Погибель на закате

Доран, Картриния. 12-е апреля, 521 год эры смешения. Утро того дня было слишком хорошим, чтобы его что-нибудь да не испортило. К этому даже не была причастна Мариетта, ведь их обоих повергло в ступор загадочное место, которое было второпях указано в качестве адреса владельцем той записной книги, что дал ему отец. «Карточный домик» значилось в ней. Вначале Северин подумал на то, что так наверняка называется какое-нибудь казино, которые были легализованы в Картринии. Однако всемирная паутина и карта города его догадки не подтвердила, более того Мариетта, вместо того, чтобы напрячь мозги, посоветовала ему глянуть сериал с похожим названием. Одного его косого взгляда хватило, чтобы она скривила губу и театрально вымолвила: — Ну не хочешь, как хочешь. Не надо на меня ежом смотреть. Все же Хансон не спешил так быстро отказываться от своей идеи, а потому расспросив по телефону у знакомых по поводу подобных заведений наткнулся на глухой тупик. Десмонд и вовсе рассмеялся, услышав название предполагаемого казино и сказал, что места, куда он сбывает человеческое мясо и то именуются получше. От его ответа была лишь одна польза — Мариетта, заслышав обрывок диалога, перестала развешивать уши и вмиг притихла, однако удержаться от искрометной фразочки не сумела: — Друзья у тебя что надо. — слова вышли не более чем приглушенными бормотанием. — Они мне не друзья. — Северин прислонился спиной к стене в закоулке, в котором они остановились и сверлил взглядом не асфальтированную землю. — А тебе бы посоветовал не распространяться, иначе окажешься в числе тех, кто пошел на… — Понято, принято. — спешно его перебив, Мариетта отдала ему честь в своей привычной манере, однако выпученные глаза ее были устремлены в пол. Как бы девушка не храбрилась и не паясничала, чем больше она узнавала, тем больше ее это пугало. — Давай закроем эту тему, я вегетарианка. — Это не помешает… — начал он вновь, но Торрес недобро на него взглянула, ее рубелитовые глаза светились злостью и, сделав шаг ему навстречу, выставила вперед указательный палец. На самом деле Северин не чувствовал от нее ни малейшей реальной угрозы, но насмехаться не хотел, и потому фраза, не законченной, повисла в воздухе. Время шло и его начинало беспокоить, что они даже не могли придумать хоть что-то дельное, поэтому Хансон решил пустить в ход версии менее вероятные, но и не откровенно бредовые. — Может быть это не игровой дом, а магазин? — минутой позже вымолвила Мариетта задумчиво, логика в ее словах определенно была. — Что-то по типу лавки. С шулерскими картишками. — с этими словами она усмехнулась и весело дернула бровью. — Предположим. — Северин мрачно кивнул ей, нахмурившись, потому что поиск должников заводил их не в самые лицеприятные закоулки города. — В Доране есть лишь одно место где такое может продаваться. — Улица мародеров. — Мариетта же, напротив, этой идеей загорелась, и ее губы, накрашенные темно-коричневой помадой растянулись в широкой усмешке.

***

Названная улица была лабиринтом маленьких переулков, а в общей сложности образовывала два или даже три квартала, на каждом углу которых выстраивались всевозможные торговцы, или наоборот скупщики всевозможных изделий. В этом месте не было ни морали, ни чести, ни правды. Тебе могли продать, как самый дерьмовый товар по адски высокой цене, так и ценнейшую вещицу по дешевке. Конечно же, на вопрос в чем подвох, тебе могли лишь напомнить название улицы, а ее нарекли таковой совсем не за зря — в прошлом на ней распродавали краденное бывшие солдаты после войны в Дарстаде. Однако по сей день резонно было не соваться сюда, если ты не хотел лишиться чего-то дорогого, или не рискнуть, чтобы заполучить в свои руки тайну, кровавую драгоценность, или чью-то жизнь. Только на этой улице можно было заложить свое сердце на растерзание, свое прошлое и будущее, взамен на любую вещь. Только здесь никто не задавал тебе лишних вопросов, не интересовался твоим именем и целями, даже власть Картринского клана не сильно то страшила здешних лавочников. Даже звезды тускнели на территории этого рынка, а магия пряталась в глубины нутра, потому что боялась быть отобранной и украденной. Улица мародеров была страшным, беспредельно темным, развратным и жутким отражением человеческих душ, от которых небеса с отвращением отворачивались. Все это звучало безусловно мрачно и жутко, только было одно «но». Днем здесь было делать нечего. Шагая по, прославленной мародерами, улице они озирались в поисках хотя бы одного ларька или прохожего торговца. В конечном итоге они все же обнаружили пару-тройку человек, которые не страшились света дня, но не то чтобы они были именно теми, кто им требовался. — Да уж, приехали. — завидев, что Северин закурил сигарету, Мариетта последовала его примеру и тяжело выдохнула густой гым, держа окурок указательным и средним пальцами. Звонок знакомой торговке тоже не обнадежил, она посмеялась с наивности Торрес и сказала, что будет на рынке уже после десяти вечера, призывая чтобы та заглянула к ней на чай или что-нибудь по крепче. «Ох, допрыгаешься же ты, Мари.» — только и сказала она, когда услыхала вопрос на тему «Карточного домика». Пересказав ее слова Северину, она наблюдала как тот запустил пятерню в свои волосы и, взлохматив их, тихо рыкнул. В этом она была с ним солидарна, даже если, казалось бы, Мариетте не должно было быть особого дела до его проблем — просто безрезультатное ожидание ее дико раздражало. Затем он достал что-то из внутреннего кармана куртки и свершившийсь с чем-то похожим на список, пробормотал: — Дерьмовей не бывает. — Раздосадованность переполняла его, потому что вслед на наказанием отца ему, словно по велению злого рока, прибавилось забот в его ежедневных обязанностях. Учитывая, что день он выделял на поиск и взыскание задолженностей, именно на ночь преподало его рабочее время и сейчас выходило, что это время будет посвящено вовсе не этому. Анрэ, когда настал День ритуального посвящения, предоставил ему право выбора, он мог: принимать непосредственное участие в политических интригах в роли его наследника, или заниматься бумажной работой. Как бы скучно, в привычном понимании, это не звучало, Северину пришлось по душе второе. Таким образом от него не требовалось решать вопросы великой важности, такие как: чью жизнь поставить на кон в той или иной ситуации, кому покровительствовать, а чьи деяния пресечь, и все в этом духе. Хансон не был для этого создан, и несмотря на образование в отрасли юриспруденции, на коем настоял отец, Северин и близко не желал руководить чем-то, карать и властвовать, а в первую очередь — брать на себя ответственность за чьи-то жизни. Однако доверие порой было вопросом гораздо более важным, чем его желания, поэтому Андрэ мог поручать ему то, что сын ни в жизни не стал бы по собственному велению. Собственно, за его демонстративную негативную реакцию на последний такой наказ он сейчас расплачивался. В тот момент, когда Хансон уже хотел было сказать, что им не стоит задерживаться здесь — в неприглядном углу злополучной улицы мародеров, к ним приблизилось знакомое короткошерстное животное. Кот бесшумно крался темной тенью, разглядывая их лица лимонными глазками и юрко запрыгнул на выступ трубы между ними. Порой Северин замечал не присущую животным, проницательность в его взгляде, будто он все видел и все понимал, более того чувствовал малейшие перемены в его настроении. Как, например, сейчас, кот ластился к нему, проводя мокрым носиком по тыльной стороне его ладони, словно немо подбадривал. Между ними существовала особая связь, быть может она была виновницей таким мыслям и наблюдениям. Северин с рождения обладал своеобразным даром, который проявлялся в генах северных жителей редко и в древние времена считался исключительно ценным. Он мог слышать животных, понимать их. Это не были те коммуникации, какие зачастую описывались в сказаниях, но кое-что более глубокое, недоступное людям, не ведающим привязанности к братьям своим меньшим. Северин обладал властью над сознанием животных, мог улавливать их помыслы и ощущать настрой, а мог и управлять ими. У этого была и обратная сторона — такая магия открывала доступ в твой разум и животному, мысли которого были перед тобой словно открытая книга. Это означало, что страха ты испытывать не можешь, иначе не успеешь отреагировать как зверек накинется на тебя или убежит. Трусов животные рядом с собой не терпели. Однако этот кот, который следовал за ним тенью вот уже больше года, был особенным. Всякий раз проникая в его сознание, Северин всегда восхищался сообразительностью этого гордого и коварного, хоть с виду и милого, существа. Оно будто знало больше остальных, обладало неслыханной эмпатией и преданностью. Между тем, Хансона всегда преследовало ощущение, что он получает позволение прочесть мысли своего компаньона, и уж точно не делает это лишь по собственной воле. Но оно было мимолетном и быстро терялось в потоке, когда Северин проникал в разум животного. Вот и сейчас едва заглянув в большие лимонные глаза, сверкающие в лучах весеннего солнца, он мог взглянуть на мир под его углом. По отношению к нему кот испытывал очень теплые чувства, причем Северин знал это наверняка, ведь с момента их первой встречи, чуял то, как они рождались, как крепли. В друг друге, как бы не равноценно это ни было, они оба находили убежище, доверительное, скрытое от чужих глаз. Помимо надежности и некоего подобия дружбы, связь и магия Хансона приносили и другие преимущества. В частности обычный кот был блестящим доносчиком, просто являясь невольным свидетелем тому или иному событию, или месту. Он был ушами и глазами на улице, быстро перемещался и был практически неуловим, руководствуясь не только своим интеллектом, но и опытом человека, который умело управлял его сознанием. В общем-то взаимодействие у них было издавна весьма плодотворным, сей случай не стал исключением. Еще утром Северин призвал подручного кота, дабы с его помощью разузнать дополнительные сведения о загадочном месте, которое им с Мариеттой требовалось разыскать. Каково же было его удивление, когда поникший Хансон вспомнил об этом и жестом поманив за собой свою спутницу, спешно зашагал в направлении, которое указывал кот. Ведь тот, в отличии от них, обзавелся полезными сведениями. Торрес позади него вынуждена была перейти на полу-бег, чтобы догнать его и явно недоумевала, разглядывая комичную сцену — взрослый, статный мужчина внезапно вскочил и погнался за каким-то потрепанным уличным мурзиком, которого она видела второй раз в жизни. Стоило им остановиться после пятиминутного бега, как сделало животное, девушка выпрямилась. Мариетта, хотя казалось бы, кашлявшая вчера похлеще тяжелобольного старика, не выглядела даже запыхавшейся. Разве что смахнула пару бисеринок пота со лба. А вот Северин некоторую отдышку имел и, конечно же, девушка не упустила возможности сделать это очередным сюжетом для комментария: — У кого-то туго с кардио, я погляжу? — насмешливо выгнув брови, Торрес резко перевела тему в интимное русло и бесстыдно прошлась взглядом по его телу. Северин начинал привыкать к тому, какой наглой временами могла быть его «напарница», но в тон ей отвечать он не спешил. — Что странно, потому что… — закончить искрометную фразочку ей не дали. — Что действительно странно, так это то, что в твой рот до сих пор не залетела ни одна муха. — резкость его слов, сказанных скучающим и все же твердым тоном, смягчила усмешка, коей не впечатленная Мариетта его одарила. Ему всерьез казалось, что она не просто прощупывает границы его терпения и при этом очень веселиться. Рубелитовые глаза, столь довольные, что вызывали подозрения, сверкали, будто его невысказанное раздражение приносило ей настоящую денежную прибыль или являлось, по меньшей мере, трофеем, который она собиралась поставить себе на полку. Закончилась их короткая перепалка, когда оба обернулись к месту, куда их привел кот. Тот недовольно мяукнул на их отвлечение и тоже взглянул на неприметный маленький магазин с вывеской, гласящей «Благовония и масла востока». По мыслям животного Северин знал, что искомое ими таится внутри неординарной лавки, однако с виду Хансону было очень трудно сделать такой вывод. Переглянувшись с Мариеттой, которая незаметно посерьезнела и нахмурилась, они вошли. Уютная обстановка магазина, хоть его помещение и было старым, встретила их сладким цветочным ароматом, смешанным с ладаном и успокаивающими травами. Лабиринты, наполненных разнообразными товарами, полок пестрели ароматическими свечками и бутыльками причудливых форм, привезенными из-за границы. За прилавком в глубине восседал молодой парень. При виде них он чуть испуганно поднял глаза, хотя до этого скучающе пялился в свой телефон. Его облачение походило на смесь монашеского и домашнего, а копна темных волос прикрывала глаза цвета тлеющих углей. Их узкий разрез говорил о восточных корнях, что наводило на мысль, что перед ними сам владелец магазина, но возраст этому противоречил. Не успел он открыть рта, чтобы поприветствовать посетителей, Северин, не желая церемониться, вымолвил: — Нам требуется переговорить с Кеганом Индрис. — строгость и беспрекословность его тона должна была помочь быстрее преодолеть знакомый этап «простите, я не знаю о ком вы говорите», «вы, должно быть, обознались или что-то перепутали…». Но молодой человек его удивил, вместо этого все также чуть растерянно ответив: — Нет проблем. Следуйте за мной. — Без промедления юноша поднялся с насиженного места и подняв прилавок, жестом пригласил их следовать за ним. Долго идти не пришлось, в глубине склада, где товар был в пленке с больно уж серьезной упаковкой, для обычных благовоний или масел, находилась неприметный выход. Северин сделал мысленную пометку сказать об этом отцу, дабы тот проверил происходящую здесь деятельность. — Если не терзаетесь сомнениями, то добро пожаловать. — с этими словами, парень усмехнулся, освобождая им проход. Одарив его хмурым взглядом, Северин, не колеблясь, отодвинул плотные нитяные шторы с бусинами из темного благородного дерева и по шагам услышал, что Мариетта за спиной последовала его примеру. Черный кот же незаметно вертелся где-то у ног. К обоюдному удивлению, они оказались на оживленной улице внутреннего дворика. Хансон был осведомлен, что в Доране есть так называемый «квартал огня», где проживали наяды-кочевники древнего племени, магов которого в давние времена едва не истребили за опасную магию, коей те владели. Часть из них проживала на территории современного Этуальдо — в древности, на родине всех стихийных племен и первых наяд, а часть обосновалась здесь. Но представить себе такого количества жителей он вряд-ли мог, более того этот квартал выглядел преобразившемся, далеко не таким, как другие, даже центральные, доранские улицы — культура огненного племени изменила все: от многоэтажных домов, до уличных фонарей. Здесь царил семейный, старческий покой под руку с живостью веселья и детского смеха. Отовсюду слышалась диковинная речь, которую Северин не понимал, но на слух она звучала по своему бодро. Тем временем черные глаза прохожих осматривали его с интересом. У одних он был праздный, любопытный, у других же сулящий неприятности. Не успел Северин всерьез об этом побеспокоиться, как перед ним предстал молодой парень, который наблюдал за ними пристальнее всего. Алые пряди в его прическе выделялись среди черных, а в зубах был зажат прутик, будто они находились в поле, а не в мегаполисе. Лихой бандитский видок дополняла кожаная куртка и татуировки, выглядывающие на голых участках кожи. — Незваных гостей мы не любим, но раз вы уже здесь, то наведаемся к Наире. Она решит что с вами делать. — услышав его слова, Мариетта у него под боком громко фыркнула, привлекая этим внимание. — Что-то не нравится? — Чернильные глаза подведенные чем-то ярким недобро сверкнули, когда парень обернулся. Его куртка от резкого движения чуть взметнулась, являя то, как его рука лягла на спрятанный в кобуре пистолет. Северин отреагировал моментально. Уже в следующую секунду в лицо парню было направлено его собственное оружие. Рука Хансона не дрогнула, уверенно сжимая черный металл и прижимаясь указательным пальцем к спусковому крючку. А вторая, отведенная в противоположную сторону, защищала их тыл, ведь с той стороны к ним уже успели приблизиться двое других парней. Напряжение повисло в воздухе, будто застыло. — О звезды, почему всегда приходиться это делать. — злостно прошипел Северин себе под нос. Обращаясь к Мариетте, которая прижалась к его спине своей, он не без раздражения добавил. — Ты мастерски находишь проблемы себе на задницу. Только твоя теперь напрямую связана с моей. — Ты разве верующий? — В ее шепоте слышались нотки замешательства, но ни следа страха. Последнее замечание она и вовсе пропустила мимо ушей. Черт, это девушка была сплошным парадоксом. Или же обладала каким-то гениальным чутьем, которое определяло степень опасности. Судя по всему, сейчас столбик не доходил до критичных показателей, а потому можно было преспокойно вести светскую беседу. — Это стереотип. Северяне не все поголовно атеисты. — Хансон, поражаясь себе из-за вырвавшегося ответа, все также сосредоточено оглядывался, направляя оружие на окруживщую их, группу парней. Обстановка для разговора была совсем не подходящей. Но кого это волновало, верно? — Я действительно не приверженец идеологии звезд. Просто когда слышишь отовсюду «о, звезды», «о, святые небеса», приедается знаешь ли. — Не думала, что тебе есть дело до окружающих. — Краем глаза Северин заметил, как Мариетта криво усмехнулась на его слова, будто бы не обращая внимания на оружие направленное ей в лицо в пользу своей извечной пытливости. Она обладала или исключительной гениальностью, или безрассудной дуростью. Хансон склонялся ко второму. — Ты серьезно хочешь поговорить об этом сейчас? — Уже даже держащие их под прицелом парни недоумевали тому, что они умудряются переговариваться, даже если им с такого расстояния было не расслышать предмет бурного обсуждения. Они наверняка бы от души посмеялись. Может, в этом и заключался план Торрес? Отвлечь их смехом? — А когда еще? Потом ты благополучно уйдешь от вопроса. Застать тебя врасплох — единственная возможность что-то выведать. — спокойно пояснила Мариетта в противоречие его домыслам. И все же Северина не покидало ощущение, будто она что-то недоговаривает. Угроза разом сошла на нет стоило глубокому и уж больно знакомому голосу раздаться рядом с ними. Слышно его было удивительно хорошо, потому что прохожие, завидев намечающуюся перестрелку, быстро очистили улицу от своего присутствия, дабы не поймать шальную пулю. — Впервые вижу, чтобы двум молодым людям уделялось столько ненужного внимания. — Мужчина рассмеялся и жестом отдал приказ опустить оружие. — Мальчики, ради всего святого. Удостоверившись в неком подобии безопасности, которую им обеспечил подоспевший человек, Северин к нему обернулся. — Быть может, я погорячился с выводами. — Приблизившись. пожилой мужчина с волосами цвета смоли, собранными в тугой низкий хвост, приподнял подбородок и в задумчивости свел вместе брови. Он не сводил с него пристального взгляда угольных глаз с огненными вкраплениями. С момента как Хансон виделся с Кеганом старшим прошло очень много лет и не мудрено почему мужчине было трудно припомнить его личность. — Молодой человек, не вы ли были на нашем собрании со своим отцом летом 503-его? — Не получив никакого ответа, кроме смеющихся серебристых глаз, мужчина все равно довольно улыбнулся. — Северин, если меня не подводит память? — Да. — названный кивнул, пряча пистолеты обратно в кобуры под своей курткой. Мариетта же переводила взгляд с Кегана на Северина и только и могла что поднимать и опускать брови. Ее взгляд сообщал ему о том, что его ждет дополнительная парочка тысяч вопросов. На самом деле, никакой мудренной истории здесь не было. Тем летом Хансону исполнилось пятнадцать и отец решил понемногу начинать вовлекать подрастающего сына в дела клана. Первым из таких и было собрание важных представителей руководительных должностей Дорана, где Северин повстречал главу картринской части огненного племени. Но с тех пор многое изменилось. Кеган перестал входить в их число, после того, как огненный квартал нарывался действиями своих самовольных и свободолюбивых лидеров на звание бесконтрольной территории. Однако картринцы не могли себе позволить отдавать власть над улицами в собственной же столице. Лидеры были устранены, один Идрис чудом остался жив, потому что вовремя принял сторону победителя в конфликте, вдобавок и донес на своих соплеменников. — Что же, друзья, я всегда рад встрече. Однако не могу не поинтересоваться, что заставило вас пожаловать сюда? — Кеган гостеприимно указал им следовать за ним и вскоре они оказались на ухоженной террасе какого-то ресторана или клуба. Плетеные столики и стулья окружал молодой бамбук в горшках и яркие плакаты с иероглифами в традициях огненного племени. — Как бы прискорбно мне не было это вам говорить, но нам требуется взыскать долг у одного человека. — Мариетта, тихо сидевшая рядом с ним, взглянула на него словно на инопланетное существо, когда услышала как он заговорил. Ей не было известно, что Северин еще как может цивилизованно и вежливо общаться, когда захочет, хотя на как таковую грубость с ней он не переходил. Тем временем Кеган выглядел настороженным и напряженным, потирая свою куцую темную бородку, в которой виднелись серебристые нити. — Этим человеком является ваш сын. С минуту Кеган оставался молчалив. Его сложенные в замок пальцы и хмурое лицо не выказывали удивления полученным вестям, но и об осведомленности не кричали. Следом он взял в руки телефон и что-то быстро написал, устало опустив его на плетеную поверхность. — Да уж. Я надеялся этот день никогда не настанет. Такого позора моя семья еще не терпела. — Кеган раздосадованно покачал головой и поморщился. Северину почудилось, будто он сделал это, потому что сболтнул лишнего и его вновь захлестнули подозрения. В чем именно заключался позор для Индриса, если посудить? В том, что его сын взял деньги в долг, когда отец обладал неслыханными ресурсами, чтобы суметь прокормить семью и обеспечить их всем необходимым? В том, что сын взял в долг для чего-то непотребного? Или потому что он осмелился просить у картринцев? Оснований, чтобы предполагать последнее у Северина не было, но ходили слухи, что огненное племя не то, чтобы с радостью довольствовалось жизнью под знаменем Картринского клана. Впрочем, Хансон не стал за это цепляться, когда уже знакомые ему работники Кегана вошли на террасу, заламывая за спину руки, какое совпадение, не малознакомому молодому человеку. Тот захлебывался возмущением: — Пап, скажи им отвалить! Что я сделал то? — Глаза цвета тлеющих углей, столь похожие на отцовские, сверкали искрами гнева. Однако стоило им переместиться на гостей он притих и стремительно побледнел. В тот же момент Мариетта склонилась к его уху, не сводя глаз с парня и тихо прошептала: — Он пытался сбежать сразу как нас увидел. — А ты откуда знаешь? — тем же шепотом на предыхании возник Северин с вопросом. То ли у него стремительно развивалась паранойя, то ли Торрес сегодня вознамерилась разрушить свой образ в его глаза и заменить первичное впечатление, которое произвела. — Краем глаза увидела сообщение в его телефоне. — без паузы ответила она и Хансон одернул себя в мыслях: «Дурак, хватит уже надумывать. Она помогает, потому что дорожит своей шкурой.» Следовало думать в ином направлении. Например: почему мальчишка узнал его так быстро, словно неоднократно видел? И если тот мимолетный испуг действительно был узнаванием, почему его отцу потребовалось более пяти минут, чтобы припомнить его? Неужели Кеган просто разыграл комедию? Северин не намеревался делать быстрые выводы, но навести справки уж точно планировал. Предчувствие его подводило достаточно редко, чтобы уверенно полагаться на него. Тем временем Кеган старший решил не разводить драму и спектакль на глазах у своих гостей, а потому в гробовой тишине, сопровождаемый тихим лепетом отчаянных и уже бессмысленных оправданий своего сына, он отдал им долг в размере двух сотен тысяч пéсетов, которые неизвестно откуда принес его помощник. Распрощавшись с ними холодным отрывистым кивком, он смерил Кегана младшего разочарованным взглядом, в котором сквозило отвращение. Удаляясь от террасы, Северин судорожно сглотнула. Эта картина всколыхнула память о собственной недавней ситуации и напомнила, что он немногим отличается от тех, чьи долги вынужден спрашивает. Все они были обычными людьми со своими пороками, надеждами и все они были чьим-то разочарованием. Северин немногим от них отличался. За пределы огненного квартала они с Мариеттой выходили в тишине, тяжелой, отягощенной горьким послевкусием. Что она, что он увидели и показали за сегодня что-то, что являть свету и придавать огласке, давать на растерзание собственному самобичеванию, вовсе не желали. Оказавшись на обычной бедной улице, они почти молчаливо не расстались, ведь уже давно стемнело и у Северина оставались дела, как и работающей Мариетты. Однако он не сумел удержаться против того, что хотел сказать. Пока не разуверился, пока не отринул паранойю и беспричинное раздражение: — Знаешь, ты не похожа на человека, который должен быть жив к этому возрасту, судя потому как порой много ты говоришь. А потом о многом умалчиваешь. — громким шепотом вымолвил он, но и не без сомнений. Сказанное на секунду повисли в воздухе, пока Хансон наблюдал застывшую спиун девушки. Та долго не раздумывала над ответом: — Порой я могу сказать о тебе ровно тоже самое. — Чтобы ни произошло, она не обернулась, когда начала удаляться, пряча руки в карманы. И вторя ее мрачным словам, сумеречное небо разразилось громом.

***

1. Мариетта Торрес –?

2. Бьянка Феррер

3. Кеган Индрис