Не тот Синклер

-Ха! Ха! В затемненной комнате, спал молодой человек. Хотя сном это можно было назвать с натяжкой. -Ах! - его короткое, прерывистое дыхание больше напоминали предсмертные хрипы. -Ха…. ха… - его грудная клетка то вздымалась в тревожной агонии, то опускалась в уставшей беспомощности. Его руки заламывались, изворачиваясь под самыми странными углами. Они то уходили за спину, то опутывали подушку - выворачивая её чуть ли не наизнанку. Ладони держались мертвой хваткой за пижаму, в бессильной потуге разодрать её на лоскуты. Его лицо - зеркало его кошмаров. В сложенных бровях угадывалась боль. В глубоких мешках под глазами - виднелись отражения всех тех бессонных суток. В сжатых до предела скулах - пряталась нерешительность. А постоянно открывающиеся губы хранили в себе эхо тех страданий, через которые проходил спящий. Каждый всхлип, каждый вздох, каждый крик. Чтобы наконец, последний раз набрать в грудь воздух и… -...Ах! Застыть. Мертвой статуей. -ХА! - и выдохнуть сон из груди и из век. -Ха, ха, блять… Сука. Пиздец. Нахуй… - молодой человек дышал, прерывисто. Он искал истлевший перед глазами кошмар. Однако ничего не обнаружив, он сделал последний - в этот раз облегченный вздох и расслабился. -...за что мне это Господи? - стеклянными глазами он посмотрел в никуда, и как бы в ответ на его вопрос, к глазам подступили недавние кошмары. Большая часть которых была лишь отражением уже произошедшей реальности. -Ну, да, глупый вопрос… Его голова без сил плюхнулась на матрас, плечи расправились. Он лёг на бок и посмотрел: на свернутую в бараний рог подушку, на откинутое одеяло, на до нитки промокшую от пота пижаму и недалеко ушедшую от нее простыню. -...Опять стираться, - сказал он и собрал влагу с золотых волос. Его желтые глаза устремились в темноту. Вздох натуги сбежал с губ. -Блять.

***

Медленно вертелась ткань в водовороте стиральной машины. Обычная, серая квадратная коробка, без каких-либо излишеств или даже кнопок, располагалась в самом угле комнаты. Было где-то четыре часа утра… А в отражении вечно крутящихся одежек и простыней отражалось лицо юноши. Круги под глазами, кислая мина, в общем - у Синклера выдались сложные три дня. Когда он распрощался с Аей и Юри, он понимал, что будет сложно. Он не рассчитывал, что каждую последующую ночь его будут преследовать кошмары. Впрочем, сегодня было воскресенье. С щедрой подачки Данте обращенный выходным днём. Комната была в меру просторная. Стояли пять стульев - как раз под пять стиралок. На правой от входа стене висели сушилки. В углу пристроилась тройка невзрачных шкафов со всем необходимым для быта и чистоты. Разбираться во всём этом великолепии было… утомительно. В первый день. К счастью, для всех нерадивых написали инструкцию, что с чем стирать и какими средствами. Сергей, в частности, был очень благодарен этому некто - он в прошлом-то мире не разбирался, что куда и почему суётся, а ебаться со стиралками здесь было почти выше его сил. Почти - потому что отдающая кровью одежда разносила до неприличия неприятное амбре. И не давало спать. Даже больше, чем кошмары. Ну да это было пару дней назад, с тех пор всё поменялось… И вот она - немая сцена: пацан лет восемнадцати, пялит в бесконечно-цикличное переворачивание одежды. Которую знает, что запачкает завтра. Или уже сегодня. Потому что его отправят убивать и он убьёт. А как убьёт то снова испачкается. А как снова испачкается опять придёт сюда отмываться. А как отмоется пойдёт спать. И как заснёт опять увидит кошмары. И снова пропотеет как свинья, и снова не будет спать, и снова придёт сюда… -Я схожу с ума, - тихо констатировал факт парень, наблюдая как очередной оборот делает стиралка. А одежда, кажется, чище не становилась… Дверь открылась. Внутрь, не глядя завалился звероватого вида мужчина с корзинкой грязной одежды в руках. Парень смотрит на него, Британец ловит его взгляд… Тишина обратилась тонкой, натянутой струной. Беглым взглядом Хитклифф подмечает круги под глазами, бледную кожу, небольшой тремор в руках. Его реакция? Захлопнуть дверь ногой и спокойно подойти к стиралке. После чего, поминая последними словами всех подряд, начать что-то там нажимать, что-то там крутить. А после закинуть одежду, нажать что надо и… *ХЛОП* Со смачным звуком вбить дверцу обратно. Машина забухтела и вот начался новый цикл. А Хитклифф уселся на свободный стул. Глаза цыгана смотри куда угодно, но только не на стирающуюся одежду. Правды ради: он даже не знал наверняка - нажал он те кнопки или нет. Ему, в общем-то, было похуй. Грязное на нём было бельё или нет - без разницы. Не воняет, цвет вроде тот, что ещё надо? А если какие-то пятно и остались, то не важно. Минута прошла. Потом две. Три. Никто не заговорил. Синклер смотрел в водоворот, Хитклифф ёрзал на сиденье с самым скучающим выражением лица. Его глаза метнулись вправо, на паренька, который вызывал весьма противоречивые чувства. Вроде умеет за себя постоять, а такой жеманный. -Пацан. Ты что здесь в такую рань забыл? - раздался эхом глухой баритон. Ноль реакции. Ни звука, ни вздрога - ничего. Хитклифф повернулся к грешнику. Мужчине крайне не нравилось, когда его принимали за пустое место. Мега важным он себя тоже не считал, но гордость штука такая… -Пацан, - он сказал с нажимом. Агрессия просочилась в слова и гулким эхом отдалась в глотке. Всё так же - ноль реакции. Раздраженный, британец встал со своего стула и в два шага навис над юношей. И когда тот и в этот раз не выдал и толики эмоции, то… британец даже почти заволновался. -Хм? Парень? Ау! - он помотал рукой перед глазами и получил взгляд в никуда в ответ. Окей, вот сейчас уже можно было бы и поволноваться. Если бы британца это ебало, да. Хитклифф присел на корты перед Синклером и недолго думая, состроил рожицу. Хмыкнул растормошил того за плечи, но тоже безрезультатно. -Паца-а-а-ан, - он похлопал того по щеке и тот резко встрепенулся. -О! Есть контакт! Парень зашевелил шебутным взглядом, сконфуженно смотря, то на британца, то вокруг. -Понял! - щёлкнул Хитклифф пальцами, - С открытыми глазами спишь, пацан? Он остановился на секунду и вгляделся в лицо. М-да, с такими мешками, да и морщинки начали подступать… -Это ж как ты себя загонял так? - спросил британец из праздного любопытства и уместился на соседний стул, предварительно его подвинув. Синклер вяло перевел на него глаза, после чего сложился в шее, долго выдохнув. -Кошмары. -Хм, - Хитклифф хмыкнул, - Хуйня, короче. И резко резюмировал. Синклер на такое выразительно повел бровью. Хитклифф заметил. -Или хочешь сказать, что нет? Синклер посмотрел на бушующий водоворот в стиральной машине, на цыгана рядом. -Хитклифф, - сказал юноша без особого пиетета. - Завали. И вот опять - пацан показывает свои зубки. Впрочем, для матёрого члена синдиката - выглядело это скорее мило, чем угрожающе. Пока он не встретился с ним взглядом. …До сих пор Хитклифф не мог понять - как у такой мямли мог быть такой по истине хищный взгляд. Честно, даже его полудохлый инстинкт самосохранения начинал наводить суету от такого. И это раздражало… хоть и немного. -*Фырк*, с чего ты вообще так взвинтился-то? - впрочем, мужчина слабости не показал и перевел разговор куда-то в другую сторону. Синклер помолчал с секунд десять. -С непривычки. -Ой да ладно, у тебя неплохо получается людей крошить. Делаешь ты всё вполне себе неплохо. Лучше, чем получилось бы у какого-нибудь пижона из крыла. Какая тут “непривычка”? Ответа Хитклифф не получил. “Не уж-то реально не привык?” - подумал он неверяще. У Хитклиффа с таким проблем никогда не было. Да, он был зеленоват, как вступил в синдикат, но в искусстве превращения черепов в пыль у него равных не было. А как можно чувствовать себя плохо, от того, что делаешь хорошо? Да и… убил и убил. О чём тут думать? Сожалеть? Пф, смешно. -Да ты не парься, - беспечно махнул он рукой. -Убил и убил. Сколько ещё таких будет? Ты-то здесь - а это главное. Мальчишка лишь заострил внимание на вечно вертящейся в своём собственном лимбо одежде. Которое наконец остановилось. Машина пиликнула, дверца разблокировалась. Синклер выхватил одежду и неспешно вывесил её на той части сушилок, что была закреплена за ним. Может то была игра света, но пятна, казалось, как были на одежде - так на ней и остались. -А кошмары? - внезапно нарушил парень тишину. -А что кошмары? -Они пройдут? Хитклифф повел плечами. Кошмары… у кого в этом проклятом городе их не было? Впрочем… -Пройдут со временем, - мужчина ответил с ленивой уверенностью. Впрочем, он лукавил. Кошмары никогда не проходили. Просто появляться начинали реже… Синклер кивнул. Больше ничего не сказав - он вышел из комнаты. А бельё, так и осталось сушится до следующего, скорого, раза.

***

Пять дней прошло с тех пор, как грешники отправились за следующей ветвью. Был вторник - неожиданно тяжёлый день. Неожиданно много гопоты вывалилось разом на Мефистофель. Впрочем, тела они внутрь закидывали дольше, чем, собственно, сражались. Дело пришло к вечеру. За окнами автобуса разливались последние закатные лучи, пока солнце постепенно пожирали бесконечные высотки вдалеке. Опираясь на последние ошмётки света, падающих на блокнот, Синклер пытался зарисовывать что-то. Бессонные ночи сменились просто плохим сном. Хотя, скорее - отвратительным. Кошмары сливались в одно целое и в итоге размазались одним свирепым черным сгустком по сознанию. Но он смог поспать больше, чем пять часов. В разуме Сергея — это была победа. Если бы это был ещё хороший сон - вообще сказка, но имеем, что имеем. Выглядел он, правда, соответствующе. Пару дней недосыпа сделали своё дело, и в общем… мертвецов в гроб краше кладут. Прошлая бледность усугубилась, щёки чуть осунулись, а глаза подрастеряли в своём блеске, стали менее живые. Перемотка времени помогала лишь местами. Как выяснилось - недостаток сна она лечить не могла. Помочь с комплекцией, поправить общее состояние, но усталость никуда не девалась. Так и получилось, что на это ночное дежурство вызвался именно он. Раз не спать, то хотя бы заняться чем-то. А занятие нашлось в ящике - вместе с карандашами. Внезапный порыв заняться искусством не был Сергею незнаком, разве что, его бы выбор пал не на рисование. Только в этот раз хотелось именно рисовать. Запечатлеть… что-то знакомое. Родное. Навыки в нём внезапно обнаружились, желание было, инструменты - тоже. Вот так и случилось. Вечер. Солнце. Улица. Блокнот. Внезапно, дверь Мефистофеля с скрипом закрылась. Вверх по ступенькам поднялась азиатских черт женщина. Она только что докурила последнюю свою сигарету. На спине была плотно привязанная катана, в выражении - скупое безразличие. По крайней мере, пока глаза её не легли на блокнот в руках юноши. -М. Секундное промедление. Синклер застыл, держа в руках карандаш. Он даже не заметил, как Рёшу подошла к нему. Просто забыл, или это было выше его умственных сил сейчас - кто знает? Он ведь сам открывал ей дверь. Впрочем, что для одних покажется нечленораздельным звуком, в его голове прозвучало, как слово. И слово это требовало от него внимания. Он поднял голову от блокнота вверх. Женщина в стоячем состоянии была для него не дюже высокой. Они встретились на секунду взглядами и Рёшу перевела глаза чуть вниз - на открывшийся для её взора блокнот. Там, на её профессиональный взгляд, было какое-то непотребство. На взгляд же всех остальных, там был портрет женщины, среднего качества, так ещё и недорисованный. -Ч.З.Х? - она понурила брови. -Рисую, - решил пояснить очевидное Синклер, не совсем догоняя, в чём причина её неудовольствия. -Это я вижу. Почему так плохо? Синклер посмотрел на своё художество. Учитывая, что в прошлой жизни он рисовать не умел - конкретно сейчас, Серега себя чтил за гения от мира рисования. Линии вроде нормальные, пропорции как надо, волосы тоже ничего. И всё это за полтора часа практики в свой первый раз! А то, что в жизни уже этой у него была, какая-никакая мышечная память… это детали. Чужая. Своя, то бишь. Или всё же своя? Японка бесцеремонно выудила из кармана сигарету, аккуратно уложила на бархатное сиденье своё оружие, закурила и присела рядом. Выпустив облако дыма, она вырвала из рук Синклера блокнот и подвергла рисунок какой-то женщины ещё большей критике. -Линии тут чуть не ровные. Вот тут похерил пропорции. Нос - не так рисуется. У тебя линии рта, носа и лба - вообще не так. Челюсть надо было по-другому рисовать… Она перевела взгляд на Синклера. Синклер смотрел на неё с пустым лицом. Лишь подергивание губы выдавало в нём некую обиду за такой разнос его работы. Рёшу выдохнула струю дыма и спросила, глядя в никуда: -Кого хоть рисуешь? Синклер молчал всего секунду. -Маму. Рёшу, во время его ответа стряхивала пепел с сигареты. И стоило его словам прозвучать, как она чуть нервно дёргает рукой и порох попадает на листок. Женщина хмурится, смотря на оставленный на листе след. Смахнуть пятно не получается, стереть - чуть намочив палец слюной - делает только хуже. На секунду. Лишь короткое мгновение, женщина смотрит на юношу и в её чертах мелькает… жалость. Сожаление. А в следующий момент она вырывает из блокнота листок, тушит об него сигарету, отбирает у парня карандаш и начинает творить. Поминая матом его выбор карандаша - не точенного и не очень подходящего для работы. Но вот, плавные движения выводят тройку линий. На них нанизываются тонкие губы, изящный нос, небольшой лоб. Глаза пылают нежной лаской, их обрамляют морщинки. Довершает всё изящный подбородок, волосы, скулы. Синклер смотрел словно заворожённый. Выверенные движения кистью, плавные и чёткие линии, уверенно держащие карандаш пальцы. В голове Синклера отдалось эхо чужих эмоций: "с карандашом она даже искусней, чем с мечом". Не более чем набросок, но такой пышущий жизнью. Женщина с секунду смотрела на работу оценивающим взглядом. -Приемлемо, - без секунды промедления она встала и забрала с собой свою верную катану. Синклер же… Сергей, смотрел на портрет. На детали в нём, на всё то, что он привык когда-то видеть каждый день, и что думал не увидит никогда. -Спасибо…- сказал он тихо. Рёшу лишь на секунду остановилась, прежде чем продолжить путь. Быть может, то была игра уходящего солнца, но кончики её губ чуть дрогнули. Молча, она вышла из комнаты.

***

Прошло ещё двое суток. Неделя, как автобус тронулся дальше. Синклер осуществлял набег на холодильник под покровом только заходящего солнца. Кошмары, помимо своей нагрузки на рассудок, истребляли все доступные запасы энергии. Иными словами - жрать хотелось сильно и всегда. Впрочем, сегодня был немного особый случай. *ТРЕСК* Об сковородку разбилось яйцо, а следом ещё одно. Немного чопорным движением, содержимое вывалилось на сковороду и чуть-чуть зашипело. Этим едва ли чудным утром, Синклер решил устроить себе яишенку. С непривычки, он перебирал каждый шкаф, возился с разными приборами, блюдцами, пытался заставить работать плиту как надо. А ещё угандошил случайно (с недосыпа) парочку яиц, которые оттирал с пола лишние две-три минуты. Впрочем, энергия начала потихоньку возвращаться в его стан: спина была чуть прямее, шея держалась чуть ровнее, общая комплекция улучшилась. Сергей, в сердцах, хотел бы сказать, что худшее уже позади - но худшее было ещё только впереди. А пока, он пытался найти в ящиках приправы. Само собой, будучи полностью уверенным, что в комнате он один, он начал напевать себе под нос, знакомую песню. Я не просыпаюсь от запаха акрила; В моем лифте вместо хуя нарисована аквила. В лицемерном мире, полном зла и сложностей, Мне снится сон о будущем, где множество возможностей: Напевал он всё это, на удивление низким голосом, пытаясь то ли спародировать, то ли воспроизвести один кавер на эту песню. В голове ревела гитара, били барабаны. Там можно быть съеденным разумными грибами; Там Вас изнасилуют инопланетяне! Там можно быть застреленным, а можно быть потрошенным — Там с Вами точно не случится ничего хорошего! А в руках перебирались разные специи непонятного происхождения и названия. Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень очень плохо! Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень очень плохо! Бэээ Последний звук был попыткой Сергея принюхаться к какой-то отраве, которую он бросил там же где нашёл. И если бы Синклер более осмотрительным (и не таким уставшим), он бы заметил, что что-то рыжее и бесшумное прошло в столовую, но себя никак не обозначило. Для кого-то император это Цезарь и Нерон — Для меня — полугнилой мужик, да золоченый трон! Он убивает в день по тысяче детей, Но все равно он самый-самый лучший из людей! В конце концов, он нашёл что-то отдаленно напоминающее перец, что и закинул на готовящуюся яичницу. Сквозь межзвездный мрак летит космоморяк: У него бензопила — он искоренитель зла! «Убей мутанта! Сожги еретика!»: Полна добра и подвига жизнь космоморяка! Не пой Синклер так увлеченно, он бы услышал небольшой, саркастический смешок из-за спины. Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень очень плохо! Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень очень плохо! Однако, пока всё готовилось, можно было бы заварить и чаю. Он подхватил чайник (почему-то тёплый) и налил туда побольше воды. У вас тут на планете своя атмосфера? Прощайтесь с ней, если вы предали Терру! Вирусные бомбы и четкая позиция, Экстерминатус: святая инквизиция! Чайник загудел, яишенка готовилась, Синклер пел, в этот раз, подключив к этому и тело - и начал немного пританцовывать. Ведь есть те, кто продали души Хаосу: Они живут в Глазу; молятся колесу! Колесо вращается, на барабане «Сектор Приз» — Из человека вылупляется демон-принц! Он сделал смачный акцент на последних двух словах и посмотрел, как там яичница. И как раз вовремя - заварился чайник. Тираниды жрут планету, некронтир сосут пульсар, Та-что-жаждет с аппетитом души кушает эльдар! Одержимый экскаватор пробирается по трупам, Их в канаве, смачно чавкая, обгладывают крууты! С чистой совестью скомуниздив чай из уже известного схрона, он оставил пакетик в чашке. Показательные казни и военных, и гражданских; Пятисотметровый робот флегматично топчет танки! Взвод пехоты в штыковую прорывается к окопу, Два солдата добивают комиссара своей роты! Яичница за это время успела сготовиться, на что Синклер, с приподнятым настроением и улыбкой, подцепил свой завтрак, взял кружку чая… Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень очень плохо! Сорок тысяч способов подо-о-о-охнуть! В далёком тёмном будущем все очень… -… Очень плохо? И чуть не выронил всё к чертям собачьим. За одним из столов, с проникновенным лицом и чуть издевательски искривленной бровью сидела Измаил и попивала свой кофе. Она сделал небольшой глоток и наконец сказала: -Надо же, ты умеешь делать что-то ещё, кроме как выглядеть потерянно, ха? … “Убейте меня…” - вознёс в пустоту просьбу Сергей, понимая всю тщетность такой мольбы. Мало того, что никто не услышит, так ещё если и убьют - то потом возродят. Впрочем, рыжей бестии на заминку Сергея было пофиг. Даже не так, заметив его подвисшее состояние, она скривила губы в глумящейся улыбке. -И что, будешь так стоять? Или присядешь? Сергей не сделал ничего из вышеперечисленного. Наоборот - он бахнул чая в попытке успокоить нервы - но только обжег горло. Впрочем, боль привела его в более-менее боевое состояние. Ухмылка Измаил растянулась ещё шире. -Я не кусаюсь, знаешь ли? Просто сядь. Чуть более собранный, Синклер опустил тарелку со съестным на стол, а следом опустился сам. … Они посидели в неловкой тишине ещё пять секунд. Синклер понял, что, если он так и продолжит ничего не делать - колких ремарок не избежать, а потому поспешил заткнуть свой рот яичницей. Всё это время рыжая смотрела на него с трудночитаемым выражением лица. Разве что озорную искру в глазах не заметить было сложно. -И что это была за песня? - в итоге нарушила она молчанку. Сергей приостановил поглощение пищи. Яйца без хлеба есть было сложно - он, как назло, закончился ещё вчера. Потому, почему бы и не поболтать. -Да так… Услышал как-то. По настольной игре одной, - слукавил Эмиль. -Не думала, что ты чем-то таким увлекаешься… Впрочем, не важно. Текст конечно - полный бред. -Н-ну, я бы не был так категоричен, - аккуратно высказал Синклер. -Ой, да ладно. Как ты сказал? “Полугнилой мужик” который по тысяче детей убивает. Лучший из людей - ХА! И это - лучший из людей? Людоед ебучий. Ещё небось на него все горбатятся. -У тебя нету всего контекста. Человечество в той вселенной ему, по сути, поклоняется и он их возглавляет, предоставляет защиту и цель. Те же космоморяки бдят за защиту империума и человеческой расы… Без него бы человечество, как вид бы вымерло. -Сборище фанатиков и кретинов, - помотала кружкой с кофе морячка. - Их всего лишь используют, ради достижения какой-то своей цели. -Нет, я не спорю что звучит плохо, просто… Та вселенная не про каких-то там великих Императоров. Она про единство человечества, про верность своим идеалам и долгу. Про несгибаемость человеческой воли… Даже если в процессе они убивают своих же и делают… много чего ещё. Судя по тому, как скривилась улыбка Измаил, Сергею вот вообще не удалось её хоть в чём-то убедить. -Какая нахер верность? Честь? Долг? Бред сивой кобылы. Ты таких людей в этом мире не найдёшь, парень, сразу говорю, - если она пыталась его в чем-то предостеречь, то получилось у неё из рук вон плохо. “Да и не права ты, рыжая. Только ты сама к этому придёшь,” - подумал Сергей и решил вернуться к еде. Измаил допила свою кружку какой-то чёрной бурды, вылила остаток в раковину и удалилась. Дверью она не хлопала, но по ней было видно – разговор ей утро подпортил. А Синклер… Синклер кривился от яичницы и не очень приятного послевкусия. От разговора или фиговых специй… история умалчивает. __________________________________________________________________

ОМАК: Тем временем в B Corp.

-Слушай, Джонни, - сказала одна бесформенная сущность другой. -Мм? - промычал Джонни вопросительно. -Он же это… Табу нарушил. Почему мы ещё ничего не доложили? -Ой, будет тебе, Федя, - отмахнулся от товарища Джонни, продолжая наблюдать, как Эмиль Синклер, АКА Перерожденец, АКА Цель наблюдения номер одиннадцать - пела какую-то песню, которой было уже больше несколько тысяч лет. -Что “Федя”, Джонни? А если начальство узнает? Что тогда? Нас же по-ветру пустят. БУКВАЛЬНО! Откроют наши гробики и всё! Мы же информационные сущности! Мы не можем без них! -Да никто ничего не узнает, не ссы, - он успокоил своего коллегу. - К тому же, где ты ещё найдёшь такой прикольный экземпляр для наблюдения? Ну вот где?! Поток ломает, песенки прикольные поёт! А это ещё только сейчас! А что дальше будет? Веселуха же, не? И вообще… “Призрачная сучность” как бы её назвал Сергей, на секунду стала чуть смирней в своём стеклянном гробу. -Ставлю два ляма Ан, что в следующий раз, он что-нибудь на одиннадцатом споёт. Фёдор помолчал. -Ставлю пять на то, что он споет что-то на седьмом. -По рукам! Вот так и забились два Бдящих. __________________________________________________________________

WARNING!WARNING!WARNING!WARNING!WARNING!WARNING!WARNING!

АХТУНГ! АЛЯРМ! ВНИМАНИЕ! СПОЙЛЕРЫ К КАНТО 7. ЕСЛИ ВЫ НЕ ПРОШЛИ ПОСЛЕДНЮЮ ГЛАВУ 7 КАНТО - КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЮ ВАМ СМОТРЕТЬ ОМАК!

ИДИТЕ ДАЛЬШЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК!

ОМАК 2: Как Серега Дон Кихот мозги вправлял. Дон Кихот… нет, Санчо, развернулась, чтобы последовать вглубь лабиринта. И честно, на это зрелище было грустно смотреть. Глаза ее погасли, движения стали почти безжизненными. От нее фонило такой безнадегой - плакать хотелось. И оставлять все так я был не намерен. Особенно учитывая, что за мной должок. -Хит, подержи-ка, - Кинул я британцу алебарду, которую он поймал. -Пацан? Кто стоял впереди ещё не заметили, но кто был сзади задавались немым вопросом: какого черта я творю? Я же, тем временем, ровно и плавно, скинул с плечей пиджак, после чего вальяжно направился к виновнице моего упавшего настроения. Действо начали замечать уже все. Кроме Дон. -<Синклер, ты?> Я ничего не сказал. Просто чуть ослабил галстук, расстегнул последнюю пуговицу. А потом с меня клубами заструилась такая первобытная ЗЛОБА пробрало даже сестричку Хон Лу. И это заставило Санчо остановиться. Та уже хотела повернуться, но… Я рванул вперёд, с кулаком на голо и злобой в глазах. -САНЧО, ПРИГОТОВЬ ЗУБЫ! Сегодня, Камино-терапия впервые была произведена в Городе. Первый раз из предстоящего множества.