Can I Help You?/Могу ли я тебе помочь?

      После совершенно невыносимого дня Санеми наконец-то выключил компьютер и стал собираться. Который час? Кто знает… Санеми отказался взглянуть на настенные часы прямо перед ним. Хотя он, вероятно, все равно вернется домой раньше Томиоки, если поторопится. Не успев приготовить, но успев купить еды на вынос или что-то в этом роде.       Санеми почесал затылок немного сильнее, чем нужно. Вероятно, ему нужно было поскорее пережить все это. Случайные связи никогда не вызывали у него столько беспокойства. И это определенно было единичным случаем; временная потеря рассудка на вечеринке. Алкоголь был идеальным оправданием, несмотря на то, что они знали, что ни один из них не мог считаться пьяным к тому времени, как они поцеловались.       Санеми не мог заставить себя так легко отмахнуться от этого. Хотя Томиока дал множество указаний на то, что он абсолютно точно хотел всего, что бы ни сделал Санеми, подавляющее чувство вины, которое он почувствовал после того, как кончил, потрясло его больше, чем он мог себе предсказать.       Крошечная, блаженная улыбка на сонном лице Томиоки разрушила все рациональные доводы, которые он пытался найти, прежде чем вытащить свой член из него. Временная шкала их… отношений?… постоянно была в его мыслях.       Санеми не имел права спать с Томиокой. Здесь лежал этот грустный маленький человек, которого он, по сути, подобрал на улице, — теперь он рядом голый в его постели. Все это произошло потому, что Санеми просто пришлось настоять на том, чтобы он остался в квартире. Желание обеспечить Томиоку стало настолько подавляющим и всеобъемлющим, что оно окрасило все, что он делал, задолго до того, как он это осознал.       О боже… Отойдя немного назад, это выглядело плохо. Действительно плохо. О чем, черт возьми, он думал?       Хотя он не чувствовал никакой власти над Томиокой — совсем наоборот, на самом деле — он осознавал, какую динамику они имели. Жизненная ситуация для парня, которому не повезло попасться одинокому, жалкому мужчине, который охотно платил по счетам. Добавление секса к этой истории чтобы сводило все на какой-то развратный мерзкий уровень.       Нет. Этого не произойдет.       Может быт в голове какого-нибудь извращеного придурка этого было бы нормально… Томиока, будучи вполне реальным человеком в его жизни, заставлял его чувствовать себя ублюдком. Санеми не был таким, и мысль о том, что Томиока мог видеть в нем просто какого-то похотливого монстра, заставляла его гореть от стыда.       Он чувствовал то же самое даже когда намочил тряпку, чтобы вытереть Томиоку, упорно отказываясь смотреть на себя в зеркало.       Санеми вздохнул, держа в зубах только что зажженную сигарету, и медленно направился к лифту, отодвигая от себя стул, хотя ему просто хотелось поторопиться домой.       Двери закрылись перед ним когда он растворился в стенах лифта. Может быть, он придумает какой-то способ решить все это с Томиокой. Дать понять, что он не хотел, чтобы это произошло, и что это не повторится.       Хотя Санеми невероятно хотел переспать с ним снова; снова и снова, пока Томиоке не пришлось бы остаться дома и не прогулять работу следующие два дня, потому что он не мог ходить прямо. Блять. Томиока не сдерживался в постели, но и Санеми тоже. Он покраснел от воспоминаний, но мысль о том, что все это можно было истолковать как использование Томиоки, заставила его кожу зудеть.       Он совершил ошибку, позволив себе зайти так далеко. Просто и ясно.       Лифт добрался до первого этажа, двери открылись, когда он подтолкнул себя выйти. Какой тупой день. Какая тупая неделя. Когда он вошел в вестибюль здания, его взгляд зацепился за что-то знакомое — кого-то рядом с ним.       «Привет, Шиназугава».       Вот дерьмо. Он вытащил сигарету изо рта.       «Э-э… ​​Привет…»       Какого хрена Томиока здесь делал? Санеми посмотрел на часы. Вот тебе и возвращение домой раньше него.       «Вы знаете этого парня?» Охранник указал большим пальцем в сторону Томиоки.       «Шиназугава». Томиока повернулся лицом к Санеми, полностью игнорируя охранника. «Ты намеренно избегаешь меня после того, как мы занимались сексом?»       У Санеми отвисла челюсть. «О, боже!» Его руки взлетели в знак капитуляции, дрожа от неловкости. Его взгляд невольно метнулся к охраннику, который выглядел таким же сбитым с толку, как и Санеми. «Блядь!»       Он бросился вперед и схватил Томиоку за сгиб руки, быстро протащив его через дверь, которую он выбил ногой. Сигарета метнулась куда-то по тротуару, Санеми потянул Томиоку к обочине, хотя и немного дальше по кварталу, чтобы избежать дальнейшего пристального внимания охранника.       Его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть от того, насколько яростно адреналин хлынул в его тело.       «Какого черта у тебя проблемы?» — прорычал Санеми, отбрасывая от себя руку Томиоки. Его сердце билось так громко, что он с трудом слышал что-либо еще вокруг.       «У меня нет проблем. Я спрашиваю в чем твоя проблема». Томиока нахмурился, его отросшие волосы падали на лоб и развевались на ветру.       «У меня нет ни одной проблемы!»       «Ты в этом уверен?» — Томиока говорил чуть громче, чем это было необходимо. «Я не видел тебя целую неделю».       «Я чертовски занят!» Что не было ложью, хотя его проекты были почти полностью навязаны им самим. Томиоке не нужно было знать эту пикантную информацию.       «Правда?»       «Да, правда!» Насколько же по-детски прозвучало его заявление!       «Ночи, когда ты был в квартире, ты оставался в своей комнате. Ты даже не разговаривал со мной, когда я приходил домой, как ты обычно это делаешь». Томиока скрестил руки на груди.       «Я был уставшим!»       «У тебя горел свет».       Санеми усмехнулся. «Я могу делать все, что захочу в своем чертовом доме».       «Верно». Томиока сделал глубокий вдох и прикусил нижнюю губу, глядя на улицу. Он помедлил секунду, прежде чем снова заговорить. «Если ты так ненавидел то, что мы сделали, ты мог бы хотя бы сказать мне».       «Я-»       «Если я тебе надоел, я уйду. Ничего страшного. Просто имей совесть сказать это».       «Нет, подожди…»       «Я думал, что все хорошо, но потом ты начал избегать меня». Он оглянулся на Санеми, и смущение смешалось с печалью, отразившись на его лице. Влажные глаза болезненно уязвимо скользнули по его лицу, он спросил: «Что я сделал не так?»       Сердце, колотившееся в горле, рухнуло к его ногам. Это не то, чего он хотел. Ничего из этого не должно было произойти. То, насколько открытым и смущенным выглядел Томиока, заставило Санеми захотеть вернуться наверх и выброситься из окна своего кабинета. Я такой кусок дерьма.       «Ничего, ты ничего плохого не сделал, просто…» Только тогда он действительно огляделся и понял, что они все еще шли по тротуару, группы людей объезжали их. «Мы можем поговорить об этом дома?»       Томиока ничего не сказал. Санеми вздохнул, чувствуя себя уже полностью опустошенным. Он сделал шаг с тротуара, чтобы поймать такси для них.       Это не заняло много времени, такси быстро остановилось среди оживленного движения. Санеми подошел и открыл дверь для Томиоки, их глаза на мгновение встретились, прежде чем Томиока нырнул головой и скользнул на дальнюю сторону заднего сиденья. К тому времени, как Санеми устроился на своем месте и закрыл дверь, раздутое напряжение между ними каким-то образом стало еще сильнее. Как будто они делили машину с огромным букетом межличностных конфликтных, прилепивших их к сидению машины.       Давление грозило выдавить воздух из легких. Боже, как же ему хотелось выкурить еще одну чертову сигарету, но его руки, вероятно, не сдвинулись бы с места, даже если бы он попытался — тяжесть его грехов крепко держала его конечности на месте.       Их адрес, который Санеми пробормотал себе под нос, был единственными словами, сказанными за всю поездку домой. И в лифте. И в течение первых десяти минут, когда они сидели на противоположных концах дивана, уставившись в пустой экран телевизора.       Казалось, Томиока уже высказался на тротуаре. Он вежливо кипел рядом с Санеми, снова скрестив руки на груди, ожидая, когда тот наконец откроет рот.       В какой же тупой, блядь, ситуации он оказался. Санеми ничего не делал, кроме как сталкивался с трудностями по жизни. Он буквально побеждал своих демонов на протяжении всей своей юности — только однажды убежав от настоящей, угрожающей жизни опасности. Видимо, его мозг решил, что это звучит как замечательная, блядь, идея снова попробовать что-то, что не несет ему физической угрозы.       И почему?       Потому что Санеми покопался в своих мозгах и нашел единственную мораль, которой нужно следовать? Не то чтобы он никогда не делал ничего сомнительного или даже просто не трахал соседа по комнате в колледже. Но вся эта история с Томиокой была такой головокружительной и запутанной, что любая нить рассудка, за которую он мог ухватиться, зашла в тупик, спутавшись с другими нитями в паутине его разума.       «Эм…» — попытался Санеми. «Так, я… я, э…» Ничего. Он вздохнул и потер лицо руками, уперевшись локтями в колени. Боже, ему нужна была чертова сигарета больше, чем утопающему нужен воздух.       «Почему секс со мной так расстроил тебя?»       Он никогда не думал, что доживет до того дня, когда Томиока будет тем, кто попытается вести Санеми в разговоре. Новое дно достигнуто! Санеми определенно был способен справиться с чем-то подобным, так какого хрена он сидел здесь, сгорбившись и застряв в разговоре.       «Это… меня не расстроило».       «Значит, ты ненавидишь все это?»       Санеми прикусил щеку, наконец поднял голову и щелкнул языком, когда решил заговорить. «Нет».       «Тогда в чем дело?»       Санеми фыркнул, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. «Я… не планировал спать с тобой или что-то в этом роде. Это было против моих моральных планов, и как только я это осознал, я, признаюсь, не знал, как действовать дальше». Его слова казались механическими и жесткими.       «О, да, Шинобу сказала, что это выглядит так, будто ты запаниковал».       Санеми пришлось приложить все усилия, чтобы не отреагировать на это. Реалистично, он не должен был быть так удивлен, что Томойка что-то рассказывает коллегам. Плюс, молчание Санеми, вероятно, оправдывало то, что Томиока чувствовал необходимость поговорить с кем-то, кому он доверял…       Он с трудом сглотнул, чтобы перезагрузить себя. «Ну, принимая все во внимание», — объяснение шло примерно так же изящно, как и ожидалось. «Я понимаю, как что-то вроде се...сек... — этого можно было бы истолковать будто я эксплуатирую тебя. Знаешь, учитывая, э-э, как ты здесь живешь и все такое… и, хм, да». Он снова положил руки на колени.       Молчание длилось так долго, что стало невыносимым. Тишина звенела так громко, что у Санеми заболели уши.       «Чего?» — прорезал воздух между ними смущенный голос Томиоки.       «Ну», — Санеми почесал щеку. «Я, в некотором роде, помогал тебе? И… быть с тобой в интимных отношениях может показаться,что это какая-то… плата. Или что-то в этом роде». Попытка Санеми говорить профессионально продолжала с треском проваливаться, поскольку он запинался в каждом предложении, маниакально жестикулируя в ответ на каждое слово.       Томиока издал тихий звук.       «Что не так! Конечно. Но было бы просто неприлично с моей стороны заниматься с тобой подобными делами при таких обстоятельствах».       Санеми наблюдал, как пальцы Томиоки начали барабанить по его бицепсу. Жутковатая тишина между ними вернулась. Легкое постукивание, затмеваемое тем, как шестеренки, вращающиеся в мозгу Томиоки, были чертовски почти слышны.       «Это глупо».       «Что глупо?» Санеми почувствовал, как его губы растянулись в гримасе.       «Ты чувствуешь себя плохо из-за секса, потому что чувствуешь… ответственность по отношению ко мне?»       «… Да?»       Томиока повернулся и положил колено на диван. «И ты из-за этого меня избегал? Серьёзно?»       «Да», — почти прошептал Санеми, глядя себе под ноги. Томиока на мгновение замер.       «Это полная херня», — выплюнул Томиока, его слова были пропитаны ядом.       Санеми поднял взгляд и увидел, что Томиока зол. Ну, зол — это еще мягко сказано. Мужчина выглядел чертовски взбешенным. Брови нахмурились, а его кожа приобрела оттенок розового. Его руки наконец разжались, одна рука сжалась в кулак на бедре, а другая вцепилась в спинку дивана.       «Я живу один с семнадцати лет. Последний оставшийся член семьи умер, когда мне было тринадцать. Так что на самом деле, можно сказать, что я живу один даже дольше».       Глаза Санеми расширились. Он никогда не спрашивал Томиоку о его семье; тема слишком рискованная для встречных вопросов.       «Ты серьезно думаешь, что я какой-то ребенок? Действительно не способный помочь себе, потому что я не работаю в какой-то крутой корпорации? Не живу в своей собственной красивой квартире? Не ем полезную еду? Знаешь, я не просил твоей гребаной помощи, Шиназугава! Я не думал, что ты на самом деле видишь во мне какой-то благотворительный проект…»       «О, нет, я не…»       «Конечно так и есть!» — кричал Томиока. «Я знаю, как все остальные на меня смотрят, и мне все равно. А ты? Это…»       «Подожди секунду, я…» Санеми повернулся, чтобы получше рассмотреть Томиоку.       «Я согласен пойти на все, что ты хочешь, потому что я думал, что ты друг! У моего единственного друга не было денег или чего-то еще. Так что я не знал, были ли эти вещи и просьба переехать просто тем, как поступают обычные друзья! Или, может быть, так вырастают богатые люди, я не знаю. Но если это…»       «Томиока». Короткое предупреждение.       «Я все верну. Мне это не нужно и я даже не хочу этого. Мне нравится проводить с тобой время. Ты мне нравишься! И это мое собственное чувство! Я хотел стать ближе к тебе. Я хотел поцеловать тебя. Я хотел заняться с тобой сексом! Что такого сложного в том, чтобы вбить это в твою чертову голову?»       «Это…»       «И что с того, что я хочу трахнуть тебя в знак благодарности? Я всегда так делал! Он никогда не казался расстроенным!»       «Стой!» Санеми коротко потер глаза, прежде чем откинуться на спинку дивана и стрельнуть в него взглядом. Томиока закрыл рот. Не в эмоциональном смысле… Нет. Каким-то образом, у него все еще было что сказать.       Обрабатывать все в режиме реального времени, пока слова вылетали из Томоки, оказалось невозможно. Шок от того, что Томиока полностью сломался, полностью отключил мозг. Это было слишком. Слишком много. От искреннего гнева Томиоки до чего-то столь незначительного, как его многократное ругательство в небрежном комментарии.       Неужели он действительно разозлился, что Санеми отверг его? Ну, не совсем отверг— просто выложить тот факт, что прошлые выходные были просто плохой идеей, и они не должны были повторять это, ради интересов Томиоки.       Перед ним открылись два одинаково нервирующих пути: придерживаться своего мнения, не зная, как эта граница изменит отношения между ними, или снова поддаться открытому приглашению? Он знал, какой вариант он хотел, и знал, какой ему следует выбрать. Но если Томиока не видит проблемы…       Санеми выпрямился теперь, когда Томиока дал ему возможность высказаться. К черту. «Ладно, ладно? Ты, блядь, победил. Мне жаль, что я подумал об этических последствиях того, как это может быть воспринято». Резкий взгляд Томиоки в ответ не сказал Санеми многого. «Мы сделаем то, что ты, блядь, хочешь. Ты хочешь каких-либо физических отношений? Потому что ладно, мы можем заняться сексом. Счастлив?»       Выражение лица Томиоки смягчилось, превратившись в тень усмешки, когда он повернулся и плюхнулся на подушки дивана, снова скрестив руки на груди. Надувшись.       «Томиока. Черт возьми, ответь мне, если ты действительно этого хочешь». Смело для Санеми выдвигать требования после недели молчания.       «Отлично»       Санеми выдохнул, сползая обратно в то положение, в котором он изначально сидел. Боже, какой маленький негодяй! Он получил то, что хотел, и все еще зол. «И для протокола, я не делаю ничего, чего бы мне, черт возьми, не хотелось делать». Взгляд Томиоки скользнул по нему всего на секунду, прежде чем снова резко взглянуть вперед. «Я упорно работаю, чтобы получить то, что имею. Если я что-то делаю или покупаю для тебя, то это потому, что мне, черт возьми, так хочется. Я ничего не жду от этого. Никогда не ждал».       «Хорошо»       «Хорошо»       Пузырь напряжения вокруг них лопнул, хотя тревожные остатки покрывали воздух вокруг них. Несмотря на это, Санеми наконец почувствовал, что может дышать немного легче.       После того, как им удалось выжить рядом друг с другом еще несколько минут, Томиока снова заговорил.       «Ты случайно не хочешь заняться сексом прямо сейчас?»       «Нет! Боже, что, черт возьми, с тобой не так?» Санеми вскочил на ноги, наконец-то получив свободу вытащить из кармана почти пустую пачку сигарет и рвануть к балкону. «Я злюсь на тебя».       «Злишься на меня?» — Томиока резко повернул голову и посмотрел на Санеми.       «Ты думал, что я какой-то гребаный богатенький ребенок. Отвали, чувак». Раздвижная стеклянная дверь захлопнулась так же быстро, как и открылась.       Пока он курил одну за другой оставшиеся сигареты, он пытался осмыслить все, что только что произошло. Тот факт, что все это в основном закончилось тем, что они согласились снова переспать, казалось каким-то бредом, состряпанным Санеми.       Он мельком взглянул в квартиру, как раз когда Томиока направился к коридору, исчезая в направлении своей спальни. Еще одна ночь без ужина. Он вздохнул, стряхивая окурок с карниза, наблюдая, как тот падает на тротуар десятками этажей ниже.       Он подумывал приготовить что-нибудь для Томиоки, но, вероятно, было бы плохой идеей доставать его прямо сейчас, когда он ушел в свою комнату. Наблюдать, как Томиока буквально кипит от гнева, определенно было чем-то особенным… Он не проявлял никаких эмоций на половину, не так ли? Его внутренние экспрессивные циферблаты были больше похожи на переключатели — все или ничего. Он, вероятно, еще не полностью переключился обратно в нейтральное положение.       Санеми сам не был особенно голоден; его тошнило от чрезмерного уровня стресса и никотина, плывущего по его венам. Он поднял свой блок сигарет, лежавший на стене балкона, и застонал, не увидев ничего, кроме случайных крошек табака.       Ну, что ж, это, наверное, к лучшему. На прошлой неделе он вдыхал больше смолы, чем кислорода.       Когда Санеми наконец зашел в дом и лег в постель, он всю ночь ворочался от того, как их разговор постоянно крутился у него в голове. Несмотря на то, что он, по-видимому, преследовал его, он не жалел, что прояснил ситуацию. Давно пора было, но, по крайней мере, с этим покончено.       Плюс, видеть, как Томиока ведет себя как избалованный ребенок, забавляло его. Кто знал, что он это умеет?       Из-за того, насколько громкими были его мысли, ему повезло спать только двадцатиминутными отрезками. В конце концов он зарычал от разочарования и перевернулся, чтобы посмотреть на будильник на тумбочке.       4:03. Томиока обычно просыпался примерно в это время. Может, теперь не так часто, так как он приспособился к новой длительности поездок, но, несмотря на это, он все еще не ел вчера вечером.       Санеми закатил глаза и пнул простыню, в которой запутались его ноги. Он ворчал и стонал всю дорогу на кухню, морщась, включая свет.       Он продолжал бормотать, пока рылся на кухне, хотя двигался так тихо, как мог. Медленно доставал кастрюли из шкафов чтобы не создавать слишком много шума. Дверца холодильника мягко закрылась, когда он вытащил ингредиенты изнутри.       Приступая к работе, он приготовил им хороший завтрак. Больше, чем для обычного вторника, но, возможно, чувство вины еще не совсем закончилось. Но это не заняло много времени, Санеми легко справился с этим, теперь, когда он готовил все больше и больше в последние несколько месяцев.       С каким-то божественным расчетом Томиока прошаркал на кухню как раз в тот момент, когда Санеми начал накладывать еду на первую тарелку. Санеми оглянулся через плечо, увидев мятую одежду и растрепанные волосы, украшавшие его. Глаза Томиоки не открывались больше, чем маленькие решеточки, едва проснувшись.       «Доброе утро», — сказал Санеми, прежде чем вернуться к текущей задаче.       Томиока ничего не сказал сразу, решив сделать шаг вперед и опереться на столешницу острова. Наполненная тарелка тихонько звякнула, когда Санеми отставил ее в сторону, взяв вторую.       «Я тебя разбудил?» — спросил Санеми.       «Не совсем. Но я услышал здесь шум и хотел убедиться, что тебя не ограбили».       Санеми фыркнул про себя, выключая горелки. Он поднял отброшенную тарелку и повернулся к Томиоке. «Что, ты собирался сам отбиваться от грабителей?»       Глаза Томиоки слегка сверкнули когда он наклонил голову в сторону Санеми. Он пожал плечами. «Может быть». Легкая улыбка тронула его губы, отчего лицо Санеми потеплело.       Санеми прерывисто вздохнул, глядя в сторону. «Как скажешь. Иди садись».       Он подождал, пока Томиока займет свое обычное место за столом, аккуратно поставив перед ним еду, прежде чем немного подергаться на месте. Он попытался пошевелиться и поставить свою еду на противоположной стороне стола, но что-то внутри него заставило его остановиться. Его глаза сканировали столешницу, думая.       Томиока с любопытством поднял глаза, когда Санеми стиснул челюсти. В конце концов он принял решение, хотя его тело уже давно это сделало, поставив тарелку рядом с Томиокой.       Санеми отошел за напитками и необходимыми приборами. Он знал, что Томиока следил за каждым его шагом, лучистый вопрос в его глазах прожигал профиль Санеми, пока он рылся в ящике.       Когда он наконец сел, его колени коснулись колен Томиоки. Он прочистил горло, неохотно встретившись взглядом с Томиокой.       Его встретили мягкие глаза и легкая улыбка. Что одновременно напомнило Санеми, что он был огромным гребаным мудаком, и заставило его порадоваться, что он сделал что-то, чтобы снова сделать Томиоку счастливым.       «Спасибо за завтрак».       Санеми только промычал в ответ, облегченно увидев, что Томиока начал есть. Он начал искренне беспокоиться о еде Томиоки, когда впервые пришел домой и увидел, что его деньги на ужин с вечера все еще лежат на стойке. Но глупый, эгоистичный Санеми просто…не мог заставить себя поговорить с Томиокой.       Оглядываясь назад, все это казалось более чем чертовски глупым. И все еще было так. Он все еще был таким.       «Вчера на работе Мицури разбила стакан», — сказал Томиока.       «Хм?» — проворчал Санеми, и приподнял бровь.       Томиока проглотил кусок своего завтрака. «Она уронила один из маленьких стаканчиков, которые мы используем для эспрессо, и он разбился». Томиока поднял пальцы, чтобы продемонстрировать размер стакана, как будто Санеми понятия не имел, как работают кафе или о чем он говорит.       «О…? Кто-нибудь… порезался?»       Он покачал головой. «Нет. Я его убрал».       Санеми медленно кивнул, пока Томиока запихивал в рот еще больше еды. Как ни странно, это вызвало разговор о буднях Томиоки в кафе. Он многое узнал, например, Томиока, по всей видимости, знает, как починить кофемашину и мини-холодильник под стойкой бара. Он прекращает ссоры, которые Шинобу начинает с каким-нибудь засранцем-клиентом, когда они перерастают в крики. Мицури плачет у него на плече, когда неправильно готовит напиток.       Он не мог сдержать легкого смешка, сорвавшегося с его губ при виде Томиоки, натянуто похлопывающего Мицури по спине в его версии утешения. Хотя эта мысль согрела его черствое сердце. Томиока действительно старается с людьми, и, зная Мицури, он, вероятно, успешно заставил ее почувствовать себя лучше.       Томиока в конце концов доел вторую тарелку еды, прежде чем встать и собраться на работу. Санеми вздохнул с облегчением и начал мыть посуду. Наконец, чувство нормальности. Узлы в его мышцах начали расслабляться, снова наполняя его чувством безопасности. Печальный результат этого был очевиден по тому, как его веки становились все тяжелее и тяжелее. Он, вероятно, все еще мог нормально вздремнуть прежде чем зазвонит будильник.       «Шиназугава».       Он немного вздрогнул, обернулся и увидел Томиоку, нервно заламывающего руки рядом с ним, полностью одетого и готового отправиться на работу.       «Что?» Санеми вытащил последнюю тарелку из мыльной воды и начал тереть ее губкой, которую держал в другой руке.       «Могу ли я поцеловать тебя перед уходом?»       Нервы Санеми вспыхнули от этих слов. Они только что заключили соглашение з на физическую близость… но не слишком ли рано? Это казалось слишком рано. И, на самом деле, слишком знакомо; как будто они уже давно встречались или что-то в этом роде. Но это не так. Очевидно.       Ну, поцелуй не был таким интенсивным, как предложение Томиоки заняться сексом, которое он сделал прошлой ночью…       «Эм». Он уронил тарелку и губку обратно в воду, мыльные руки безвольно зависли над раковиной. «Ладно».       Слишком занятый попытками выяснить как поступить с текущим состоянием его рук, он не заметил, как Томиока начал нырять под руку Санеми, пока не проскользнул в небольшой зазор между Санеми и краем раковины. Тело Томиоки слегка оттолкнуло его назад, пальцы Санеми зацепились за край керамической раковины чтобы удержаться в вертикальном положении.       Руки легко прошлись по его бокам, сбивая свободную ткань футболки Санеми, прежде чем они остановились на его талии. Лицо Томиоки оказалось так близко к его собственному в этой позе, что их носы столкнулись. Но они не оставались так долго — Томиока сомкнул их губы.       Санеми растаял от целомудренного прикосновения. Что-то такое маленькое и сладкое, но достаточное, чтобы поджечь его тело. Томиока отстранился, запрокинув голову достаточно далеко назад, чтобы получше рассмотреть Санеми.       «Ты сегодня вечером придешь домой?» Санеми кивнул. Обещание. «Тогда увидимся».       Томиока неловко отклонился от своего рода объятий Санеми. Санеми возможно закатил бы глаза от того, как нелепо он выглядел, но мятный привкус, оставшийся на губах Санеми от зубной пасты Томиоки, заставил его вместо этого вздрогнуть.       Санеми крепче сжал край раковины, но позволил своему взгляду легко следовать за Томиокой, пока тот зашнуровывал кроссовки в прихожей.       Томиока выпрямился и открыл входную дверь. «Хорошего дня на работе».       Санеми поднял руку в нерешительном жесте, который в итоге никто не увидел, а Гию был занят тем, что осторожно закрыл дверь и ушел на работу.