Капля яда

       "По крайней мере я не предавала Деревню. По крайней мере меня не мучает совесть, когда я возвращаюсь домой к Инари. Можешь ли ты сделать то же самое перед Рэйко?"       Шота вздрогнул.        "Я всего лишь хочу, чтобы она не померла с голоду! Я продам душу любому, лишь бы с ней все было хорошо".        "И поэтому можно обречь на погибель своих односельчан? Свою семью?" — она скривила губы в усмешке. — "Желаю, чтоб твоя душа после смерти никогда не обрела покой".         Язык будто налился свинцом, голос застрял в глотке, а Рэйко непонимающе смотрела на нее. Хотелось сорваться с места и бежать, но ноги словно приросли к земле, и ей оставалось лишь стоять на месте, прикованной невидимой силой.       — Я… — Что ей было сказать? Какими словами можно было объяснить то, что она сделала? — Ты дочь Шоты? — в конце концов выпалила Сакура.       — К сожалению, — ответили ей с усмешкой. — Но можешь быть уверена, в отличие от отца я не труслива.       Сакура распахнула глаза в изумлении, даже не зная, что сказать. К счастью, этого и не требовалось.       — Он мертв, так что теперь не нужно переживать о том, что он пырнет кого-то ножом в спину. Он сдох как предатель, сражающийся за Гато, — Рэйко выплюнула имя наркоторговца, будто оно было проклятием. — Думаю, кто-то из твоих убил его.       Сакура попыталась сглотнуть, но во рту резко стало сухо.       — Кто-то из моих?        Рэйко странно на нее посмотрела.       — Шиноби. Разве не на это указывает твоя причудливая повязка на лбу?       Истерический смешок сорвался с губ.       — Да… да… н-на это и указывает. Прости, просто… Да.       Другие дети все продолжали грузить тела на баржу, но весь мир словно исчез для Сакуры — она видела перед собой только Рэйко.       Что-то похожее на понимание промелькнуло на лице дочери Шоты.       — Это была ты, так? Ты убила моего отца, — на этих словах Сакура прекратила дышать. Она в принципе потеряла способность двигаться. Если бы ей угрожала смертельная опасность — и не пошевелилась бы. — Расслабься, я не буду тебя бить, — Рэйко закатила глаза. — Дорогой мой старенький папочка наверняка за меня постарался.       Сакура невольно хохотнула, когда легкие вновь заполнились воздухом.       — Мало того, что он пытался остановить единственное, что могло спасти нашу Деревню, он преследовал собственную семью ради этого, — ее губы изогнулись в усмешке. — Его не стало для меня еще в тот день, когда он присоединился к Гато.       Сакура облизнула губы.       — Я… прости. Я н-не хотела вызывать в тебе эти болезненные воспоминания.       Рэйко отмахнулась.       — Это не имеет значения. Только скажи кое-что... — ее голос сделался резким и напряженным. — Он вообще колебался?       Не этого вопроса ждала Сакура, но по крайней мере на него было легко ответить.       — Он дал мне шанс отступить, сдаться или что-то в роде, — беспомощно пожала плечами она. — Я отказалась.       Сакура могла бы соврать, дать более щадящий ответ. Однако Рэйко только что сгружала трупы своих друзей на баржу, ее одежда свободно свисала с тела, а глаза давно очерствели от каждодневных испытаний. Было бы оскорбительно пытаться успокоить ее из жалости. По себе знала — на ее месте Сакура пришла бы в ярость. Точно хотела бы знать правду.       — В его духе, — усмехнулась Рэйко. — Всегда пытался заставить других стать таким же трусом, как он, — она резко развернулась. — Давай-ка отчалим уже эту лодку.       Столкнуть баржу на воду легко лишь на словах. Тела хоть и были легкими, однако их было достаточно, чтобы полдюжины бездомных детей и одна посредственная куноичи не могли так просто сдвинуть ее. Сыпучий песок под ногами не облегчал задачу, и Сакура несколько раз чуть не грохнулась на землю.       Древесина царапала ладони, скорее всего оставляя занозы, раны ныли.       Сакура продолжала толкать.       Сандалии промокли насквозь, подол платья сполоснулся в соленой морской воде, но им вскоре удалось спустить баржу на глубину.       Дети зажгли спички.       Всякая жизнь рождается из воды,       Все люди — дети ее,       И если дыхание ребенка будет украдено,       Вернись в море.       Пусть их пепел утонет       Под волнами,       Пусть их души найдут       Более добрую судьбу,       Вся жизнь рождается из воды,       Весь пепел возвращается в море.       Запоминающаяся, знакомая мелодия. В Конохе этот ритуал свершался иначе — они хоронили мертвецов, даже если те были кремированы. Кири и Волны были островами, и площади суши не хватало для могил, поэтому они помещали тела в баржу и сжигали в открытом море.       Пение было частью церемонии, особенно популярное среди гражданских. Последним прощанием и молитвой, чтобы ушедшие нашли покой. Слова лишь немного отличались от тех, которым ее учил отец.       Дети бросили зажженные спички на борт лодки и, сделав последний рывок, отправили в море.       Сакура делала вид, что не замечает чужих заплаканных лиц, в основном потому что сама изо всех сил сдерживала слезы.  

***

      Хаку наблюдал за тем, как Сакура пела вместе с детьми Волн. На некоторых словах она запиналась, но ни разу сильно не отставала. В целом казалась довольно спокойной, уверенной в своем праве являться частью церемонии.       Интересно.       Ведению похоронных ритуалов не учили в академии шиноби, особенно других Деревень. Вполне возможно, что Сакура изучила этот вопрос сама… но Хаку не остался удовлетворен этой догадкой. Зачем свежеиспеченному генину знать, как проводится похоронный обряд в Кири?       Хаку тихо вздохнул, когда группа детей вернулась на сушу, ближе подойдя к ветке дерева, на которой он умостился. Сакура выудила из подсумка что-то, смахивающее на батончики и протянула враз насторожившимся детям.       — Это не из жалости, — ее резкий голос раздался по округе. — К тому же зачем еде пропадать?       Старший подросток сощурился.       — А что если нам не нужна твоя помощь? Сначала врываешься на чужие похороны, потом делаешь подачки. Ты понятия не имеешь, через что мы прошли, так что не вижу ни единой причины, почему мы должны тебя слушать.       Ее спина заметно напряглась.       — Я предложила вам эти батончики потому, что вам они нужны больше, чем мне. После того, как достроится мост, я вернусь в Коноху, и там таких будут миллионы. Ты прав, я понятия не имею, через что вам пришлось пройти, не знаю, что именно Гато сделал с этой Деревней. Но знаешь, что? Если отказываешься принять эту еду из-за своей тупой гордости, ты действительно позволишь своим друзьям остаться из-за этого голодными?       Вопрос повис в воздухе, настолько же густой и осязаемый, сколь туман, окутавший округу.       Самая младшая на вид девчушка подскочила к Сакуре и грязными ручками выхватила закуску, будто боясь, что отнимут. Мелкий мальчуган спустя паузу, последовав примеру, со стиснутыми кулаками подступил к ней, забрал батончик и, едва не срываясь на бег, отошел. Девчушка отломила больший кусок и протянула ребенку, стоящему рядом. Мальчишка сделал то же самое, и вскоре единственными, кто не разделил трапезу, были Сакура, Сато и Рэйко.       — Я оставлю этот паек здесь, — громко сказала Сакура. — Можете не сомневаться, я никогда не узнаю, что с ним произойдет, — она замешкалась, — и я знаю, что это не мое дело, но… думаю, Цунами будет рада, если вы навестите ее хотя бы раз.       С этими словами она развернулась и спешно направилась обратно в Деревню, держась одной рукой за раненый бок.       Сато медленно подошел к лежащему пайку, поднял с земли и разорвал обертку. Улыбнулся, откусив, и предложил Рэйко.       Ситуация, складывающаяся с Сакурой, требовала мер. Он обязательно расскажет обо всем, что видел, Забузе. С этой мыслью Хаку растворился в лесной чаще.  

***

      Сакура очнулась с задушенным на подходе криком, ощущая, как тяжесть сдавила грудь. С боя на мосту прошло три недели, и каждый раз, когда она закрывала глаза, то видела перед собой лицо Шоты. В первый раз она разбудила весь дом пронзительным криком. На ее объяснения Саске лишь усмехнулся, Наруто выглядел обеспокоенным, но в итоге тут же заснул вновь. Какаши-сенсей же не сказал совсем ничего.       Хоть и окружена предполагаемыми союзниками, все же ты одинока.       Сакура плотнее укуталась в одеяло.  

***

      Забуза наблюдал за тем, как розовая соплячка потягивалась. Она находилась на заметном расстоянии от своих сокомандников, двух мальчишек, безуспешно пытающихся ходить по воде.       Из того, что поведал ему Хаку, девчонка знала необычайно много об обычаях Кири, особенно о похоронах, чему явно не учили в академии Конохи, а значит, обучилась она этому где-то в Кири. Ничем особо не выделалась, но некий стержень в ней все же имелся, если то представление в доке было хоть сколько-нибудь не блефом. Вряд ли это было беспочвенным высокомерием: в остром взгляде зеленых глаз виднелась расчетливость.       Однако сенсорные способности у нее были дерьмовыми, так как заметила она его только на расстоянии десяти шагов, вскинула голову и напряглась всем телом.       Девчонка заметно побледнела, когда поняла, кто перед ней. Забуза довольно оскалился.       — Не далековато ты от своих дружков? — он специально снизил голос, чтобы увидеть, как ее плечи напряглись. И все же она не побоялась встретиться с ним взглядом.       — Они отвлекали меня. К тому же моя тренировка отличается от их.       Забуза навис над ней.       — И что же ты тренируешь?       — Гибкость, — ее голос был суше, чем пески Суны, но поза выдавала страх. — Я могу чем-то помочь?       Забуза задумчиво провел пальцем по лезвию Кубикирибочо.       — Райга хоть и был тем еще засранцем, возвращение его мечей повод для празднования, не так ли? — на ее лице появилось замешательство, но она тут же спрятала его. — Выполнение миссии такого ранга точно заслуживает празднования, а?       Ее рука потянулась к подсумку с кунаями, но так и не выхватила ни одного.       Умница.       Забуза шуншином возник за ее спиной.       — Чем бы ты посоветовала закусить?       Короткий, но тут же задушенный вскрик чуть не вырвался из горла. Сакура резко развернулась, одновременно стараясь отскочить как можно дальше и не дать противнику выйти из зоны видимости. Ладонь обхватила кунай, пульс колотился где-то в горле. Лицо исказилось в гримасе ужаса, дыхание участилось.       — Ну? — потребовал он. Она вздрогнула.       — Э-э… Жареный кальмар или что-то в роде, не знаю!       Пожалуй, с этой соплячки хватит на этот раз. Если он напугает ее больше, она не просто отключит голову, но станет и вовсе непредсказуемой.       Хоть кальмары и можно было достать в Конохе, Лист все же находился довольно далеко от Волн, и значит найти их было весьма затруднительно. В основном на их прилавках продавались мясные продукты из наземных животных. Однако как раз в Кири ситуация была иная — жареные кальмары являлись праздничным блюдом. И то, что ее паникующий мозг выдал этот вариант первым, говорило о многом.       — Кальмар, хах, — он выгнул бровь. — А если я вегетарианец?       Выражение ее лица стало невозмутимым.       — Тогда тофу. Уверена, вы и сами в состоянии придумать.       Несколько мгновений Забуза ничего не говорил, внимательно разглядывая ее. Девчонка все еще была слаба, о чем он знал из доклада Хаку. Но она убила двух мужчин, пока защищала мостостроителя, при том, что только-только выпустилась из академии. Судя по одежке и оружию, он верно предположил, что она либо вышла из гражданских, либо из бедной семьи шиноби — платье было тонким, кунаи тупыми. Ей не доставало ни силы, ни опыта, но что-то в ней было, на первый взгляд незаметное, словно рыба в стоячей воде.       Забуза твердо считал, что те, кто не может защитить даже себя, долго не живут — пушечное мясо требовалось и в относительно мирное время. Розовая попадала в эту категорию, но все же…       Острый взгляд зеленых глаз пристально следил за ним, расчетливость и смелость виднелась в них.       Забуза издал лающий смех.       — Найди меня, когда отрастишь зубки, пескарь. Я покажу, как плавать с акулами.