Клетка

Гермиона вышла из старого камина, кажущегося особенно пыльным и грязным после чистоты камина дома Малфоев. Девушка поджала губы, отгоняя непрошенную мысль: ей нужно забыть об этом доме. Забыть навсегда. Её тусклый взгляд устало прошёлся по гостиной. Здесь всё тот же диван, но теперь он в немного лучшей форме. Здесь люстра, намного скромнее тех, что были в… Гермиона перевела взгляд на изображение семейного древа Блэков. Её глаза начали блуждать по нему, но она резко зажмурилась, когда поняла, что… ищет. Ищет нужное имя. Она тихо подошла к окну, даже если это вышло плохо: половицы скрипели через одну. За окном был вечер. Верно, она весь день пролежала в комнате. Плечи опустились. Здесь тускло. Вся комната кажется выцветшей. Здесь полумрак и серые оттенки. Гермиона покачала головой. Она провела несколько недель в поместье одного из тех родов, что предпочитают роскошь всему остальному. Ей стоило просто снова привыкнуть к немного ужасному цвету обоев, к скрипу половиц при каждом шаге и запаху пыли в воздухе. Зато здесь семья. Ей стоило бы спуститься к ним. Может, они ужинают, и она увидит Гарри. В порядке ли они все? Гермиона вышла из гостиной, прислушавшись. Но нет, ничего слышно не было. Девушка осторожно направилась к лестнице, спускаясь как можно тише. Затем она всё же услышала голоса. Говорили не очень громко. Гермиона слышала веселье, слышала смешки, думая о том, что они, видимо, отдыхали. Девушка проигнорировала некоторый досадный укол в груди: она не знала, правда ли они её не искали. Она не знала ничего, поэтому не могла сейчас винить их хоть в чём-то. Гермиона тихо подошла ко входу в помещение, слыша, как быстро бьётся сердце, как волнение захватило тело. Есть ли там Гарри и Рон? Она выдохнула и зашла в комнату. Звуки затихли не сразу. Больше шума было от тех, кто сидел спиной к ней, но те, кто уже увидел вошедшую, замерли, изменившись в лице. Веселье пропало, сменившись шоком. На Гермиону смотрели глаза Сириуса, близнецов Уизли и глаза Гарри и Рона. Все они не могли пошевелиться. Шум стих, и следом к девушке обернулись Тонкс, Римус и мистер Уизли. В стороне ото всех стояла миссис Уизли, такая же шокированная. Гермиона подумала, что, возможно, в этой тишине легко можно расслышать её громкое сердцебиение. Первым поднялся Сириус. Он опирался о стол руками, не отрывая настороженного взгляда от Гермионы. Девушка взглянула на него, ожидая действий. — Артур. — Голос Молли был ужасно встревоженным и полным волнения. Гермиона вздрогнула, когда увидела, что мистер Уизли направил на неё палочку, глядя враждебно. Он проигнорировал жену. — Гермиона, — прошептал Гарри, глядя на подругу так, словно та восстала из мёртвых. Гермиона слабо улыбнулась, постаравшись не выглядеть напряжённой и встревоженной. — Тебя похитили, — напряжённо сказал Сириус, глядя на Грейнджер. Девушка чувствовала себя всё более потерянной. Она сглотнула, кивнув, и взглянула на Сириуса. Она не продумала легенды… — Я с-сбежала, — голос Гермионы звучал менее уверенно, чем она хотела бы. Встал Римус — было не очень-то удобно смотреть на неё из-за плеча. Он осторожно приблизился к Гермионе. — Скажи, ты ранена? — уточнил он, звуча намного мягче, чем взгляды всех в комнате. Девушка подняла глаза на своего профессора и покачала головой. Он кивнул, прежде чем взглянуть за её спину. — Ты можешь подать любой знак, — чуть тише сказал он. О, он подозревал, что её заставили стать «приманкой». Гермиона решительно покачала головой. — Я абсолютно одна. Никого нет, кроме меня. Профессор Люпин снова кивнул, а затем взгляд его покрылся сомнениями. Верно, как ему быть-то… — Что происходило, пока ты была там? — Римус аккуратно положил руку на её талию, чтобы подвести к одному из свободных стульев. Сириус помог и выдвинул стул так, чтобы Гермиона села лицом ко всем. Они мельком поглядывали на неё, явно в поисках каких-нибудь повреждений. — Почему вы её подозреваете? — нахмурился Гарри, вставая. — Гарри, сядь, — не оборачиваясь, резко сказал Сириус, не отрывая взгляда от Гермионы. — Мы не можем знать их плана. — А как вы проверите-то? — с явным смешком спросил Фред, скрывая свою тревогу. — Мальчики, идите в спальни, — сказала Молли, прервав их. — Мы позовём вас, если что. Гарри, Рон, вы тоже. — Нет, — огрызнулся Рон, — она в первую очередь наша подруга. Здесь вы не имеете права нас прогонять. Гермиона прекрасно знала, как сильно раздражало то, что их постоянно прогоняли с важных собраний. — Послушайте мать, — строго сказал Артур, оборачиваясь. — Идите. Рон зло взглянул на отца, но всё же встал вместе с братьями. Гарри выглядел непоколебимым. — Как вы будете узнавать, что не так? — упрямый, как всегда. Сириус сжал челюсти. Он нервничал, это было видно. Мужчина обернулся. — Вопросы. Будем задавать вопросы, Гарри. А сейчас, будь добр, иди в спальню. Я потом зайду к тебе. То, что нужно. Гарри любил Сириуса за редкие, но прямые ответы. Очень любил. Он бросил на Гермиону последний встревоженный взгляд, прежде чем покинуть столовую за Роном и близнецами. Артур тут же закрыл двери магией и наложил заглушающие чары. — Вы ведь помните, что она ещё ребёнок? — уточнила Молли, с опаской глядя на немного агрессивных Сириуса и Артура. — Не обращайтесь с ней, как с предателем. — Артур, Молли, вы можете уйти. Будет лучше, если нас останется как можно меньше, — мягко сказал Римус. В комнате и так чувствовалось слишком много напряжения. Если Сириуса было просто не выгнать из этой комнаты, то Уизли всё же оставили их. Волосы Нимфадоры были встревоженно-жёлтыми с переходом в чёрный у корней. Она молчала. Гермиона чувствовала, что всё её радостное волнение отступило. Да, она и правда действовала необдуманно… — Сыворотку правды или подождём час, чтобы закончилось действие оборотного зелья? — задумчиво спросил Сириус, опершись одной рукой о спинку стула Гермионы, а другой — о стол. — Сириус, — упрекнул Римус. — Это Гермиона. Аластор наложил обереги на дом, которые сразу стирают такие изменения, помнишь? Блэк мрачно кивнул, прежде чем взглянуть на тихую Гермиону. — Как ты сбежала? — настороженно спросил он. Гермиона потерянно метала взгляды между ними двумя. Её напрягало всё это. — Они оставили камин открытым после визита кого-то, — всё же ответила Грейнджер, лихорадочно обдумывая, как солгать. Лгать?.. чёрт, она правда лжёт… Потому что правда слишком неправильная. Нельзя сказать, что она находилась в одном доме с двумя могущественными волшебницами, которые позволяли ей свободно ходить по нему, не пытались убить, не пытали её. Одна из которых — её родственная душа. — Ты помнишь что-нибудь? — спросил Римус, чуть отходя от стула, чтобы вручную налить стакан воды. Дышать стало чуть легче. — Я помню… — А стоит ли ей говорить правду? Чёрт… — Я помню всё, — кивнула Гермиона. — Что же? — терпеливо спросил Сириус, даже если его пальцы сжали угол стола. — Я была в поместье Малфоев. — Гермиона приняла стакан воды от Римуса, кивнув в благодарности. Сириус вздохнул нетерпеливо, когда девушка замолкла, чтобы попить. — Ты сможешь нам что-то рассказать? — спросил Римус, внимательно глядя на девушку. — У меня есть выбор? — Гермиона постаралась сказать это негрубо. — Это сложно. Римус некоторое время смотрел на неё, прежде чем обернуться к Тонкс. — Как думаешь, Андромеда согласится? — Голос его прозвучал задумчиво. Гермиона нахмурилась. О чём бы речь ни шла, ей не нравилась мысль, что подключат мать Тонкс. Однако Дора всё поняла и кивнула. Она взглянула на Гермиону. Их взгляды пересеклись. Настороженно-враждебный Гермионы и взволнованный Нимфадоры. — Завтра, — тихо сказала Тонкс. — Думаю, она сможет завтра. Римус кивнул и обернулся к Сириусу. — О чём речь? — настороженно спросила Гермиона, пока её взгляд метался от одного к другому. — Так разумнее, ладно? — игнорируя Гермиону, сказал Римус Сириусу. — Ты прекрасно видишь, как она напряжена. Она не скажет ничего. — Что ты предлагаешь делать до завтра? — оскалился Сириус, уже сосредоточившись на Римусе. Гермиону раздражало то, что её игнорировали. — Любая спальня. Ключ у нас. — Римус пожал плечами. Гермиона сжала зубы, отгоняя мысль, что в таких же условиях она находилась у Малфоев. Даже лучше: она могла ходить по дому… стоп! Она должна забыть об этом. Это просто проверка. И в доме больше, чем двое волшебниц. Двое волшебниц, которые даже относились к ней мягче… Гермиона силой отогнала эти мысли. — А если шпион? — спросил Сириус. — Что, если они её завербовали? Или забрали всю нужную информацию и выбросили? — Они так не поступили бы, ты это знаешь, — строго оборвал Римус. — Пошли, — обратившись к Гермионе, бросил он уже не так мягко. Грейнджер сглотнула, вставая. Римус повёл её к выходу, пока их сопровождали две пары глаз и тревожное напряжение в воздухе. Они шли в тишине, прежде чем Люпин прервал молчание: — Они навредили тебе? — голос его был тихим и аккуратным. Гермиона почувствовала, как ком встал в горле. Это было едким чувством отвращения к себе. Её профессор беспокоится, думает, что она всё это время была в опасности. А ей ужасно стыдно сказать правду, потому что она знает: её не поймут. Она сама ещё не поняла, не приняла. Её не трогали. Она не была заложницей. — Не отвечай, — тихо сказал Римус, прежде чем открыть дверь какой-то спальни. — Тебе нужно что-то? Может, еда? Гермиона покачала головой. Она не поднимала взгляда, не могла сказать ни слова. Ей было ужасно больно и ужасно отвратительно. — Хорошо, — кивнул Римус. — Я закрою дверь. Гермиона не ответила. Она просто стояла посреди комнаты, пока её плечи дрожали. Люпин чуть опустил голову и запер дверь. Ключ провернулся мучительно медленно, прежде чем тишина накрыла её плечи. Гермиона осталась одна. В тишине, в темноте при тусклом свете. Осталась с горечью и невозможностью сказать ни слова. Казалось, что вся она держалась эти недели на надежде, что вернётся домой. Гермиона Грейнджер, умная девушка, которая никогда не давала эмоциям брать власть над собой, позволила глазам закрыться на любую логику. Теперь она дома. Она в доме. Гермиона подошла к кровати и аккуратно опустилась на неё. Усталость накрыла тяжёлым одеялом, даже если пару минут назад она была готова горы сворачивать. Теперь же она смотрела в стену, думая о том, как допустить мысль, как обдумать это, поверить в это… Гермиона закрыла глаза. Она чувствовала себя предателем, которым не так давно с презрением называла профессора Снейпа. Она… она хуже… Тьма наступила ужасно нежеланной. Гермиона засыпала без особой радости на следующий день, без особого ожидания. Она впервые хотела заснуть и не просыпаться. Просто чтобы не думать о том, как ей разгребать всё это…

***

Когда живёшь с самой непредсказуемой женщиной в одном доме, невольно тревожишься чуть больше. Гермиона приобрела невероятно чуткий сон, пока была в Малфой Мэноре. Именно поэтому она проснулась посреди ночи, стоило ей услышать щелчок замка. Девушка села в кровати, нащупывая палочку под подушкой: к сожалению, шок был сильнее чужого осознания, что её стоило обыскать с самого начала. При их-то недоверии. — Не задерживайтесь, — раздался чуть недовольный тихий голос, прежде чем дверь открылась со скрипом, позволив свету пауком проползти по полу. Гермиона вжималась в спинку кровати, пока её сердце билось непривычно громко. На пороге показались две макушки. Гермиона выдохнула, когда увидела в лунном свете Гарри и Рона. Позади возвышался Римус: он напряжённо смотрел на Гермиону. Девушка встретила его взгляд. Её тут же отвлекли Гарри и Рон. Они подбежали к ней, почти навалившись на неё с двух сторон. Гермиона еле успела ослабить хватку на палочке и вернуть её на прежнее место. — Мы думали, что потеряли тебя! — Рон звучал чрезвычайно взволнованным. — Сириус начал терять надежду, — вздохнул Гарри, первым отстраняясь от подруги. Гермиона была благодарна за то, что они отстранились: было тяжело дышать. — Где ты была? Что происходило? — торопливо стал расспрашивать Рон, в волнении глядя на подругу. Гермиона сглотнула. Теперь сердце с особенным волнением стало биться. Это был выбор не из простых… Гермиона всегда старалась быть честной с Гарри и Роном. Она знала, что дружба строится именно на взаимном доверии, и старалась дать им его столько, сколько могла позволить. И сейчас выбор в пользу лжи был бы отвратительным. Они не заслуживают услышать ложь о том, как плохо было Гермионе. Не заслуживают после всего того волнения, что они пережили после её похищения. Они страдали от всего этого в разы больше. Они были уверены, что она в опасности. Но Гермиона не знала, поймут ли друзья её. Смогут ли понять её ситуацию, её выбор, её. — Хэй, — тихо позвал Гарри, касаясь плеча Гермионы, когда молчание затянулось, — ты в порядке? Гермиона кивнула. А не солгала ли она уже сейчас? Она не в порядке… она правда не в порядке. — Я была… была в доме Малфоев, — тихо произнесла она, глядя вниз и сжимая пальцами одеяло. — Поначалу… Гермиона отвела взгляд, сжав челюсти. Она почувствовала, как её обожгла боль. Она не могла. Не могла ничего рассказать. Гарри и Рон переглянулись почти с ужасом. В голове рисовались картины всё хуже и хуже. Её пытали? Она не могла и слова сказать. Гарри ещё раз коснулся её плеча, постаравшись сделать это с особой осторожностью. Гермиона вздрогнула. Она не достойна этой осторожности. Они не должны так относиться к ней. Это неправильно. Неправильно, чёрт возьми… — Гарри, Рон, давайте вы поговорите завтра? — раздался мягкий голос Римуса. Гермиона вздрогнула, забыв о его присутствии. Она не смогла поднять головы на своего профессора. — Вы увидели её. Гарри и Рон с испугом и печалью смотрели на подругу. Иногда Гермиона ощущала между ними огромную пропасть, какой не бывает между ровесниками. Теперь она смотрела в глаза, полные какого-то детского страха. Казалось, что ведёт себя как ребёнок тут только она. Они всё же встали с кровати и направились прочь. — Спокойной ночи, Гермиона, — тихо произнёс Рон, выходя из комнаты. Плечи Гермионы поднялись, ей пришлось с силой закусить губу, чтобы та перестала дрожать. Она услышала, как дверь тихо закрылась и раздались шаги по направлению к ней. Римус сел на кровать и посмотрел на девушку. — Гарри и Рон попытались сбежать, чтобы отправиться на твои поиски. Готовы были пойти штурмом. Даже если не знали, куда. Голос у Римуса мягкий и аккуратный. Он говорит спокойно, как говорят люди уставшие. Сейчас этот голос не утешал. Сейчас плечи Гермионы затряслись от рыданий. Она не хотела показывать своих эмоций, но просто не смогла держать себя в руках. Руки, чуть грубые, с особой нежностью притянули её к груди мужчины. Гермиона прислонилась к нему, позволяя обнять и аккуратно поглаживать по спине. От него пахло намёком на тепло, книги и мягкость. — Если ты чувствуешь вину, то не стоит, — произнёс Римус. Гермиона почувствовала, как медленно тепло завладевает её сердцем. — Ты не виновата в том, что совершили эти люди. Ты лишь ребёнок. В одну секунду Гермиона напряглась всем телом, ощутив себя так, словно ей дали пощёчину, заодно вернув в сознание. Гермиона отстранилась, тут же постаравшись вжаться в спинку кровати. Её заплаканные глаза нашли Римуса. Люпин почувствовал, как сжалось его сердце от этого взгляда. Взгляда волчицы. Враждебно-настроенной, раненной и защищающейся. Обиженной. Он встал с кровати и отступил, чтобы дать ей нужное пространство. Гермиона была сложной загадкой. Теперь в ней появилось что-то, чего им не понять никогда. Лишь ребёнок. Они всё ещё упрямо видят в ней лишь ребёнка. Верно, как она могла забыть… Гермиона неторопливо легла, повернувшись к стене: так не видно, что слёзы ещё стекали по щекам. Римус тихо покинул её комнату.