постарайся.

назойливая, но вместе с тем, долгожданная трель звонка ударяет по барабанным перепонкам, едва ли не заставляя подорваться и кинуться к дверям. ты небрежно закидываешь помятые тетрадки на дно рюкзака, размышляя о предстоящих делах дома. ноги сами собой направляются к выходу. свинцовая до этого голова вмиг становится легкой от приятного осознания окончания последнего урока. окончания учебного дня. а ведь это только начало учебы. дальше – хуже. если не вспоминать об одной проблемке, начавшейся еще в прошлом году, то жить можно.   - т/и, прошу, задержись. –   а вот и та самая проблемка, успевшая глубоко за все это время пустить корни. доходя до диафрагмы. тембр бархатного голоса пронзает грудную клетку тут же. заставляя что-то там, за ребрами, начать трепетать. если бы считала, то не досчиталась бы одного удара сердца. сглатываешь накопившуюся во рту слюну и вытягиваешься в стройную – гордую вертикаль, разворачиваясь к преподавателю. почти готовясь обрастать монолитными стенами для защиты. предвкушая каждой клеточкой тела очередное нападение.   - да, тодороки- сенсей? –   тойя тодороки – кто бы знал, что твоей проблемкой окажется именно он? – лениво поднимается со своего учительского кресла. неторопливыми шагами подходит ближе, напоминая тебе своими размашистыми движениями откормленного кота. что ему твои защитные стены? всего лишь хрупкое стекло, едва надави – так раскрошится в горькое разочарование и горячий стыд для тебя, и очередную победу со змеиной улыбкой на обветренных губах для него.   - я говорил, можно просто «тойя». но лучше «даби». как пожелает твоя невинная душа. –   неприкрытая ухмылка напротив заставляет встрепыхнуться, нахмурить густые брови, сжать пухлые губы в тонкую, почти эфемерную полоску на лице. но не слишком сильно. всего лишь едва заметно.  главное не задрожать. не воспрять. главное, чтобы он не понял, что всего лишь одним взглядом, одной ухмылкой вызывает долбанные тектонические подвижки во всем твоем существе.   он не будет собой, если не использует знание этого против тебя.   на то он и тойя тодороки. даби. преподаватель в твоей школе. мужчина, чьи руки на своем теле ты желаешь ощутить больше всего на свете с прошлого года и по сей день. ты скользишь картинно недовольным взглядом по его силуэту. которая одним своим видом вызывала столько же раздражения, сколько же и дрожи в коленках. обхватывая статную фигуру, выделяя широкую горизонталь мощных плеч и накаченные предплечья. нарочно не задерживаешь взгляд на лице. боясь споткнуться о льдистую бирюзу радужки, на краю которой игриво колыхало озорство вкупе с твердой, гранитной самоуверенностью. боясь обжечься, едва врезавшись в хищные глаза напротив. об это дикое, жестокое пламя.   самое, черт возьми, горячее в мире. взгляд неосознанно цепляет сточенные черты лица, тонкий нос, светлое покрывало кожи, острую линию челюсти. и за это ты тут же приходится поплатиться. жар в нижней части живот вкупе с крутым узлом – являет собой разменную монету.   - думаю, что хочу сохранить наши взаимоотношения в рамках «учитель-ученица.» -   пытаешься плеваться ядом, поддеть его, заставить оскорбленно нахмуриться или замереть с глазами, полных до краев непонимания. попутно вращая в руках драгоценную жемчужину – хрупкую надежду на спокойный учебный год без всяких пусканий слюней на преподавателей. даже если он так горяч. особенно если он так, блять, горяч. но вместо всего этого тойя тодороки только запрокидывает голову назад и смеется грудным смехом.   смешок эхом раскатывается по всему помещению. вибрации доходят до тебя, пронзают иглами кожу, заставляя содрогнуться. пылающий узел распространяется ниже.   направляясь к влагалищу.   - что в этом смешного, тодороки – сенсей? –   пытаешься придать голосу больше уверенности и твердости. надеясь на то, что он не заметит в нем дрожащие нотки. о тактичном игнорировании с его стороны и думать не стоит. даби и тактичность –  параллельные, никогда не пересекающиеся. даби и манеры – полные противоположности. даби и спокойствие в твоей грудной клетке –  то, о чем даже и мечтать не стоит.   - мне так нравится, когда ты так меня называешь. «тодороки – сенсей.» -   в немом вопросе вскидываешь бровь вверх. тойя – змей искуситель – смотрит прямо. изучающе. заставляет каждый раз снова и снова утопать в своей жестокой бирюзе. борешься с желанием отвести глаза, принимая вызов. не давая ему одержать вверх. хмуришь брови в стремлении, нет, необходимости, показать всю себя, показать весь свой голос, оглушить его своим криком. он ухмыляется вслух, поднимая уголок рта. и этого почти хватает, чтобы сдаться, но хрупкая жумчужина-надежда перекатывается из одной руки в другую, вселяя в тебя глупую, но такую необходимую сейчас, веру. сердце как сумасшедшее бьется о ребра, желая выпрыгнуть наружу. желая рук даби. нуждаясь в его руках. в его мозолистых, длинных пальцах. в его выпирающих костяшках. в его глазах, что одним лишь только своим взглядом заставляют целые цивилизации гореть синим пламенем. сжимаешь ладони в кулаки, оставляя на внутренней стороне красноватые полулуны от ногтей. в попытке усмирить тупое, сука, сердце.   из размышлений выталкивает звук дверной щеколды. даби – дьявол во плоти – смотрит на тебя сверху вниз. подпирая спиной дверь.   не стыдясь разглядывает тебя всю с ног до головы. прожигая глазами, словно рентген. будто слышит сумасшедшую трель твоего свихнувшегося сердца.   и вновь, блять, ухмыляется. обнажая ряд ровных зубов.   от такого нахальства хочется нахмурить брови, начать огрызаться, плеваться ядом. но чем больше времени ты проводишь сейчас тет-а-тет с ним, тем быстрее увядают твои запасы желчи. тем быстрее намокает между ног.   - каждый раз одно и то же. –   он подходит, стремительно сокращая расстояние между вами. инстинктивно собираешься отпрянуть назад, как натыкаешься спиной на стену. слишком шумно сглатываешь, когда между вами остается пара шагов. он смотрит сверху вниз. как хищник на добычу. ему нравится так смотреть на тебя. под таким углом ты напоминаешь ему птицу, забившуюся в угол. или оленя при свете фар. ему нравится наблюдать, как с каждым мгновением возведенные тобой монолитные стены все быстрее тают, обнажая тебя его взору. такую неприкрытую. такую жаждущую. но вместе с тем по прежнему с этим высокомерным выражением лица. и его хочется стереть сильнее всего.   - из раза в раз продолжаешь играть в недотрогу. –   его голос звучит тише, почти переходя на соблазнительный шепот. хмуришься, отворачиваясь в сторону. но он сумел подкрасться слишком близко, прижав тебя к стене. закрыв все проходы к отступлению. лишив последнего шанса на спасение. заперев золотую клетку своей прелестной птички.   - куда ты постоянно бежишь от меня? –   хранишь молчание, как партизан. тщательно избегая встречи с этими невозможными глазами. боясь утонуть в них. игнорировать ноющую пульсацию во влагалище с каждой секундой становится все труднее. почти так же, как тепло сильного тела совсем рядом.   все тяжелее сдерживаться.   но продолжаешь верить в свой успех. и не думать о том, что твой преподаватель прижимает тебя в школьном кабинете.   - знаешь же, что догоню…-   бархатный шепот сладко лижет ушную раковину, заставляя кожу покрыться мурашками. невольно облизываешь алые губы и поднимаешь глаза. чтобы тут же потеряться во льдах напротив.   и этого хватает, чтобы подчиниться. сдаться. субтильная жемчужина превращается в песок в мужских руках. и даби кроет по полной. и так он сдерживался слишком долго. обветренные губы накрывают твои. чужой язык оказывается во рту, не встречая сопротивления. едва слышно стонешь в поцелуй, становящийся с каждой секундой все развратнее. все мокрее. внутри – все двенадцать по ебаному рихтеру. внутри- адское, проклятое пламя, сжигающее ребра в пепел. пламя, ставшее слишком знакомым, слишком нужным. тот самый свет, на который ты летишь каждый раз, словно потерянный мотылек. та самая искра на дне голодного зрачка, что изучал тебя каждый божий день. наблюдал за твоими действиями. представляя тебя в разных позах. жарко. жадно кусаешь чужие губы, будто в последний раз. получаешь в ответ короткий смешок, после которого даби углубляет поцелуй. будто ему все мало и мало. потому что блять. ему необходимо больше тебя. он притягивает тебя к себе, зарываясь пальцами в волосы. ты не понимаешь, голова кружится от недостатка кислорода или потому что это тойя. или потому что тебя кроет не меньше, чем его. тойя тодороки в твоих руках, напротив. твой преподаватель. и от осознания этого между ног намокает все сильнее. когда он разрывает поцелуй, ты, не отдавая себе отчет, инстинктивно, тянешься за ним. не желая больше жить без этих губ. без этого грязного языка, порочащий твой невинный ротик.   - тише, тише. какая нетерпеливая. –   - заткнись. –   - вот значит, как сейчас общаются ученики с учителями? – он ухмыляется, ты собираешься ответить ему очередной порцией желчи, как тут же ощущаешь горячие прикосновения на своих бедрах. издаешь негромкий стон, борясь с жаром внизу живота. сдерживаясь изо всех сил, чтобы не податься вперед навстречу этим пламенным касаниям. чтобы не растерять остатки самообладания.   - будь хорошей девочкой и раздвинь ножки, хорошо? –   мокрый язык игриво облизывает ушную раковину, и ты ощущаешь, как волна мурашек пробегает по коже, заставляя позвонки трястись ходуном. и неосознанно подчиняешься. раздвигаешь ноги перед своим преподавателем, не думая ни о чем. лишь желая ощутить его прикосновения там, где болезненно ноет при каждом взгляде на даби. на том месте, что отчаянно жаждет тодороки больше всего на свете. будто только он – тойя- поможет тебе стать полноценной, в состоянии дать тебе все то, в чем ты нуждаешься. мужская рука поднимается по горячим ляжкам все выше и выше. дюйм за дюймом. хмуришь брови. от беспомощности. он самодовольно улыбается. ему нравится это. видеть тебя такой. дразнить тебя. ощущать твое неприкрытое желание в воздухе. ощущать то, как ты хочешь именно его и никого другого. он гладит бархатную кожу, сжимая желваки. стараясь не думать о тянущей боли в паху. в конце концов, он и так долго ждал. и осталось подождать еще совсем чуть чуть. потому что конечный трофей стоил всего его терпения. даби хочется взять тебя прям здесь. хоть на парте, учительском столе или вовсе полу. он тяжело воздух, и ты можешь заметить, как напряженно колышутся крылья его носа.   - пожалуйста…-   единственное, что ты сделать в9 состоянии, - так это просить. он обнажает ряд белоснежных зубов, ощущая то, как в штанах становится все теснее и теснее.   - что то мы уже больше совсем не гордые, да? и даже не язвительные. кто бы мог подумать. –   он ухмыляется гиеной, глядя на тебя сверху вниз. кидаешь на него умоляющий взгляд и различаешь потемневшую бирюзу напротив. и голод, разлитый по всей радужке. пробирающийся наружу из глубины зрачка. и покорно отводишь взгляд, принимая свое поражение. длинные пальцы цепляют трусики, заставляя тебя вздрогнуть в беспомощности.   - такая мокрая. -   чувствуешь, как краска приливает к лицу, когда он стягивает с тебя пропитавшееся твоими соками белье. в нетерпении сглатываешь накопившуюся во рту слюну, громко дыша носом. ненужная ткань падает на пол, и тойя отбрасывает ее в сторону, совершенно потеряв к ней интерес. нервно прикусываешь нижнюю губу, цепляясь за ткань юбки. единственное, что сейчас прикрывало твою нижнюю часть тела. единственное, что сейчас стояло между даби и желаемым. а желаемое он получает всегда, как правило. и сегодня – не исключение.   - к чему эта скромность?- > ябросилкурить:   он мурлычит тебе в ухо, затем спускается вниз, к шее. ты не сдерживаешь громкого стона, когда тойя оставляет засос за засосом, впиваясь зубами в нежную кожу. кровоподтеки алеют на фарфоровой коже, складываются в единый узор, рождая собой целые вселенные. он проводит большим пальцем по каждому из них, перед тем, как начать зализывать. ты не замечаешь того, как его пальцы пробрались к твоему самому заветному месту.   - т-тойя…-   он тяжело дышит тебе в ухо. все твое естество дрожит, когда он надавливает на чувствительную головку клитору. ты сдерживаешь гортанный стон, попутно цепляясь пальцами за его волосы. пальцы тойи только только тронули тебя там, но это не мешает ему задаться вопросом, какая же ты на вкус. там снизу. паутинка смазки тянется, словно мед под пальцами. пиздец жарко. даби сжигает целые преисподние и рождает новые галактики всего лишь ловкими движениями пальцев.   - пожалуйста…-   тяжело сглотнув, он поднимает на тебя голодные, потемневшие глаза. с его влажных губ соскальзывает шепот:   - ты хочешь мои пальцы внутри себя? –   и останавливается, в ожидании ответа от тебя. в нетерпении скулишь и хватаешь его руку своей, боясь, что она вот вот оторвется от твоей промежности. боясь потерять то самое тепло, что даби вызывал в тебе. не желая прощаться с его прикосновениями. но он жестоко глядит на тебя, и не думая продолжать. и ты готова поклясться, что в этой безжалостной синеве пляшут черты, сжигая все вокруг пламенем преисподней забавы ради.   громко сглатываешь комок в горле, стараясь не обращать внимания на то, как твои соки выходят из тебя.   - прошу…-   и его удостаивает это одно слово в качестве ответа. он кивает, скорее сам себе, и целует тебя в висок, обжигая кожу своими губами. пальцы соскальзывают с головки клитора. ты разочарованно вздыхаешь, потеряв ощущение его прикосновений, как тут же ощущаешь их ниже. и это ощущается совсем по другому. тойя ловит краем глаза то, как его ученица в наслаждении откидывает голову назад, едва едва его пальцы продвинулись чутка глубже входа во влагалище. в воздухе – духота, но несмотря на это, ему хочется еще ближе. ближе. ближе. он опускает пальцы глубже, ощущая твои ребристые стеночки. ты дергаешь тазом, пока симфония стонов льется из твоих уст. и это самая приятная мелодия для ушей даби, пока ты сжимаешься своей киской вокруг его пальцев. снизу у тебя все горит, жар распространяется снизу вверх, охватывая тебя полностью. ощущение наполненности непривычное, но ты быстро к нему привыкаешь, задаваясь вопросом, как ты раньше жила без пальцев даби внутри себя. влагалище пульсирует, источая соки, когда он начинает двигаться внутри тебя. выбивая с каждым движением из тебя стоны.   - тойя…- тойя тойя тойя тойя тойя тойя тойя тойя тойя   это имя будто отпечаталось на внутренней стороне черепа перманентным пятном. и никак не хотело сходить. будто он чертов чернокнижник. нет. сам дьявол во плоти. но в таком случае, ты бы покорно спустилась за ним на самое дно ада. перед глазами все плывет, грудная клетка поднимается все выше. мужчина облизывает губы, наблюдая за тем, как ты сама насаживаешься все глубже и глубже на его пальцы.   - т/и…-   он толкается вперед, ощущая, как капелька пота скользит по виску слева. это твое выражение лица. полное наслаждения, не отягощенное вечными хмурыми бровями и поджатыми губами. без слишком глубокой для тебя морщинки. полное эйфории от недавнего оргазма. он хочет запомнить его. каждую мельчайшую деталь. чтобы позже воспроизводить раз за разом в памяти. ты обмякаешь в его руках. кладешь голову ему на плечо и прижимаешься ближе. он аккуратно вынимает из тебя пальцы. вымазанные в твоей смазке. если бы ты это увидела, то смутилась, съязвила и отправила мыть руки. но ты сейчас развалилась на нем, пытаясь отдышаться. даби ухмыляется, вдыхая запах твоих волос. и пользуясь моментом, отправляет перепачканные твоими соками пальцы себе в рот. и по выражению его лица вкусом он остался более, чем доволен. твое дыхание постепенно выровнялось. после столь мощного апогея, клонило в сон. обняв своего преподавателя за шею, ты утыкаешься в теплую ключицу и прикрываешь глаза. тойя рассматривает твои черты лица, и на дне бирюзовой радужки плещется кроткая нежность, совсем неожиданная для него самого. вот надо же было именно тебе поселиться у него в грудной клетке, чуть выше мечевидного отростка. именно такой юной ученице в дряхлых костях ее же учителя. он улыбается коварной гиеной. ничего. в следующий раз он распробует тебя полностью. потому что даби привык всегда получать желаемое. и ты – не исключение.