Время власти

      Отмытая от муки магичка оказалась молодой и веснушчатой, с длинными светлыми волосами. Она была хороша собой, как бывают хороши простые девицы из далеких деревень, еще не родившие с десяток детей и не придавленные к земле тяжелым грузом забот, и в то же время в чертах её лица не имелось ни следа той утонченности, которое можно получить либо везением, либо чарами. Хотя не то, чтобы у Геральта было много возможностей разглядывать - понурив голову, магичка неловко держалась за луку скованными двимеритом руками (поводья были привязаны к седлу Плотвы) и избегала встречаться с кем-либо взглядами.       Вторым условием Геральта — помимо того, что на Топи с магичкой едет он, а не взвод солдат, была лошадь для чародейки (везти её, посадив перед собой, у Геральта не было ни малейшего желания, это было бы и неудобно, и замедляло). Роше и на это не возразил. Они попрощались сухо, если не сказать холодно, и Геральт подумал, что если это не знак перестать лезть в дела чертовых политиков — то он ничего не понимает в знаках.              Когда суетящийся город остался позади, Геральт придержал лошадь и, убедившись, что вокруг нет никого, кто мог бы их подслушать, кроме возящихся в кустах птиц, обернулся к чародейке.       - Не думай, что отпущу тебя, как только мы отъедем достаточно далеко. - Магичка вскинула голову, выглядела она положительно испуганно. - И не потому что у меня нет сердца или мне страшно нравится мысль оставлять тебя на Кривоуховых Топях. Ублюдок связался с Предназначением. А с таким шутить — себе дороже. Так что лучше не пробуй сбежать. Потому что тебя пообещали, и рано или поздно ты окажешься там, где тебя ждут: собьешься с дороги, потеряешься в лесу, нарвешься на дурных людей, ошибешься, открывая портал… и тогда долг придется возвращать с процентами. Я не хочу доводить до беды. - Девушка медленно кивнула. - Предлагаю договориться — ты не пытаешься оглушить меня чарами или заворожить и сигануть в портал, а я снимаю наручники и, убедившись, что ведьма приняла плату, тебя вызволяю.       Подумав, магичка кивнула еще раз. Что-то в ее взгляде подсказывало Геральту, что она не будет пытаться подкидывать неприятных сюрпризов, а значит он не проснется от того, что ему в живот воткнули ножик. Впрочем, как будто у чародейки имелся выбор! Или весь путь в двимерите, — а это больно не просто потому что металлические наручи обязательно натрут нежную кожу запястий до крови — или всё-таки принять условия.       Возможно, она, будучи родом из краев, очень далеких от Велена, не понимала до конца, во что её втянули и что такое Хозяйки Леса. Геральт решил не запугивать сильнее, ограничившись историей о Предназначении и том, что бороться с таким — все равно что с бурей: захлебнешься и всего делов. Да и наверняка она уже и сама почувствовала чары, которыми её против воли сковали, а это ощущение не из приятных. С другой стороны — её не казнили. А пока ты жив, у тебя есть надежда.              Наручники Геральт спрятал в седельную сумку. При случае пустит на начинку для бомбы, не возвращаться же в Вызиму, чтобы отдать их Роше!       - Как тебя зовут? - спросил он, помогая магичке снова забраться в седло. К верховой езде она оказалась непривычна, и это укрепило уверенность Геральта в том, что чародейка нигде не училась магии целенаправленно. В Аретузе из нее точно сделали бы приличную светскую даму, способную и о поэзии поговорить, и верхом гарцевать. Да и лицо бы подправили до почти неестественной точености статуи эльфской богини.       - Кора.       - И всё? Просто Кора?       Девушка потупила глаза.       - Кора Кривошея… - пробормотала она, как будто поверяя страшную и стыдную тайну. Геральт пожал плечами. Не она первая магией исцелилась и избавилась от уродства.       - Сама справилась?       - Куда мне! Давно-давно чародей, значится, к нам в деревню прибился. Кому-то крепко насолил и все прятался. Мамка ему и разрешила у нас малехо пожить. Ну а я что, монетку дали — так я ему и стирала, и штопала, и постель взбивала, а он в такое благорастворение пришел, что меня и вылечил. Вскоре после того, как уехал, я и поняла, что умею колдовать. Мамка с тех самых пор считала, что он меня попортил и магией заразил.       - Будто это оспа какая… а что, не попортил?       - Нет-нет, что ты, он мужик порядочный, да и я ж совсем маненькая тогда была.       Только вот учиться оказалось негде, - в их село чародеи больше не заглядывали, а потом и вовсе поперевывелись на всем Севере: кто сам поспешил уехать, почуяв, куда дует ветер, а кого и сожгли. Кора пыталась разобраться сама, но овладела лишь самыми простенькими чарами невидимости, скорее интуитивно и за счет силы таланта. И то выходило слабовато: если ей хотелось стать невидимой — сил на зачарование платья уже не хватало и приходилось раздеваться догола, и смех, и грех.       - И что же тебе дома не сиделось? Добро бы была из Темерии, так ведь Каэдвен. Не ближний свет. С чего бы-то у тебя сердце за темерские лилии кровью обливалось?       Кора скорчила недовольную мину.       - Вот теперь ты говоришь прямо как он. «На кой ляд тебя в Вызиму потянуло? - передразнила она Роше. - На этом свете зажилась?». Смотрит еще так, тяжело, жутенько, как будто насквозь видит. А потом и говорит: ни в жисть, мол, не поверю, что ты по злому умыслу сюда заявилась. Ну какой злой умысел! Да денег мне дали, ну!              Оставив мысль научиться настоящему колдовству, Кора — уже давно не Кривошея - мирно жила в родном селе и, посмеиваясь, говорила, что где родился, там и пригодился. Денег не хватало, еды всегда было впроголодь, но тут ничего не попишешь, все так живут. Стань она настоящей чародейкой — ух, что было бы! Всех бы облагодетельствовала! Но она умела только становиться невидимкой и кружить в воздухе палые листья. Никаких порталов или чудесных исцелений. И тем не менее по округе пополз слух о магическом даре какой-то безграмотной кметки и однажды к Коре заявились очень богато одетые господа, которых прислал сюзерен их земель. Сказав, что прослышали о талантливой чародейке, они предложили несложную, но крайне ответственную работу, за которую пообещали щедрую плату. Всего ничего — шастать невидимой по замку в Вызиме и слушать, о чем судачат при дворе.              - Я ему так и сказала. Что ходила, разговоры слушала, ничего почти даже не украла, только пару писем и поесть немного, кушать-то, вестимо, хочется. А он головой покачал и говорит, мол, «дура ты, баба, обвели тебя вокруг пальца, кинули на абразуру; думаешь, тебя вызволять будут? Притворятся, что ни сном, ни духом!». А потом улыбнулся, странно так, нехорошо, и спросил, мол, ну и стоил ли того мешок дукатов?       - И как, стоил?.. - Кора вздохнула и не ответила. Геральт только плечами пожал. За деньги люди и похуже вещи делали. Кора по крайней мере никого не убила, хотя Вернона должно быть чуть удар не хватил от мысли, что магичка могла бы подобраться и к королеве, обойдя все двимеритовые засовы, запоры и ловушки, расставленные по замку. Скорее всего от жестокой расправы Кору спасла только мысль о том, что она — плата за обещание, которая сама пришла к Вернону в руки. Даже воображение палача, который годами мучил и казнил во имя короны и отечества, не придумает участи хуже.              ***              Привал сделали, когда совсем уже стемнело. Каким бы строгим ростовщиком ни была Пряха, не стоило гнать лошадей посреди ночи. Держа кусок хлеба двумя руками, Кора ела аккуратно, как человек, знающий цену каждой крошке. Пусть она и крала еду с кухни при замке, но не похоже, чтобы делала это слишком нагло и часто, и то, что Геральт поделился с ней едой, кажется, окончательно убедило магичку в его порядочности.       - Хороший ты мужик, ведьмак, - застенчиво объявила Кора, закончив с трапезой. - Почти как тот чародей, что меня вылечил. А вот регент ваш — говно. - Геральт не сдержал смеха.       - Да, он тот еще моржовый хер. Однако заметь - солдатне тебя не отдал.       - Это всё ты, - неловко улыбнулась Кора и вдруг, подбирая подол, села чуть ближе к Геральту. - Ты спас меня от ужасной участи… - Зараза. Геральт слишком хорошо знал, куда ведут такие речи. - И лишь справедливо будет отблагодарить тебя…       Геральт, даже не скрываясь, закатил глаза. Ну разумеется! Может он и не особенно хорошо разбирается в тонкостях политики, но когда доходит до дел постельных, интуиция его не подводит! Положа руку на сердце, будь обстоятельства их знакомства иными — он-то точно не был бы против, ему дважды предлагать не надо. Но не сейчас. Только не сейчас. Сейчас всё это слишком дурно пахнет. Геральт, отодвинувшись, покачал головой.       - Не стоит. Девушка ты ладная, спору нет, но я помог потому что нельзя иначе, а не потому что рассчитывал на «благодарность». Если мы встретимся еще раз, в других обстоятельствах, и ты действительно захочешь, без вот этих глупостей, - тогда другое дело. А сейчас нам надо успеть, пока проценты начислять не начали, так что ложись спать, иначе будешь завтра квелая, чего доброго лошадь не удержишь.       Кора улыбнулась с заметным облегчением (лишнее подтверждение того, что нахрен такая «благодарность» Геральту не сдалась!) и, еще раз пробормотав «спасибо» за еду, принялась готовиться ко сну.              ***              Полуразвалившиеся хаты приюта на Кривоуховых Топях, оплетенные вьюнками и плющом, навевали тоску. Словно когда-то тут кипела жизнь, а в избах жил простой темерский люд со своими простыми радостями и горестями. Но Геральт знал, какое зло притаилось в сердце болота, что здесь никогда не было так идиллически-спокойно, как могло показаться на первый взгляд, и гнев подступал к самому горлу. Кора вжимала голову в плечи и озиралась, как будто ожидая, что ведьма может в любой момент выскочить из купы болотной растительности и схватить её.       - Эй, ведьма, - громко позвал Геральт. - Дело есть! - Рогоз зашевелился и зашумел под порывом ветра. Пряха вышла на поляну из-за угла одной из хат, словно только и дожидалась, когда же её окликнут.       - Ты кем себя возомнил?! - визгливо воскликнула она, неуклюже и тяжело подходя ближе. - Как с дамой разговариваешь, выродок?!       - Разговариваю так, как полагается, - огрызнулся Геральт. Он хотел бы быть куда спокойнее, но вся ситуация невыносимо действовала ему на нервы. - Держи, - он подтолкнул Кору вперед. - Вернон Роше возвращает долг.       Пряха втянула воздух, надувая мясистые ноздри, и, облизнувшись, засеменила навстречу девушке.       - Ох, какой лакомый кусочек! - запричитала ведьма, шепелявя, будто слюна уже мешала ей говорить членораздельно. - Свежее! Нетронутое! Хоро-ошая плата, хоро-ошая.       Кора затряслась как сухой лист на ветру и заметно поблекла, словно невольно попыталась спастись давно испытанным способом: стать невидимой. Геральт отчетливо слышал, как стучат её зубы.       - Тебя эта плата устраивает? - спросил Геральт громко.       - Да-да, хорошо, очень хорошо. - Пряха поманила к себе чародейку. Девушка, покачиваясь как сомнамбула, шагнула навстречу, чтобы взять протянутую изъязвленную ладонь. - Уважил меня твой дружок, нечего сказать. Так и знала, что с ним можно иметь дела. С первого взгляда видно — душа прогнила насквозь как старый забор, но слово свое держит.       - Значит ваш договор выполнен? - не сдавался Геральт. - Ты сделала то, о чем Роше тебя просил? - Ведьма отмахнулась от него как от насекомого, которое успело надоесть ей своим жужжанием.       - Выполнен-выполнен. Всё сделала, как договаривались. А теперь проваливай, нам с моей милой девочкой чужаки тут ни к чему, правда, хорошая моя? - Пряха снова блаженно облизнулась, обняла Кору за плечи и что-то заворковала ей на ухо. Девушка судорожно сглотнула, борясь с позывом тошноты. - Такая славная, такая лакомая!.. заживем тут с тобой припеваючи!       Геральт сделал глубокий вдох. От напряжения в груди разливался холод.       - Что ж, как посланник я свой долг выполнил: девушку я тебе передал. А вот как ведьмак…       И он выхватил меч.              ***              Ремесло ведьмака состоит из лишений и опасностей, которые не способен вынести обычный человек, однако в определенный момент на Пути чувства притупляются и то, что молодого ведьмака может испугать, у старого вызовет лишь вздох. Но Пряха являлась совершенно незаурядной тварью и задорого продала свою жизнь, так что ни о каких вздохах привычной усталости и речи быть не могло. Пошатываясь, Геральт тяжело прислонился к углу сруба. От количества выпитых зелий покалывало губы и язык, а в желудке словно угли ворочались. Нужно перевести дух и снять интоксикацию, пока он тут не шлепнулся в обморок и не захлебнулся в мелкой грязной луже.       - Кора! - громко позвал Геральт, обшлагом перчатки кое-как вытерев с лица грязь (чертова водяная баба не скупилась на залпы!). - Всё кончено, можешь выходи… - не закончив фразы, он увидел, как поверхность затянутых тиной бочажков рядом с поляной заколыхалась, и выругался. Зараза. Ничего не кончено.       Геральт прислушался. Да, точно, утопцы. И даже не дюжина. Заходят со всех сторон. Кажется, издавая последний вздох, Пряха успела призвать их со всех концов болота. Вымотанному и зеленоватому от зелий Геральту ничего хорошего это, конечно, не сулило, но плевать. После такой битвы — пойти на корм утопцам? Такой будет его бесславная кончина? Ещ-ще чего! Одной рукой Геральт крепче сжал эфес, а вторую сложил в знак.              С первыми пятью, оглушенными знаком, он справился без труда. Дальше стало тяжелее, дыхание срывалось на хрипы, воздуха становилось мало, точно он перенесся на вершину горного кряжа, и мир расплывался по краям. Утопцы по инстинктивным своим привычкам стремились окружить, задавить количеством. Геральт петлял, увиливал и рубил, стараясь при малейшей возможности пускать в ход знаки. Но утопцы. Просто. Не. Заканчивались. А вот силы Геральта начинали истощаться. От тяжелого удара в спину, он потерял равновесие, однако успел перекатиться в сторону, не позволяя утопцу напрыгнуть сверху и вцепиться когтями в лицо.       В некотором отдалении звучали человеческие шаги, словно никак не меньше двух десятков человек в легких доспехах спешили по гати к поляне, но скорее всего ему мерещится. А даже если нет, люди — слабое подспорье в драке с нечистью.       Рука так и тянулась к патронташу с зельями, останавливаясь только от мысли, что еще пара порций «Ласточки» — и единственным, что хоть немного помешает утопцам его доедать, будет судорожный припадок. Помощи от чародейки можно было не ждать - вместо Коры в воздухе рядом с одной из хат витало пустое платье, издающее звуки слабо сдерживаемой истерики. Вот же бедовая! Даже убежать не смогла!       И тут из окруживших поляну зарослей вылетело несколько свертков с дымящимися фитилями. Взмыв в воздух по большой дуге, свертки приземлились между десятком утопцев, уже предвкушающих пир, и гулко разорвались, окатив тварей языками рыжего огня. Трупоеды заверещали, безуспешно пытаясь стряхнуть пламя со склизкой кожи. Из рогоза засвистели арбалетные болты и, судя по тому, как скорчились от них утопцы, — с серебряными наконечниками. А затем из этих же зеленых, колышущихся зарослей с криками высыпала вооруженная толпа. Геральт не верил своим глазам. Он что, всё-таки слишком перебрал с зельями и теперь бредит?!       - Н-ну держись, ублюдки гнилые! - орал мужик, на манер воинов Скеллиге вооруженный топором.       - За Темерию! - не тише вопил второй, уже занеся для удара полуторный меч. Третий просто смачно ругался.       Утопцы, рассчитывавшие на легкую добычу, яростно захрипели и зашипели, не понимая, кого атаковать. Израненные серебряными болтами, они, царапая обожженные взрывами бельма, с визгами отступали в болота, под непрекращающимися ударами мечей и топоров. Наконец последний, с торчащим из глазницы арбалетным болтом, скрылся в тине. Тогда только Геральт, опустив оружие, смог присмотреться к солдатам и увидел полосатые повязки на их лицах и рукавах.              - Здорово, пан ведьмак! - сняв шлем, крикнул ему один из солдат. Геральт сощурился, вспоминая, где же он видел эту физиономию и этот широкий, уродливый шрам, идущий наискось по губам. Один из темерских партизан времен Третьей Северной?..       - Юзек?.. - неуверенно предположил Геральт. Парень расплылся в широкой улыбке.       - Он самый! - Шрам его старил, а стальные резцы взамен некогда выбитых не добавляли красоты, однако он лучился живостью юности, которую не смогли задушить ни война, ни ранения. - Извиняй, что раньше не успели. Мы спешили, как могли, но ты знатный следопут. Выбрал самый заковыристый маршрут, за тобой разве что с собаками гнаться впору! А мы собак как раз-то и не додумались в спешке захватить!       - Как вы вообще поняли, куда я уехал?..       - Так командир велел подсобить, случись чего. И ведь случилось же, а! Ух и влетело бы нам от командира, если бы опоздали! - Геральт подумал, что ослышался и переспросил, хотя, конечно, следовало догадаться, что нет иного человека, который знал бы, куда отправлять людей. - Да-да, командир сказал, - Юзек нарочито насупился, пытаясь изобразить Роше, - «Всех на губу на месяц отправлю если след проебете и ведьмака потеряете».       Воодушевление от победы сменилось раздраженным смятением: Роше послал солдат присмотреть за ним, серьезно? Это ведь сущее безумие отправлять людей биться с нечистью на болотах! Столкнись они тут с туманниками — полегли бы как один! И всё же Геральта они крепко выручили. Только… только зачем? Чтобы вернуть господину регенту человека, что развлекает его ночами, или убедиться, что Геральт сдержит слово и не отпустит магичку, отъехав достаточно далеко от столицы? Однако любые попытки приложить умственные усилия и взвешенно рассудить, вызывали лишь боль в черепе. Слишком большое количество зелий вредно для мозга, это каждому ведьмаку известно. Нет, Геральт обязательно подумает обо всем этом, но как-нибудь потом, когда желчь не будет тошнотворно подступать к горлу, а сердце перестанет колотиться так, будто пытается проломить ребра.       На вопрос Юзека, не собирается ли он вместе с Полосками в Вызиму, Геральт ответил твердым отказом, сказав, что Новиград дивно хорош в это время года.       - Так воняет тухлой рыбой и водорослями, ажно глаза лезут из орбит! Кто перед подобным может устоять?