постарайся.

- Я принес тебе лилии. Они же тебе нравились, да? – Надежда его в голосе звучит как до мажор. - Спасибо за цветы. – Равнодушие в голосе напоминает стеклянную прохладу. – Уже разонравились. – - М. Понятно. – тень неловкости падает на его красивые, тонкие черты лица, облизывает правильный профиль. – А какие теперь нравятся? – Короткое молчание заставляет его на доли секунды поморщиться, обнажив морщинки. В глаза бросается ослепительная белизна его зубов. Фальшивая белизна. - Да особо никакие. – Взгляд янтарных глаз стреляет по тебе изучающе. Дно радужки окрашивается оттенком неприкрытой грусти. Но он тут же собирается, делая свою маску тверже, а ты лишь любезно делаешь вид, что ничего не замечаешь. - Хаха, ого. Чем же мне тогда тебя удивлять? – В осторожной улыбке – бледный намек на компромисс. Морщинки вновь появляются на его натянутой абрикосовой коже, когда ты затягиваешься. Грудная клетка расширяется, как и отравленные легкие. Делаешь глубокий вдох, вкушая этот сладковатый запах яда. - Ну если бы ты сейчас спрыгнул с крыши, я бы нехило удивилась. – Стряхиваешь пепел и улыбаешься своему отражению в окне, довольная собой. Он бы оценил такого рода шутки. Но перед тобой стоял всего лишь растерянный Кейго с поникшим букетом лилий в руках. Трагедия – для него, комедия – для тебя. Какая-то злая односторонняя сатира, где ты одновременно играешь роли и зрителя, и действующего лица. А пахнет как мальборо с двойной капсулой. Запрокидываешь голову назад, раздаваясь в высоком, грудном смехе. Диафрагму приятно щекочет, а тепло разливается по дистальным фалангам пальцев ног. Кейго лишь остается смотреть на тебя. Ощущая приятное дребезжание у той же диафрагмы. И стараясь игнорировать жгучее жжение за ребрами. Чуть выше мечевидного отростка. Пытаться совладать с желанием раскрошить в пыль эти ненавистные лилии.   *** Это действительно кажется смешным. Ты и не догадывалась, насколько забавно будет выглядеть герой номер два в этих своих бесконечных попытках добиться твоего внимания. Даже почти пробивает на слезу. Ключевое слово – «почти». Ведь в сравнении с тобой даже безумная холодная луна кажется более сострадательной, чем ты. Никто ведь и не догадывается о монолитных айсбергах, что поселились в твоей грудной клетке. В опасной близости к сердцу. И Кейго не тот, кому по силам растопить хоть мизерную льдинку твоей ледяной и такой холодной души. Кейго – поломанный мальчик, не знающий родительской любви. Ты таких на завтрак ешь, не разжевывая. В нем, конечно, есть что-то очаровательное. Но ты это оставишь его фанбазе. Попутно отмахиваясь от его щенячьих глаз и румяного лица, разочарование и грусть на котором читаются сразу, будто написаны кровью по воде. Но ты же слишком тактичная, чтобы показать герою номер два, что прочла его уже полностью, словно открытую книгу. Хотя, «книга»- слишком льстиво. Тетрадка 12 листов, исписанная пиздостраданиями школьника и сопливыми нескладными стихами своей единственной возлюбленной. Мальчик без мамы, ха. Фальшиво улыбающийся своими фальшивыми белоснежными зубами прямо в объектив камеры. А кто ты без этого объектива, Кейго? Мальчик в теле взрослого, мечтающий каждую ночь набросить на свою тощую шейку петлю? Уморительно. Откидываешься на спинку дивана, зевая. Взгляд цепляет сиротливо осунувшиеся лилии, валяющиеся на балконе. Там, где герой номер два их и оставил. Там, где им и место. ***   - И мне очень нравится то, как пишет Мураками. –   Блеск на дне коньячной радужки напротив раздражает, но не замечать его не получается, хоть глаз выколи. - Чем же? –   Со скучающим видом помешиваешь соломинкой горячий кофе. Ястреб рад вопросу. Уголки его пухлых, алых губ дергаются, и он расплывается в скромной, маленькой улыбочке. И вновь смотрит этим самым взглядом, который звучит, как мажорные аккорды на новеньком, дорогом синтезаторе. Только тебе гораздо больше по душе стенания разбитого расстроенного рояля или монолитного, древнее, чем вечность, клавесина, где пару клавиш западают, хоть головой бейся.   - Он освещает глубокие темы. После прочтения всегда есть о чем задуматься. В последний раз я читал Цкуру Тадзаки. Прям запала в душу. – — Это где главный герой теряет всех своих друзей, и на протяжении всей книги ноет о том, какой он бедный и несчастный, хочет сдохнуть? – Скука пахнет, как куски пыли в воздухе. - Ну…если очень утрированно, то да. Но…-   -Ясно. –   Нарочито громко хлюпаешь, попивая кофе. Не давая Кейго вставить и слова. Алые губы смыкаются в бесцветную полоску на лице с абрикосовым загаром. Мажорные аккорды переросли в минорные, а к запаху пыли, исходящему от Кейго, прибавляется аромат цветов. Напоминающий шлейф сиротливо лежащих на балконе лилий. *** «Привет. Ты как? Я был в цветочном, белые розы мне напомнили тебя. Поэтому не удержался и заказал тебе доставку, извини, хаха. Откроешь?» «соре плохо себя чувствую. не выйду.» «Буквально на пять минут, пожалуйста. Что мне с ними еще делать?» «выкинь.» *** - Скорее всего, там еще была приложена открытка «Белые розы напомнили мне тебя, ведь ты такая красивая и чудесная, и в то же время такая холодная» или еще какой-то сопливый бред. – - Хаха, и не говори. Что-нибудь такое, на что способен только он. –   Ночная прохлада приятно касалась кожи, облизывая лицо и пятки. Луна, скрытая за тьмой облаков лишь подглядывала за вами, не смея осветить все ваши грехи. Затягиваешься посильнее, впуская родной дым в свои легкие. Твой собеседник делает то же самое и тут же сгибается пополам под напором кашля. Понимающе придерживаешь его. Дело даже не в крепком капитане блэке. Попробуй покури тонкий дамский кент, когда у тебя половина внутренних органов, включая легкие, едва ли сожжены не в пепел.   Незнакомое чувство разливается где-то там, около перикарда, в очень опасной близости к твоему ледяному сердцу. Одновременно приятно щекотящее диафрагму и в то же время, отдающее покалыванием сотни тысяч игл, пронизанных ядом. Непривычное чувство. То, с чем мерзкая червоточина под твоими ребрами никогда не сталкивалась.   - Ты как? –   Твой собеседник вновь глубоко прокашливается, затем бесцеремонно сплевывает мокроту на землю. Замечаешь багряные следы у его рта и то, как он привычным движением вытирает это кровавое месиво со своего лица. Не замечаешь того, как на собственном лице морщинка между бровями становится глубже.   - Пойдет. – - Уверен? –   - А ты прям волнуешься? – Он глядит на тебя хитрой змеей, растягивая губы в игривом оскале. Уродливая луна решает, что ее черед настал, и выкатывается из-под тьмы бледным, проклятым блюдцем. Освещая все ваши грехи и бирюзу глаз с разводами бензина напротив. Глаз Даби. Холодная льдистость в глазах искрится, будто во время зенита. Или как небо во время полярной ночи. И это заставляет сердце раздаться непривычной тахикардией. Устрашающим желанием отвести глаза в сторону. Сглатываешь накопившуюся во рту слюну.   - Мечтай, горелый. –   Даби запрокидывает голову, негромко смеясь грудным смехом. Ты облизываешь губы, жадно облизывая взглядом его неправильный профиль. И ощущаешь таяние Арктики в своей грудной клетке.