Погибель на закате

Гастонский горный хребет, Марбэлия 16-е апреля, 521 год эры смешения — Надеюсь, вы пригласили меня не за тем, чтобы красиво покончить со мной на одном из склонов гор, господин Гадо. — Ринда была этим утром очень резка и скора на выражения, сама даже не зная отчего. То ли на нее так действовала местная сырость и дождливая погода, смешивающая в себе снег и редкую морось. То ли известия, полученные с утра, ведь ее нюх на ложь был необычайно острым и в этот раз не подвел. Машина негромко скользила по гравию, за окном открывался вид на острые вершины горных массивов, окольцованных облаками и, пробивающимся сквозь них, солнечным светом. Вида не сыщешь прекраснее, чем столь диковинное создание природы. Однако краем глаза Ринда все же наблюдала за своим спутником. Он крепче сжал пальцы вокруг руля, услыхав вопрос, но не подавал признаков нервозности. Напротив меланхолично размышлял над ответом, словно она не сказала ему, своему кавалеру, вызывающей вещи. — С чего, позвольте спросить, вы сделали такие выводы, госпожа Хансон? — Каэтан лукавствовал, вновь говорил тем тоном, который вплонтую граничил с флиртом и награждал любое сказанное им слово ноткой непристойности, намеком на желание. Она же подобрала нужный момент, чтобы завести этот разговор и в момент, когда Гадо припарковался, дождалась, пока ей галантно откроют дверь и подадут руку. Их взгляды неумолимо пересеклись, ее выжидание и его скрытое подозрение повисло в воздухе. — Вы мне солгали. — спокойно, без драмы вымолвила Ринда и позволила помочь ей. Ложь была ей если не сестрой, то хорошей старой подругой, которая сопровождала ее во все времена. И Хансон прекрасно знала, что ее подруга пользуется популярностью. — Вот уж не думала, что произвожу впечатление отчаянной женщины, изголодавшейся по мужскому вниманию. Или посчитали, что я слепа на оба глаза? С чего вы взяли, что я столь легко попадусь в чьи бы то ни было сети? — Она говорила размеренно, улыбаясь одними уголками губ, пока шла по оснащенной деревянным мостиком тропинке. Не слишком массивные ботинки на шнуровке позволяли ей легко ступать, даже не смотря на приличный уклон, а Каэтан с мрачным выражением лица шел рядом. — Быть может вы и не попали, если решили проверить меня. — в тон ей ответил он. Поза его выражала спокойствие и даже превосходство — руки сложенные за спиной, несмотря на то, что она ставила его в положение виноватого. — Но не смею отрицать, я женат. В браке с Советницей трудно избежать вовлеченности в некоторые дела клана, поэтому, вероятно, моя ложь и вскрылась, верно? Каэтан не ошибался. Вчера Ринда начала утро с того, что набрала по телефону парочку знакомых ищеек своего отца и попросила собрать информацию о своем новоиспеченном поклоннике, сегодня ее подозрение оправдалось. Однако, конечно же, она не стала его в это посвящать и промолчала. Гадо дернул бровью и продолжил: — В любом случае ваш источник информации, госпожа, упустил одного. Брак фиктивен. — Против воли, но Ринда оценила его умение подбирать слова. Каэтан создавал впечатление, что не оправдывается и не терял достоинства в ее глазах, даже если она знала что сказанное им ничто иное, как оправдание. — Посудите сами. Стали бы вы проявлять интерес к мужчине, который бы с порога заявил вам, что связан узами брака? Уж тем более с главой враждующего с вами клана. — Он усмехнулся своей правоте. — Бьюсь об заклад, вы бы не одарили меня и взглядом, не то что согласились провести вместе время. И все же я прошу прощения. Ринду приятно удивило то, сколь быстро Каэтан принес ей извинения. Признание своей вины в ситуации, когда ты действительно не прав было одним из тех качеств, которые она ценила в человеке превыше всего. Как любила говорить ее мать, глупость и гордыня — плоды одного древа. Однако Хансон не подавала виду, рассматривая каменистые окрестности в буро-черных оттенках. Серое небо накрывало пики гор покрывалом, а свежесть и легкая разреженность воздуха наполняла легкие. — Когда вы собирались мне рассказать? — в ее голосе не было ни толики недовольства, лишь праздное любопытство. Все потому что Ринда привыкла к тому что мужчины ей беспроходно врут, к тому что единственный выгодный выход для нее — использовать противоположный пол тем же образом. — Зависело от вашего расположения духа, но хотел, не поверите, сделать это сегодня. — глубоко вдыхая, вымолвил Каэтан. От плута не лишилось и следа, на его месте остался самый обыкновенный и спокойный мужчина. Однако крылось в нем что-то загадочное, ведь Ринда все не могла его разгадать, а закрытые двери всегда манили ее найти к ним ключ. — В конце концов, я не вправе держать вас в неведении. — Да неужели. — не сдержала она саркастичного ответа, потому что поверить его словам Рин даже не хотела пытаться. — Считаете себя таким проницательным, господин? Повернув голову, она встретилась с его пристальным взглядом. Холодный ветер обдувал лицо, развевал ее длинные волосы, стянутые на макушке в тугой конский хвост, заставлял щурится. В один миг Каэтан оказался к ней непозволительно близко, и отступая назад, Ринда уперлась спиной в деревянное ограждение импровизированной тропы. Заключая ее в ловушку рук, которыми он оперся на поручень позади нее, Гадо усмехнулся так, будто знал что-то, что ей было неведомо. — А вы себя прозорливой и рассудительной. Я прав? И он был, правда Ринду эти черты в данный момент не спасали. Его лицо находилось в считанных сантиметрах от нее, позволяя разглядеть его шарм вблизи. В ярком освещении едва-загорелую кожу оттеняли волосы цвета воронова крыла, непокорные вьющиеся пряди чуть спадали ему на лицо, свободно развиваясь на ветру. Однако большего всего пленяли необыкновенные глаза, которых, Ринда была уверена, больше ни у кого не встретит. Разноцветные, всегда блестящие, в них можно было затеряться не хуже, чем в мудреном лабиринте, который вел не то к мечте, не то к краху. Она замерла, всматриваясь в черты его худого, невозможно симметричного лика. И пусть ему это польстило, Ринда не упустила из внимания, что ее близость подействовала на него схожим образом. От этого она опомнилась. Железной хваткой убирая его руку, и тем самым освобождая себе свободный проход, она выпрямилась. Следом Хансон вновь игриво развернулась к нему, отчего подол ее чернильного кожаного пальто взметнулся, и не замедляя шага, хитро вымолвила: — Хотите сказать, что мы друг другу подходим? — Именно к этому и веду, госпожа. — довольный ее догадливостью, закончил Каэтан череду риторических вопросов, на которые они оба все равно знали ответ. Ринде нравилось ощущение приятной легкости в его обществе. Быть может, оно было вызвано вовсе не ее спутником, а недостачей кислорода, по ходу того, как они плавно поднимались на более высокую высоту, однако ей была прекрасно известна правда. Хансон легко могла отличить то, как действовала на нее внешняя среда и то, какой ее делала взаимная симпатия, какой безрассудной могла сделать. Порой ей отчаянно требовалось почувствовать себя не желанной, а нужной, потому то, возможно, Ринда и не могла обойтись без столь быстро сменяющих друг друга, любовников, свиданий с ними и ночных развлечений. Скорость переключения своего внимания гарантировала, что она не ощутит острый укол боли, в случае, если к ней потеряют интерес – вдоволь наиграются с красивой куклой, поэтому Хансон всегда бросала мужчин первой. К тому же мудрость, какую она обрела через боль, научила ее никогда не доверять сильному полу настолько, чтобы отойти от собственных правил. И Рин достаточно пережила и повидала, чтобы иметь право стричь всех под одну гребенку. — Мне кажется, вы, в сложившейся ситуации, задолжали мне рассказ о том, как ввязались в авантюру с фиктивным браком. — спустя пару минут более не сковывающей тишины, произнесла она. — Почему-то мне слабо верится, что к женитьбе на Советнице можно стремится. Только не на Эсте Гадо. — Ринда знала, что такими речами может вырыть себе могилу, но почему-то ей казалось, что Каэтан может разделять ее мнение. — Ввязался, ммм, я бы сказал удачно оказался в нужное время в нужном месте. — поправил он ее, слегка хмурясь. — В то время советников в Марбэлийском клане было всего четверо, это было послевоенное время и Дарстад пребывал в упадке, а потому клан всеми силами пытался сместить правительство и отвоевать независимость. Отец Эсты был не молод и ему требовалась преемник, но женщин сроду не было на постах Советников, поэтому он подыскивал ей достойную партию, чтобы ее муж мог перенять бразды правления. — И вы стали этой достойной партией? — поинтересовалась Ринда, прикидывая в голове сколько лет должно быть ее спутнику. Потому что послевоенное время в Дарстаде было более тридцати лет назад, и она не могла этого спутать — в год начала войны родился ее брат. — Не совсем, — Каэтан, заметив, что она прячет руки в карманы от холода, остановился и достав свои черные перчатки, спросил. — Позволите? Ринда приоткрыла рот в легком смятении, дабы что-то сказать, но вместо этого облачко теплого воздуха покинуло ее уста и она молча протянула ему ладонь. Он, мягко обхватил ее и аккуратно, словно обращаясь с фарфором, натянул двумя руками плотную перчатку. Затем перевел на нее взгляд, будто убеждался, что его прикосновения не причиняют ей дискомфорта. Хансон не сдержала легкой усмешки, но не насмешливой, напротив — с намеком на смущение. За ней давно не ухаживали подобным образом, даже если Ринда знала, что все это всеми делается с мыслями лишь об одном — согревании собственной постели. Однако в Каэтане она отчего-то не видела спешки, и даже несмотря на обоюдно поддерживаемый флирт с его стороны, не чувствовала откровенной похоти. Но выводы так рано делать не стоило. «Поживем — увидим.» — подумалось ей, когда обе ее руки оказались в тепле мужских перчаток, которые были ей велики, но согревали отменно. В любом случае, Ринда планировала играть в долгую. — Так вот. — прочистив горло, Каэтан, продолжил рассказ. — Впервые я пересекся с Эстой совершенно случайно, на приеме, кажется, туда меня позвал старший по званию лейтенант. — На ее удивленный взгляд, он спокойно пояснил. — В свое время я служил по призыву. А моя дражайшая супруга, после нашей первой встречи, поступила подобно вам, разыскала обо мне информацию и узнала, что я быстро поднялся по карьерной лестнице. Дальше сделала так, что мне пришлось задержаться в столице подольше и в конце концов предложила сделку. Я должен был пустить пыль в глаза ее отцу, показать свою надежность, лидерство и одержать благословение на брак. Мне это удалось. Вскоре после свадьбы отец Эсты мистическим образом погиб, а я, согласно нашей сделке, передал ей заветный пост Советницы. — Подытожив, Гадо посмотрел вдаль, где уже виднелись куда более крупные горы и долина, сокрытая туманом. Конечно же, ему пришлось деликатно умолчать о том, что он вовсе не случайно был осчастливлен таким блестящим предложением, где все, что от него требовалось это жениться на богатой наследнице и будущей обладательнице недюжинной власти. Каэтан сам поселил этот план в голове у праведной дочери своего отца, сыграл на самолюбии и властности Эсты. Лишь на толику показав ей, молодой и несмышленой в любовных делах, прелести влюбленности. Этого хватило, чтобы оставить наскучившую службу позади и возобладать такими ресурсами, о которых Гадо не смел и мечтать, будучи простым солдатом. — Занимательная история. — промолвила Ринда спустя минуту размышлений, ее статный профиль украшали длинные темные ресницы, едва видимо трепещущие на ветру. — Рад, что смог удовлетворить ваш интерес. — улыбнувшись, Каэтан пытался соответствовать ей в этой странной манере сбивать с толку. Поскольку он все еще не мог точно определить для себя ее мысли, ему то и дело, от собственной неуверенности, мерещился сарказм в ее словах, а потому он саркастически высказывался в ответ. Гадо все не мог перестать обдумывать ее первые слова, она заставила его нехило перенервничать из-за этого, потому что по началу было вовсе не ясно насколько много Ринда выведала. А после его смятение усилилось пуще прежнего, стоило ему прижать ее к злополучному ограждению. Все стало еще более запутаннее, ведь аромат, исходящий от посланницы говорил об увлеченности с ее стороны, что ничуть не вязалось с образом женщины, которой солгали в лицо (а так и было), какой она создавала. И как тогда ему понять что у нее на уме? Каэтан на своем веку впервые, пожалуй, чувствовал себя так же, как и женщины, которых он обводил вокруг пальца — будто очутился в игре, где не имел ни малейшего понятия каковы правила и какой требуется сделать следующий шаг. Однако у него все еще оставалось наитие, которому он и следовал с посланницей. И что-то Гадо все же начинал о ней понимать. Через пару минут они очутились на самой вершине смотровой площадки, с которой открывался неповторимый вид на озеро Крови, названное в честь характерного цвета вод, протекающих здесь, в окружении морозных лесов и угрюмых скал. Ветер все не оставлял попыток подтолкнуть их к полету, с такой силой он выл, однако они были слишком подвержены земным грехам, чтобы откликнуться на его зов. На такой высоте единственной, что наполняла их легкие могла быть лишь свобода в чистом, не обремененном грязью виде. — Вы можете мне довериться? — тихо задал Каэтан вопрос, неслышно заходя за женскую спину. Ростом она отставала от него всего на полголовы, но телосложение с мягкими изгибами создавало иллюзию ее хрупкости, хотя твердостью духа Ринда явно могла превзойти сотни. — Вы забыли, что я вам говорила? — таким же тихим, но суровым тоном ответила Хансон. Тишину было прерывать почти боязно, потому что в этом месте она была особенная, а возможно вся громкость улетучивалась вместе с потоками воздуха, разнося их разговор по всем окрестностям. — Откиньте предрассудки, госпожа. Мне незачем скидывать с обрыва вас, женщину, которая интригует меня больше, чем все представительницы женского пола, которых я встречал, вместе взятые. — В этом Каэтан ей даже не соврал, а поэтому сам же в эти слова и уверовал, с ясностью осознавая правду. Пальцами он заскользил по ее предплечьям, будто исследуя границы ее терпения, работая совершенно вслепую. Гадо понятия не имел, что делает, но Ринда выдохнула и распрямила плечи. — Закройте глаза. — Наблюдая лишь спину посланницы, он знал, что она повиновалась. Незримая магия, переизбыток вольности в этом крае располагали к себе, наделяли уверенностью, граничащей с безрассудством. По этой причине, возможно, ему и сходило все с рук, а ей неумолимо нравилось происходящее. Однако торопливостью можно было с легкостью все испортить, а Каэтан этого вовсе не желал. Обвив ее тонкие запястья пальцами, он медленно развел ее руки в стороны, помогая расправить томящиеся за спиной крылья. Ветер, словно по его мановению, усилился, покрывая кожу мурашками и Гадо услышал ее тихий чарующий смех. — Что вы сделали? — теплым шепотом слова слетели с темно-алых уст Ринды, на них возникла мягкая улыбка. Каэтан против воли отстранился, отходя в сторону, хотя будучи увлеченным блаженством в аромате, никогда не смел лишать себя его. Порой его магия становилась и отрадой, ведь способность улавливать чужое счастье создавало иллюзию, что и он его разделяет. Однако в этот раз Гадо не хотел посягать на него, вглядываясь в темнеющий грозовой небосвод. — Всего лишь помог надлежащим образом почувствовать это место. — спокойно вымолвил он. На секунду ему едва ли не показалось, что его кольнула совесть, однако этого не было столь давно, что Каэтан отмахнулся и натянул на лицо усмешку. В этот момент алый взгляд посланницы вновь остановился на нем, словно у нее действительно была некая чуйка на любое проявление неискренности. А быть может, у него лишь разыгралось воображение на счёт загадки, которую таила в себе Хансон. Остальная часть прогулки прошла в том же духе, однако куда менее напряженно. Какого бы рода это напряжение ни было. Вести беседу с Риндой было в удовольствие, одна ее речь сообщала об образованности, к тому же она отличалась умением всегда ставить вопрос ребром, а потому увильнуть от ответа Каэтану становилось довольно сложно. Однако это не уменьшало странного спокойствия воцарившегося между ними, ведь время текло быстро, а они этого словно бы не замечали. Даже природа проливным дождем пыталась их отвлечь, а быть может противилась их сближению, но у нее ничего не вышло. Когда они приехали обратно к отелю, был глубокий вечер. Парковка освещалась слабым светом и вокруг было пустынно, но задумываться об этом не хотелось. Его одиночество скрашивала она. Роза вновь возникла для нее из теней, будто бы из ниоткуда. Дарио помог ему своей магией с этим фокусом. Однако чего только не сделаешь, чтобы произвести на девушку впечатление, верно? Ринда изобразив удивление, приняла цветок. На этот раз прекрасная роза походила не на ее взгляд, а на контраст темных гор и серебристо-кремового цвета ее волос. Лепестки светлого нежного цвета обрамлялись черной оконтовкой, будто гнили и вот-вот готовились опасть. Но была в этом тонкая, притягивающая взор красота. — На память о проведенном времени. — опираясь на капот машины, Каэтан сложил руки на груди и с интересом наблюдал, как она разглядывала его подарок и ловко избегала шипов, пока вертела растение в руках. — У меня чудесная память. — возразила Ринда с насмешливой улыбкой и поблагодарив за день, простилась. Несмотря на изречение, Хансон не возвратила одолженную речь — его перчатки. А быть может, не захотела ее возвращать. Удаляясь, она так и не обернулась, хотя ему этого очень хотелось. Все так делали, хотя Каэтан уже знал, что Ринду не стоит сравнивать со всеми.