Время власти

      Темнота смотрела из-под забрал доспехов, расставленных вдоль стен зала совещаний. Непогода отступала, но свет солнца, пробивавшийся через белесые тучи, всё еще заставлял думать, что осень наступила куда раньше, чем полагалось. Коннетабль Наталис, извинившись за опоздание, затворил за собой дверь. Дождавшись, когда коннетабль займет свое место за столом, Роше кивнул нильфгаардскому послу.       - Давай, Эрнваль, не заставляй просить дважды, - посол слегка поклонился всем торсом и улыбнулся.       - Армия его императорского величества разгромила войска князя, чье имя велено предать забвению за то, что он посмел возобновить публичное поклонение запрещенному культу Львиноголового Паука. Все последователи культа были заперты в их святилищах и сожжены. - Талер громко ударил по столу кулаком.       - Ну дает мужик, у меня аж, сука, привстал! И не смотри на меня, Вернон, так, будто я в твой шаперон высморкался. Если бы у нас дело дошло до подобного, ты бы сам Эмгыру факел поднес.       На фоне триумфов Эмгыра обстановка для партии регента выглядела особенно жалко. Так, войска, ведомые, разумеется, единственно беспокойством за «законного наследника Бусси», двинулись маршем на замок Ла Валетт, и из того, что было известно совету, не похоже, чтобы гарнизон собирался оказывать хоть какое-то сопротивление. Скорее, они откроют ворота, смажут механизмы баллист и подготовят охапки дров, чтобы разогреть смолу для теплой встречи армии регента.       Белки, уверовав в свои силы, без разбору атаковали и отряды Жана, и регентские войска, совершая дерзкие вылазки глубоко в тыл, а меж делом резали крестьян, не различая, в каких селах чей герб вывешен в корчме. Среди вызимских солдат уже зарождались малодушные сомнения — а доживут ли они до осени. Ведь замок Ла Валетт того и гляди откроет ворота перед войсками лже-Бусси, Жан осадит Вызиму, белки сожгут весь урожай — и что дальше? Крепкие стены — это хорошо, но какой от них толк, коли жрать нечего?        В это же время армия Спасителя сосредоточила основные силы в центре страны, а заодно полностью перекрыла торговые пути из Махакама, окончательно лишив Вызиму поставок оружия. Конечно, в арсеналах снарядов и брони вполне хватило бы на то, чтобы снарядить население окрестностей, но ощущение было не из приятных.       - Как будто ногу жгутом перетянули… - пробормотал Вернон, барабаня по столу. - Знаете, есть вещь, которую я никак не могу взять в толк: война идет не первую неделю, есть деревни, что переходили из рук в руки по три раза за два дня, куча убитых со всех сторон, трупы гниют на полях, и у нас все еще нет орд некрофагов.       Талер безрадостно рассмеялся.       - Ты, сука, не поверишь, но это, блять, был следующий пункт повестки! - ткнув пальцем на карту, он показал разоренные села, где сосредоточились трупоеды. - Ебучий случай, сучий хаос! И это как раз когда твой закадычный ведьмак решил, что самое время вернуться к бродяжничеству!       - Он уехал во Флотзам проверять историю о «дьяволовом сыне», - пробормотал Роше, снова склоняясь над расставленными по столу фигурками армий. Кольцо врагов вокруг столицы еще не замкнулось, но неумолимо сужалось.       Что же делать?.. что же делать?..              ***              Если бы кто-то той ночью решил прогуляться по саду при королевском замке, то обязательно заметил бы фигуру, нетвердой походкой пробирающуюся между фонтанами и клумбами к огороженному участку, засаженному бересклетами. Там среди черной в неверном свете луны листвы стояли три мраморные статуи — Адда Белая, Адда Темерская и Фольтест.              - Сучий хаос. Настоящий с-сучий хаос. - пробормотал Вернон, неуклюже садясь на землю в ногах гробницы Фольтеста и ставя рядом с собой початую бутылку вина. Третью? Или четвертую? Он не помнил наверняка, однако он еще мог стоять на ногах, пусть и не особенно твёрдо, а значит ситуация всё еще под контролем. У него вырвался нервный пьяный смешок. Пусть он и облажался по всем остальным фронтам, хотя бы сам себя он еще в руках держит!       Стянув шаперон, Вернон запустил пальцы обеих рук в волосы.       Хотелось жаловаться, долго и многословно. Как его допекли, как всё играет против него, как злоключения сыпятся и сыпятся на Темерию, на его Темерию, за которую он готов жизнь положить. Но конечно, он не настолько наивный идиот, чтобы считать, что Фольтест услышит его. Нет-нет. Только не сегодня. Пьяным путь в Яблоневый сад заказан. Вернон не знал, откуда ему это известно, возможно, Геральт рассказал, сам перед этим хорошенько выпив. А уж откуда узнал он — одним титькам Мелитэле ведомо. Потому нет — ублюдку Роше не полагается сегодня никаких цветущих яблонь, никаких теплых рук, обнимающих его, никакого стука сердца над ухом и этого родного запаха, точно в храме, только намного лучше. На его долю достанется сырость, забирающаяся за шиворот, резные, кажущиеся сейчас черными листья бересклетов, блеклая луна среди тонких облаков и гнетущее ощущение петли на шее, затягивающейся с каждым днем всё туже.              Во время позорного отступления перед лавиной нильфов Вернону с уцелевшими бойцами его отряда как-то пришлось прятаться в заброшенной штольне. Сырое дерево воняло плесенью, коптили лампы, огоньки дрожали от недостатка масла, тяжелый, спертый, влажный воздух, жесткий холодный камень и всё время где-то рядом неумолчно, мерно капала вода. Через несколько дней Вернон готов был с боем прорываться через толпы нильфгаардцев, лишь бы не слышать больше этой капели. А сейчас, когда постоянные тревоги царапали и царапали самую душу, раздирая до крови, на краю сознания снова начал раздаваться этот выматывающий звук ударов воды о камень.       Кап. Кап. Кап.       Проблем слишком много, а его — слишком мало. Подонки и твари наводнили страну в таком количестве, что белки неожиданно стали меньшей из бед. Да, ублюдки спят и видят, как бы перерезать людишек всех до единого, но что делать с белками Роше знает: не привыкать заставлять ушастых подонков танцевать пеньковую павану. Однако остаются еще подонки-аристократы. Скользкие гады, возомнившие, что теперь, когда Фольтест не держит каждого из них за горло, у них есть право самостоятельно думать и принимать решения.       Конечно, что союзники «Бусси», что соратники «Спасителя» перегрызут друг другу глотки, если дело дойдет до дележа пирога между ними, - и возможно только это спасает Вернона - но каждая из сторон возмутительно сплочена и слажена в своем стремлении к цели: избавить Темерию от регента, а регента — от головы. Люди Талера с недовольством сообщали, что разве что солдаты ропщут и ворчат (но они ропщут и ворчат в любой армии) и лишь редкие офицеры заикаются о бессмысленности братоубийства, когда темерец идет на темерца. Ни очагов настоящего недовольства, ни заговоров. Даже золото и обещание помилования не манят в должной степени, чтобы переметнуться на правильную сторону! Да и золота у Вызимы не то, чтобы много…       Но не могут же дела у самозванцев обстоять настолько благостно! Высокородные выродки не в состоянии изменить своей природе — каждый будет тянуть на себя, желая выручить побольше. Махины вражеских армий раздирают изнутри противоречия, иного быть не может. Просто пока они слишком хорошо объединяются против Роше и армии короны. Надо вбить между ними клин, разладить их и без того худой мир. Но с чьей помощью?.. Уж точно не Геральта! Он не интриган. Геральт - оружие. Этакая самоходная баллиста с сомнительными, но принципами, которую теперь уж точно не заставить влезть в гражданскую войну. А вмешивать его в это хитростью… такого Геральт не простит…              Вернон тяжело вздохнул и еще раз приложился к бутылке. Нет, это — точно последняя. Ему надо держать себя в руках, а он уже чувствовал, что приближается к той грани опьянения, когда не сможет бороться с желанием нажраться до полубессознательного состояния. А рядом нет Геральта, чтобы угомонить его. Да и завтра спозаранку совет. После которого еще совет. И еще совет. Сучьи советы! Сучьи самозванцы! Белки! Выродки! Трупоеды!              Надо с ними всеми разобраться. А для начала перерезать ублюдков, считающих, что могут оспорить право Анаис на корону, и сделать это до того, как осенняя распутица превратит войну в трепыхание среди луж холодной грязи.       И в этот момент Вернона озарило. А ведь, пожалуй, есть в Темерии еще кое-кто, к кому можно обратиться в час нужды. Геральт на такое точно бы сказал, что Вернон спятил, но Геральт где-то далеко, во Флотзаме, занят спасением мира и своими поучениями не помешает Вернону сходить с ума!              ***              Ферн всегда был средней руки магом. Откровенно говоря, в Бан Ард его взяли по протекции, а не из-за выдающихся способностей. Маменька с папенькой потратили очень много сил и средств, чтобы убедить преподавателей в том, что из Ферна выйдет толк. И, небо свидетель, Ферн очень старался оправдать оказанное доверие, но очевидно природа просто поскупилась.       Даже легкие иллюзии, которые учились делать на первом же году в Бан Ард, поначалу вызывали у него ужасные мигрени и премерзкое чувство, как будто он вот-вот проглотит собственный язык, замахнувшись на такие чары, которые не в силах укротить. Первый открытый с огромным трудом портал и вовсе чуть не стоил ему жизни — пройдя через него, Ферн едва не исторг из себя все кишки. Однако сейчас, смотря на то, как лязгает зубами, пуская пену, рогатая тварь в круге из магических формул, Ферн подумал о том, что наконец-то доказал, на что он на самом деле способен. Видели бы его наставники! Старым чванливым козлам пришлось бы признать, что терпение и труд разовьют одаренность до настоящего таланта!              Король поручил своему магу задание величайшей важности: посеять хаос в ставке «Бусси» и, по возможности, убить сопляка. Для последнего с Ферном в качестве свиты в Хромые Казылыки прибыло четверо форменных подонков, набивших руку еще во время Второй Северной. Конечно, «Бусси» ничего не решает, но он — символ, который стоит поперек горла и регенту в том числе, несложно будет преподнести всё так, будто именно Роше желал смерти ребенка, вот же выродок.       Первым делом, выйдя из портала, Ферн хорошенько проблевался, игнорируя насмешки куда более крепких желудком наемников. Потом разыскал крестьян, готовых продать черных коз, и вместе со «свитой» поселился в доселе заброшенной хате на окраине деревни. Пока наемники шастали по окрестностям, разведывая обстановку, Ферн занялся призывом.       Конечно, разумно было бы призвать существо где-нибудь подальше, а потом привести его сюда, но Ферн сомневался, что сможет удержать контроль, если в дело вмешаются порталы. С порталами у него всегда не очень ладилось. Да и контроль — материя очень тонкая. Так, бестия, которую он, пробуя силы, создал в лагере возле Дорндаля, попросту сбросила сдерживавшие её чары и сбежала, укрывшись в озере, и чтобы избавиться от нее потребовался ведьмак. Теперь же у Ферна попросту нет права подвести своего короля, который поверил в его силы, дал ему возможность показать себя (и обязательно осыпет золотом, когда их армия войдет в Вызиму), ведь новый провал ему уже не простят.               Первое уродливое исчадие не прожило и часа — сдохло в корчах, не сумев обрести по-настоящему материальный облик. Второму повезло больше, оно продержалось несколько дней, пожирая черных коз и набираясь сил, но попалось на глаза глуповатой служанке, что готовила и стирала, и та, заверещав, попросту проломила твари голову глиняным кувшином после чего дала драпака. Ферн, однако, не позволил себе отчаиваться и, проклиная женщин в целом и эту дуру в частности, принялся за новый ритуал. Надо было поторапливаться, пока полоумная баба не разболтала всем в округе о его затеях и крестьяне не пришли поднимать его на вилы.       Когда в третий раз среди вязи магических формул из клубов едкого черного дыма возник трепыхающийся ком плоти, - слабый, склизкий и до тошноты уродливый, похожий на козла, обезьяну и ребенка одновременно, - Ферн заботился о чудовище как не заботился ни о ком из своих детей. Да и кому нужны эти дети, когда настоящее призвание мага — чары. Именно чары прославят его и оставят память о нем в веках. Если повезет — даже заклинание назовут его именем. Призыв Бестии Ферна — звучит! Прямо как Огонь Мелгара.       Тварь росла не по дням, а по часам, Ферн прямо-таки по-отечески гордился тем, как быстро крепнут, завиваясь в спирали, её рога. Чем крупнее становилось чудище, тем больше терзал его голод, тем меньше Ферн кормил его, пока наконец не настало время выпустить бестию на охоту.       Защитные символы, удерживавшие монстра на месте, поблескивали зелеными искрами. Тварь металась из угла в угол, раскидывая в стороны обглоданные кости, и тяжело дышала, источая тяжелый смрад гниения. Контроль держался на тонкой ниточке, и от осознания, какая сила сейчас подчиняется ему, у Ферна вставали дыбом волосы на загривке. Он принялся за заклинание, которое продолжит удерживать бестию на метафорической цепи, когда сковывающие её чары будут сняты. Едва услышав Старшую Речь, чудище подняло уродливую голову и оскалилось, будто понимало, в его желтых глазах Ферну на мгновение померещился разум, голос осекся от удивления — и тварь сразу же ринулась в его сторону. Защитные руны ярко вспыхнули зеленым пламенем, бестия ударилась о невидимый барьер, упала и низко завыла от разочарования и гнева, запахло паленой шерстью.       Ферн прочистил горло и начал заклинание сначала.       - Слушай меня, мое творение!..       Теперь он старался не отвлекаться. Пес знает, что случится, если он еще раз ошибется в формуле!              Слушая, бестия утробно рычала, припадала на передние когтистые лапы и скребла ими земляной пол. Бешеный голод терзал её, но воля создателя удерживала на месте. Осознание своей силы пьянило и кружило голову. Ферн чувствовал себя на вершине мира. О, да, именно такие чары выковывают победы. Войска «Бусси» будут уничтожены, а затем настанет черед регента — его обескровленную армию сметут в два счета. Настоящий король воцарится на троне Темерии, и плевать, сколько на самом деле у него прав на корону, плевать на недовольных, плевать на всех жалких человечишек, возомнивших, что имеют право сопротивляться.       - Иди же, - приказал Ферн грозно. - Иди и уничтожь их. Растопчи. Сотри в прах. Сожри.              ***              Предчувствие беды нарастало с каждой милей. Геральту не раз доводилось иметь дело с проклятьями и обычно предчувствие его не обманывало. А сейчас оно выло настолько дурным голосом, что явись перед ним магичка и предложи ему открыть портал к Хромым Казылыкам — он бы согласился, несмотря на всю свою нелюбовь к порталам.       Однако в его распоряжении была только Плотва. До непривычного встревоженный, Геральт гнал и гнал лошадь навстречу темным, тяжелым тучам, забыв о себе и всем, кроме цели. Неудивительно, что какой бы Плотва ни была хорошей армейской лошадью, её, вконец вымотанную, пришлось оставить на постоялом дворе при первой же возможности, а вместе с ней — почти все деньги, что у Геральта были при себе, лишь бы выкупить у хозяина свежую лошадь. Кобыленка, конечно, хорошо отдохнула в хозяйском стойле, но и её быстро доконали раскисшие дороги, она увязала в грязи и уже скоро перешла на невыносимо медленный темп, опуская голову до самой земли и едва ли слушаясь понуканий и ругани. Геральт понимал, что это она не назло, однако злился всё равно.       Не выдержав, он попросту бросил кобылу, устав вытягивать её из особенно глубокой лужи. Оставлять бессловесную скотину вот так, посреди нигде на поживу зверью, было откровенной подлостью, но лошадь уже нисколько не помогала, а скорее задерживала его.              ***              От деревни с забавным названием Хромые Казылыки остались дымящиеся руины и мертвые тела, на которых уже пировали гули. Даже там, куда не успел добраться пожар, ковер зелени почернел и высох, а деревья сбросили листву. Да, точно, демон. Бестия из иного мира, которая самим фактом своего существования отравляет всё вокруг. Надо было спешить.       Чтобы не оставлять позади себя опасность, Геральт расправился с трупоедами, взорвал все гнезда, какие только нашел, и бросился по следу, что шел напрямую через лес: чередующиеся отпечатки копыт и лап. И не мерещатся ли ему следы человеческих ног совсем рядом?.. ну конечно, существо из другого мира не явится, если его не призвать! Ох несдобровать тому ублюдку, что открыл твари путь, когда Геральт его разыщет!       Вытоптанная демоном просека привела к охваченному паникой обширному палаточному лагерю. Талер упоминал, что под стены замка Ла Валетт двинулась лишь часть армии, в то время как остальные силы выжидали неподалеку от Флотзама, и это лишь укрепило Геральта в мысли, что демона призвали исключительно для того, чтобы посеять хаос в ставке лже-Бусси. И это удалось! Отступая, солдаты бросали знамена и щиты. На гербах реданский орел и каэдвенский единорог чередовались с белой лилией на черном фоне — рисунок, которым отмечали себя сторонники «чудом спасшегося королевского сына».       С другого конца лагеря донесся жуткий рев. Расталкивая бегущих людей, Геральт бросился на звук.              Открывшаяся картина не оставила никаких сомнений. Демонов сын. Тот, что смрадным дыханием отравляет воздух, слюна которого прожигает плоть, а землю превращает в бесплодную пустошь.       Черт подери, это слишком напоминало давешний кошмар, который и выгнал Геральта в путь. Громадная трехрогая тварь вчетверо выше человека ростом, крушившая все вокруг шипастым хвостом. Рев настолько громкий, что звенело в ушах. Кожистые крылья, бьющие по воздуху, всё сильнее раздували пожирающее палатки пламя. Беспорядочно бегущие в отсветах пожара одуревшие от ужаса люди. Разорванные тела. Запах гари. Паленого мяса. Несколько человек, в самоубийственном порыве пытавшиеся хоть как-то задержать, отвлечь чудовище, чтобы дать остальным спастись. И среди них — мужчина в синем гамбезоне.       Геральт не успел задуматься, как Роше вообще оказался здесь раньше него, чуть не загнавшего двух лошадей. Повинуясь выпестованной муштрой наставников и годами на Пути привычке, он схватился за зелья и залпом опустошил несколько склянок. Токсины в таком количестве не обещали ему ничего хорошего, но если он не одолеет демона — он все равно покойник.       В точности повторяя кошмар, бестия припала к земле, издала пронзительный, хрипящий визг и замахнулась шипастым хвостом, готовясь броситься на безумцев, еще пытавшихся давать отпор. Геральт открыл было рот, но резко вспомнил, что в его кошмаре предупреждение лишь отвлекло Вернона, и сдержался. Человек в синем гамбезоне звериным чутьем бывалого солдата предвосхитил грядущий удар, проворно увернулся от когтистой лапы — и один из шипов на хвосте твари вскрыл ему горло. Он осел на землю, судорожно пытаясь зажать рану. Гамбезон окрасился хлещущей из артерии кровью.       У Геральта не потемнело перед глазами. Никакая пелена ярости не закрыла весь мир. Наоборот. Гнев прояснил сознание, отодвинул в сторону холодный, мерзкий ужас от воплотившегося кошмара, и теперь Геральт точно знал, что убьет демона. Ведь он был создан чтобы убивать чудовищ. Если не убивать чудовищ — зачем вообще ему жить.              Издавая торжествующий рев, тварь подняла вверх клыкастую морду и забила по воздуху широкими крыльями. Она уже поняла, что люди с острыми железками для нее не страшнее гнуса. Уверовав в свое превосходство, тварь распалилась и жаждала крови, и в помутнении азарта могла и утратить бдительность. А значит стоит хотя бы попытаться обмануть её. Только надо, чтобы эта встреча с ведьмаком стала для неё первой и последней — иначе запомнит и приноровится. Даже накеры способны учиться на своих ошибках — а демонические исчадия куда сообразительнее…       С ревом, от которого дрожал воздух, демон ударил, думая разорвать очередного человечишку когтями, но Геральт отклонился. Коготь не задел его, даже кольчуги не коснулся, однако Геральт с громкими проклятьями схватился за бедро, будто ему исполосовали мышцы до кости, и отшатнулся. Притворно припадая на ногу, он бросился к лесу, рассчитывая на то, что тварь, уже почувствовавшая вкус легкой добычи, ринется за ним. Если только поверит, если только поверит…       Раз за разом оказываясь на волосок от того, чтобы попрощаться с требухой или конечностями, Геральт уворачивался и отступал, уводя монстра от палаток. Главное — не попасть под удар хвоста. С переломанными конечностями толку от него не будет, можно сразу складывать руки на груди и не дергаться, чтобы не мешать себя подъедать. А демон, лязгая клыками и рыча, мчался за ним, как раззадоренный кот преследует раненую птицу.       Расправляясь с людьми, монстр даже не попытался пустить в ход крылья, справляясь и без них. К чему тратить силы, удерживая в воздухе такую тушу, если можно разорвать когтями и перемолоть все кости хвостом? Однако такая верткая добыча как ведьмак заставила тварь взмыть в воздух, чтобы, спикировав, всей тяжестью раздавить упрямца, - но перепонка крыла напоролась на ветви ближайшей же сосны, и демон взвыл дурным голосом. Разъяренный, он затоптался на месте, пытаясь освободить крыло, но лишь превратил перепонку в окровавленные лохмотья.       Воспользовавшись этим промедлением, Геральт рубанул мечом по основанию костяной булавы и сразу же опалил рану знаком. Демон, заревев от боли, встал на дыбы, ядовитая пузырящаяся слюна брызнула во все стороны. Её капли оставили на коже дымящиеся ожоги, но Геральт этого не заметил. Бросившись вперед, он проскользнул между задних лап, перерезая сухожилия на левой, и, быстро переступая по широкому хвосту, забрался твари на спину.       Надеясь только на то, что демон не дотянется до него раненым и обожженным хвостом, Геральт перехватил меч и начал колоть покрытый жесткой шерстью загривок. Удар за ударом, брызги крови прожигали кожаные перчатки, тварь судорожно дергалась, пытаясь сбросить Геральта, и хрипела, и выла, и стенала десятками голосов. А затем стало так тихо, будто Геральт оглох от громкости рева, демон закачался и медленно, точно подрубленное дерево, рухнул на землю.              ***              Тяжело дыша, Геральт смотрел на тушу демона и без устали благодарил свое дурное предчувствие, подсказавшее поспешить в Хромые Казылыки. Теперь по-хорошему тварь надо развоплотить, чтобы её кровь не отравляла больше землю и воздух, но для этого нужен чародей или друид, ведьмаков таким трюкам не учат. С демона даже трофея не снять — прожжет сумку и руки, и всего толку.       Решив, что так рисковать он не желает, Геральт вернулся к разгромленному лагерю, уже у самой границы леса запнувшись об еще одно тело, которое попросту не заметил в своем притворном отступлении. Демон практически превратил человека в лепешку. От красного месива требухи и костей змеились пропитанные кровью ленты, которыми человек увешал себя с ног до головы точно не знающая меры сельская модница на Беллетэйн. Магические формулы на лентах уже немного расплылись от крови. Геральту показалось, он совсем недавно видел подобное. Не маг ли второго «сына Фольтеста» наряжался подобным образом?..       Пусть демона уже и не было видно, паника в лагере и не думала утихать. Среди всеобщей истерии Геральт оставался практически не замеченным и, чувствуя, как в горле встает ком, он присмотрелся к тому, кого принял за Вернона. Конечно это не был Роше. Не мог быть. Просто мужик в синем гамбезоне. Даже рукава не полосатые. Почему только Геральт так взволновался?..       От мыслей его отвлек грозный крик.       - А ну пошли! Пошли, чтоб вас, шельмы! - и совсем рядом, сметая с пути недостаточно на свою беду расторопных, пронеслась запряженная двойкой карета. Легкая, изукрашенная позолотой она выглядела совершенно чужеродно на фоне кровавой разрухи и пожара. И не то, чтобы она прямо мчалась… перепуганные лошади бешено вращали глазами, кнут возницы и страх гнали их вперед, однако облепленные грязью колеса то и дело увязали в сырой от крови и дождя земле.       Вот, карета в очередной раз встряла и в этот же самый момент на ступеньку запрыгнул человек с кинжалом наготове, второй попытался забраться на козлы, но возница, чертыхаясь, столкнул его на землю, после чего снова хлестнул лошадей. Те почти взвизгнули, рванули — и карета выскочила из грязи, однако, то и дело застревая в раскисшей колее и подскакивая на ухабах и трупах, двигалась недостаточно быстро, чтобы обогнать уже четырех преследователей.       Геральт подумал, что должно быть Вернон прав и ему в самом деле на роду написано оказываться в водовороте самой что ни на есть распоганой херни — потому что осознал, что увидев подобное, попросту не сможет умыть руки и уехать в Вызиму докладывать о победе над демоном.