Не оставь меня, Дибелла

      Гром вдалеке заставил глаза распахнуться. Келья наполнилась полутьмой и холодом, а сердце стало вместилищем страха и отчаяния. Эзир вспомнила прошлый день в деталях: запах вина, мази и собственных слёз. Пальцы заскользили по плечу, опускаясь к груди. В голове мелькнула мысль, что следы позора исчезли. Никакой Норсен не прокалывал зачарованной иглой её соски и не выставлял на показ. Девушка молилась, чтобы произошедшее было просто дурным сном, желала проснуться у себя дома и понять, что всё плохое позади. Но, вместо мягкой груди, ладонь коснулась каштановых вьющихся волос. Горячее дыхание на чешуйках сжало сердце твёрдыми тисками. Нинет сладко спала рядом с поджатыми коленками, прижавшись к аргонианке своим крошечным телом.       Послышалось тихое, печальное шипение. Эзир гладила тонкие плечи подруги, с грустью разглядывая дорогие черты лица. Всего несколько дней назад они счастливо жили в своём маленьком закрытом мирке, а теперь вынуждены забавлять чудовищ. Аргонианка решила, что ей дозволено быть полноправным лидером общины, новой аббатисой и защищать сестёр. И к чему всё привело? Едва не поссорилась с девушками, ублажала бандитов и грабителей, вселила в сердца жриц надежду. Но главным преступлением она считала неспособностью уследить за Нинет. Маленькая эльфийка подверглась издевательствам и изнасилованиям, пока Эзир была слишком занята сбором трав и болтовнёй. Не уследила, не уберегла.       — Прости меня, золотце, — шептала Эзир, целуя лоб. Голос, преисполненный отчаяния и стыда, звучал почти бесшумно. — Извини меня, милая. Прости за всё. Я не должна была оставлять тебя ни на минуту!       Хризолитовая рука прижала крепче. Крошечные слёзы упали на волосы, а потом на лоб эльфийки. Нинет раскрыла глаза и бесстрастно взглянула на хнычущую аргонианку.       — Прости! Прости, прости, прости! Я так виновата перед тобой! Перед всеми вами. Я не хотела, чтобы тебе было больно! Золотко моё, деревце мой жизни, прошу, прости!       Змеиные губы осыпали костяшки поцелуями, слёзы падали на смуглую кожу. Нинет поднялась на локтях, смотря ничего не выражающим взглядом, и принялась гладить по щекам, ткани цвета кораллов и подбородку. Ладони прижали чешуйчатую мордочку к маленькой груди, не прекращая гладить. Эльфийка склонила голову на бок, поджав губы.       — Но ты же всё исправишь, верно?       Ящерка ахнула и села на колени. Нинет ответила взглядом зверька, спрятав все эмоции кроме любопытства.       — Ты сделаешь так, как было раньше, правда? Чтобы были только мы и девочки, сон на проповедях и сбор ракушек. Мужчины уйдут, боль прекратится и станет тепло. Ты это сделаешь, Эзир?       Она уронила взгляд на аппетитные груди и тяжело вздохнула, взглянув на проколотые соски. Золотые кольца и цепь вызывали смутное и двоякое ощущение. Пальчики прошлись от основания груди, под гладкими чешуйками и коснулись мягких сосков.       — И когда всё вернётся, можно мне снять их?       Эзир тут же заключила Нинет в тёплые объятия, прижавшись к хрупкой жрице. Коготки гладили позвонки на спине, сбивчивое дыхание развивало кончики волос. Ей нельзя отчаиваться, плакать и унывать. Только не перед Нинет. Она должна быть сильной, стать примером для всех девушек. Должна сражаться, несмотря ни на что. У них остаётся слишком мало времени и слёзы только мешают. Аргонианка шмыгнула и вытерла слёзы.       — Обещаю тебе, сокровище. Чтобы ни случилось, я не сдамся. Клянусь.       Хмурое небо тянулось тяжелыми облаками; изредка раздавался гром, обещая сильный ливень. Прохладный ветерок гулял по монастырю, заставляя высокие ветки деревьев качаться, а ставни скрипеть. Эзир, прикрывшись парео, шла вместе с Нинет в ризницу. Яд должен быть готов, ведь больше ждать нельзя. Скоро бандиты покинут монастырь, и аргонианка знала, что лишние свидетели им ни к чему. Кем бы ни был тот неизвестный гость, он ценит скрытность и наверняка велел избавиться от жриц. Эзир бы поступила точно так же.       Норсен выходил из длинного коридора, поправляя длинные волосы. Мужественное лицо припудрено, губы накрашены в алый, веки подведены светло-зелёными тенями. Он улыбался, напевая тихую мелодию под нос, и покручивал связку ключей. Лишь завидев девушек, настроение у него явно попортилось, лицо стало хмурым. Нинет, испугавшись знакомого насильника, спряталась за ящерку.       — Чего надо? Давай побыстрее, у нас важное собрание.       — Мне нужно в лабораторию. Нинет плохо.       — Жалость-то какая, — фыркнул бретонец и нагло вздёрнул голову. — Придётся дальше терпеть твою полоумную, я уже запер двери.       Норсен прошёл мимо них и отправился вглубь монастыря, едва ли не подскакивая от радости. Эзир бросила в его сторону удивлённый взгляд, а затем нагнала и преградила путь. Нинет шла за ней, прячась за спиной.       — Просто дай мне ключи и я вернусь через несколько минут, — плохо скрывая раздражение, сказала Эзир. — Ты ведь помнишь, что я должна заботиться о девочках?       — У меня нет и двух минут для твоей маленькой шлюшки. Пшли прочь! — стиснул зубы бретонец и с силой оттолкнул девушек.       Эзир потребовались силы, чтобы не упасть и заодно удержать Нинет. Босмерка вскрикнула, едва не рухнув на холодный пол. Аргонианка бросила гневный взгляд на бандита и зашипела. Жан-Люк ответил надменным и сердитым взглядом.       — Ты что, забыла? Будешь мне мешать, и я твоё тело в подушку для иголок превращу.       — А ты забыл про соглашение? Ни тебе, ни Ассурмуру, никому из вас не нужно, чтобы какие-то шлюхи понесли детей и расплодили ублюдков. Я забочусь о здоровье девушек, а не о своей шкуре.       Зелёные глаза жутко сверкнули. Норсен прекратил хмуриться и улыбнулся тонкой линией. Эзир почувствовала растущий холодок в животе и крепче обняла Нинет. Она ожидала, что бандит в платье будет проклинать и угрожать, даже поколотит, но никак не злорадствовать.       — Не переживай насчёт этого, маленькая ящерка. Скоро эта проблема перестанет волновать всех нас.       Не предупреждение — приговор. Эзир знала, что день их смерти всё ближе, ведь неделя подходит к концу. Норсен тоже знал это, вероятно, отсчитывая дни, когда сможет избавиться от назойливых жриц и убраться в закат. Шанса у них никогда и не было, а всё что делала аргонианка, так это попросту отсрочивала неизбежное. Отчаяние вновь накрыло холодным полотенцем плечи, к горлу подступил комок. Нинет всхлипнула первой и посмотрела влажными глазами на Эзир.       — Мы умрём, да?       Быть сильной. Стойкой. Не сдаваться ради неё, как она и обещала. Проглотив комок, Эзир повернулась к эльфийке, положила руки на плечи и подарила самую уверенную улыбку.       — Он просто болтает глупости, дорогая. Платье не делает из глупого мужчину умную женщину. Я придумаю, как достать ключи, Нинет, только поедим сначала, хорошо?       Нинет согласно кивнула, слабо улыбнувшись. Демонстративно вытерев слёзы, она крепче взяла Эзир за руку и тихонько посмеялась:       — Мне не будет страшно, ведь ты не боишься.       Но Эзир было страшно до дрожи в коленках. Она не понимала, как ей удаётся держать себя в руках, когда опасность висела у неё над головой. Единственное решение находилось на поясе у самого подлого и недоступного бандита. Нерешаемая дилемма. Эзир надеялась, что сытный завтрак поможет выйти из непростой ситуации и согреет. Ветер крепчал.       Теплота трапезной пришлась кстати, а горячий суп помог справиться с дрожью. Девушки вели себя тихо, старались не говорить и не попадаться на глаза бандитам. Эзир замечала на себе печальные и расстроенные взгляды, обречённость и злость. Она же отвечала им лёгкими кивками и слабо улыбалась. Было неприятно ощущать жалость, пусть даже и от сестёр, — так Норсен приближал их монастырь к моральному поражению.       Куда приятнее было смотреть, как ест Нинет, уплетая ложку за ложкой. Ивонна принесла уже третью миску и присела рядом. Как и остальные, она тоже виновато улыбалась, постукивала коготками, словно собиралась о чём-то спросить.       — Иви, прекрати этот щенячий взгляд. Я знаю, что вчера было, но мне совсем не нравятся ваши взгляды, — вздохнула Эзир, повернувшись к Ивонне. — Если ты хочешь о чём-то спросить меня, то делай это смело.       — Извини, Эзир. Ты вчера так плакала и стонала, что мне стало за тебя страшно, — тихо извинилась бретонка, сложив ладони друг на друга. Карие глаза опустились на груди аргонианки. — Это очень больно, да? Когда прокалывают?       — Если делать зачарованной иглой, то да. Норсен постарался на славу, — Эзир коснулась собственного бюста снизу и застонала. Всё ещё больно. — Сам прокол не должен быть таким болезненным, но меня испугала не боль. Я подумала, что он может сделать со мной что-то страшное, унизительное. У него получилось — теперь вы напуганы ещё сильнее.              Она пододвинула к себе миску и зачерпнула бульон. Посмотрела на крошечные пузырьки и проглотила, чувствуя сильную горечь. Маленькое поражение въелось под чешуйки.       — Я думала, что Ассурмур заступится. Была почти уверена, по глазам было написано. Он боится их всех, Иви, каждого бандита, — шепнула она, нахмурившись. — Трусливый подонок. Зачем я вообще с ним спала?       — Везёт тебе, не боишься, — вздохнула Иви, подперев подбородок. — А меня они пугают, эти братья. Особенно младшенький, который красивый. Хотела собрать побольше мидий, но тот пришёл на берег и я очень испугалась. Взгляд у него такой страшный, словно у зверя!       Ложка остановилась на полпути. Инбаридит Ишилабби, серьёзный, опасный и запутавшийся. Страстный и сдержанный, противоречащий сам себе. Эзир задумалась, проворачивая у себя в голове возможные варианты. Сердце дрогнуло, инстинкты велели оставаться на месте и ничего не делать.       — У берега? Он всё ещё там?

***

      Волны зловеще накатывали на берег, подгоняемые сильным ветром. Мокрый песок больше походил на глину, пытавшуюся схватить ноги. Инбаридит ходил вдоль берега, держа в руках ловушку для крабов. Множество хитиновых лапок и клешней торчали сквозь тонкие прутья, раздавалось щёлканье. Грязекрабы успевали схватить своего собирателя за ткань, но тщетно. Слишком молодые, чтобы сорвать даже маленький клочок одежды. Лицо данмера было непривычно спокойное и сосредоточенное. Исчезла хмурость, затравленность, превратив маленького хищника в терпеливого охотника.       Эзир стояла у лестницы, держа себя за руку, и колебалась. Ветер трепал складки одежды, пытаясь забрать парео. Косточки вновь начинали дрожать то ли от холода, то ли от волнения. Инбаридит не замечал её, а ей хотелось, чтобы так и оставалось дальше. Нельзя. Она сделала несколько шагов вперёд, погружая хризолитовые лапки в песок и громко поднимая. Нельзя подкрадываться к Инбаридиту — он узнает об этом раньше.       Шуршание песка было достаточно громким, чтобы данмер повернул голову в сторону девушки. Спокойное лицо сменилось на привычное коварное, а затем, к большому удивлению Эзир, стало совсем новым. Довольное, счастливое, с яркими огнями желания в красных глазах. Маленький грязекраб, только что пойманный, плюхнулся в тёмную воду и поспешил уползти прочь, пока большой двуногий не передумал.       — Ты пришла ко мне! Я рад! — широко улыбался он, едва ли не подбегая к девушке. Ловушка упала на песок, чуть не завалившись на бок. Заключив Эзир в объятия, Инбаридит потёрся щекой о гладкую шею и томно выдохнул. — Как хорошо встретить тебя снова.       Меньше всего Эзир ожидала, что её примут с распростёртыми объятиями и будут так рады. Она чувствовала тепло, исходящее от тела данмера, стук его сердца. Молодой и страстный, он желал её, но не только как женщину. Его влекло эмоционально, искренне. Эзир осознала, что Инбаридит был единственным, кого она смогла расположить к себе так близко.       — А я тебя, Инбаридит, — тихо произнесла Эзир, стараясь не начинать говорить о деле. Она тихонько отстранилась, коснулась лица, всё ещё не веря, что видит искреннюю, светлую и довольную мальчишескую улыбку. Восхищалась против своей воли. — Ты сегодня такой красивый.       Все комплименты должны идти от сердца и произнесены искренне. У неё получилось. Данмер вновь обнял Эзир, потёрся носом о шею и опустил руки на её бёдра. Желание в нём разгоралось сильнее. Глаза упали на груди ящерки, улыбка скривилась от печали и злобы.       — Я слышал, что Норсен сделал с тобой. Сделал тебе больно, изуродовал тебя. И что Ассурмур не остановил его, хотя мог. Это злит меня, страшно злит! Никто не должен делать тебе больно, кроме меня.       Его хрипящий голос внушал странную надежду. Пальцы на бёдрах сжимались, брови хмурились, глаза кипели кровью. Эзир проникалась к маленькому садисту всё сильнее, понимая, что хочет видеть в нём отдушину. Защитника, спасителя и помощника. Его настырность и жестокость пугала, но ей казалось, что она не относится к его жертвам. Будто являлась кем-то больше. Хотела верить сильнее.       — Норсен подумал, что я хочу помешать вашей сделке и пришла всё испортить. Я просто хотела помочь подруге: она была девственницей, но её схватили и надругались. Я хотела справедливости, но Ассурмур не стал меня слушать, а Норсен…       Она глубоко вздохнула, позволяя грудям качнуться, чтобы сильнее порадовать Инбаридита. Руки его опустились ниже, плавно двигаясь к хвосту. Приятно, пугающе, стыдно. Эзир заставила себя сдержаться и взглянула в глаза бандита.       — Норсен был тем, кто надругался над Нинет. Я думаю, что он хотел замять дело и выставить меня в дурном свете. Мне так хотелось, чтобы Ассурмур помог мне, но теперь я не знаю, что делать!       Громко всхлипнув, Эзир прижалась к Инбаридиту. Руки обхватили шею, гибкое тело прижалось к крепкому. Она несколько раз всплакнула и прошептала.       — Мне так страшно, Инбаридит! Так страшно! Я ведь не сделала ничего плохого. Я делала всё, что мне говорили, но меня всё равно наказали. И теперь, когда нужны лекарства, чтобы помочь Нинет, Норсен не пускает меня в ризницу, когда ей нужна помощь! Что если с ней что-то случится, а я опять не смогу ей помочь?       Эзир плакала, думая, что так вызовет ещё больше жалости у бандита. Инбаридит сильный, крепкий, и Норсен неравнодушен к нему так же, как и к Ассурмуру, если не больше. Но только ей удалось подобрать ключик к его сердцу. Он крепко зажимал её в объятия, сопел и трогал всё ниже, обхватывая руками сочные, пухлые ягодицы. Сердце бандита застучало быстрее, пока он задирал ткань всё выше.       — Ты так красива, когда плачешь, — прошипел Инбаридит, проводя пальцем под хвостом, задевая маленькую щель. — Я вспоминаю, что ты сделала для меня. Хочу больше.       — Инбаридит, подожди, — волновалась Эзир, пытаясь отстраниться от настырного разбойника, нагло щупающего её зад. — Погоди, немного. Прошу, сейчас не до этого.       — Я готов, — простонал он, схватив девушку за левую ягодицу, раздвигая в сторону. — Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты стала моей первой женщиной, Эзир! Сделать с твоим прекрасным телом всё, что представлял.       Жрица отчаянно вырывалась, ощущая сильный дискомфорт от твёрдых пальцев. Инбаридит уже давно поглядывает на её сочный зад и мечтает о большем. Нетрудно догадаться, что после первого оргазма большими грудями, маленький садист хотел ещё большего. И, может быть, если бы не обстоятельства, Эзир бы так не колебалась. Но испытывать что-то новое с молодым бандитом она не желала. Ей удалось вырваться и отстраниться от страстных рук данмера.       — Не могу! Пожалуйста, милый, как ты не понимаешь? Мне сейчас очень нужно попасть в ризницу. Нинет может стать хуже. Прошу тебя, Инбаридит, помоги мне попасть туда и тогда…              Пепельная ладонь схватила тонкую кисть. Хищный взгляд вернулся, силы прибавилось. Он уронил её на спину, сев на неё сверху. Сначала Эзир подумала, что Инбаридит возьмёт её прямо на песке и расслабила ноги. Кончик острого носа скользил по шее, дрожащие губы тёрлись о чешуйки. Ладонь схватила вверх платья и стащила вниз; внизу стало жарко; хвост завилял с волнением. Красные глаза обжигали большие груди с золотыми украшениями. Инбаридит изучал кольца на сосках и маленькую цепь между ними. Не хватал, не тискал, не облизывал, только пялился, отчего ящерка чувствовала себя уязвимой и виноватой. Так что она выгнулась сильнее, колыхнув полусферами, и тихо простонала. Движение в штанах Инбаридита сложно было не заметить.       — Красиво, — выдохнул он. Пальцы коснулись кольца и осторожно подвигали его в сторону. — Ты великолепна, когда твои соски проколоты. Но я хочу их снять.       — Ох, милый, не надо. Если ты это сделаешь, то Норсен накажет меня сильнее! У него ужасная игла, которая делает мне очень больно. Пожалуйста, хотя бы ты пожалей меня, — жалостливо попросила она. — Нам ведь с тобой хорошо, правда? Только нам с тобой.       От её слов, дыхание Инбаридита участилось. Крепкая грудь бешено поднималась и опускалась, лицо исказилось яростью, обидой и беспомощность. Данмер стиснул зубы и крепче сдавил бёдра аргонианке. Эзир затряслась от страха, не в силах сдвинуться.       — Почему? Почему я не могу просто делать то, что хочу? Почему могут они, а не я? Ты отказываешь мне! Постоянно отказываешь! Я хочу тебя сзади, хочу снять твои украшения! Я мужчина! Я сильный! Я могу! Ты не можешь мне указывать!       Инбаридит тяжело дышал, смотря на большие груди аргонианки. Эзир ни сколько не сомневалась в том, что он может сделать с ней всё, что захочет и куда только захочет. Она совсем беспомощна, совсем уязвима, сексуальна и доступна. И всё же Инбаридит не позволяет себе перейти черту, которую однажды пересёк с Фиврой.       — Почему? — всхлипнул он, втягивая шею. — Почему я просто не могу взять тебя, как остальные? Это… Это ты виновата! Ты околдовала меня! Ты… Ты ведьма! Ты одна из тех ведьм, что… Что…       Хризолитовая ладонь коснулась пылающей щеки. Инбаридит распахнул глаза и уставился на аргонианку в ужасе. Эзир улыбалась и гладила тёмную кожу на щеке успокаивающе, нежно, ласково. Проводила коготками за ухом, запускала в пепельные волосы. Печальная и светлая улыбка заставляла данмера разрываться изнутри.       — Я никогда не обижу тебя, милый. Я сделаю для тебя всё, что ты захочешь. Я никому не желаю зла, только любви. Пожалуйста, помоги мне, Инбаридит. Помоги мне, и я сделаю тебя самым счастливым на свете.       Голос отозвался в его горячей крови, кожа покрылась мурашками. Всё его естество боролось с самим собой, пока мышцы не стало сводить. Привыкший к жестокости и силе Инбаридит смотрел на врага, поверженного и слабого. И не знал, что делать. Женщина, красавица, жертва и пленница, с которой можно делать всё что угодно. А он не мог.       — Это обман! Это… Это всё ложь! — захрипел он, яростно размахивая головой. — Ты просто хочешь обмануть меня!       — Нет! Не правда! Милый, пожалуйста, позволь помочь тебе! — крикнула Эзир, не отпуская щёк. — Я знаю, что тебе больно и страшно, но…       Инбаридит уже не слушал её. Открыв крышку ловушки, данмер вытащил маленького грязекраба, держа за левую лапку. Небольшое создание пощёлкивало клешнями, желая вцепиться в пепельный палец обидчика. Вот только к клешне приближалась куда более доступная цель — тёмный сосок с золотым кольцом.       — Нет! — закричала Эзир. Ступни упёрлись в песок и пытались оттолкнуться прочь, закапываясь глубже. — Нет, нет, нет! Инбаридит, пожалуйста! Не надо! Не делай этого! Я не хочу, чтобы… Ах!       Аргонианка запрокинула голову и зашипела. Хвост дёргался, пытаясь шлёпнуть данмера по ноге, но не получалось. Его сосредоточенное и серьёзное лицо с интересом наблюдало, как крошечный краб стиснул сосок и не думал отпускать. Инбаридит вновь схватил крабью лапку и потянул вверх, вместе с грудью. Всё выше и выше, вверх и дальше.       — Больно! Пожалуйста, прекрати! — со слезами вскрикнула Эзир, пытаясь схватить бандита за руку. Тот перехватил кисть правой руки и наступил ногой на левую. — Не надо! Оторвёшь!       Клешня потихоньку соскальзывала, ухватилась за кольцо и натянула грудь до предела. Аргонианка взвыла и постаралась подняться, как раздался щелчок — краб выпустил кольцо. Эзир рухнула спиной в холодный песок, яростно переводя дыхание. Затуманенный взгляд направился в холодное небо, к немилостивым облакам, язык вылез через край. Две пары клешней громко клацнули в опасной близости от колец.       — Богиня! — пискнула аргонианка и попыталась отползти, но бесполезно.       Инбаридит поймал маленькую ящерку и не собирался отпускать. Щелкающие крабы дёргались, размахивали клешнями и опускались ниже. Эзир застучала зубами друг о друга. Левый сосок пронзила боль, правый потянулся за кольцом. Искры хлынули из глаз, пальцы вонзились в песок, оставляя тёмные борозды.       — Хватит. Инбаридит, пожалуйста! Я ведь не делала тебе больно! Пожалуйста, перестань! — сопела Эзир, хватая ртом воздух.       Мучитель молчал, удерживая крабов двумя пальцами. Медленно поднимал сначала левого, оттягивая тёмный сосок до боли, потом правого, потягивая за кольцо. Давал отдохнуть правой одной, чтобы подарить больше страданий другой. Инбаридит любовался страданиями Эзир, эластичностью чешуйчатых полусфер — есть что-то особенно приятное, когда круги медленно тянутся в прямоугольники. Песок под девушкой становился всё темнее, крики громче. Наконец Инбаридит резко дёрнул грязекрабов, освободив девушку самым болезненным и резким способом. Аргонианка тихо заскулила, пока его рука потянулась к ловушке. Клешни на сосках — зрелище приятное, но два маленьких монстра уж слишком мало.       — Эзир! Эзир! Скорее, Эзир! Беда! Нужна помощь!       Женский крик заставил их обоих позабыть о маленькой игре, боли и холоде. Эзир и Инбаридит взглянули друг на друга с непониманием. Данмер резко поднял голову, едва ли не испепеляя нарушительницу. Эсладес, босоногая и напуганная, неслась к ним, поддев подол юбки. Идеальное лицо всего на мгновение изменилось от удивления: полуголая аргонианка, данмер сверху, что держал по крабу в руках.       — Скорее поднимайся! Ты нужна там! Давай же! Теннереса в беде!       — Что случилось? Где? Ох, выпусти меня наконец! — обиженно возмутилась ящерка, отталкивая Инбаридита ладошками. Удивлённый бандит отступил без сопротивления.       Эзир поспешно поднялась, оттряхивая от себя песок и поправляя платье. Соски пульсировали от боли, но она старалась думать о другом. Она должна думать о другом.       — Ну быстрее же! У нас нет времени! — Эсладес схватила Эзир за плечо и потащила за собой. — Скорее! Поднимайся!       — Да что случилось?!       Эльфийка ничего не отвечала, преодолевая ступень за ступенькой, высоту за высотой. Коридоры сменяли друг друга, двери хлопали, сандалии стучали. Эзир привели на место столпотворения, где бандиты и женщины наблюдали пугающую и волнительную сцену. Теннереса стояла у края выступа, придерживая рваную одежду к плечу. Заплаканное лицо исказилось гневом и ужасом; чёрные волосы развивал ветер, придавая больший драматизм ситуации. В левой руке были сжаты ножницы.       — Назад! Отошли прочь, выродки! Не смейте больше подходить! — кричала данмерка, размахивая ножницами. — Только троньте — я порежу вас, клянусь Дибеллой!       Отчаяние и страх царили во влажных красных глазах девушки. Босые ноги стояли у самого края, рискуя сорваться на скалы. Жрицы испугано смотрели и ждали исхода, бандиты тоже не рисковали. Среди толпы Эзир заметила Габрука, зажимающего свежую рану, бледного Кьяра и напряжённого Ассурмура. Никто не решался подойти к Теннересе и успокоить её.       — Пожалуйста, помоги ей! Сделай что-нибудь! — отчаянно вскрикнула Эсладес.       Страх поселился в груди Эзир, когда она приближалась к подруге. Толпа расходилась, уступая место аргонианке, вздрагивающей от каждого собственного шага. Теннереса стиснула зубы и громко всхлипнула, наставляя лезвие на Эзир. Слёзы стекали по щекам, челюсть дёргалась. Несколько крошечных камушков свалилось вниз. Эзир не знала, что делать — такая ситуация впервые. Как и нападение бандитов, как и вынужденный секс с бандитами, ядоварение, проколотые соски, крабы и медленное поглощение безумием. Для них всех это впервые, и Теннереса просто стала первой, кто больше не мог держаться.       — Не подходи ближе! Ещё шаг и я… и я… — кричала тёмная эльфийка.       — Тише-тише, дорогая. Это ведь я, твоя Эзир. Ты ведь знаешь меня, правда? Я никогда не сделаю тебе больно.       Аргонианка остановилась и печально улыбалась Теннересе. На короткое мгновение вытянутое лицо с миндалевидным разрезом глаз успело несколько раз смениться. С безумного на расстроенное, затем на яростное, потом на уставшее и опустошённое. Лезвие медленно опускалось вниз.       — Я так больше не могу, Эзир. Не могу больше этого терпеть. День за днём, раз за разом, они приходят ко мне и насилуют меня. Будто я не живая женщина, а какой-то кусок мяса.       Тихий голос отдавал нотками смирения и усталости. Теннереса прекратила дрожать и согнулась в спине. Застыла, словно эбонитовая прекрасная статуя, готовая свалиться в любой момент.       — Я понимаю, дорогая. Я прекрасно тебя понимаю, моя милая Теннереса. Ты устала и должна отдохнуть. Идём.       Эзир протянула руку, стараясь звучать ещё увереннее и смелее. Так, чтобы ей поверили и закончили этот страшный, пугающий и напряжённый момент. Ветер усиливался, и аргонианка боялась, что Теннереса не устоит.       — Я позабочусь о тебе. Отмою, накормлю и прослежу, чтобы тебя больше никто не тронул. Даю слово, дорогая.       — Не тронет, а? — хмыкнула та. — Сегодня, может быть, и не тронет. Но что будет завтра? Или через два дня? Будет ли третий, Эзир? Как думаешь, будет? Неделя подходит к концу, а мы всё ещё здесь, в руках этих животных. И я не думаю, что будет лучше.       — Теннереса, послушай! Нельзя падать духом. Нельзя сдаваться. Как бы ни было плохо…       — Дальше будет только хуже, я поняла это. И я знаю, что буду делать.       Ножницы упали на камни, рука отпустила платье. Небольшие груди Теннересы, с тёмными следами от пальцев и глубоких укусов, качнулись. Блаженная улыбка на тонком лице напугала Эзир куда больше любых игл и кулаков.       — Я устала, дорогая. У меня больше нет сил сражаться. Но теперь я слышу богиню. Она зовёт меня к себе. Её голос так красив и нежен, что я почти не чувствую земли.       Крик отчаяния вырвался из зелёной мордочки. Эзир рванула вперёд, попытавшись схватить Теннересу за руку, когда девушка уже падала с обрыва. Коготки успели задеть край пальцев, чешуйчатые коленки рухнули на холодный камень. Теннереса исчезла за краем, и Эзир не могла заставить себя посмотреть через него. Громкий удар вызывал безмолвный вопль и взрыв отчаяния. Слёзы застыли в глазах.       Она не помнила, как её отвели от обрыва. Не слышала криков и ругательств, проклятий и воплей, будто погрузилась под воду. Сердце колотилось в груди, девушки плакали, кидались на бандитов и беспомощно шлёпали их ладонями. Кто-то из «Срывателей кожи» даже дрался между собой, валяясь на земле. Самоубийство Теннересы погрузило монастырь в небольшой хаос; Эзир просто шла и не понимала, что происходит.       — Эй! Очнись! Ну же, не хватало, чтобы и ты с собой что-то сделала! Давай, Эзир, очнись же!       Змеиная мордочка повернулась к голосу и насупилась. Кьяр сердито и взволнованно смотрел на аргонианку, нахмурив светлые брови. Позади широкой спины шла драка. Бандиты разнимали друг друга, девушки старались побыстрее уйти.       — Слышишь меня? Ага, по глазам вижу, что слышишь. Хорошо.       — Теннереса. Я должна помочь Теннересе, — пролепетала Эзир, покачиваясь на ногах. — Она ведь…       — Сожалею, красавица. Она мертва.       — Нет-нет-нет. Не может быть. Она наверняка ещё живая. Раненая, но живая. Ей нужно… Ей надо…       Голос Эзир стал надрываться, слёзы потекли ручьями. Прижав руку к мордочке, она громко простонала и стиснула зубы.       — Она там умирает! Надо спуститься и достать её! Надо… Мы должны…       — Твоя подруга мертва! Я сам видел, а уж я разбитых о скалу всегда узнаю! — крикнул Кьяр, встряхнув девушку за плечи. — Нет больше Теннересы.       — Нет, — качала головой Эзир, вырываясь из объятий. Кьяр не препятствовал, даже когда она стала бить по груди. — Это вы её убили! Вы! Вы! Всё из-за вас! Вы портите всё, к чему прикоснётесь! Ненавижу вас, ненавижу!       Коготки цеплялись за одежду, потягивая её за собой. Аргонианка медленно сползла на коленки и зарыдала, прикрыв мордочку руками. Эзир содрогалась в плечах, даже когда Кьяр накрыл её парео. Проклятья извергались одно за другим, пока рыдание не поглотило их окончательно.       — Я велю парням достать тело. Похороните по вашим обычаям, — неловко сказал бандит, почёсывая голову. — Может быть так вам станет легче.       — Легче, ах, легче?! Ты совсем издеваешься надо мной, Кьяр? Совсем считаешь за дуру, да? Будто вам есть хоть какое-то дело до наших обычаев! Да хоть какое-то дело до нас самих!       Янтарные глаза готовы были испепелить бандита заживо. Рыдание сменилось гневом, яростный крик срывался со змеиных уст.       — Вы убьёте нас. Через день или два, когда придёт срок. Неделя кончится и вы уйдёте, оставив после себя с десяток женских трупов. Жриц, что вам готовили и убирали, трахались с вами. Удобно, правда? Наверное, чувствуете себя настоящими мужиками!       Эзир громко рассмеялась и натянула парео сильнее.       — Не забудьте оторваться напоследок. Может хоть так угомоните своё неуёмное…       — Успокойся женщина, у тебя истерика! — громко сказал Кьяр, поворачивая голову в сторону. Драку разнять не получалось, и всё больше бандитов занимались мордобоем. — Ты просто в шоке от смерти подруги, вот и всё. И убивать вас никто не собирается.       Последнее было сказано с очевидным и плохо скрытым сомнением. Эзир довольно улыбнулась, проглотив несколько слёз. Хотя бы так ей удалось уличить преступника в правде.       — Приведи себя в порядок, а потом приходи в монастырь. Нужно будет поговорить, — тихо сказал он, разворачиваясь к бандитам. — Прокляни язвами Периайт ваши члены! Чего вы тут устроили? Быстро прекратили! Поднялись!       Оставшись одна, озлобленная и всё ещё в шоке, Эзир поспешила уйти. Слёзы текли ручьём, тело вздрагивало. Приходилось постоянно смахивать капли с глаз. Ноги привели её к вратам монастыря в сторожку, где они в последний раз говорили с Теннересой, как свободные женщины. Всего лишь шесть дней назад она даже не предполагала, что увидит подругу в последний раз.       Эзир готовилась проплакаться в сторожке, когда её внезапно осенило. Молния ударила в небе, гром взревел. Тяжёлые капли дождя посыпались на землю, стекали по зелёным плечам, но она не чувствовала. Глаза смотрели в приоткрытые ворота и полное отсутствие часовых. Сердце застучало быстрее, зрачки метались вокруг, стараясь выцепить хоть кого-нибудь, кто следит за местностью. Пусто. Эзир совсем одна, в шаге от спасения. И шаг этот был самым трудным.       Ноги тяжело двигались, сердце грозилось выскочить из груди. Она ждала, что услышит позади голос. Кто-нибудь сейчас обязательно окликнет её, одёрнет. Так она вернётся назад, в мир боли и смерти, дожидаясь своей участи. Ещё один шаг, робкий и неуверенный. Молчание.       Беги.       Она вылезла вперёд, оглядываясь вокруг. Может, кто-то сторожит по ту сторону? Так легче высматривать незваных гостей. Однако и здесь никого не было, только потускневшая золотая трава и длинная вытоптанная дорожка. Задыхаясь от страха и волнения, Эзир вылезла из ворот, прошла два шага и оглянулась. Сзади так никого и не было. Голос в очередной раз велел бежать.       Назад она не смотрела.

***

      Сильный дождь промочил одежду насквозь, сандалии покрылись толстым слоем грязи. Эзир ещё никогда не выходила под такой сильный дождь и не бежала, подстёгиваемая отчаянием и надеждой. Было темно, но она прекрасно помнила дорогу, ведь ходила сюда много раз. Кулачок забарабанил по двери, стараясь пересилить шум дождя.       — Прошу тебя, открой! — дрожащим голосом бормотала Эзир, сотрясаясь от холода. Удары стали громче и настырнее. Раздался топот по ту сторону двери. — Ох, спасибо, Леди!       Артелий, сонный и уставший, открыл дверь. Маленькая ящерка на пороге его дома в ненастный день — последнее, что он сегодня ожидал. Замерзшая, напуганная, дрожащая.       — Эзир? Что ты здесь… — он не успел закончить. Аргонианка прыгнула в объятия, громко всхлипнув. Хрупкое тельце дрожало в крепких руках, пропахших сеном и лошадьми. — Ох. Я тоже рад тебя видеть!       — Помоги мне! — всхлипнула Эзир, немного отстранившись от Артелия, но не покидая объятия. Слёзы радости стекали по щекам. — Артелий, мой милый друг, прошу, помоги нам. Дибелла, я всё-таки вырвалась, не может быть! Молочные соски Леди, я смогла!       Она смеялась и плакала в руках юноши, тёрлась щекой о его грудь и прижималась крепче. Тёплый Артелий, настоящий и живой. Не какой-то подлый и грубый бандит, а настоящий, добрый друг.       — Помочь тебе? Да, хорошо, но в чём? — тихо спрашивал конюх, поглядывая на открытую дверь. Темень, дождь, лужи и грязь. Никого больше.       Коготки аргонианки впились в грубую кожу на плечах, пока Эзир рассказывала Артелию о пережитых бедах. Про дни, полные унижения и страха, грубость и жестокость, похоть и злобу. Поведала, как данмер-дикарь избил аббатису, как уродливый поджигатель опалил руки Уллен. Про Ассурмура и его сделку, про Норсена в платье. История закончилась смертью Теннересы и её падением со скалы.       — О, Артелий, мне так страшно! Это моя вина и только моя. Я должна была позаботиться о ней, раз уж вызвалась быть аббатисой. Так пыталась помочь им всем, но в результате только подвела. Нинет, Фивра, Теннереса, Уллен. Мои бедные девочки! Сможет ли меня когда-либо простить богиня?       Пока девушка плакала и рассказывала о происходящем, Артелий слушал и впитывал каждое слово. Все эти слова про банду в полузакрытом монастыре будоражили его разум. Он представлял себе множество девушек, голых, беспомощных, невинных и опытных, во властных руках чудовищ. Им никто не смеет перечить.       — Так значит, ты пришла ко мне, как только выдался шанс сбежать? — осторожно спросил он, крепче зажимая аргонианку. — Ты никому не сказала?       — Как же я могла? До Анвила ещё час пути, а я едва не замерзла на половине пути. Пожалуйста, дорогой, седлай коней! Нужно спешить в город и рассказать стражникам обо всём. Пусть мчатся туда, зовут Гильдию Бойцов, Синод, хоть легионеров! Мы должны спасти девочек!       Эзир постаралась отстраниться от молодого конюха, но обнаружила, что сильные руки не выпускают её. Серые глаза горели недобрыми искрами, к которым она успела привыкнуть. Похоть, жадность и безнаказанность.       — Артелий… Милый, пожалуйста, жрицы в беде. Давай поскорее отправимся в Анвил. Нельзя терять ни минуты.       — Знаешь, как здесь скучно? Жить в этих конюшнях и дышать навозом. Рядом ни души, разве только путник проедет, или ваша сестрица придёт. Такая как ты. Пышногрудая, красивая, похотливая. Жрица богини любви, которая не даёт.       Голос стал холоднее, ладони сжали тонкую талию. Эзир почувствовала, что её уводят в сторону.       — Что ты делаешь? Артелий, сейчас не время! — возмутилась она, пытаясь освободиться. — Ты слышала, что я сказала?       — Слышал. Я тебя всегда слушал, надеясь, что хоть сегодня мне перепадёт. Вечно дразнишь, шепчешь свои сладкие речи, трясёшь титьками и уходишь, оставляя ни с чем. Но в этот раз всё будет иначе.       Артелий оттащил бедняжку подальше от двери и бросил на скудную, хлипкую кровать с потным одеялом. Эзир вскрикнула и постаралась встать, но он уложил её одним грубым толчком.       — Остановись, Артелий! Обещаю, как только всё закончится, мы с тобой…       — Никаких потом. Будет сейчас!       Дождь барабанил по окну, толстые струйки протекали через дырявую крышу. Одинокая струя текла едва ли не у самого изголовья кровати. Эзир боролась с сильным и крепким конюхом, навалившимся сверху. Она не успела сообразить, откуда в его руках взялась крепкая верёвка. Всего несколько секунд, и её руки привязаны к кровати.       — Пожалуйста, Артелий, одумайся! Ты ещё можешь спасти нас всех. Богиня вознаградит тебя любовью. Ты получишь столько секса, сколько захочешь!       — Я знаю. Я уже этим занят! — рычал он, срывая ткани с грудей бедняжки. Золотые кольца блеснули, отражая тусклый огонь свеч. — Они ещё и украшают вас, как парадных кобыл. Небось больно было, да?       Тяжёлая ладонь накрыла большую хризолитовую грудь и больно сдавила. Чешуйки торчали сквозь пальцы, подушечки мяли ареолы. Эзир вытягивалась под болезненными прикосновениями, шипела и билась. Верёвки удерживали от любой попытки защититься, позволяя Артелию трогать её безнаказанно. Аргонианка пыталась укусить его, когда он стащил с себя штаны и сорвал её юбку. Неприятные тычки снизу заставили Эзир сопротивляться сильнее. Сухо и больно.       — Так не получится! — возмутилась она, шипя от боли. — Артелий, я… Я не могу. Не хочу. Мне не нравится. Так ничего не выйдет и…       Спрыгнув с кровати, Артелий ухватил её за затылок и впихнул член в рот. Эзир возмущённо зашипела и задёргалась, потрясывая грудью. Пальцы крепче ухватились за ободок, насаживая ящерку глубже. В его действиях не было ни изощрённости, ни извращённой изобретательности, ни страсти. Тупое, механическое движение, даже поглаживание груди выходило плохо.       Но больше всего Эзир злило, что единственный мужчина-небандит решил изнасиловать её, вместо того, чтобы помочь. Имея возможность стать героем и быть обласканным группой красивых девушек, он предпочёл взять её здесь и сейчас. Без нежности, без страсти, без взаимного желания. Она нехотя двигала головой, слушая посапывание и стоны, испепеляя Артелия ненавистным взглядом. Дрожь пронзила его довольно быстро, и девушка постаралась убрать голову, но он не давал. Держал и сопел, пока она глотала и кашляла.       Артелий отступил на два шага назад, едва не повалившись. Шокированное лицо смотрело в никуда, сбивчивое дыхание походило на рычание. Он неуклюже принялся надевать штаны.       — Закончил? — сплюнула Эзир, хмурясь. — Теперь мы уже отправимся в город?       — Я… я хотел по-взрослому. Внутрь, — произнёс он, разочарованно смотря на Эзир. — Почему ты такая сухая?       — Седлай скампового коня и вези меня в город, дурак! Сделаешь это и я десять дней буду самой влажной любовницей на свете!       — Нет! Ты меня обманешь. Как всегда обведёшь вокруг своего нежного пальчика, — пробормотал он, подходя к ней. — Ты сдашь меня стражникам, как только мы придём в город.       — Что ты несёшь? За что? Артелий, если бы всех скорострелов сажали за скорость, то свободных мужчин можно было по пальцам сосчитать! Развяжи уже меня! Быстрее!       Артелий улыбался и показывал пальцем на Эзир. Скудный смешок вырвался из его горла.       — Не в этот раз, Эзир. Сегодня я выйду победителем. Ты суховатая для меня, но там меня ждёт много девушек. Имперки, редгардки, босмерки! Всех, кого я только пожелаю. Твои бандиты отдадут их мне, если я привезу тебя им.       Зрачки сузились в линию, челюсть отпала. Эзир в ужасе смотрела на конюха и качала головой. Она села на кровать и попыталась выпутаться, сорвать древко, убежать. И бежать до конца, по грязной и мокрой земле, абсолютно голой, до самого города. Не для того она выбралась из лап бандитов, чтобы полоумный конюх вернул её назад.       — Они сделают меня своим приятелем и я больше никогда не буду один. Всегда обласкан, всегда в компании. А ты будешь подле меня, как моя шлюха.       Артелий схватил девушку за талию, отвязал от изголовья и понёс в конюшни. Эзир кричала, брыкалась и извивалась в болезненных тисках. Кричала, била его по спине и пыталась укусить. Недовольный конюх бросил её на холодный грязный пол, где связал ноги. Она пыталась сопротивляться, но её тоненькие руки не могли справиться с умелыми ручищами Артелия. Лишь кони были свидетелями подлого преступления.       — Одумайся! — вопила Эзир, Артелий закинул её на коня и сел спереди. — Ты не понимаешь, что ты творишь! Ты убьешь нас всех, Артелий! Умоляю, не делай этого и я постоянно буду с тобой спать!       — Конечно, будешь, — хмыкнул он, беря поводья. Взгляд на упругую чешуйчатую попку вновь привёл его в возбуждение. — Я же говорил, что ты станешь моей. Готовься, когда мы приедем, тебе лучше быть мокрой.       Лошадь ворвалась в холодный, дождливый вечер.

***

      Рука барабанила по воротам. Артелий кричал и метал камни через стены. Замёрзшая и мокрая Эзир дрожала и плакала, лёжа на животе. Пока она отсутствовала, врата успели закрыть. Бандиты заметили, что она пропала, но какая теперь разница? Единственный шанс, последняя попытка канула в Лету из-за полоумного и похотливого дурака.       — Вы там уснули, что ль? Открывайте! Я вернул ящерицу! Она у меня, заберите её!       Ворота заскрипели и медленно отворились. Из щели выглянула мощная челюсть с крупными нижними клыками. Эзир узнала Габрука и затряслась уже не от холода.       — Кто такой? Чего надо? Монастырь закрыт ещё на день, приходи потом.       — Я знаю, что вы захватили девок! Одна сбежала, а я вернул её. Грудастая аргонианка, Эзир. Она хотела попасть в город на моём коне. Я хочу отдать её, а вы меня к себе возьмёте.       Эзир хотела крикнуть что-то обидное и попросить одуматься, но холодный дождь и дискомфортная поза не способствовали никакому общению. Габрук частично показался из врат. Полуголый и с тяжёлыми боевыми перчатками.       — Ты один, да? Никому не сказал?       — Один. Ну, то есть, с ней, — волновался парень. — Так что, возьмёте в банду? Я вам лошадей ещё дать могу, хорошие. Вы мне только девок побольше дайте, ладно?       — Дай сначала на ящерицу взглянуть, — прохрипел здоровяк и махнул рукой. Артелий подвёл коня, и Эзир встретилась взглядом со здоровяком. Клыкастое лицо исказило недовольство и злорадство. Маленькие глазки пробежали по обнаженной спине. — Да, её жопа, узнаю. Ладно, парень. Проходи. Посмотрим, что мы можем сделать.       Врата отворились шире, позволяя Артелию провести коня внутрь. Эзир заметила, что рядом с Габруком ещё двое бандитов. Нахмуренные, держатся за рукояти и чего-то ждут. У Эзир перехватило дыхание, когда она увидела родные стены в тенях. Ещё никогда родной дом не выглядел таким зловещим и опасным. Желание провалиться под землю и быть где угодно, лишь бы не здесь, превратилось в тихую молитву.       — Я её особо не трогал. Связал только, — гордо сказал Артелий, погладив попку ящерки. — И сразу к вам. Она мне всё рассказала.       — Ага. А как ты, говоришь, тебя зовут? — спросил орк, шагая рядом.       — Артелий. Я конюх, живу недалеко. Час ходьбы. Можно мне рыженькую, когда закончим вот это всё?       — Могу предложить сразу пять, если хочешь, — усмехнулся орк. — У меня они как раз рядышком.       — Правда? Проклятье, конечно! Я с удовольствием…       Молния сверкнула в небе в тот момент, когда стальная рукавица попала Артелию в нос. Хрящик вдавился внутрь, крепкое тело повалилось на землю и ударилось головой. Конюх кашлянул кровью и беспомощно протянул руки к Габруку. Орк хладнокровно положил ногу на шею Артелию и резко надавил. Раздался хруст.       — Наслаждайся, — сплюнул здоровяк, поворачиваясь к Эзир.       Девушка дрожала от ужаса и мотала головой. Уже в третий раз священная земля Леди была осквернена кровью, и она чувствовала, что четвёртый уже не за горами. Габрук стащил Эзир с коня и ловко засунул под подмышки. Большие, напуганные глаза медленно поднялись к лицу орка. Ответом был недовольный, хмурый взгляд с крошечным светом ярости.       — Пошли в собор. Тебя там уже заждались, — хмыкнул он и повернулся к бандитам. — Отведите коня под крышу, а этого выбросьте со скалы. Пускай море заберёт сегодня двоих.       Груди болтались на весу, хвост сворачивался калачиком, зубки громко стучали. В очередной раз её вели в святейшее из мест, ныне осквернённое и порочное. Теперь обитель мудрости и любви станет её плахой. Эзир молчала, даже не стараясь выбраться из крепких пут. Чёрные двери выросли перед личиком, отворились, выпуская яркий свет и запах благовоний.       — Смотрите, что нам Удача принесла! Сбежавшую блудницу!       Мягкие подушки немного смягчили падение обнажённой аргонианки. Глаза тут же принялись изучать присутствующих, пока она поднималась на колени. Испуганное лицо Ассурмура, напряжённый и холодный взгляд Инбаридита, недовольный и мрачный — Кьяра, садистская улыбка Норсена и мертвецкий оскал Ожога. Элита «Срывателей кожи» собралась в часовне для обсуждений планов, что только что удачно изменились. На несчастье Эзир, среди них была Нинет, палящаяся на промокшую аргонианку, и несколько бандитов для веса. И теперь все глаза устремлены только на неё.       — Как она сюда попала? Она ведь не глупая, и помчалась бы сразу в город. Только не говори, что влюбилась в Ассурмура и вернулась, — Кьяр нахмурился, не отводя взгляд от хризолитовой жрицы. Норсен недовольно прыснул, услышав нелепую догадку.       — Один полоумный конюх притащил её сюда. Дескать, я вам бабу, а вы меня к себе возьмёте. Я избавился от него, да и коня себе забрал. Пригодится для припасов, а там и продать можно. Или съесть.       Ассурмур подошёл к Эзир и присел перед ней на колено. Пальцы схватили за челюсть и подняли на уровень алых глаз. Он отчаянно старался выглядеть хладнокровным, но аргонианка хорошо видела смятение и страх. Внезапно, Эзир ощутила прилив сил, подпитываемый злобой, отчаянием и чувством безысходности. Она едва сдержалась, чтобы не плюнуть в красивое лицо.       — Если ты думаешь, что я буду извиняться и ползать на коленях, то ты ошибаешься! Ты нарушил наш договор, если вообще собирался его исполнять! Вы изнасиловали Нинет и довели Теннересу до безумия. Я не стала бы сидеть, сложа руки!       Она громко шипела, замечая всё больше неуверенности в глазах Ассурмура. Даже начала ощущать удовольствие от процесса — приятно видеть своего врага беспомощным и голым. Маленькое, но всё же воздаяние.       — Если бы ты только этого не сделала… — начал бандит.       — Что тогда? Перерезали бы нас всех во сне? У тебя бы духу не хватило сделать это, глядя мне в глаза. Я знаю, какой ты настоящий, Ассурмур Ишилабби. Подлый, трусливый, боящийся своих же людей. Ты даже мне в глаза боишься посмотреть, когда трахаешься.       Ладонь больнее стиснула челюсть, брови нахмурились. Кто-то из бандитов со стороны хмыкнул, и в алых глазах промелькнул страх. Эзир улыбалась, невзирая на боль и неудобство. Пусть она сейчас связанная и голая, ведь ей не нужны руки.       — Как же много болтает эта змеюка, — фыркнул Норсен, поворачиваясь к Нинет. — Я же предупреждал, чтобы ты держала рот на замке. А теперь, если тебе так плевать на себя, то гляди, что я сделаю с твоей дорогой дурочкой.       Ухмылка исчезла с мордочки Эзир, когда мужчина в платье склонился над напуганной Нинет. Рука в перчатке схватила за короткие волосы и потянула к себе. Босмерка закричала и вцепилась руками в бандита.       — Отпусти её! — закричала аргонианка. — Ты ещё больший трус, если можешь отыгрываться только на слабых! Поэтому тебя никто не любит! Ты слабак и ведёшь себя, как баба! Позоришь женщин и отвращаешь мужчин! Никто не полюбит такого жалкого гомика, как ты!       Бандиты удивлённо раскрыли глаза, глядя то на трансвестита, то на Эзир. Прикусив губу, Норсен потянул Нинет вверх, заставляя бедняжку вопить. Аргонианка оскалилась шире, чувствуя подступающие слёзы бессилия и боли.       — Мелочная шлюха! Я вскрою твоей подстилке живот и…       — Хватит, Жан-Люк! — крикнул Ассурмур, повернув голову. — Я не давал приказа мучить малышку. Если кто и заслуживает наказания, то только Эзир. Она права…       — Права?! Ты с ума сошёл?! — Норсен в ярости отшвырнул Нинет. — Эта тварь отравляет твой разум, шепчет тебе на уши, а ты слушаешь! Их всех давно нужно было перерезать, и дело с концом!       — У нас был уговор, раздави тебя Дагон! Я дал слово, обещал перед вами всеми, а ты всё испортил своими мелочными распрями! Ты должен был слушаться меня, извращенец размалёванный!       Пальцы больше не держали Эзир, стискивали ткань на платье, заставив Норсена нагнуться. Зелёные глаза удивлённо смотрели на красивое, перекошенное гневом лицо. Алые губы скривились, брови поднялись. Ожог недовольно захрипел, Габрук осторожно сжал кулаки, Кьяр положил ладонь на рукоять меча. Воздух в часовне наполнился напряжением и опасностью. Эзир сглотнула и вжала голову в плечи.       — П-прости меня. Дорогой мой, Ассурмур. Пепельноликий господин, прошу тебя, — шептал Норсен, опускаясь на колени. Длинные пальцы потянулись к лицу. — Я думал, что так будет лучше. Пожалуйста, позволь мне…       — Хватит твоих стенаний, — данмер отпустил ворот платья и пошёл к Эзир, достав кинжал. — Меня интересуют только женские стоны.       Повинуясь инстинктам, Эзир стала отползать в сторону. Сияющее лезвие вынудило сердце биться быстрее, а ноги двигаться. Длинные пальцы схватили за звенья, потянув грудь на себя. Вскрикнув, она подумала, что упадёт животом на нож, но ошиблась. Ассурмур развязал её руки.       — Не думай, что я забыл о тебе, маленькая змея. Твоё наказание уже ждёт. Не стоило убегать от нас.       Кинжал вернулся в ножны, ладони схватили большие груди и больно сжали. Эзир недовольно простонала и вцепилась в плечи, запустив когти под серую кожу. Ассурмур властно и грубо трогал пышный бюст, поднимал и опускал. Зажимал фалангами соски, пока не чувствовал твёрдость металла. Зубы покусывали бугорки, язык облизывал чешуйки. Яростные вздохи Эзир постепенно сменялись более глубокими и чувственными.       — Нет! — она отвернулась, когда пальцы трогали её внизу. Почти нежно гладили клитор и щупали половые губы. Предательски влажные и горячие, говорящие о возбуждении. — Это не… Не то, что ты подумал.       Не грубость Артелия и животные движения, а страсть и ярость Ассурмура подействовали на тело возбуждающе и почти приятно. Болезненно ухмыльнувшись, он ввёл пальцы глубже и прижался к девушке.       — Мы могли быть вместе. Я собирался взять тебя с собой, но теперь ты всё испортила. Ты могла выжить.       — Я… Я бы никогда не бросила свой дом ради тебя, — простонала Эзир, медленно вонзая когти в спину бандита. Похоть сменялась грубостью, злостью. Алый туман в голове напрочь отсутствовал, а приятные ощущения стали просто механизмом защиты. — Никогда бы не полюбила жалкого труса, как ты!       Руки отпустили пышные груди и раздвинули коленки в стороны. Член уткнулся во влажную щель и резко проник внутрь. Эзир вскинула голову и упала на спину, позволяя Ассурмуру взгромоздиться над ней. Приятные ощущения смешивались с болью, ярость и ненависть не позволяли расслабиться и получать удовольствие. Его движения были резкими, наполненными гневом и страстью. Лицо перекосила злоба, в глазах царила обида. Ассурмур рычал, вгоняя ствол всё глубже и глубже, ожидая услышать стоны и мольбу. Ответом было только тяжелое дыхание и шипение.       — Не смей смотреть на меня свысока, шлюха! Ты обучалась лишь для того, чтобы доставлять мужчинам удовольствие!       Хриплый голос Ассурмура раздавался по всей часовне, смешиваясь с громкими хлюпами и мычанием бедняжки. Эзир приблизилась мордочкой к красивому плоскому носу и прошипела:       — Ты упустил свою возможность. Теперь тебе ничего не достанется.       Прикосновение к плечам сбило её боевой настрой. Она резко повалилась на удивлённого Ассурмура, прижатая горячим телом сверху. Сердце поспешно колотилось, рука поглаживала левую грудь. Инбаридит напал внезапно и со спины, поставив бедняжку в беззащитное положение.       — Тебе не стоило уходить от меня, — с болезненным стоном произнёс Инбаридит, водя пальцем по узкому кольцу под хвостом ящерки. — Ты сильно расстроила меня, напугала. Прямо как остальные женщины. Ненавижу, когда меня оставляют.       — Нет! Прекрати! — взвизгнула Эзир, пытаясь помешать пальцам проникнуть глубже. Смазанный и твёрдый средний палец смог протиснуться в узкий проход и далеко продвинуться. Тихий стон стремительно перерастал в громкий, тело трясло от боли. — Инбаридит, стой! Пожалуйста, не так резко!       Сосок стиснули пальцы и потянули вниз. Средний палец прошёлся вдоль узких стенок, трогая бедняжку в нетронутом и недоступном месте, а затем покинул со смачным звуком. Тугая головка впилась в немного подготовленную щель, напряглась и стала двигаться глубже. Раздался женский, громкий, испуганный крик.       Эзир неохотно двигалась в такт, подталкиваемая сразу двумя братьями. Новые ощущения пугали своей непривычностью, дискомфортом и собственной слабостью. Она собиралась доверить это дело надёжному партнёру, которому открыла бы своё сердце. Но Инбаридит брал то, что хотел и как хотел, уподобился своему трусливому брату, как и подобает бандиту. При этом его лапы мяли её грудь ужасно приятно, заставляя девушку течь сильнее.       — Хватит! Пожалуйста. Довольно! — плакала Эзир, подталкиваемая сзади и снизу. — Прекратите. Мне не нравится…       Взор становился неясным и расплывчатым. Удовольствие боролось со стыдом, а страх с похотью. Громкие, чувственные стоны, которые так желал услышать Ассурмур, наконец-то вырвались из её уст. Чья-то рука повернула голову бедняжки в сторону. Член проник во влажный рот, толкаясь о щёки. Опять. Эзир недовольно замычала и зачавкала, двигая головой. Ощущать сразу трёх мужчин было пугающе, интересно и очень постыдно. А когда ладошки обхватили её два органа, слёзы снова потекли по щекам.       Несколько пар рук трогали грудь и потягивали за соски. Грубые и мягкие, нежные и болезненные. Кто-то массировал её сосок, а кто-то выкручивал. Чувства притуплялись, самыми ощутимыми оставались лишь три толчка. Потные, злые и агрессивные мужчины всё плотнее зажимали бедняжку, трогая гибкое тело. Грубый толчок в лоно подействовал отрезвляюще — Ассурмур охнул и выгнулся в бёдрах, подбрасывая Эзир. Следующим стал член во рту, заполнив щёки. Остался только Инбаридит, без устали входящий в неё сзади.       Молодой данмер развернул её к себе, запрокинув бёдра. Частые толчки, сосредоточённое суровое лицо и гуляющие по грудям пальцы против воли приближали Эзир к кульминации. Нежеланной, нечистой и грубой. Эзир кричала всё громче и испуганнее, щурясь от неприятного проникновения. Скользкий член ускорился, пах стукался о чешуйки всё чаще.       — Нет. Нет! Инбаридит, нет! Я не хочу! Только не так! Только не таким образом!       Два пальца резко вошли в испачканное и мокрое лоно аргонианки по самые костяшки. Тело отозвалось волной, живот втянулся. Эзир ударилась затылком о подушки, без возможности держаться. Приятная волна наполнила тело, зрачки сузились в чёрные линии, груди подскакивали. Инбаридит простонал и в последний раз вошёл в тугое кольцо до упора. Ещё один взрыв тепла заставил Эзир закричать и агонизировать. Коленки дёргались, ножки болтались, хвост извивался и скручивался. Наконец, последний орган покинул её тело.       Повернувшись на бок, Эзир хватала ртом воздух. Изнасилованная и осквернённая в святейшем месте, её разум метался, сознание грозило покинуть её. Тело болело, бёдра не слушались, влагалище и анус текли. Перед глазами появился Норсен, держа в руках что-то знакомое и пугающее. Близкое и родное, отдающее глубокой любовью.       Кожа с лица Фивры смотрела на неё пустыми глазницами. Глаза затряслись от ужаса и ярости, хриплый крик утонул в слезах.       — Узнаёшь, м? Прекрасное напоминание о не самых прекрасных временах, — посмеялся Норсен, болтая кожей. — Ассурмуру я сделал дневник, вот теперь и себе хочу. Интересно, как чешуя будет сочетаться с кожей.       Голые бандиты недовольно загудели и в ярости уставились на Жан-Люка. Эзир не слышала ни воплей, ни ругательств. Звон в ушах стоял такой громкий и оглушающий, что голова была готова расколоться. Кровь разогналась по венам, руки медленно упёрлись в подушки. Ярость заслоняла взор всё сильнее и сильнее. Обида, страх, гнев, скорбь. Она была готова наброситься, но Норсен схватил её за горло и прижал к полу.       — О, нет-нет! Лежи, где лежишь, сисястая! Даже не думай, что сможешь…       Острые зубы Нинет впились в ухо до крови. Маленькая босмерка появилась столь внезапно и неожиданно, что никто не успел среагировать. Она повисла на нём, вгрызаясь всё сильнее.       — Убери её! Убери эту дрянь прочь от меня! Моё ухо!       Кьяр оттащил Нинет от Норсена, удерживая брыкающуюся девушку в руках. Придерживая ухо одной рукой, Жан-Люк зашипел и взглянул на маленькую защитницу с яростью. Звонкий удар пришёлся по гладкому личику, оставив большой след. Нинет громко ахнула и задрожала, испуганно открыв рот. Это была последняя капля в чаше терпения Эзир.       Когти настигли яростное, припудренное лицо Норсена, вонзившись глубоко в щёку. Бандит взвыл и оттолкнул её от себя, уронив поднос с благовониями. Эзир попыталась встать, но увидела перед собой быстро приближающуюся туфлю. Было почти не больно.