросил Джон, когда они проезжали границу деревни и леса. Он кивнул на массивные обереги, вырезанные из целых стволов деревьев. Истуканы стояли по обе стороны проезжей дороги, скаля страшные рожи и светя раскрашенными рунами. Гоуст лишь мелько взглянул на них, проезжая мимо. — Они помогают на небольшом расстоянии, сломай их и поселение доступно. Джон кивнул, он решил промолчать, они въезжали в тот самый лес, о котором им рассказывали. Каждый раз одно и то же: деревня, лес и брошенный замок. Это был уже пятый подряд. Они шли по следам того, кого преследовали, но ему всегда удавалось уйти раньше, чем они достигали его очередного временного жилища. Но сейчас следы были свежими, от них просто шибало вонью их добычи, и то не были следы на земле, тварь, на которую они охотились, оставляла яркие и зловонные следы в тонком слое, что простому смертному недоступен. Им, как членам тайного общества, было дано знание и способность видеть эти следы, этот свет, эту грязь и идти по ним, как охотничьим псам по кровавому следу раненого оленя. Однажды они почти настигли эту тварь, но та пустила ядовитые корни в умы людей того поселения и, пока они отбивались от полчища обезумевших селян, тварь успела уйти. Здесь же люди ещё не были отравлены, просто запуганы. Да и пропало не так много жителей, тварь явно голодала, плюс ко всему люди использовали хорошие обереги для своей деревни. Те немногие вольные охотники, что шли за ней, были просто перекусом, аперитивом перед главной трапезой. По картам, что были в наличие у ордена, они помнили, где находится замок, полуразрушенное каменное строение, окружённое рвом. И всё это окружено густым лесом, через который они сейчас и ехали. Обычный лес, много деревьев разного вида, шныряло зверьё, скакали белки по веткам, орали и ухали птицы, пару раз встречались олени, те замирали на миг, двигали пушистыми ушами, а потом скачком скрывались в зарослях и растворялись в темноте леса. Но, спустя несколько часов, лес начал меняться, нет, деревья были на месте, но живность и птицы стали встречаться реже, тишина стала окутывать путников. Мужчины ехали молча, прислушиваясь к звукам леса, приглядываясь к следам в том самом тонком мире и наблюдая за своими лошадьми, ведь они были не простыми, этих животных натаскивали на поиск нечисти. Пока кони шли спокойно, прядая ушами и всхрапывая иной раз, потряхивая уздечкой. Старались не разговаривать, потому как голос живого человека может отпугнуть либо приманить того, кого они искали. Тварь была, очевидно, слаба, потому след её еле угадывался, но он был. Собственно, по нему они и шли, порой поворачивая коней, если след слабел и иссякал. Вечерело, солнце клонилось к закату, и в лесу стало совсем темно, путники, не совещаясь, спешились, привязав коней к дереву, развели костер и уселись рядом с ним. Ночевать в опасной близости от их добычи было рисковано, но и продолжать путь в абсолютной темноте тоже было абсурдно. По обыкновению, они решили переждать ночь до самого блеклого рассвета, ибо с ним вся нечисть пряталась по норам. Огонь горел весело и ярко, первым задремать решил Джон, он кивнул Гоусту и улёгся прямо на землю, закрыл голову плащом и сразу засопел. Гоуст сидел и слушал ночь. Было очень тихо, лишь сопел спутник, и переступали, шумно вздыхая, их кони. — Саймон..... Шепот, как лёгкое дуновение ветра, дёрнул Гоуста из глубокой задумчивости. Он выпрямился, сидя на земле, положил руку на рукоять меча. — Саймон....зачем ты здесь, Саймон?..... Он узнал этот голос - покойная матушка. Тварь обнаружила их. Он молчал, нельзя отвечать. — Гоуст.... Теперь это был Роуч, старый друг, который погиб давно, также на охоте на такую же тварь. — Гоуст...ты дал мне умереть....Джона тоже погубишь..... Отвечать, как и реагировать было нельзя, было бесполезно. Как и махать мечом, тварь просто так не убить, нужно найти её гнездо, место, где она прятала свою смерть. Именно так, эти создания тьмы таскали с собой то, что реально может их убить. Только уничтожив этот предмет, а это могло быть что угодно, можно было убить эту нечисть. — Сай....помоги мне....ответь мне....зачем ты здесь...уходи.... Теперь это был брат, который умер, когда ему было совсем мало лет, сгорел от чахотки. Казалось, сами деревья шепчут ему это, мерно покачивая ветвями над головой, образуя темный купол. Где-то там и таилась тварь, она не нападала так, не питалась плотью. — Уходи...иначе пожалеешь.... Нападения Гоуст не боялся, на нем, как и на напарнике, были все возможные амулеты и обереги, плюс ещё кое-что на шее, что точно убережёт. Джон пошевелился во сне, поскрипел зубами и, откинув плащ, сел, потер руками глаза и взглянул на Гоуста, тот опустил веки, перед этим взглядом показав наверх. Джон подобрался, также высвободив рукоять меча из-под плаща, сел удобней, сцепил руки перед собой и закрыл глаза. Он умел прогонять тварь, этим наделил его орден при посвящении. — Мактавиш...... Пронесся шёпот над полянкой, где они сидели перед тлеющим костром. Когда Джон мысленно взялся гнать нечисть, та воспротивилась и поэтому активность её усилилась и это, наконец, почуяли их лошади, они заволновались, дёргая свои поводья и вздрагивая всей шкурой, храпели и повизгивали, как это делают все испуганные змеёй лошади. Вороной Гоуста был боевым конём, смелым и сильным, как и его хозяин. Он вдруг заржал, громко и сердито. Издревле известно, что всякая нечисть боится черных животных. Поэтому неразборчивый шёпот унёсся ввысь вместе с резким порывом ветра, нарушив купол ветвей над ними, который взволновался и успокоился. Джон открыл глаза. — Мы очень близко. — Я знаю. Главное - успеть. До бледного рассвета было ещё немного времени, и поэтому теперь подремать пришла очередь Гоуста; он также растянулся на земле и попытался расслабиться, в ушах всё ещё стоял многоголосый шёпот твари. Замок из темного камня возвышался на оплывшем от влаги холме; ров, его окружающий, давно превратился в поросший густым кустарником лог; подъёмный мост, державшийся на одной лишь ржавой цепи, лежал на обоих берегах бывшего рва, почти истлев за время: казалось, ступи на него и дерево рассыпется в прах. Поэтому рисковать не стали, оставили лошадей и пошли пешими, перебираясь через ставший совсем неглубоким ров. Было видно, что раньше замок процветал, был ухоженным и крепким, но потом хозяин умер от рук врага, весь род его перебили, а замок подожгли. Камень не горит, но зато горит всё, что внутри. Выгоревшие изнутри стены никому не были нужны, и про каменный бастион забыли. След твари ощущался чётко, но всё равно слабо. Они прибыли реально вовремя. Но, хотя тварь и была слаба, опасной оставалась в любом случае, поэтому следовало быть начеку. А ведь им предстояло обыскать всё каменное строение в поисках того самого артефакта. То, что тварь всё ещё здесь, охотники поняли, как только ступили на землю у каменных стен. Гоуст придержал Джона за руку, тот оглянулся на него удивлённо, и указал на свое лицо скрытое маской. Джон кивнул и также поднял из-под плаща свою, натянул по самые глаза. Они вошли в строение, серый камень давно отвык от живого присутствия людей, казалось всё строение замерло, когда они зашагали к лестнице, что вела наверх, внизу всё было усыпано сгоревшими и обвалившимися, когда-то деревянными, балками, а вот верхние этажи были относительно целыми под зияющей дырами крышей. Охотники поднимались по каменным ступеням, осторожно переставляя ноги со ступени на ступень: кто знает, насколько ещё крепка кладка, и не рухнет ли всё под тяжестью двух мужчин. — Саймон. На этот раз это не был шёпот, он услышал реальный голос, который не был ему знаком. Он напрягся, но не подал виду, однако увидел, что и Джон встрепенулся и оглянулся на него, потому что шёл впереди. Гоуст увидел, как расширились его глаза, когда он увидел что-то за спиной спутника. Одним резким и плавным движением он вынул меч из ножен, удобно перехватывая за рукоять, и развернулся, услышал позади, как Джон скользнул сталью своего меча по ножнам, обнажая его. Их взору предстал человек, он стоял на несколько ступеней ниже них, смотрел спокойно и почти по-доброму. Мужчина был облачён в тёмную одежду необычного вида, с плеч свисал длинный черный плащ. Лицо его было бледно и красиво, глаза черными, как и его коротко остриженные волосы. Он смотрел на охотников и улыбался, словно он был хозяином этого замка, и тот не лежал в руинах, а они были его дорогими и долгожданным гостями. — Вы пришли за мной, не так ли? — У него был мягкий, негромкий голос, такой приятно слушать. — Ну не совсем за тобой, — глухо через маску усмехнулся Джон. — Да-да, — снисходительно улыбнулся человек в черном. — Вы давно ищете меня. Поздравляю, вот мы и встретились. Охотники молчали, поэтому тварь, принявшая облик привлекательного мужчины, продолжила. — Почему вы, люди, решили, что только вы должны жить? — Глаза его зло сузились, но тут же опять стали добрыми, он улыбнулся, будто о погоде спросил. — Может потому, что не убиваем селян, чтобы пожрать. Не засираем им мозги, чтобы они проламывали друг другу бошки, а потом не пьем эту энергию, — спокойно ответил Гоуст. Бледный мужчина посмеялся, покачав головой. — Вы убиваете друг друга так давно и так изощрённо, что порой становится страшно за вас и странно удивительно, как вы не истребили себя как вид за всё это время. Плодитесь, как те самые блохи. — Каждому своё, нечисть. Это не твой мир - наш. Каждый живёт так, как ему и предписано, — Джон брезгливо скривил губы под маской. Все эти беседы, их предупреждали о том, что эти твари умеют залезть в голову. Он хлопнул Гоуста по плечу, когда тот обернулся, он мотнул головой, призывая продолжить путь. — А кто сказал вам, что это только ваш мир? — Спокойно и даже как-то весело спросил темный человек им в спину. Но они уже не обращали на него пристального внимания, понятно было, если болтает, значит на атаку нет сил. Ступени привели их на верхний этаж, относительно свободный от завалов камня и сгоревшего дерева. Джон закрыл глаза и пытался рассмотреть след твари, обычно у самого гнезда след самый слабый, так та маскировала свой талисман, спрятав. Ментальный след именно этой твари был светло-зелёного света с голубыми прожилками, красивого оттенка. Но след порой таял и заплетался в дикие узлы, непонятно куда вел и всё время путался. — Я смотрю, вы хорошо подготовились, — тварь опять оказалась позади них, всё в том же облике, мужчина стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за ними. Гоуст хмуро оглянулся на него, а Джон открыл глаза и, взглянув на напарника, еле заметно покачал головой. Стоило поискать ещё. — Мы можем договориться с вами, — сладкий и мягкий голос темного человека лился в уши, как мёд. — Мне не нужно золото и драгоценные камни, но вам они, скорее всего, очень важны. Я знаю, где их очень много. Скажу вам в обмен на свою жизнь. — Оставь себе, — огрызнулся Джон, он подошёл к витой лестнице, что вела в одну из башен. Гоуст направился к соседней. — Что тогда вам нужно? — Красивый бледный мужчина нахмурился и шагнул к ним, Гоуст мгновенно повернулся к нему и поднял меч, его карие глаза зло сверкнули над маской с черепом. — Женщины, имения, лошади, армия? — Ого, — хохотнул Джон, оглянувшись на тварь. — Да ты просто кладезь богатств. — Я хочу жить, как и вы, — ровно и серьезно ответил человек, ну или тварь прикидывающаяся человеком. — Так и жил бы себе там, где родился, какого рожна ты здесь объявился, портишь скот и убиваешь людей? — А почему вы, Мактавиш, убиваете людей и едите свой скот? Джону не понравилось, что тварь знает имя его рода, такого быть не должно. Он нахмурился, глянул на напарника, тот смотрел на тварь с немой угрозой. — Мы не убиваем просто так, только если это враг. А скот для того и нужен, чтобы питаться им и использовать в быту. — Неужели, — тонко усмехнулся мужчина в черном.— Я могу тебе рассказать много историй, когда люди убивали других людей развлечения ради. Или тот же самый скот. Не используя его ни в быту, ни в пищу. — Пусть с этим разбираются священники, нечисть, — пробасил Гоуст. — Мы выполняем приказ и завет, что гласит: нечисти здесь не место. — Мое имя - Владимир, сэр Райли, — сдерживая злость, ответил темный человек. — Будь добр, зови меня так. Если говорить начистоту, то для нас вы - нечисть. Вы засоряете этот мир своей грязью и ненавистью. Выдумываете правила, которые сами же и нарушаете. Объявляете охоту на тех, кого боитесь. Собираете трофеи и хвалитесь ими друг перед другом. Вы убиваете забавы ради, а я - ради того, чтобы жить. — Ты отнимаешь жизнь, нечисть, — выделив последнее слово, сказал Гоуст. — Человеческую жизнь. Это преступление и ты будешь за это казнён. Лицо твари, назвавшейся Владимиром, окаменело в гневе. — А судьи кто? Твои священники, что погрязли в грехе хуже портовой шлюхи? Твои правители, которым ты безразличен, как и те, кого я убил? И сожрал. Владимир прорычал последнее слово, обнажив в злой улыбке частые и острые зубы. — Вы не хозяева этого мира, вы здесь гости, — голос его становился всё более резким, шипел и становился глубже. — Думаете, убить нас всех? Не выйдет, нас больше. Мы здесь были уже тогда, когда вы только учились палки в руках держать. — Ну так мы прорядим ваши ряды, — усмехнулся Джон, он начал подниматься по лестнице в башню. Тварь зарычала утробно, Гоуст успел увидеть, как плащ его распахнулся огромными кожистыми крыльями, как красивое лицо исказилось в ярости. Резкий порыв ветра от взмаха крыльев разметал пыль с древним пеплом, она взвилась ядовитыми облачками. Гоуст закрыл глаза на секунду рукой, чтобы уберечь их от пыли, когда открыл, увидел, как тварь опустилась на Джона, полностью закрыв его собой. Он кинулся туда. Джон оглянулся вовремя, когда увидел перекошенное лицо твари и увидел её огромные черные крылья. Он успел выставить свой меч перед собой, прежде чем на него налетело большое и темное тело. Обычная сталь не причиняет вреда таким тварям, но замедляет и может дать фору охотнику. Владимир, скаля острые зубы, острыми когтями рвал его маску, стараясь добраться до горла, Джон отбивался, пинал тварь ногами, но она была сильна. Когда когти разорвали ткань маски и сдернули замок плаща, тварь отпрянула, потому что вместо оголённой шеи охотника она увидел серебряный кольчужный воротник. — Сюрприз, нечисть поганая, — прохрипел Джон, изловчившись, отпихнул от себя тварь. Владимир, оправившись от неожиданности, вновь оскалил клыки, хотел было кинуться опять, но, услышав сзади шум, взмахнул крыльями и прыгнул в сторону. И вовремя, потому что подоспевший Гоуст рубанул мечом аккурат там, где он был мгновение назад. Зацепившись за стену, тварь обернулась на них, зарычала и вовсе страшно, его крылья вновь обернулись черным плащом, Владимир сноровисто, как летучая мышь, цепляясь за камни в стене, скрылся в темноте вверху башни. — Ты как? — Гоуст смотрел в темноту башни, потом оглянулся на напарника. — Порядок, ошейник спас, — Джон поднялся и оправил блестящий серебром оберег на шее. — Какого хера, Гоуст, почему он так силен? — Значит, жрал не только в той деревне. Давай поторопимся, он может уйти. Джон согласно кивнул и опять закрыл глаза, рассматривая в тонком мире следы их добычи, а та наследила знатно, свежие отметки жгли глаза зеленью и голубизной. Но был ещё один, еле уловимый, красный отсвет. — Это здесь, что-то красное, — Джон, перехватив меч поудобней, начал подниматься по лестнице. Гоуст двинулся следом. Понемногу глаза начали привыкать к сумраку башни, а там и провалы в стене стали чаще и света больше. На самом верху они остановились у самого края обрушившейся лестницы. Джон, закрыв глаза, видел красный отблеск всё чётче, значит, они на верном пути. Придётся подниматься по стене. Решили, что пойдет Джон, а Гоуст будет отбивать если что. До площадки наверху башни оставалось совсем немного, лишь пара ступеней, но, чтобы достичь их, надо было преодолеть провал, и лезть надо было по стене, по выступающим камням. Сунув меч в ножны, Джон немедля схватился за первые булыжники кладки, благо они не были сырыми и руки не скользили, как и сапоги. Джон преодолел половину пути, когда сверху на него спикировала черная тень, удар пришелся на спину, он почувствовал, как когти твари распороли его одежду и прошлись по плоти. Он услышал рычание твари и свист кинжалов Гоуста, когда тот начал метать их в нечисть. Видимо, один из них, а они были серебряными, угодил в цель, потому что тварь взвыла и, хлопая крыльями, протиснулась в одну из пробоин стены. — Джон! — Я здесь, почти на месте, — хрипло ответил он и продолжил подъём. Когда уже мышцы начали дрожать, а пальцы онемели от усилия, с коим он цеплялся за камни, носком сапога ступил на ровную поверхность. Джон осторожно продвинулся вперёд и встал во весь рост, дыша тяжело и чувствуя пульсирующую боль в спине, ощущая, как мокнет одежда от крови. Похоже, тварь хорошо расплосовала его. Но времени страдать не было, он вынул меч и, уже не прослеживая путь следа по ту сторону глаз, начал свой поиск. Площадка не была большой или широкой, просто небольшое помещение, которое когда-то использовалось как дот. Здесь было пусто, совсем. Крыша башни была цела, но сквозь маленькие отверстия проходило достаточно света для поиска. Что-то красное, что-то небольшое, где это может быть... — Мактавиш. Он резко обернулся, у одного из оконцев стоял Владимир, он был смертельно бледен, из уголка губ стекала струйка черной крови, одна рука болталась плетью: Гоуст всегда метко метал свои кинжалы. — Оставь меня, дай мне жить. Я исцелю тебя, ведь я практически убил тебя, скоро ты истечешь кровью. — Иди в пекло, — Джон выставил меч перед собой и, двигаясь бочком, продолжил свой поиск, глядя то на камни башни, то на тварь, что стояла и просто наблюдала за ним. И нашел: один из камней кладки стоял совсем уж правильно; глянув на тварь, он ковырнул мечом булыжник и тот с готовностью вывалился. Джон взял меч обеими руками, ожидая атаки твари, но Владимир улыбнулся, обнажив свои острые зубы, испачканные черной кровью, сполз по стене и просто сидел, расставив длинные ноги. Джон присел и, не сводя глаз с твари, пошарил рукой в открывшейся нише; вот оно: крупный рубин выпал и покатился по полу, сверкая гранями. Владимир смотрел на свой талисман и ничего не делал, и не говорил. Молчал и Джон, но потом резко взмахнул мечом и опустил клинок на камень - рубин разлетелся на множество осколков, они, сверкая, как роса на траве, разлетелись по всей башне. Владимир не смотрел на камень, а после на его крошево, он не сводил глаз с охотника. Тело его начало таять, а кровь на лице из черной становилась алой. — Мы ещё встретимся, Мактавиш. Обещаю. Он так и растворился в пыльном воздухе башни с лёгкой улыбкой на губах и глубокой печалью в глазах. С горем пополам, Джон преодолел путь обратно, пару раз чуть не сорвавшись со стены, буквально свалившись на руки своего напарника. Они покинули замок, перебрались через ров и, лишь зайдя обратно в лес, Гоуст заставил Джона снять одежду. Страшные раны на спине напарника Гоуст замазал особой мазью, что готовили лекари ордена. Но примочки эти не могли восстановить потерю крови, и поэтому Джон был слаб, он заснул сразу, как только они сделали привал и развели костер. Пока спутник его спал, Гоуст отправился на охоту. Когда олень рухнул, после того, как шею ему пронзил кинжал охотника, Гоуст вдруг вспомнил слова Владимира, задумался, но потом отогнал все эти мысли. Освежевал и выпотрошил тушу, насадил мясо на вертел и ко времени, когда Джон очнулся от своего сна, их ужин был готов. Они почти не разговаривали пока ели, потом покурили, выпили воды из бурдюков, и лишь перед тем, как опять лечь спать на мягкую подстилку из сосновых иголок, Джон спросил. — А если тварь права во всём и мы просто напросто убийцы, тупые и алчные? — Тварь лишь озвучила наши собственные сомнения и не больше. Не забивай голову, Джонни. На том и закончился их разговор, больше к нему они не возвращались. Деревню проехали просто мимоходом, чтобы жители видели, что они живы и теперь поселению ничего не угрожает. Прайс и его сын Кайл первыми вышли проводить их взглядами, когда охотники въехали в деревню. Хозяин корчмы щурил глаза и мусолил мундштук трубки, перехватив взгляд Джона, кивнул уважительно. Гоуст по сторонам не смотрел, правил своим вороным и думал о сомнениях и правде, которая для каждого своя.