Зарисовки

Наследство О чем думают люди в первую очередь, когда слышат слово «наследство»? О домах, машинах, деньгах, облигациях и прочем, долгах и нематериальном богатстве. Что ещё может им быть? Остров, замок?.. Нет. Им может быть память: предметы или вещи, и все воспоминания связанные с ними. Потрёпанная книжица в кожаном переплете, которая, казалось, прошла все круги ада, но осталась цела. Если открыть ее и полистать, то можно найти много текста, написанного одним почерком, но разным шрифтом, будто человек писавший это, то сидел, то лежал, то торопился, то чуть ли не скакал. Много схем оружия, зданий, даже подлодок, карт. А ещё много рисунков: людей, собак, оружия, катеров и много разного. Хозяин книжицы явно обладал художественным талантом, но был насквозь военным человеком. Однако можно было встретить среди всего военного и казённого, иногда и шутливые наброски, словно, именно в эти моменты человек отдыхал, мог себе позволить подурачиться. Но. Несколько страниц, в отличии от остальных, англоязычных, были исписаны на шотландском языке; плюс, много рисунков одного и того же человека - рослого мужчины в военном снаряжении и с маской черепа на голове под шлемом с ПНВ. Встречались наброски и без шлема и маски, и без снаряжения, даже без верхней одежды, но лишь по плечи. На одном рисунке этот мужчина был нарисован сидящим на земле, усталость проглядывалась в его позе, в том как лежали руки на коленях, в опущенных плечах и даже во всклокоченных волосах. Лица видно не было, человек, отвернувшись, смотрел на что-то за пределами бумажного листа. Эта книжица, эта тетрадь, была, по сути, летописью жизни её хозяина, и в ней были запечатлены важные для него вещи и люди. Тёмная видевшая виды кепка, бейсболка, с британским флагом на ней. Что могла рассказать эта вещь незнакомому человеку? Только лишь, что она стара, потёрта, была любима своим хозяином, может, он считал её своим талисманом. И бурые пятна незнакомец принял бы просто за часть палитры цветов этой вещи. А вот знающий человек видел капли крови хозяина кепки. Знал, КАК они там оказались, и где теперь хозяин своего талисмана. Тот человек, тот парень был очень надёжным, верным, полезным, мудрым не по годам и званию. На него возлагались большие надежды, его обучению придавалось большое значение. Но не случилось этим вложениям сработать. Не вышло, не сберегли, не успели... Если бы листавший ту книжицу человек увидел следующую вещь, он узнал бы ее. Маска-череп. Грязно-серого цвета с еле видными светлыми полосами и трещинами возле глазниц. У этой маски не было нижней челюсти, как и висков и затылка, это был просто камуфляж, с отверстиями от иглы по всей окантовке, тому месту, где она крепилась к балаклаве, черный или тёмно-коричневый, порой даже белый. Это был не просто атрибут, как мог бы подумать незнакомец, то был талисман, даже оберег. Тот самый незнающий ничего человек мог подумать, что такая маска глупость, пережиток времени, когда рыцари или просто дикари рисовали себе на шлемах и лицах черепа, чтобы напугать врага. Что в реальной жизни такое только на карнавалах можно использовать. Но нет, никак нет. Тот самый, знающий человек, взяв эту маску в руки, поворачивая и оглаживая пальцами неровные её края, знал ЧТО значила эта вещь для её владельца. Он помнил, когда первый раз увидел его, того человека. Тогда он был без маски, на его лице в тот день красовался нарисованный фосфорной краской череп, который от множественных потёков крови потерял свои очертания, и походил просто на росчерки, а в глазницах этого безобразия безумием пылали карие глаза. Которые смогли сфокусироваться, а мозг смог услышать слова, что говорил ему тот, кто сейчас держал в руках маску, которую потом позволил носить чуть не ставшему безумцем человеку с фосфором на лице. Он, надев маску, смог стать лучшим. Научился сдержанности и самоконтролю, не позволял безумию вновь завладеть его разумом, стал тенью спасшего его человека, его верным другом и солдатом. И он был самым лучшим. Был. Человек, перед которым лежали все эти вещи, смотрел на них, курил сигару и хмурил брови, глаза щурились и вокруг них цвели лучики морщинок. Он помнил историю каждой вещицы и её хозяина. Каждый из них был его другом, соратником, надёжной опорой. А вот он подвёл их, не сберёг, и пусть в этом не было его вины - это ничего не меняло. Кто-то из них ушёл раньше, кто-то позже, но они ушли, один за другим, будто фатум, насмехаясь, забирал по одному и смотрел на то, как отреагирует этот человек. А он боролся, мстил, защищал, оберегал, прикрывал, тащил из лап смерти. Но он человек, он слаб, он смертен сам. Но пережил всех их, тех, кого считал своей семьёй, потому что другой у него не было и никогда не могло бы быть. Но он потерял и эту. Оплакал каждого из них, нет, не слезами, не умел этого, по-другому - он отомстил. За хозяина книжицы он убил ни много ни мало генерала. Нет, не только за художника, которого считал средним своими сыном, негласно, сам для себя, а за все дела того продажного человека. Сбросил тогда пистолет с глушителем в Темзу и душа его стала легче. За владельцев кепки и маски-черепа вздёрнул живучего и отвратного врага на башенном кране, проткнув его башку крюком. После той схватки сам оказался при смерти, но доктора его спасли, после, очнувшись, он вспомнил всё: бейсболку с забрызганным кровью флагом и мёртвые глаза в прорезях маски-черепа, и не захотел жить дальше. Но его долг, зов его чести, не позволил ему погрязнуть в слабости. И он выкарабкался, получил награду, которую возненавидел сразу же - этот кусок серебра не вернёт ему друзей, его команду, его... семью. От которой ему досталось наследство, что ценнее в стократ, чем все медали и золото мира. Он ушел в отставку. Собрал все те вещицы и поднялся на холм, где, среди прочих, нашел камни с надписями имен хозяев вещиц из его наследства. Все его парни лежали здесь, рядом. Он постоял тогда, наблюдая, как ветер играет с высокой сочной травой, послушал тишину и свои мысли. Свёрток с тремя ценными вещами был прижат к сердцу одной рукой, другую он поднял и отдал честь своим парням, приложив к голове. Он молчал - в словах не было смысла и толку, он давно всё сказал своей команде в мыслях, надеясь, что они слышат его. Опустил руку, оглядел поочередно все три надгробья, развернулся и стал спускаться с холма, а закатное солнце играло бликами на мраморе плит.