Не оставь меня, Дибелла

      Реальность мерцала отрывками, будто покрытая тёмной дымкой. Эзир приходила в сознание на короткие мгновения с большими перерывами. Иногда она видела сапоги, порой размытые лица, потолок, пол, стены, далёкие звуки под водой. Она думала, что умерла, обратилась в духа, обреченного вечно стонать в стенах родного дома. Своей обители, которую поклялась защищать, но не преуспела. И теперь её наказание — вечное неясное пребывание.       Но призраки не чувствуют боли или тепла. Запах благовоний и шум цепей разбудил её, принеся с собой головную боль и головокружение. Эзир слабо покачала головой, постепенно приходя в себя. Руки не слушались, ноги не доставали до пола; боль отозвалась в плечах и подмышках. Она находилась в ризнице, свисая на цепях с крана. Она так стремилась попасть в лабораторию, добраться до зелья, но теперь висит здесь мёртвым грузом. Голая, беспомощная и слабая.       — О, ты проснулась. Как вовремя! Я уже начал думать, что ты продрыхнешь до завтра. Ну-ну, раскрывай свои янтарные глазки поскорее! Давай-давай, дорогая. Поскорее!       Норсен сидел на стуле с чашечкой чая с фарфоровым блюдцем, закинув ногу на ногу. Раны были тщательно прикрыты пудрой, тушь подчёркивала глаза, алая помада делала губы толще. Когда Эзир раскрыла глаза и стала слабо трепыхаться, он довольно улыбнулся и отложил чай на стол.       — Прекрасно. Всё хотел поговорить с тобой, поставить точку в наших непростых отношениях и завершить на этом главу в жизни, — бандит потёр руки и поднялся. — Тебе там удобно? Надеюсь, не очень.       Хризолитовые кисти ныли, коготки на ступнях едва касались пола, дискомфорт нарастал, хвост извивался в воздухе. Сквозь боль и пелену усталости, Эзир болезненно зашипела и попыталась сорваться с крюка. Не получалось. Отдельные части тела отозвались воспоминаниями о произошедшем прошлым вечером, но самым ярким было лицо аббатисы. Растянутая кожа в руках опасного маньяка Жан-Люка Норсена.       — Фивра. Моя аббатиса, — тихо ахнула Эзир, качнув ножками.       — Она не особо сопротивлялась, если интересно. А я был очень деликатен и осторожен в этом. Я же знаю, как сильно женщины дорожат своим лицом, — Норсен провёл по ранам на щеке и коснулся уха, злорадно улыбаясь. — А моё ты испортила, но я понимаю, почему. Знаешь, я дулся на тебя всю ночь, но потом осознал, что ты просто защищалась. Себя, свой дом и своих шлюшек. И я признаю, что ты поступила правильно. Так должна вести себя аббатиса. Так буду вести себя я.       Он ходил подле висящей аргонианки, с любопытством разглядывая обнажённую красавицу. Затем остановился и посмотрел в змеиную мордочку.       — Одна черта мне в тебе нравится, пусть ты и женщина. И это не твои большие сиськи и задница, нет, дорогая. Мальчики видят только самые круглые и большие предметы, когда я узрел нечто особое. Твои глаза. Такие пронзительные, необыкновенные, глубокие. Полные расплавленного золота, плывущего из твоего горячего сердца.       Признание Норсена вызвало отвращение, нахлынувшее густым комом. Близость мужчины в платье вызывало панику и негодование. Эзир пискнула и задёргалась сильнее, гремя цепью.       — Подойди и загляни поближе, если не боишься!       — Ох, нет, ни в коем случае! Знаешь, я бы просто продал твоих девчонок пиратам или раздал бандитам, но вот за это, — палец коснулся ран на щеке, — ответит весь твой монастырь. А я заселю его заново, когда дух последней шлюхи отсюда исчезнет.       — У тебя ничего не получится! Анвильцы сразу поймут и разорвут тебя на части! А когда об этом узнает Ассурмур…       — Ассурмур уже ничего не узнает, грудастая дура. Его здесь нет, — с сожалением вздохнул бретонец. — Ни его милого братца, ни Кьяра, ни Габрука. Они все ушли, оставив меня с мальчиками. Тебе всё же удалось рассорить нас. Но это временно, уверяю тебя. Они ещё вернутся сюда, я знаю. На всё воля богини.       Грустно вздохнув, Норсен подошёл к столу и взял статую Дибеллы. Отлитое из золота, изображение обнажённой женщины, держащей цветок на голове, легло в перчатки. Символ любви и красоты стал тупым оружием в руках самого опасного из бандитов.       — Я тут подумал: если хочешь быть в Дибелле, то Дибелла должна войти в тебя.       Чёрные зрачки в золотых озёрах превратились в тёмные линии. Груди затряслись, цепь между сосков забренчала, лапки едва касались пола, пытаясь подскочить на месте. Наручи сильнее натирали кисти, хвост извивался и скручивался. Коленки стиснулись, по животу пробежал холодок.       — Нет!       — Раздвигай ноги.       Направив «цветок» к бёдрам Эзир, Норсен болезненно тёр золото о лоно пленницы. Аргонианка кричала и дёргалась, дрыгала ногами и размахивала хвостом. Вид любимой статуи вызывал подлинный ужас: Эзир никогда не думала, что умрёт таким страшным и богохульным образом. Неужели её разорвёт символ собственной веры?       — Хватит трепаться. Дай я уже запихну твою любимую богиню в твою дырку и мы закончим с тобой, — пыхтел бандит, толкая то снизу, то сверху. Эзир хныкала, дёргалась и толкала Норсена ногами. — Да успокойся ты уже, чешуйчатая сука!       Перчатки схватили за левую ногу и отодвинули в сторону. Эзир завопила, чувствуя прикосновения твёрдого золота к мягким, сухим половым губам. Второй ногой она упёрлась о широкое плечо Норсена и немного поднялась. Крюк закачался. Норсен запыхтел и постарался скинуть ногу, удерживая статую второй. Адреналин забурлил в венах, боль и обида взяли верх, злоба и ярость преодолели страх.       — Убери от меня руки, больной извращенец! Хватит, хватит, хватит!       Крепкие бёдра обхватили шею Норсена и сдавили. Бретонец выронил статую и обхватил руками хризолитовые ноги, скользя пальцами по чешуйкам. Эзир шипела, двигая тазом по кругу, приближая лицо бандита к паху. Норсен пискнул, вжавшись носом в мягкий лобок; коленки легли на плечи. Эзир прижала бандита к себе и попыталась насесть на него, резко дёрнув рукам. В районе подмышек отдало болью, в пояснице защипало, однако у неё получилось. Она сняла с себя крюка.       На пол они повалились вдвоём. Девушка ударилась левым плечом, встретившись взглядом со статуей. Пальцы, словно на инстинктах, схватились за изображение Леди. Норсен вытащил иглу, поднимаясь на ноги       — Неугомонная тварь! Я отрежу тебе…       Удар с глухим звоном пришёлся на нетронутую когтями щёку. Норсен круто развернулся на месте и упал на колено. Статуя врезалась в левый глаз, оставляя большой синяк. Губа треснула, капля крови упала на пол. Ещё один удар уложил Жан-Люка на пол. Игла закатилась под стол, руки распластались.       — Сукин ты сын! Больная мразь! Садист! Ненавижу тебя!       Эзир упала на коленки и ударила дном по лицу несколько раз. Мышцы, растянутые и пульсирующие, сводило болью, руки тряслись, текли слёзы. Избитое и опухшее лицо Норсена напомнило об аббатисе после кулаков Инбаридита. Бандит не подавал признаков жизни, развалившись на полу пятиконечной звездой. Статуя вывалилась из рук аргонианки; отрывистое дыхание срывалось со змеиных уст.       — Надеюсь, что Бал будет терзать твою душу до скончания времени, закомплексованная ты шлюха, — прошептала она, вставая на дрожащие ноги. — Яд… Мне нужен мой яд.       Дверь лаборатории Норсен никогда не закрывал, а настоявшийся флакон терпеливо ждал свою жрицу. Эзир громко выдохнула, сдерживая слёзы. Не сейчас. Не время плакать и радоваться, ведь ей предстоит ещё очень много работы. Прижав к себе флакон, она поспешила покинуть ризницу и направилась в трапезную. Лежащий Норсен не был удостоен взгляда.       На улице бушевала гроза. Молнии сверкали в ночном небе, рокотал гром. Холодный ветер пронзал чешуйки насквозь, но Эзир не останавливала ни непогода, ни холод. Маленькая победа вскружила ей голову и принесла новую надежду. Мокрые следы оголённых ног тянулись за девушкой, тут же смываемые холодным дождём. Дверь в трапезную отворилась, тёплый воздух коснулся несчастной ящерки. Ивонна, Эсладес, Зуку и Уллен, сидящие за столиком, резко вскинули головы.       — Милостивая Леди, — ахнула Иви, поднимаясь. — Эзир! Ты… Но тебя же…       — Провалиться мне на месте, если ты призрак! — Уллен обошла Иви и положила руки на дрожащие плечи аргонианки. — Ты живая! Я видела, как этот полоумный ублюдок велел отнести тебя в ризницу. Девочка моя, неужели ты… Да что же это я!       Крепкое тело прижало змеиную жрицу к себе. Сильные руки гуляли по дрожащему телу, согревая. Уллен едва ли не убаюкивала молодую аббатису, всхлипывая.       — Что-то в глаз попало. А как же скоморох в платье?       — Норсен нам больше не проблема, — шмыгнула носом Эзир, тихонько отстраняясь от подруги. — Не знаю, как у меня вышло, но, мне кажется, что я убила его.       Голос стал тихим, мрачным, с нотками вины. Эзир только сейчас поняла, что нарушила одну из заповедей Леди. Уколола слишком сильно, пронзила насквозь. Но что ей было делать? Как поступить? И хуже всего, она ощутила некую радость в этом поступке. Иви прикрыла рот рукой, а Уллен усмехнулась. Зуку кивнула, Эсладес сохраняла спокойствие.       — Я убила живого человека, — тихо повторила Эзир, глядя в глаза Уллен. — Богиня, я убила его.       — И поступила правильно! Эта мразь убила бы тебя. Нам достаточно Теннересы, не хватало, чтобы ещё сама храбрая жрица разделила её участь. Успокойся, сестра, ты поступила так, как нужно. Дибелла не осудит тебя.       — Давно было пора! — согласилась Зуку, подходя ближе. Вибрисы недовольно дёргались на мордочке. — Не кори себя за нарушение заповедей. Насилие над собой — это то, что не приемлет Госпожа. Они изуродовали аббатису, убили Теннересу и обидели Нинет. Не говоря уже, что сделали с нами всеми. Это было заслуженное наказание.       Упоминание дорогой сердцу эльфийки вызвало отчаянный стон у Эзир. Она огляделась по сторонам, пытаясь выцепить маленькую фигурку босмерки.       — Где Нинет?! Что с ней случилось? В соборе я потеряла сознание и не знаю, куда её увели. Где она? Пожалуйста, только не говорите, что они добрались и до неё!       Ивонна и Уллен переглянулись друг с другом непонимающими лицами, Зуку виновато опустила уши и пожала плечами.       — Я видела, как несколько бандитов забрали её с собой. Среди них были Ассурмур с братом и орк с нордом, — нарушила тишину Эсладес. — Кажется, что в банде начался раскол, а мы, к сожалению, в эпицентре.       Бирюзовые глаза прошлись по тоненькой фигуре аргонианки, заметили в руке флакон. Тонкие губы раскрылись, вдох отчаяния раздался в комнате. Она прижала руки к груди и громко сглотнула.       — Это… Это наше решение проблем? Клянусь Дибеллой, скажи, что это так, умоляю тебя, сестра!       Эзир успела забыть, что держала в руке флакон с ядом, который успел настояться. Подарок Леди, найденный в тайной крипте монастыря. Хризолитовая ладонь осторожно подняла стеклянную тару и поставила на стол.       — Это яд с добавлением могильного гиацинта. Очень редкого и опасного растения, но только для мужчин. Теперь осталось лишь правильно распределить его и напоить всех бандитов. Их возьмёт недомогание и они окажутся беззащитными.       Эзир в окружении подруг склонилась над столом. Золотые кольца на сосках едва не задевали горлышко флакона. Тепло комнаты и надежда грели кровь в венах, адреналин всё ещё подталкивал к действиям. Эзир не знала, что предпримет, но останавливаться не собиралась. Если придётся — вотрёт яд под чешую и ляжет под всех бандитов.       — Распределить, м? Бандиты сегодня устраивают пирушку. Стоило Ассурмуру и остальным убраться за порог, как эти свиньи развязали лапы. Я привыкла к шлепкам, но дёргать за хвост — уже слишком!       Зуку опустила уши и фыркнула. Как только внимание перешло к ней, каджитка вытянулась в спине и продолжила.       — Может подлить яд в бочки с вином? Бандиты напьются и станут беспомощными, словно жирные, похотливые крысы. Ох, клянусь ушами Леди-Кошки, это просто прекрасный план.       — А если они не захотят пить? Многие из них уже изрядно набрались, — заметила Эсладес.       — Тогда мы напоим их собственноручно. Будем поить с грудей, раздвинем ноги, дадим себя облапать. Что угодно, — с громкой решительностью ответила Эзир. — Позовём всех девушек, предложим разбойникам себя. Знаю, вам не понравится эта идея, но…       — Да перетерпим, не гордые, — фыркнула Уллен, похлопав аргонианку по плечу. — Молодец, хвостатая, не зря я тебе доверилась. Всё для дела сделаю, буду ласковой и послушной, не волнуйся.       В змеиных глазах засияли искры счастья; слёзы вновь потекли, но Эзир остановила себя. Не время для чувств, ведь дело ждёт. Улыбнувшись, она оглядела подруг и вздохнула.       — Тогда приступим сейчас же. Я как раз подобающе «одета», чтобы привлечь внимание всех бандитов. Нужно убедиться, что мы согнали всех «Срывателей кожи» в одно место. Норсен нам больше не помешает.       — А как же Ожог? — тихо спросила Иви.       Пламя в свечах резко потускнело: огоньки обратились в крошечные, едва заметные искры. Трапезную заполнил мрак, тени окутали девушек, заставив застыть на месте. Резкие потоки пламени взмыли вверх, растапливая свечи. Ивонна вскрикнула, Эсладес вертела головой, Зуку прижалась к Уллен, Уллен стиснула кулаки. Эзир схватила склянку, прижала к груди и посмотрела на дверь, откуда пришла. Та тут же распахнулась, ударившись о стену. В комнату, освещаемую столпами, отбрасывающие болтающиеся чёрные тени, вошёл Ожог. Исхудавший, уродливый и очень злой — на оскале впервые появились эмоции.       — Норсен.       Голос, подобный рассыпавшемуся пеплу, посеял страх в женских сердцах. Чем ближе Ожог двигался к девушкам, тем ярче гремели языки пламени в восковых лужах.       — В сандас зачали…       Зуку вскрикнула, когда Уллен оттолкнула её. Северянка схватила деревянный стул и метнула в тощую обмотанную фигуру.       — Пошёл прочь от девочек, выродок!       Стул вспыхнул перед Ожогом, обратившись в пепел. Миллионы частиц попали на сухую кожу с волдырями и развеялись. Разбойник не останавливался ни на секунду, продолжая двигаться к девушкам неумолимой и жестокой стихией.       — В морндас рожали.       Уллен упала на спину и прикрылась рукой. Зуку, Эсладес и Ивонна застыли в ужасе. Эзир ощутила, что не может двигаться и даже мыслить. Будто события происходят со стороны и совсем не с ней. Взглянув снова на флакон, она подошла к Эсладес и отдала его.       — Вот! Воспользуйтесь, если я не вернусь! — сказала она без какого-либо отчаяния, страха или фатализма.       Наоборот, Эзир чувствовала себя легко и свободно, владеющей телом и разумом. Была ли то смелость или благословение — она не знала. Лишь видела перед собой свою судьбу и шла к ней. Сухая ладонь Ожога тянулась к руке Уллен. Девушка тряслась от ужаса — на плече, прямо на силуэте ладони бандита, шёл пар.       — Ожог! Я убила Норсена! Тебе нужна не она, а я! Ты ведь приходил ко мне утром, верно? Хотел это? — Эзир подхватила себя за груди и потрясла ими. — Что такое, урод, хочешь их? Тогда попробуй взять!       Крошечные глазки вспыхнули яростью. Пар перестал жечь кожу большой девушки, когда череп-лицо повернулся к аргонианке. Эзир показалось, что ледяная ладонь коснулась сердца, а кольца на сосках раскалились.       — Так ты помнишь меня. Хорошо, очень хорошо! Попробуешь взять меня или так и дальше будешь пялиться, импотент обгоревший? Давай же, поймай меня!       Эзир метнула глиняный стакан к ногам Ожога, а сама направилась к двери за спиной. Оскорбления подействовали — бандит позабыл о девушках и последовал за ней, передвигаясь не так уж и медленно. Эзир отступала, сохраняя дистанцию и чувствуя сильный жар, идущий от грозного пироманта, непринятого пламенем. Она вела его на улицу, подставляя под холодный дождь. Капли падали на кожу с шипением, на каменной плитке оставались чёрные следы ног. Растения, даже в холодный ливень, превращались в сухую траву.       — Зря я это…       Тихо пискнув, Эзир бросилась в купальни, не закрыв за собой двери. Ей казалось, что в обители воды и чистоты она сможет укрыться от Ожога, представляющего собой воплощения мужской похоти, опасной и неконтролируемой ярости. Спрятавшись за одной из колонн, аргонианка перевела дыхание, когда сзади раздавался топот.       — В тирдас крепчал, в миддас сбежал.       Сухой голос отзывался эхом, прерываемый бултыханием воды. Тёплая, видимо не столь давно используемая, она кипела, словно бульон. Ярость и гнев, исходящие от горячего полутрупа, наполнила комнату паром и духотой. Эзир думала, что скроется во враждебной для Ожога стихии, но получилось совсем иначе. Она загнала себя в ловушку.       — В турдас занемог.       Кольца на сосках обжигали нежную плоть, и Эзир поспешила снять их. Дышать становилось труднее, пар не позволял следить за врагом. Да, она могла бы убежать, но тогда Ожог предупредит остальных, и надежда рухнет окончательно. Она поведёт себя не лучше Артелия. И если ей суждено погибнуть здесь, то она хотя бы попытается забрать Ожога с собой.       Двигаясь в присядку, Эзир старалась не шуметь. В тумане постоянно проскакивал силуэт уродливого бандита, бурлящий кипяток заглушал шаги. Аргонианке удалось отыскать медный таз, достаточно большой и тяжёлый, чтобы обрушить его на голову. Хотя бы попытаться. Дышать становилось всё труднее, голова начинала кружиться, в горле пересохло, рука до боли в костяшках сжимала деревянную ручку. Ожога нигде не было видно, и Эзир пошла на хитрость: швырнула кольца с цепью на пол и затаилась.       Уродливые ноги, покрытые волдырями остановились у раскалённых колец и цепи. Ожог посмотрел под ноги и фыркнул. Безносое лицо осмотрелось по сторонам, но заметило девушку недостаточно быстро. Удар пришёлся по лицу и заставил отступить. Следующий был не столь сильным и бандит устоял. Третий удар был легко сбит, а Эзир схвачена за руку. Тазик упал с грохотом на землю. Жар на чешуйках становился невыносимым. Они стояли в опасной близости к купальне, брызгающей кипятком.       — Нет! — пискнула Эзир, стараясь вырваться из крепких лап. — Отпусти! Отпусти меня!       — В фредас слёг. В лордас закопали.       Покрытые шрамами губы растянулись в зловещей усмешке, перебинтованные пальцы сжимали девушку хваткой мертвеца. Ужасная, болезненная смерть приближалась. Душная, пугающая, что оставит после себя уродливую, прожжённую оболочку. Слёзы отчаяния потекли по мордочке, капая на горячий пол.       Удар кочергой по руке был неожиданным и эффективным. Ожог крякнул и выпустил Эзир, выбросив рукой наотмашь. Линия из пламени рассеяла пар, явив босоногую Эсладес. Альтмерка уже замахивалась, но огонь обжёг руки бедняжки и заставил выронить оружие. Пиромант поднял ладонь, создавая большой сгусток огня, но выпустить так и не успел. Эзир толкнула его двумя руками, отправив самого в резервуар с кипятком.       Ожог кричал и барахтался, размахивая влажными руками. Сухие конечности бились по краям, кожа слезала вместе с бинтами, ногти скреблись о каменный борт. Изуродованная голова показалась из воды: мясо почти полностью слезло с щёк; в глазах стоял ужас; язык дёргался. Бандит сумел зацепиться за край, подтащить себя, а затем упал щекой на камень и замер. Вода под ним медленно прекращала кипеть, пока совсем не успокоилась.       Эзир, взяв в руки кочергу, осторожно ткнула уродливое лицо Ожога. Голова слабо двинулась под толчком инструмента. Аргонианка надавила сильнее, опуская труп в кипяток. Ожог исчез в воде, спина, покрытая волдырями, всплыла на поверхность. Она выдохнула с облегчением, вспоминая последние слова стишка:       — Будто жизнь за неделю рассказали.       Эзир отложила кочергу и поспешила к Эсладес. Альтмерка тёрла ушибленный локоть и шипела от боли. Пламя лишь немного опалило кончики волос. Аргонианка протянула руку, благодарно улыбаясь.       — Ты не представляешь, как вовремя ты успела!       — Ты взвалила на себя слишком многое. Бороться с чудовищами в одиночку, не очень ли много чести? — улыбнулась эльфийка.       — Кто-то же должен делать всю грязную работу, чтобы вы не испачкали ваши нежные ручки, — Эзир посмеялась, а затем тут же обхватила себя за плечи. Она взглянула украдкой на плавающее тело Ожога, чувствуя, как ледяная струя течёт по её животу. — Ох, Дибелла, как это всё ужасно.       Эсладес обняла хризолитовые плечи и повела Эзир к выходу сквозь пар и жар в холодную, освежающую ночь. Аргонианка постоянно оборачивалась назад, ожидая увидеть обгоревшее чудовище, опасного монстра, способного поджигать взглядом всё вокруг. Если призрак Ожога и преследовал Эзир, то она этого не видела. Сердце яростно стучало, эмоции просили выхода, но аргонианка велела себе держаться. Ей предстоит самое важное.       Пьяные, сытые и довольные бандиты сидели в трапезной, обнимая девушек за бёдра, усаживая на колени и хватая девичьи груди. Оставшись без лидера, они позабыли обо всём, наслаждаясь женским обществом. Крепкий здоровяк усадил Ивонну лицом к себе и слизывал вино с пухлых грудей и затвердевших сосков, погружая пальцы в горячее и влажное лоно. Эсладес целовалась в засос, сидя между двумя парнями, позволяя руками гулять по гибким бёдрам и тонким плечам. Зуку тёрлась о лежачего бандита, проливая капли со своего языка в его рот. Уллен лежала на столе, позволяя сразу четырём языкам охаживать её пресс и груди. Другие жрицы и послушницы ублажали мужчин, позабыв о стыде и хоть какой-то осторожности. Их губы, пальцы, груди и промежности стали оружием, усыпляющим бдительность.       Эзир обнимала двух мужчин позади, жадно кусающих и лапающих её. Ещё двое слизывали текущее вино с грудей, а кто-то трогал её снизу, заставляя шипеть. Она неохотно сдерживалась, ощущая влечение к оргии. Вино, запахи, прикосновения — всё перемешалось в голове вместе с адреналином, чувством опасности и долга. Если бы бандиты были более напористыми, Эзир бы позволила себе отдаться и немного насладиться процессом. Но наглые руки становились вялыми, голоса неразборчивыми. Мужчины опускались на ноги, ложились на стол или вовсе сворачивались калачиком. Через пятнадцать минут в трапезной не осталось ни одного бодрствующего бандита.       Эзир столкнула с себя последнего мужчину и выдохнула. С плеч будто камни свалились, вот только радости это не принесло. Она пережила слишком многое, чтобы ликовать.       — Верёвки. Быстрее! — крикнула она, переступая через потное тело.       Девушки вокруг разбежались, а в трапезной остались лишь она с Ивонной. Бретонка жадно ловила ртом воздух, сидя верхом на сонном теле и переводя дух. Её «цель» отрубилась как раз, когда она достигла кульминации, и теперь виновато смотрела на Эзир.       — П-прости, я… Я просто немного… Ох, у меня ноги свело.       — Всё в порядке, дорогая. Ничего страшного, это ведь естественно, — устало улыбнулась Эзир и подошла к подруге, помогая слезть. — Вот так. Ничего. Сейчас отдохнёшь и приведёшь себя в порядок.       Ивонна отвечала скорыми кивками, позволяя себе помочь. Когда крепкость ног немного вернулась, она обняла Эзир, прижимаясь потным, обнажённым телом. Крепко, чувственно и со всей любовью.       — У нас получилось! Получилось! — улыбалась бретонка, смотря в янтарные глаза. — Мы смогли! Правда ведь?       — Да, милая, — Эзир положила ладонь на щёку Ивонны и коснулась её лба своим. — Этот кошмар позади. Теперь мы…       В трапезную ввалилась Зуку, крича от ужаса и скребя когтями по полу. Следом ворвался Норсен, держа в руках меч. Лицо, некогда бывшее образцом мужественности и красоты, теперь больше походило на раздутый укус от множества пчёл. Единственный здоровый глаз жадно метался по комнате, пока не остановился на Эзир.       — Вот ты где! — вскрикнул бандит, обходя Зуку. — Моё лицо, моё прекрасное лицо! Ты изуродовала его, хвостатая сука! Ты превратила меня в урода! Я убью тебя! Вставлю этот Балов меч тебе в дырку и разрублю тебя пополам!       Кровь снова забурлила в венах, сердце застучало. Усталость будто рукой сняло, когда Норсен размахивал мечом, сбивая посуду со столов. Эзир бросилась прочь, оббегая столы, с опаской смотря на свистящее лезвие перед мордочкой. Ивонна закричала и упала под стол, Зуку отползла в угол. Острие меча разрубало дерево, билось о стены и сыпало искрами. Эзир боялась, что бандит заденет девушек, добежала до дверей, выходя под ливень.       — Всё бежишь, шлюха? Убегай, пока можешь! Я достану тебя и изрублю на части! — фыркал бретонец, следуя за обнажённой жрицей по мокрой земле. — Ядовитая, коварная змея!       Паника наполнила сердце Эзир, разум метался, пытаясь придумать план. Безумный бандит в платье следовал за ней, хлюпая каблуками. Ворота она открыть вряд ли успеет — меч настигнет раньше. Взгляд упал на двери часовни. Молния сверкнула, озарив колокол — её спасение. Достаточно ударить несколько раз и это привлечёт внимание жителей. Тогда они будут спасены, и кошмар закончится. Обитель Леди звала её к себе, предлагая убежище. Доверившись знаку, Эзир вбежала в часовню и закрыла за собой дверь, прижавшись спиной.       — И это всё, что ты можешь? — раздался голос позади. Удар мечом разрубал дерево. — Прятаться у ног своей покровительницы? Она не слышит тебя, Эзир! Тебя никто не слышит!       Лезвие прорубало дерево, пуская в помещение холодный воздух. Эзир вскрикнула и схватилась за голову. Щель становилась всё шире, меч бил всё ближе. Взглянув на статую, аргонианка посмотрела налево, замечая лестницу. Наверх, к колокольне. Громко выдохнув, она бросилась вперёд, когда рука в перчатке, едва не схватила за хвост. Норсен пнул ногами дверь и зарычал.       — Он больше не посмотрит на меня! Мой любимый Ассурмур не посмотрит на меня из-за тебя! Я отрежу твои сиськи, стяну с тебя чешую и сделаю платье! — смеялся бретонец, нагоняя поднимающуюся аргонианку. — Я стану снова красивым! Самым красивым и все будут любить меня!       Меч ударился о лестницу, раздался громкий звон. Эзир вскрикнула, но продолжала подниматься, стараясь держать хвост подальше от Норсена. Мужчина поднимался за ней, пыхтя и ругаясь. Аргонианке удалось вылезти к колоколу, руки уже сами потянулись к канатам, но не удалось. Пальцы в перчатке схватили за ногу и резко потянули на себя. Эзир упала на колени, спиной к врагу.       — О, милостивая Дибелла! Предлагаешь мне себя? — смеялся Норсен, вылезая во весь рост. — Глупая девка, мне неинтересны твои дырки! Надо было зашить тебе всё, как только…       Шипение раздалось внезапно для них обоих. Удар ногой в пах быль столь же неожиданным. Норсен захрипел и упал одной ногой в люк, едва не выронив оружие. Эзир, сопя и дрожа, поднялась и попыталась потянуть канаты, но те не поддавались. Гром ударил в небе, молния сверкнула, и Эзир краем глаза заметила занесённый меч. Пригнувшись, она едва не лишилась головы. Удар по колоколу отозвался негромким звоном, клинок в руках Норсена завибрировал и чуть было не упал.       — Убью. Убью тебя, — рычал он, ударив по земле. — Убью!       Испугавшись, Эзир залезла на край колокольни и вылезла на крышу. Мокрые черепицы отнюдь не способствовали продвижению, крутой склон вниз внушал страх перед падением. Аргонианка хотела перебраться на противоположную часть, но оступилась и упала, скользя вниз. Коготки едва успели зацепиться за край, повиснув ногами над землей. Норсен, видя печальное положение Эзир, рассмеялся и залез на крышу.       — Добегалась! Спасения нет! — меч поднялся над его головой. — Молись своей богине шлюх!       Эзир почувствовала, как страх овладевает телом, отчаяние сковывает. Внизу — мокрая земля, ограда и падение, а впереди — верная смерть. Всё, что она могла — лишь молчать и ждать. Норсен сделал шаг, оскалился, готовый ударить мокрым от дождя клинком. Яркая вспышка молнии озарила небо и крышу часовни, ударив в лезвие. Тело Норсена подлетело, рухнуло на крышу и покатилось к краю. Эзир услышала глухой звук внизу и повернула голову. Тьма под ногами скрыла смерть Жан-Люка Норсена, мучителя «Срывателей кожи».       Аргонианка из последних сил заставила себя подняться, осторожно вернулась в колокольню и, трясясь от холода, схватилась за канаты и потянула на себя. Колокола запели спустя неделю молчания, и даже ливень не смог их заглушить.

***

      Капитан Велизарий откинулся спиной на подушки, неохотно располагаясь поудобнее. За его долгую и достаточно опасную карьеру, ещё не приходилось беседовать со жрицами Дибеллы в часовне в почти горизонтальном положении. Он бы предпочёл стул и твёрдый стол, но решил пойти навстречу женщинам и уважить их обычаи. Если им легче разговаривать так, значит так и будет. Писарь за его спиной всё равно стоит ровно и записывает каждое слово, то и дело подымая бровь. Рапорт получился весьма подробным и очень откровенным, богатым на подробности.       — Это очень… проникновенная история, миледи. Даже не знаю, чему я больше удивлён: тому ужасу, что вам довелось пережить, или храбрости этой молодой жрицы. Одна погибшая жрица и одна пропавшая — вы отлично справились, сведя потери к минимуму.       Эти слова вызвали в нём желание ударить себя по щеке. Стиснув зубы, мужчина посмотрел на собеседниц, ожидая увидеть оскорбление. Хризолитовая аргонианка опустила янтарные глаза вниз, обняв себя за плечи. Вторая, судя по всему, редгардка-полукровка, смотрела прямо в глаза Велизарию. Из-за маски, скрывающей всё лицо, нельзя было догадаться, хотя по глазам было видно, что она недовольна. Писарь неловко прочистил горло и отвернулся.       — Прошу простить мои манеры, — тут же взял себя в руки капитан. — Я привык смотреть на ситуацию глазами солдата. Как гражданин Империи и просто порядочный мужчина, я соболезную вашей ситуации. Даю вам слово, что этим ублюдкам воздастся по заслугам. Там, куда они отправятся, — их ждёт страшное наказание. Я вам это обещаю. То же самое ждёт и сбежавших «Срывателей кожи». Теперь это государственная забота.       Женщина в маске, назвавшаяся аббатисой, кивнула. Аргонианка подняла напуганную мордочку и отчаянно посмотрела в глаза Велизарию.       — Моя подруга. Вы сможете её вернуть? — голос дрожал, но она заставляла себя держаться. Пыталась быть смелой и решительной. — Её ещё можно спасти, правда?       Тяжёлый вздох капитана не предвещал ничего хорошего. Он собирался как-то успокоить молоденькую жрицу, но увидел в янтарных глазах нечто знакомое, близкое, свойственное всем агентам Пенитус Окулатус. Пышногрудой красавице нужна была правда, и вовсе не за тем, чтобы успокоиться. Как только она услышит ответ, то начнёт действовать.       — Буду честен с вами, девушка, я не могу сказать точно. Мы будем их преследовать, но это дело гораздо сложнее, чем нам кажется. Упомянутое вами лицо в капюшоне — наша давняя цель. Уже много лет мы стараемся выйти на след, и вы стали первой зацепкой за долгое время. Что касается вашей подруги, я ничего не могу утверждать наверняка.       Она кивнула и стиснула кулаки. Молчаливая аббатиса коснулась плеча ученицы и нежно погладила плечо и шею, пытаясь успокоить. Но, как Велизарий и предполагал, огонь в глазах не унялся. Эта жрица была готова плыть хоть на своих двоих до Строс М’кая.       — Может быть сейчас не самое удачное время, но нам бы пригодилась такая, как вы, Эзир. Вы видели бандитов в лицо, сможете их опознать, как и вашу подругу. Эта ужасная неделя стала вашей лучшей рекомендацией.       — Капитан! — ахнул писарь, подняв голову. — Что вы такое говорите? Набором занимаются в Имперском городе, а не здесь!       — Пока я тут капитан, то для вас я — Имперский город и император в одном лице, писарь. Соблюдайте субординацию и делайте ваше дело! — громким голосом ответил Велизарий и повернулся к аргонианке.       — Вы хотите, чтобы я стала одной из вас? Агентом и со…       — Пожалуйста, подумайте сначала, как следует, — остановил её капитан. — Нам не хватает агентов по вашей области. Сильных и красивых женщин, что не грубостью, а уловками помогут справиться с врагом. Вы жрица Дибеллы, пережили кошмарные дни, справились с чудовищными бандитами и у вас есть личная мотивация. Наши пути совпадают, не так ли? Помогите нам наказать врагов и воздать по справедливости, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы вернули Нинет.       Фивра схватила Эзир за плечо и отрицательно помахала головой. Фарфоровое лицо не выражало ничего, но пальцы впивались сильнее. Нечленораздельные звуки доносились из-под твёрдых губ. Но Эзир не слышала её, не обращала внимание на протест. Огонь в глазах разгорелся ярче.

***

      Над причалом кружили и вопили чайки, звенели портовые колокола. Корабли скрипели, пришвартовываясь. Матросы стягивали канаты, поднимали паруса. Солёный запах моря, рыбы и специй висел в воздухе, припекаемый горячим солнцем. Трап опустился на пристань, команда спустилась следом, предчувствуя горячий обед, дешёвых женщин и другие прелести сухопутной жизни. Но один из членов экипажа не разделял их всеобщее веселье, любуясь большими каменными стенами светлого города Строс М’кая. Перекинув мешок с вещами, аргонианин цвета лазури с длинными ушами-гребнями, направился вглубь города, побрякивая коротким мечом на поясе.