Капля яда

      Мебуки Харуно не была глупой. Женщина не была шиноби, да и в целом не имела никакого отношения к военным силам Конохи, но живя в Листе столько лет и имея под крылом растущую дочь-куноичи, она кое-что понимала. И естественно, когда Сакура вернулась из Академии с опухшими глазами и стиснутыми кулаками, она догадалась, что что-то не так.       — Дорогая, что-то случилось? — поинтересовалась Мебуки. — Ты выглядишь расстроенной.       Сакура не сразу ответила, сначала повесив школьную сумку на гвоздь и вытащив пустой контейнер из-под еды.       — У нас… сегодня проводились спарринги, — наконец выдавила из себя она. — Только тайдзюцу.       Пожалуй, это объясняло ее содранные коленки, однако Мебуки чувствовала, что-то еще стояло за этим небольшим событием. Далеко не первый раз Сакура приходит домой из Академии злой и разочарованной. Далеко не первый раз Мебуки слышала о дискриминации в школе. Сакура говорила, что, если учителя хотят, чтобы она оправдала их ожидания, им стоило бы уделять ей столько же внимания, сколько уделяют клановым.       Мебуки раздражало, что ее драгоценную дочь игнорируют и ни во что не ставят, и не раз ходила разговаривать с учителями на эту тему. К сожалению, в ответ на это ей лишь разводили руками, аргументируя: "Если Сакура не выдерживает, для нее же лучше будет отчислиться" и "Пускай ходит к репетитору, раз отстаёт". Мало того, немногим известно, но на решение Сакуры стать шиноби во многом повлияли издевательства над ней в раннем детстве.       Мебуки терпеливо ждала, когда Сакура закончит разбирать вещи.       — Ирука-сенсей поставил меня в пару с Саске, — она свернулась крохотным калачиком в уголке дивана.       Этот спарринг даже близко не походил на честный. Мебуки не раз слышала из восторженных рассказов дочери о мальчике, лучшем в их классе в практике и втором в теории. Не говоря уже о том, что он был наследником одного из самых влиятельных кланов в Конохе.       Мебуки подсела поближе к Сакуре.       — И как все прошло?       Маленькие ладошки сжались в кулачки.       — Это… был непродолжительный бой, — призналась она. — Но у меня получилось ударить его. Дважды.       Мебуки почувствовала гордость за дочь.       — Но потом он сказал, что я не представляю угрозы. Что мне суждено стать лишь пушечным мясом, — с каждым произнесенным словом в груди Сакуры вскипала злость. — Он… Я знаю, что не нравлюсь ему, но он был просто… — она издала мученический стон, так что все сразу стало понятно и без слов.       Возможно, в будущем Сакура и станет прославленным шиноби, но сейчас она была одиннадцатилетним ребенком. Потому Мебуки не нужно было думать дважды, чтобы крепко обнять свою расстроенную дочь.       — Он никогда не говорил ничего подобного о других, — пробормотала Сакура в плечо матери. — Даже Наруто, который не продержался бы и половины моего времени. Только обо мне.       Мебуки нельзя было назвать злой женщиной. Бывало, конечно, всякое в жизни, но в целом она была уравновешенной. С Кизаши, постоянно витающим в облаках и маленькой Сакурой — кто-то должен был в этой семье оставаться с головой на плечах. Однако такое уже заставило ее кровь вскипеть.       Подобное отношение нельзя было оставить без внимания. Точно нет. Может, Мебуки и не участвовала в войне, но она прекрасно видела ее последствия. Над ее домом тоже не раз нависала смерть. Она знала, что нижестоящих по рангу бросали ради защиты более высокопоставленного.       Чтобы ее дочь, ее единственного ребенка, сравнили с будущим смертником, вызывало в ней дикое желание проследить за этим Саске и начать уже выяснение его поведения с его родителями. Пускай Мебуки и не была главой какого-то великого клана, она прекрасно знала себе цену, и стерпеть такое отношение к своей дочери не могла.       — После спарринга я убежала, — призналась Сакура. — Урок все равно уже заканчивался, а я не выдерживала больше.       Стало очевидным, откуда взялись опухшие покрасневшие глаза. Мебуки глубоко вдохнула и стиснула Сакуру покрепче в объятиях.       — Ты молодец, что не поддалась на провокации и просто отступила. Это заслуживает уважения. Я так сильно горжусь тобой.       Сакура почти перестала отчаянно сжиматься и слегка расслабила плечи.       — Одно дело, если б это я навязалась к нему в пару, но ведь не мы выбираем, с кем сражаться. И он все равно…       Мебуки успокаивающе погладила ее по голове.       — Его словам нет оправдания, — мягко произнесла она. — Неважно, был ли он зол, расстроен или обижен. Он специально сделал тебе больно и не чувствует за собой вины, — Сакура все больше успокаивалась в нежных объятиях матери. — Я также надеюсь, что он перестал тебе нравится, — закончила она. Ее дочь хоть и была умна не по годам, все же она была слишком юна. Если эти чувства нездоровые — она пресечет их на корню.       — Перестал, — твердо сказала Сакура и после небольшой паузы добавила. — Я немного хочу зарядить ему в лицо, — призналась она.       Мебуки весело фыркнула.       — Что ж, я не одобряю насилие в выяснениях межличностных отношений, но если ты так сделаешь, я не стану тебя ругать. Только на этот раз, — и, может быть, они даже отпразднуют такое событие мороженым.       — Межличностные отношения строятся на взаимных заботе и уважении. И что-то мне подсказывает, что он не учитывает оба этих фактора. Мебуки звонко чмокнула дочь в лоб.       — Ты заслуживаешь человека, который как минимум не станет причинять тебе такую боль, как это сделал он.       — Знаю, — тихо выдохнула Сакура. — И я собираюсь доказать, что он был не прав, — и сказано это было тем же тоном, каким она говорила о том, что отныне будет учиться в Академии. С абсолютной решимостью, сквозящей в голосе.       Медленно Сакура вылезла из маминых объятий, твердо выпрямив спину, и Мебуки с внутренней гордостью осознала, что дочь у неё растёт волевая.       — Я собираюсь стать лучше, — уверенно выдала она. — Буду тренироваться, читать, читать, читать и читать до тех пор, пока не узнаю все. Я покажу всем, что значит быть шиноби-рожденным-без-клана.       Мебуки очень любила свою дочь, и могла с уверенностью сказать, что однажды она вырастет в истинно могущественную куноичи.

***

      Идти к своей новой цели было одновременно и легче, и сложнее, чем она предполагала.       Как и всегда, Сакура рано пришла в школу и сразу же направилась к месту, рядом с которым обычно сидел Саске, чтобы повторить конспекты. Держать планку первой в теории требовало своих жертв.       Она почти дошла до своего привычного места, пока до нее не дошло, что она собиралась сделать. Осознав, она тут же развернулась и направилась в противоположную сторону. Множество мест были свободны, но еще больше студентов, с кем сидеть у нее не было никакого желания. Хоть Ино и фан-клуб теперь не представляли для нее угрозы, ибо к Саске у нее пропал интерес, все же оставались такие неприятные кадры, как Наруто и Киба. Эти двое были далеки от ее понимания идеального соседа по парте.       В конце концов она уселась между Шино и Хинатой в предпоследнем ряду.       — Можно я сяду? — спросила она.       Хината робко улыбнулась и кивнула.       — Я н-надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше? — как всегда вежливо ответила она. Не то чтобы Сакуре хотелось повторить вчерашние события.       И теперь, когда Хината спросила, она поняла, что действительно чувствует себя куда лучше. Груз, о котором она даже не подозревала, перестал давить.       — Да, спасибо.       И даже если бы ей напомнили о вчерашнем...       Она из гражданских. Максимум, которого она сможет добиться, это форма чунина и перебирание макулатуры в пыльном кабинете. И то, если экзамены сдаст, — это лишь сильнее разожгло бы огонь в ее сердце.       Шино, сидящий по другую сторону, поправил сползающие на нос очки.       — Не против я, чтоб сидела ты за партой со мной, а потому не против, что всегда тихо ведешь себя ты на уроке и вряд ли потревожишь меня. От Шино это был самый лестный отзыв.       Вскоре в класс зашел Ирука и призвал всех к тишине. Даже если он и заметил, что она пересела (а он, конечно, заметил, ибо был шиноби в первую очередь), то никак этого не показал.       День начался… вовсе не так плохо. Все, видимо, позабыли о вчерашней драме на уроке, за что Сакура была очень благодарна. Разговор с матерью явно помог ей оправиться, но часть нее все еще переживала.       Пушечное мясо.       Усилием воли затолкав неприятное воспоминание в глубины разума, Сакура еще раз обратилась к Хинате.       — Не хочешь вместе пообедать?       Хината моргнула и улыбнулась.       — З-Звучит здорово.       Обедать с Хинатой было немного необычно. Ни она, ни сама Сакура не были душой компании, и никогда особо не проводили время вместе. Потому сейчас обе наслаждались приятной тишиной.       Сакура осталась в классе после уроков.       — Ирука-сенсей, могу ли я использовать тренировочные школьные площадки в свободное от учебы время? — спросила она. — Я не могу занять какую-то самостоятельно, а из знакомых нет никого, кто мог бы мне помочь. Занять тренировочную площадку можно было только будучи генином. Она много раз слышала разговоры одноклассников о том, что родители давали им пользоваться своим полигоном или же клан предоставлял собственный. У Сакуры не было ни родителей шиноби, ни покровительства клана, а спрашивать помощи у незнакомого шиноби — прямой путь к отчислению.       Ирука удивленно моргнул.       — Сегодня? Ты же знаешь, дополнительные курсы во вторник, четверг и пятницу.       Сакура подавила зарождающееся раздражение.       — Я не хочу отвлекать преподавателей без особой причины. Просто хочу больше практиковаться сама, — пояснила она. Ирука задумался на мгновение.       — Что ж, попробуй. Просто предупреди хотя бы одного сенсея, когда захочешь взять какой-то из полигонов. Другие тоже любят там тренироваться иногда, и будет не очень хорошо, если вы пересечетесь.       Она пыталась подавить обиду от слов Ируки-сенсея. Сакура знала, что он говорил так потому что переживал за нее. Вступать в конфликт с любым шиноби для нее чревато последствиями, но…       Это все равно злило.       Она не могла перестать думать о том, что сенсей не стал бы давать это предупреждение никому, кроме нее.

***

      Сакуре не с кем было спарринговаться, так что она метала кунаи и сюрикены и оттачивала каты. Она помнила все замечания учителей, и вновь, и вновь, и вновь отрабатывала одни и те же движения по много раз. Мышцы болели от непривычных нагрузок, но она упрямо продолжала. Каждый раз, когда она была готова сдаться, мысленно возвращала себя в тот день.       Пушечное мясо. Чунин с макулатурой.       Запястье метнулось в нужном движении, отправляя сюрикен в полет. Тот воткнулся примерно в трех дюймах от яблочка.       Прошло две недели с того поединка с Саске, и Сакура ломала голову над тем, что же делает не так. Подвижки в технике были совсем незначительные, несмотря на то, что она почти в два раза больше времени тратила именно на оттачивание ударов. Мама предупреждала ее о том, что нужно набраться терпения и что изменения не произойдут в одночасье. Однако с каждым неправильным броском или посредственно выполненной каты к ней закрадывались сомнения, что, возможно, они все-таки были правы насчет нее.       Саске проявлял очевидное пренебрежение в разговоре ко всем, даже к учителям, будто для него это ничего не значило. Ему никогда не приходилось задумываться о последствиях, и он был далеко не единственным, кто относился к Сакуре подобным образом. Да, как уже говорилось, обстановка в классе была куда лучше, когда было больше детей из гражданских. Всеобщее презрение не концентрировалось на одной лишь Сакуре, они молча поддерживали друг друга и вместе справлялись с дискриминацией. И несмотря на тот факт, что дети, у которых не было клана, но были родители шиноби, тоже считались ниже по статусу, с ними не чувствовалось единства. Большинство из них просто утешали себя мыслью о том, что не последние в пищевой цепочке.       Внезапное цоканье копыт вырвало Сакуру из мрачных размышлений.       Из подлеска показался массивный кабан. У него были длинные клыки и злой взгляд, поблескивающий в глазах-бусинках. И он направлялся прямиком к ней.       Во рту разом пересохло, сердце тревожно застучало в груди. Ей нужно быть смелой. Шиноби не должны бояться диких животных. И тем не менее она тряслась от страха, лихорадочно соображая, как спастись.       Если побегу от него, он помчится за мной. И он наверняка быстрее. Сакура сглотнула. Залезу на дерево, но нужно придумать, как остановить его.       Она по привычке схватила кунай, понимая, что вряд ли сможет пробить толстую шкуру кабана. Даже если получится — это не причинит животному сильного вреда. Зверь приблизился к ней на критическое расстояние. Сакура еще никогда так не радовалась тому, что Ирука-сенсей научил их уклоняться. Она едва избежала участи быть нанизанной на острый кабаний клык. Вепрь по инерции пробежал еще пару метров и врезался в густые кусты. Сакура, не тратя ни секунды, ухватилась за низко висящие ветки дерева и потянула на себя, взбираясь как можно быстрее, насколько это возможно с ее трясущимися от мандража ладонями.       Кабан издал яростный рев, пытаясь выпутаться из зарослей кустарника. Он вскоре и выбрался бы и возможно продолжил попытки атаковать Сакуру, если бы не еще кое-что — змея. Сакура ее увидела лишь за мгновение — а следом та впилась в ногу кабана острыми зубами. Вепрь издал болезненный рев и лягнул копытом, отбрасывая змею назад. Он забился в судорогах, потом все слабее и слабее, и вот уже прекратил попытки пошевелиться, замертво свалившись на землю. Черная змея, в которой Сакура опознала мамуши, спокойно укрылась в густой листве. По всей видимости, кабан спугнул ее, пытаясь выпутаться из кустарника, и змея укусила его лишь в целях самозащиты.       Сакура аккуратно спрыгнула на землю. Ей не пришлось даже прикасаться к вепрю — и вот он уже лежит мертвый, несмотря на то, что от природы был и сильнее, и габаритнее, чем она или змея.       Именно тогда ее осенило.       Яд.       Яду все равно на твое телосложение, могущество и то, победишь ли ты в честном бою. Ему все равно, какая у тебя родословная, какой мудреный кеккей генкай тебе передался по наследству или как много ты тренировался.       Перед ядом все равны.