Не тот Синклер

Я лежал. Неподвижно. Я не дышал. Я не смотрел. Глаза мои были закрыты. Душа моя была скована вязкой, как смола меланхолией. Мне не хотелось открывать глаза, просто, чтобы увидеть бесконечную пустыню ада. Я не хотел вставать, идти куда–то, думать. Хотелось… не существовать. Просто на секунду заснуть и отключится от потока всего того дерьма, что вылил на меня мир… и что вылил на себя я сам. Не хотелось чувствовать. Не хотелось слышать, видеть, говорить… …надо встать. Ничего не хотелось. …Но и просто так всё оставить тоже не хотелось. Я открыл глаза, и, как и предполагал, встретился лицом к лицу с черным небом Ада. Здесь ничего не поменялось. …Но вставать всё ещё не хотелось. И я просто лежал. Дышал. Дышать хорошо, хоть и не надо. –Я проебался, – проговорил – прохрипел – я вслух своё состояние. Да, проебался. Феерично. Катастрофически. Как могут только последние додики и вообще… Остановил поток мысли. Сетование на мою некомпетентность дело хорошее, возможно даже нужное – как иначе на них учиться, на ошибках этих? Но пылкое желание тонуло в меланхолии, из–за чего я просто лежал и смотрел. И смотрел и думал и… И надо вставать. И думал. Думал, что… что вот они – последствия моего выбора. Даже если я ничего и не сделал, по сути. Потому что бездействие – тоже выбор. Потому что если ты знаешь, что грядет пиздец, и ничего с этим не делаешь то это – выбор. И если ты решаешь малодушничать, то это тоже выбор. А какую долю в совершении выбора играет воля Города – не важно. Потому что последствия я переживаю прямо сейчас, и чувствую их явственно, со всей бритвенно острой отдачей. И это заставляет задуматься. О своём поведении. О том, каких дров я успел уже наломать. Ведь это только первая такая бабочка. Да и хер с ними с бабочками – я блять людей искрошил, скормил автобусу, а моя реакция? Засунуть подальше, до лучших времен. Не идти против приказа и течения и… И я всё равно ничего не могу с этим сделать. Зато я мог бы встать. Наверное. Уже не уверен. Почему я не думаю головой? Почему не пытаюсь сделать схватки безопаснее? Не пытаюсь вспомнить уязвимости врагов? Почему так пассивен? Почему не отвел Хопкинса в сторонку и не устроил несчастный случай? Почему не высказался Данте? Грегор дал мне дельный совет – не стоит ко всему привыкать, так почему я не попытался сделать так, чтобы мне не к чему было привыкать? Почему… Почему бы мне, наконец, не встать на ноги? И самое неприятное? За мой прокол поплатились другие. Грешники, Данте… Ая, Юри. Я ведь не знаю – живы ли они вообще? С Города станется устроить подлянку и умертвить как минимум один нежелательный элемент, который умудрился выжить. В конечном итоге, вот чего не показывают во всех этих книгах, фильмах – бытию приличным (даже не хорошим!) человеком имеет свою цену. И я не знаю, сейчас, когда решил пойти по этому пути – готов ли эту цену заплатить. … Но ответом, на мои неозвученные мысли была лишь тишина. Не было кому дать мне совета, успокоить. Холодные волны эмоций разбились об безразличность реальности и утихли. Осталась лишь гнетущая пустота и осознание. Что в своих проблемах, винить я могу лишь дерьмовый случай и себя. И что, во что бы всё не вылилось – ответственность будет тоже лишь моя. Отрезвляющая мысль. Не отдавайся она такой горечью во рту, и было бы вовсе неплохо. …И вот, один со своими думами, с гудящей в ушах тишиной, я лежал. Лежал и всё никак не вставал. А в голове крутилась мысль, которую та не удосужилась удержать: –Как же я заебался. Да, заебался. Так дико, непомерно заебался. Так ничего не хотелось. Ни вставать, ни идти. Думалось тоже едва–едва. Хотелось отдохнуть. Хотелось обнять маму, поговорить с сестрой, поиграть во что–то. Отрепетировать очередную фортепианную партию, сыграть пару аккордов на гитаре. Послушать любимую музыку, увидеться с друзьями. Да блин, даже в пресловутый универ сходить… Но на каждую мою хотелку, находился один, но весомый аргумент в виде суровой реальности. Всё уже начинало затекать. Хотя и не могло, но лежание на земле сильно не нравилось моему не–телу. Но желания куда–то двигаться я в себе не находил. –Желанья, что толку напрасно и вечно желать, а годы уходят – все лучшие годы… – вспомнил я ни к селу ни к городу строчки классика. А после усмехнулся. –Вот уж действительно, и скучно, и грустно, и некому руки подать в минуту душевной невзгоды. …Признавайтесь, меня на Лермонтова потянуло, потому что я в книжного персонажа вселился, да? Ну, в чём–то тут действительно был смысл. Желай не желай, а надо вставать. Тело отдавалось слабостью и неприятной тяжестью, но не физической, а чисто ментальной. Подпёр локтями тело. Одна нога, другая. Оттуда перешел в состояние “на кортах”, а после в положение стоя. Вестибулярному аппарату не понравилось. Мне тоже. Телу тоже. Но я на волевых прикусил язык. Поныл и хватит. Да – желанья жить сильно не прибавилось. Да, всё ещё не понятно, что с жизнью делать, но лежать в Аду камнем – не вариант. Так как я сейчас живу, тоже, так–то не вариант, но блять, альтернативы нет. …Опять же, энтузиазма мысль всё–равно не прибавляла. Но раз уж я встал, мог бы и пойти. Я и пошёл. Думал остывшей головой обо всём и ни о чём. Вяло и медленно, но думал. И шёл. не знаю куда, но шёл. …И даже пришёл к каким–то своим мыслям. Впрочем, на тот момент это было уже не важно. Холодные цепи обхватили меня с жадным рвением и унесли куда–то в жизнь.

***

–Уффф, – первое же, что сделал я, как очнулся – набрал в лёгкие воздуха. Быстрый осмотр показал, что мы были уже в каком–то другом коридоре, но то, в принципе, было неважно. Важно было то, что времени у меня было мало. –Кха-кха, проклятье. –Мдааа… –Ха, ха, ха… Вокруг шумели другие грешники, тоже просыпаясь от мертвого сна. Я аккуратно встал на ноги. Легкая дезориентация била по голове, но я головой не думаю, она мне и так не нужна – поэтому встал. Быстро наклонился за окровавленной Алебардой, лежащей под трупом одной гниды и пожалел об этом через секунду, когда чуть не упал. Снова стабилизировался и просто пять секунд постоял, дал звону в ушах уйти. А как оно ушло, так я пошёл к Данте. С таким знаете, очень решительным лицом. Да, вот так. Хопкинсу мне не хотелось даже секундной мысли оставлять. Пусть тут лежит - охлаждается. –Управляющий. –<А, Синклер, спаси…> –Вы знаете, куда пошли Ая и Юри? – перебил я его. –<Вроде куда–то дальше по коридору, а что…?> Я уперся глазами в часы и очень твёрдо произнёс. –Прошу, разрешите идти за ними, Управляющий. После секундного молчания, он заговорил: –<Синклер, это…> –Вопиющее нарушении субординации, Салага! – прервала его Отис, уже стоящая за Управляющим. –<...приемлемо, если ты возьмёшь с собой кого–нибудь.> –Отличный компромисс, Управляющий! – сразу по–другому запела вояка. Впрочем, недовольного взгляда не убавила, а даже как бы наоборот, начала давить ещё больше. Мол: “Я теперь сказать ничего не могу, но тебе лучше передумать. Я тоже передумывать не стану, когда начну выбивать из тебя дерьмо”. Но я свой выбор сделал. –Хорошо. Кого? Тот подумал всего момент. –<И Сан, поможешь Синклеру?> – больше вопрос чем приказ, но кореец кивнул, с свойственной ему немногословностью. Да, разделяться – не лучшая идея. Но боюсь, пока все придут в себя, от девчонок ничего не останется. Я уже развернулся, как мне на плечо легла рука. Я обернулся на пол–оборота и застал там Данте. –<Удачи Синклер. Если что – кричи. Мы скоро тоже выдвигаемся.> Я кивнул и повернулся к И Сану, который отзеркалил мое действие. А после, мы быстрым шагом тронулись вглубь комплекса.       

***

И плутали мы там прилично. Я пытался наложить карту комплекса из первой игры мунов на этот, но очень быстро осознал, что оно просто не подходит. Даже тут Аин умудрился поднасрать, отказавшись от стандартизации. Ъуъ сука! Благо что развилок было немного. Всего две. А ещё я не дурак и быстро нацарапал стрелочку в том направлении, в каком мы шли. Шли в тишине. Врагов не видели, да и, справедливости ради, в принципе ничего не видели: фонарики были у Аи и Хопкинса, и реквизировать предметы последнего я позабыл. Так что ориентироваться пришлось по тусклым аварийным лампам. –Синклер, – внезапно заговорил мой невольный (невольный ли?) товарищ. –М? И Сан? – я притормозил и полуобернулся к моему компаньону. Тот шёл спешно, но почти бесшумно. –Утоли, пожалуйста, моё любопытство, – сказал он мерно, пока я пытался не споткнуться об очередную железяку или труп. –Если это в моих силах, – просто ответил я. –Зачем же ты стремишься помочь двум этим девам? Они не дорогие сердцу друзья. Не верные компаньоны. Всего лишь незнакомцы, сведенные с тобой кривой дорожкой жизни. Так зачем же тебе заходить ради них так далеко? – произнёс он свой вопрос и было в этих словах что–то мимолетное, едва заметное. По телу дрожью прошлась нервозность, но я её проигнорировал и остановился. Обернулся и вгляделся в игру теней на его лице, в глаза, отливающие тусклым светом. Вопрос прозвучал слишком… холодно. Отстранённо. В стиле И Сана, но не по характеру. По крайней мере, не по тому, что я помню из следующих песен и не того, что я успел увидеть из тех редких моментов, когда он пытался помочь Юри. …Но вопрос хороший. Когда мы заходили сюда, я бы может и не смог сказать ничего внятного. Я и сейчас не могу, раз уж на то пошло. Но недавние мои похождения расставили несколько вещей по своим местам… –Нет ничего плохого в том, чтобы помочь другим, – вольно перефразировал я слова одного героя справедливости. И добавил от себя, – быть может я и знаю их не долго, но... Но у меня нет причин не помочь им. –...Даже если то сделает вашу жизнь сложнее? Я развернулся и продолжил путь, заодно говоря: –Быть может, но… если я просто оставлю всё как есть, то это будет выбор. Я решил оставить всё как есть – оставить их на милость судьбе. И я… я просто понял, что не готов жить с таким решением, понимаете? Я внезапно осознал, что не слышу за собой шагов. –И Сан? В–вы в порядке? – немного типичной Синклеру нервозности (и уже свойственной мне искренности) проскользнуло в голосе, и я обернулся к застывшему И Сану. Тот был, неподвижен. И в полутьме я разглядел такое… такое поражённое, истерзанное горечью лицо. И только тогда сказанные мной слова эхом прокатились в голове, а вместе с ними и жизненный путь И Сана из его песни. …И стало как-то даже стыдно. Опять сделал не подумав. –Эм, И Сан? Всё нормально? Простите, если я сказал что-то не так… – забитая на подкорке мозга реакция не заставила себя долго ждать. Тот лишь молча помотал головой и двинулся в путь быстро семеня шагами, очень скоро меня опередив. Я последовал за ним и нагнал, после чего шли мы в тяжёлый тишине… аж целую минуту. Пока не услышали отдалённый крик, где-то дальше по коридору. Сначала была радость – нашёл! Живы! А потом, ноги сами ушли в спринт. Я даже не успел посмотреть, следует ли за мной И Сан, а просто рванул вперед. В глазах мигало от постоянно сменяющихся ламп. Подошвы скрипели по полу, отдаваясь топотом, чавканьем и хрустом. Шагал ли я по чьим–то останкам или нет – проверить я не успевал. Крики был всё ближе и всё страшнее. –Ааааа! Чёрт! Юри, держи их на расстоянии! Ты знаешь, как им пользоваться! Я прибавил хода. За очередным поворотом, я смог увидеть далекий свет фонаря и всплески электрических дуг. В висках барабаном била кровь, совпадая с ритмом ног. Дыхание жгло грудь, адреналин курсировал по телу. –ААААААААААААА! – сам того не заметив, вся моя фрустрация вылилась криком, красной аурой расползаясь по телу. Я сделал последний рывок и оказался прямо там, на угле. Резкий поворот и я вижу свою цель. Дугами расходиться электричество, от предполагаемого плазмагана, который нифига не плазмоган. Молнии скакали от цели к цели, но не наносили почти никакого урона, только синие ошмётки говорили о каком–то успехе атаки. Но вот желтоватому шару и зеленым плотоядным растениям, на такое было всё равно. Медлить было больше нельзя. –АААА! – крик снова опалил глотку, и я пошёл безрассудную атаку, чтобы отвадить цветок от Юри, которая чуть не стала его закуской. Взяв алебарду как пику, я со всем своим звериным гневом врезался в чёртово отродье. То заскрежетало в предсмертной агонии, и так и осело на пике. Мимолётная дрож земли была моим единственным предупреждением. Жёлтый шар, с которого, казалось, вылезала красноватая гниль, на всей скорости катился ко мне. Не позволю! Синяя аура осветила коридор, и я попытался ударить плоской частью алебарды по этой штуке. Ведь её уязвимостью был тупой урон. Однако шашлык из цветочка сослужил мне дурную службу. Отяжелевшая алебарда просто не успела набрать скорости, чтобы отбить атаку. Удар ушёл в руки и отдался глухой болью и стоном мышц. В последний момент пытаюсь отойти в сторону. …Хруст ноги был мне ответом. –Аргх! – болезненный стон вырывается сам собой. Алебарда превращается в импровизированный костыль, чтобы просто не плюхнуться на землю. А тварюшка никуда не делась. *ЗАП–ЗАП* Но Юри тоже не промах. –С–синклер! Ты в порядке?! – спрашивает она, с испугом в голосе и паникой на лице, пока палец судорожно удерживает спусковой крючок. “Нет блять не в порядке!” – хочется закричать в ответ, но вырывается лишь какой–то полуматерный рык. Пытаюсь опереться на ногу, та отвечает звонкой пощёчиной острой боли. Дышу, обрывисто, но пытаюсь наладить обратно дыхание и нормальное состояние духа, попутно скидываю остывающий труп с пики на алебарде, почти падая в процессе. *ЗАП–ЗАП–ЗАП* –Ю-Юри, она сейчас перегреется, отпускай! Девушка покорно делает что сказали, уже руками ощущая накатившие на орудие градусы. В носу только сейчас отдался стойкий запах озона. Тварюшка дёргается в припадке, тварюшка обгорела. Тварюшка отказывается умирать. –Да сдохни ты! – рык вырывается с губ вместе с гневом, и я очень неаккуратно наступаю на больную ногу, делая размашистый, неуклюжий, но всё же сильный замах. Тот разрезает чудище наполовину, останавливаясь в самой середине и поражает оранжевый глаз, таящийся внутри. Правда, мышцы в руках опять скрипят от вложенных усилий, но остаётся только терпеть и держать внутри всю величину своей русской души, так и желающей излиться в виде мата. Внезапно, я снова слышу скрип, как что–то едем прямо ко мне… Я вглядываюсь в темноту. Там мелькает что–то тёмно–синее и… Быстрее чем я успевал бы что–то сделать, на меня несется колесо, с бритвенно острыми зубцами. “Пиздец,” – пронеслось у меня. Но тут, я услышал неожиданное. Треск стекла. *ТРЕСК* –Поведай, в чём идеал твой состоит… – разноситься тихим, но таким отчётливым эхом по коридору. Шуршат перья, а потом… *ХЛОП* В сполохе черных перьев, из-ниоткуда появляется И Сан, всаживая нож прямо в глаз колеса. Аномалия, нет, весь мир, как будто на секунду замирает. Я успеваю разглядеть его тюремную робу... А потом, резко, он вытаскивает руку. Чернилами разлетается по округе кровь, такая же уголно чёрная как и перья и колесо уходит с назначенного курса, врезается в стену, проделывая в металле серьезную прореху, а после останавливается и падает замертво. –Фууух, – выдохнул я из себя весь страх и даже не желая узнавать, каким таким боком И Сан только что использовал свое ЭГО. Мне всё равно. Я дышу. Вдох, выдох. Вдох. Держим. Выдох. Держим. Глаза находят Юри. Девушка дрожит над… над телом Аи. –Ая, Ая, Ая… – она шепчет себе под нос, пытаясь что–то сделать, хватаясь за всё подряд. “Нет. Пожалуйста. Нет.” Придерживая себя алебардой, подхожу к ним. И Сан, где–то на периферии, осматривается вокруг, но мне не до того. Юри и дальше судорожно перебирает предметы в сумке, пытаясь что-нибудь что могло бы помочь… Я припал на здоровое колено, быстро пытаясь осмотреть рану. А там… А там была жопа. –А, Синклер, привет–привет… – сказали мне, с почти жизнерадостностью эта белобрысая особа, тем временем вытекая из весьма обширной рваной раны на ноге, прямо из бедра. И это, не считая порезов во всех остальных местах. Пиздааааа… Вдох. Держим. Мир приходит в фокус. Дрожь в теле и боль в ноге уходят на второй план. Выдыхаем. Мне сейчас нужно сделать так, чтобы эта барышня выжила. А тут жопа. Точнее, Ж.О.П.А нужна. Жгутируй, Обезболивай, Перевязывай, Аттаскивай, желательно куда подальше. Быстро осмотрелся, что можно было пустить на жгут, но тут додумались и без меня – у куртки Аи не было рукава, но этот самый рукав был просто кровавой тряпкой, несильно зафиксированной ближе к тазу, у основания ноги. Быстро развязываю и говорю своим самым спокойным голосом: –Сейчас может быть неприятно. –Будь со мной нежным сладк–ай! Кха-кха, блииин, – девушка скривилась, пока я отправлял ткань на ещё один виток, после чего из–за всех сил надавил и завязал. Ткань отдавалась неприятной влагой в руках. –Юри, посвети, надо посмотреть, как там с кровью. –Ха-ха, да вы не переживайте так, всего лишь царапинка, – пыталась в юмор эта потерпевшая дура. Юри посветила. Крови было много. Лучше б не светила. В голове постепенно нарастал хаос. Глаза пытались справиться с невозможным - сделать жгут, при этом особо не смотря в саму рану, потому что блять страхово. –Ая, обезбол есть в сумке? – спросил я дальше, пытаясь не обращать внимания на набухающие от крови перчатки. –Должен быть, в рюкзаке, я бы точно не отказалась… –Юри? –Д-да-да, сейчас… – она посветила фонариком, выхватила какой–то кустарно выполненный шприц и передала мне. Я быстро оглядел находку. На этикетке К Corp, срока годности не видать, но судя по тому, каким потрёпанным выглядит продукт, использовали его не раз и не два. То, что это "наномашины" сомневаюсь – не тянет офис Аи на такого полёта организацию. Но обезбол есть обезбол – штука полезная так и так. –Ая, это? Оно стерильно? –Да-да, всё то-Ооо! АЙ-АЙ,красавчик, я жжжж просила нежнее! – шипела Ая, пока я почти со всей силы воткнул ей на всю иглу шприц, как меня когда-то учили. Надавил, жидкость утекла внутрь. Теперь только молиться… –Ая, говори со мной, как сейчас себя чувствуешь? Больно? – говорил я ей, пытаясь вглядываться в полузакрытые глаза, сам тем временем указывая Юри посветить на рану. Блять, всё настолько в крови, не скажешь, стало ли лучше, но вроде не течет – уже хлеб. –Всёёё со мной хорошо. Уже даже боль почти не боль, хех… – начали закрадываться смутные сомнения, что обезбол был немного специфический, ободряющий, но альтернатив не было. –Отлично, отлично…– что делать дальше? Бинтовать. –Ая, бинты ведь есть? –О. Да, да, для тебя красавчик, всё найдётся… Я кивнул Юри, та нашла бинты. –Чувствуешь что-нибудь в ноге, Ая? Где-нибудь ещё болит? – спросил я, пока занимался перевязкой. Поможет ли перевязка, когда у человека куска плоти нахуй нету? Я блять не знаю - меня учили с расчетом на пулевое ранение. Но других идей не было. –Ой–ой, чуть–чуть жмёт, знаешь, в ноге. –Чувствуешь, как я бинтую? –А ты что–то делаешь? Ой, я вообще ноги не чувствую, правой…– у неё была рана на левой ноге, поэтому я очень выразительно на нее глянул, – или это левая? Её вопросительная моська даже выбила из меня небольшой смешок и долю напряжения. Даже на секунду удалось забыть, что с настолько обширной раной, так ещё и на ноге, люди обычно не выживают. Слишком много крови циркулирует в этой части тела, слишком много сосудов… Так, дышим, отваживаем панику. –Синклер, – внезапно, раздался позади меня голос. То был И Сан, – Идти нам надобно. Энкефалин лечебный у Управляющего есть возможность взять. Тут он был прав. И я сразу сказал Юри брать в охапку рюкзак, Аю и идти… Сам попытался встать, да только сейчас вспомнил, что у меня там тоже всё не слава богу… А точнее, нога прям самую малость пиздец болела. При осмотре торчащих костей не нашёл, но и на трещины похоже не было. Закрытый перелом? Возможно. Судя по боли – что-то такое точно есть. Похуй, терпим. Внезапным, и очень приятным сюрпризом, стало то, что И Сан подставил мне плечо. Вот так мы и ковыляли – я с И Саном впереди, Юри с Аей сзади. О том, что нам с тыла могли подойти, я старался не думать. К нам сейчас с какой стороны не подойти – поляжем нахуй. Дальнейшее наше движение растянулись на долгие, мучительные минуты. Где девушки шушукались сзади (что здорово — значит Ая не померла), а мы шли впереди, освещая путь. И долгие минуты ожидания вскоре окупились. Сначала мы услышали неровные шаги, потом – голоса. –Управляющий! – закричал я, пытаясь привлечь внимание. Звуки шагов сменились на звук бега. А потом и тиканье: –<Синклер – мы уже рядом!> – не знаю, как звук часов смог превратиться в такой отчетливый крик, но сам факт скорой помощи очень сильно способствовал моему душевному спокойствию. –О, кто это Юри? – в неадеквате спросила Ая. –Помощь, – ответила розововолосая и добавила, – надеюсь.

***

В общем, дальше был бардак. –Я считаю, что мы не должны отдавать, кому-то энкефалин. Подумайте, Управляющий, вы ведь не способны восстанавливаться, так же как мы. Для вас это буквально необходимая предосторожность! – возражала во весь голос Отис. –<Да, но…> –Как бы мне её жаль не было, но нам надо всё правильно взвесить…–влезла Измаил. –К тому же, подумайте сколько можно купить еды и прочих вкусностей с одного такого шприца? А с двух? – нашёптывала Родя, достаточно тихо, чтобы двое корректировщиков её не услышали. – Нууу, одну может и дадим, хотя и жаль, конечно… ну немножечко. –Дайте девочкам один шприц хотя бы, с нас не убудет, – впрягся за двух Грегор. –Да, воистину, по справедливости, нужно отдать им сей нектар! – воскликнула Дон. Остальные отмалчивались. Либо у них не было особого мнения по вопросу, либо им было пофиг. –Д.К.З. (Делай как знаешь). –Оставляю данный вопрос на усмотрение Управляющего, – чётко проговорил Мерсо. Хон Лу улыбнулся, Фауст промолчала, Хитклифф хмыкнул. И Сан же, как мне показалось, разрывался между тем, чтобы что–то сказать и просто остаться сидеть возле стены. –<...> – Данте немо протикал и прошёлся взглядом по всем грешникам. И лишь напоследок, как бы краем глаза, зацепился за меня, стоящего у стены. …Меня сразу огорошили плохой вестью – до звезды тут не дотянуться. Значит я буду ходить, страдать, сопли глотать ещё какое-то время. Но мне было… не пофиг, больно, всё-таки, но важнее было получить для девочек помощь. И я мог примерно понять, что сейчас происходит у Данте в голове. Впрягаться или нет? Бросить или нет? Помочь или нет? …Тот же выбор, что, по сути, стоял передо мной всего минут двадцать назад, когда я бежал по коридору на помощь. Я прикрыл глаза и кивнул. Данте вышел из плотного круга грешников, и подошёл к двум девушкам. –О, какие часики красивые… – проговорила Ая. Данте что-то тикнул, достал из внутреннего кармана инъектор, и вложил его в руку Юри. –<Держи.> –Эм, спасибо большое! – сразу же сложилась пополам красноволосая. –Ой, а что всё такое близкое… – сказала, покачнувшись Ая, которую Юри в спешке подхватила. …Ну что же, видимо Данте тоже сделал свой выбор. Всего через минуту после укола Ая стало легче. Лицо чуть зарумянилось, дыхание стало чуть спокойней. Приход, правда, никуда не делся, но думаю, это закончиться весьма скоро. А дальше, мы пошли на встречу новым опасностям.