Свет их любви

      После смерти Милтона Файна все жители Мистик Фоллса снова оказались скованы параличом. Позастывали в своих постелях, на улицах и даже в машинах, двигатели которых захватчик даже не подумал останавливать, вызвав ряд аварий. Его ярость потрепала город, вызвав разрушения, сравнимые с ураганом. Свет отключился и багровый сумрак рассеивал лишь свет разгоревшихся пожаров.       Бонни успела укрыть их своей магией, но досталось им тоже не слабо. Когда стена красного света ударилась в созданный ведьмой барьер, он прогнулся и затрещал, сломленный многократно превосходящей силой. Дэймона подняло в воздух, раскрутило и швырнуло во тьму. Удар было такой, что даже вампир отключился, и пришёл в себя уже лёжа на спине. Бонни закрывала его собой, бормоча заклинания, но её сил явно не хватало, чтобы противостоять Пришельцу. Из носа шла кровь, борьба убивала её изнутри.       Оглядевшись в поисках спасения, Сальваторе понял, что бежать некуда — багровое марево бушевало вокруг, постепенно придвигаясь всё ближе. Слова заклинания отбрасывали его, но оно каждый раз возвращалось, отвоёвывая свободное пространство дюйм за дюймом. Дэймон не знал, что именно произойдёт, когда свечение коснётся их, но иллюзий не строил. Ничего хорошо их ждать не могло. Они не просто уничтожили одно из тел Пришельца, но показали ему, что он не так могуществен, как о себе думал.       И он разозлился. Вышел из себя, круша город, о котором до этого заботился. Насланная им буря переворачивала машины, и срывала крыши с домов. Люди же, застигнутые ею на улице, умирали. Обездвиженные, неспособные убежать или спрятаться они беспомощно принимали удар стихии своими телами и неизбежно гибли от получаемых повреждений. Прежде Пришелец не позволял себе подобного расточительства. Не вредил игрушкам и не вызывал разрушений. Наоборот поддерживал город в полном порядке.       Теперь он сорвался, а значит рассчитывать на снисхождение не стоило. Им предстояло умереть за свою необдуманную попытку. Вот только Дэймон не был готов расставаться с существованием, о чём и сообщил напарнице, из последних сил сдерживавшей натиск.       — Может попробуешь другое заклинание? Это не помогает, — съязвил он. Ответом стал убийственный взгляд её зелёных глаз.       «Заткнись!» — чуть ли не кричала девушка, но злость придала ей сил оттеснить багряную пелену. А Дэймону — возможность отметить одну странность. Сила Пришельца обтекала метеоритный кратер. При чём это было не сознательное избегание, а бездушное отталкивание. Кристаллы на дне ямы создавали некое поле, отталкивающее красноту как отталкиваются магниты, повернутые друг к другу одинаковыми полюсами. И даже не разбираясь в природе происходящего вампир сразу точно понял, что должен сделать.       Схватив ведьму в объятья он, использовался скорость чтобы подкатиться к краю воронки рухнуть вниз, в темноту. Из-за его манёвра Бонии вскрикнула, сбившись с ритма. Заклинание потеряло силу и буря обрушилась на поляну, просвистев прямо над их головами. План — безумный и дерзкий, как раз в стиле Дэймона — сработал. Пришелец не смог достать их в кратере. Но рисковать всё же не стоило, поэтому он лежал, закрывая девушку своим телом, пока она не начала колотить его обеими руками, возмущаясь:       — Слезь! Слезь с меня! — кричала мулатка, извиваясь на поросшем кристаллами и залитом металлической жидкостью дне ямы.       — Ой, а сама-то, — огрызнулся вампир вставая и отряхиваясь. — И вообще, лучше бы поблагодарила за своё спасение, Бон.       — Взаимно, — выразительный взгляд Бэннет напомнил ему о правила приличия и Сальваторе подал ей руку, помогая встать.       — Ладно, что теперь? Эти кристаллы — единственная его слабость. Сальваторе указал на красноту, сомкнувшуюся над ними.       — Ненадолго, — «поддержала» его компаньонка. — Бабушка говорила, что Мистик Фоллс был построен на пересечении лэй-линии, сходившихся в Феллс-Чёрч. Появление Пришельца отрезало город от остального мира. Он как будто вырван из реальности.       — Ближе к делу, — не любивший долгих и заумных разъяснений вампир не преминул поторопить распинавшуюся девушку.       — Я больше не могу восстанавливать потраченные силы, — опустив голову, призналась та. — Я ослабела Дэймон. Это место единственное, где ещё теплится магия. Это был своего рода узел. Пришелец мог отрезать нас от энергетического поля планеты, но та магия, что оставалась внутри Купола, не рассеялась. Она вся стеклась сюда, образовав резервуар, из которого я могу черпать.       — И надолго тебе его хватит? — выяснить, каким объёмом сил они располагают, было делом первостепенной важности.       — На одно-два сильных заклинания, — ответила Бэннет и сразу добавила.— Но всё не так плохо. Кристаллы ведь защищают нас.       — Не плохо? — не удержался от колкости вампир. — А если бы земля раскололась, ты бы наверное, сказала: подумаешь, фигня.       — Да пошёл ты, Дэймон! — разругавшись, вампир и ведьма разошлись по разным концам кратера, демонстративно отвернувшись. Но долго злиться не получилось. Они ведь не могли даже выбраться наружу, где бушевала красота. Их мир сузился до пробитой в земле ямы из центра которой ещё и торчало светящееся кристаллическое образование, оборвавшее существование Милтона Файна.       — Может используешь остатки магии, чтобы выжечь ту дрянь, которой он накачал город? Наниты, кажется, — предложил Дэймон.       — Правда? И как я сама не додумалась? — прервав медитацию, Бонни открыла полыхаяющие гневом глаза.— Ой, прости я запамятовала заклинание против инопланетных технологий. Не посмотришь в книге. Вроде Эмилли Бэннет что-то писала об этом.       — Может начать с электричества. Устройства обычно плохо переносят удар молнии, — Сальваторе оставался невозмутим.       — Мне не хватит магии, чтобы ударить каждого человека в городе молний.Не говоря уже о том, что большинство этого просто не переживут, — девушка говорила тоном учительницы, объясняющей несмышлёному ребёнку очевидные вещи. — Кроме того, ничто не помешает Пришельцу заразить их всех снова. В прошлый раз он сделал это за одну ночь. Думаю сейчас всё пройдёт ещё быстрее.       — Ладно, а у тебя есть идеи, мисс всезнайка? — их взгляды встретились и девушка задумалась на некоторое время, сомневаясь.       — Голоса духов слабеют. Раньше они говорили со мной. Теперь лишь шепчут, что я спасу всех, если спасу Елену и Стефана.       По взгляду ведьмы вампир понял, что она сомневается не меньше него, поэтому и не решилась озвучить свою идею сразу. А ещё не хотела ранить. Знала, что предложение будет ему неприятно. Как парню, безответно влюблённому в девушку брата. Она заботилась о нем Щадила его чувства. И от этого начавшую было подниматься в душе злобу почему смело чувство благодарности.       — Ты права, — нехотя согласился Дэймон и, поймав её удивлённый взгляд, скривился. — Да брось, я способен справиться с ревностью. Наш инопланетный гость верит в особую связь Елены и моего брата, а значит они остаются его единственной слабостью.       — Их тела в ловушке за пределами Купола, но души… пребывают в неком пространстве во власти иллюзий. Мы должны вытащить их оттуда, — у Бонни был план. Дэймон смотрел на неё и понимал это. Равно как и то, что без него у неё ничего не получится.       — Так вытащи, в чём проблема? — природная вредность не позволила вампиру облегчить ведьме путь. Он лишь смотрел на неё поверх источавших фиолетовое сияние кристаллов, и ухмылялся. Неприятно, гадливо. Давал понять, что понимает и ждёт её слов.       — Не могу, — скрипя зубами, мулатка опустила голову. — Нет точки приложения, кому-то придётся отправиться туда и найти их.       — Чего сама не отправишься? — играть в эту игру становилось всё интереснее. Настроение Сальваторе заметно поднялось.       — Проклятье, Дэймон! Я не могу! — не выдержала и наконец сорвалась Бэннет. — Я должна оставаться здесь, в средоточии силы, чтобы собрать энергию для заклинания и вырвать их из его когтей. Ты хочешь, чтобы я сказала это? Хорошо! Я не смогу сделать это одна! Доволен? Ты мне нужен. И тебе придётся это сделать… Если ты, конечно, не хочешь провести остаток дней здесь со мной.       — Даже не знаю, — перейдя все границы Дэймон откровенно начал ломаться. — Здесь довольно уютно, интимное освещение…       — Дэймон! — потеряв контроль, Бонни вскочила на ноги, готовая накинуться на него, но наткнулась на щит из наглой улыбки.       — Да шучу я, — отмахнулся тот, последовав за ней. — Что уж и пошутить нельзя, перед смертью. Это ведь билет в один конец?       — Я оборву связь если почувствую, что тебе грозит опасность, — заверила ведьма, но вампир шагнул к ней и схватил за руку.       — Не вздумай. Я не уйду, пока не верну Елену со Стефаном. И не надеру этому ублюдку его зелёную задницу. Ты говорила, что в том измерении можно существовать только разумом. Бестелесно. Значит и он будет там без своих сил и технологических примочек.       В воздухе повисла долгая пауза. Оба понимали, что Дэймон попытается отомстить Пришельцу даже ценой своей жизни. И никто на Земле или за её пределами не сможет его отговорить. Бонни и не пыталась. Лишь попросила помочь развести огонь вокруг неё. Горящее кольцо, в котором заключила себя вместе с гримуаром, лежавшим на скрещенных ногах. Дэймон остался снаружи. Сидел на сплавившемся от метеоритного жара песке и в его морозно-голубых глазах отражалось пляшущее пламя. Он был готов к битве.       Зазвучали слова заклинания и в миг, когда оно оказалось произнесено, вампира выбросило из тела в некое… месте. Окружавшее его пространство переливалось всеми оттенками фиолетового. В нём то и дело возникали завихрения, напоминавшие то ли водовороты, то ли смерчи. Он стоял на чём-то, напоминавшем мягкое зеркало, а вокруг него тёк свет золотой свет. Тонкие струйки и бурные потоки тянулись сквозь бесконечность, искажая траектории под воздействием воронок, но не никогда не перекрещиваясь.       — Бон? Ты слышишь меня? Бон? — спросил Дэймон, пытаясь сориентироваться в хаосе. — И как мне найти Стефана и Елену?       Последнего явно не стоило произносить вслух, так как реальность вокруг сразу отреагировала, изменившись. В бесконечном течении образовались прорехи, сквозь которые вампир увидел десятки Стефанов и Елен, занимавшихся разными вещами. Часть была на свидании, часть что-то обсуждала, сидя в кафе, на скамейке в парке или дома на диване. Кто-то сражался, отражая очередное нападение вампиров, оборотней и прочей нечисти, а кто прямо сейчас занимался любовью. И это очень не понравилось Дэймону.       — Скажи как это выключить! — потребовал он, но Бонни если и слышала его, то явно ни чего не могла сделать. Реальность же, словно издевалась над ним, подкидывая всё новые образы. Куда бы он ни смотрел, всюду были переплетённые тела любовников.       Вот Стефан нёс Елену на руках, разрываясь между практическими потребностями и желанием распластать её прямо на полу и покрыть собой, поклоняясь её телу. Шатенка полностью разделяла его желание и, будучи не в силах держать свои губы подальше от его, полезла с поцелуями, делая дорогу в спальню ещё более тягостной. Они играли и дразнили друг друга на протяжении всего пути, а потому добравшись до кровати быстро сорвали одежду и занялись жаркой любовью прямо на глазах ревнующего Дэймона.       Он хотел отвернуться. Он должен был, но не мог. Боль разбитого сердца парализовала каждую мышцу в теле. Скованный параличом, парень застыл, наблюдая за влюблёнными и пытаясь понять, что ранит больнее: глубина их близости или то, как они демонстрировали её друг другу? Не так давно в прошлом ему уже приходилось становиться невольным свидетелем их постельных игрищ. Но в тот раз он хоть и слышал всё сквозь тонкие стены, но по крайней мере не видел. А две бутылки бурбона притупляли боль.       Здесь же ему не оставили никакой защиты — ни алкоголя ни стен. Был лишь он, мучающийся от ревности и неразделённой любви, и их счастье, оказавшееся слишком большим, что бы с ним справиться. Стефан и Елена были действительно счастливы друг с другом. А их спешка была вызвана вовсе не похотью, но глубинной потребностью выразить любовь друг к другу. Занимаясь любовью они хотели видеть друг друга и вели диалог с помощью прикосновений и поцелуев. Он касался пальцами её приоткрытых губ, в то время как она водила руками по его груди. Глаза обоих сияли, давая понять что двое окончательно потерялись в ощущении друг друга.       — Остановите это! — охваченный яростью, Дэймог заметался между «окнами», в другие миры. Он кричал на влюблённых и разбивал руки в кровь о невидимую преграду в попытке достучаться до них. Заставить остановиться. Тщетно. Они не видели его и не слышали его проклятий и криков. Не замечали его, как будто он был ничем. Меньше, чем просто «белым шумом» на заднем фоне.       — Давай займёмся любовью, — тихо шептала Елена на ухо Стефану где-то в другом мире, и от её тона по телу Дэймона разлилась новая волна боли. Она говорила не «займись со мной сексом», а «люби меня», что делало происходящее ещё более особенным. Слова, которым он сам обычно не придавал значения, были заряжены глубокий смыслом. Вампир видел это… и отчаянно завидовал. В его жизни никогда не было ничего подобного. Лишь ложь Кэтрин, случайные связи с вампиршами вроде Сэйдж, да признания, вырванные у жертв с помощью внушение. Ничего по-настоящему чистого и искреннего. Только грязь, кровь, самообман и похоть.        Стефан игриво шлёпнул Елену по заду, вызвав обиженный вскрик, но через мгновение они уже сжимали друг друга в тисках страстного поцелуя. Бессильный перед женскими чарами, он взял её за руку и повёл к кровати. Сцена, которую Дэймон уже видел раньше повторилась, с небольшим изменением деталей. Гилберт пыталась быстро снять с партнёра одежду, но успела справиться только с рубашкой, прежде чем Стефан остановил её. Ему хотелось сделать это медленно, любуясь своей второй половинкой. Дэймон его очень хорошо понимал. Даже просто видеть, как мужские руки медленно избавляют Елену от одежд было достаточно горячо. Не говоря уже о том, чтобы самом делать это. К сожалению, он мог только смотреть, как его брат нежно раздевает его любимую и укладывает на кровать, устраиваясь сверху.       Наблюдая за ними Сальваторе-старший видел, что это не просто страсть или сексуальный голод. Это больше. Это любовь в самой прекрасной форме, которую человек (или вампир) только может испытать. Любовь, смешанная со страстью, потребностью и желанием, но не основанная на них. То, как Стефан ласкал её, заставляло Елену чувствовать себя в безопасности, даже находясь в объятьях Потрошителя, способного слететь с катушек от одной только капли крови. Дэймон же зачарованно следил за украшенной фамильным перстнем мужской ладонью, двигавшейся по шее вниз и к плечу. Простое прикосновение к обнаженной коже вызывало восхитительную дрожь по позвоночнику Елены. Его брат, определённо, знал как раздразнить её, заставив хотеть себя ещё больше.       Помимо рук были задействованы ещё и губы, двигавшиеся от груди к животу. Медленна неторопливость, с которой поцелуя выстраивались в цепочку, граничила с издевательством. Потерявшая терпение Елена вонзила ногти в обнажённые плечи Стефана, принуждая поторопиться. Стефан вздрогнул, но не издал ни звука. И не изменил ритма, доведя девушку до полного отчаяния. В конце концов она не выдержала и кряхтя перевернула вампира на спину. Оседлала, устроившись сверху с дьявольской улыбкой на губах.       — Я не хочу это видеть… — злость постепенно начала сменяться отчаянием и Дэймон рухнул на пол, закрывая лицо руками.       Он не мог больше этого выносить. Даже просто видеть Елену, целующую Стефана было неприятно, а видеть её такой — отдающейся, полностью принадлежащей ему разрывало сердце на миллион осколков. Это был ад! Его собственный, личный ад — видеть, как любимая девушка счастлива с его братом… снова. Бонни промахнулась и зашвырнула его приямком в Преисподнюю!       Только вместо огня и серы здесь его ждали любящие друг друга Елены и Стефаны. Один из разрывов пространства оказался прямо перед Дэймоном, показав ему вблизи, как его брат (или точнее один из его вариантов в Параллельной Вселенной) целует полуприкрытую каштановыми волосами девичью шею. Его губы касались кожи во всех нужных местах, заставляя покрыться мурашками. Стефан определённо знал в хорошем смысле, и он знал, где Елене больше всего нравится, и пользовался этим, целуя и проводя языком по каждому чувствительному участку плоти. Не только шее, но и других местах, которые Дэймон так мечтал увидеть.       Распалённая Гилберт зарылась руками в волосы парня и потянула к себе. Её взгляд пожирал его телу и душу, а соединение губ было наполнено яростной страстью. Руки девушки тем времени, спускались вниз по его груди и идеальному животу, задев ремня. Звякнула пряжка и движение продолжилось. Елена медленно стянула со Стефана джинсы вместе с нижним бельём, обнажая его активы. И хотя наблюдать за происходящим было неприятно, тёмная часть души Дэймона испытывала извращённое удовлетворение. В своём воображении он уже смаковал момент, когда скажет младшему что-нибудь вроде: «Да ты не расстраивайся, мал золотник, да дорог».       А меж тем, полностью освободившаяся от одежды парочка принялась ласкать друг друг а, постанывая и страстно целуясь в процессе. Оба уже были сильно возбуждены, но вместо того, чтобы сразу перейти к желаемому продолжали дразнить друг друга ещё какое-то время. Экспериментаторы хреновы. И лишь после ещё нескольких минут обоюдной пытки возбуждением, которую Дэймон, к своему неудовольствие, вынужден был разделить с ними, это всё же произошло. Пальцы Стефана сжались на бёдрах Елены, оставляя синяки, в то время как её нога упиралась в его задницу для поддержки. А ногти, прочерчивали алые следы на мускулистой спине.       Страсть заставила обоих сойти с ума. Скромная и милая с виду девушка шептала на ухо вампиру всякие сладкие пошлости, заставляя ускорять темп. Почти перейти на сверхскорость. Вены вздулись вокруг налитых кровью глаз, а клыки стали очевидными. Стефан не скрывал свою суть, потому что Елене принимала его таким и не боялась. Более того она доверяла ему, отдавая всю себя. Они не останавливались, пока рухнули друг на друга, тяжело дыша. «Окно» схлопнулась, но рядом тут же открылось другое.       — Будь ты проклята, ведьма! — крик оставался единственным способом заглушить стоны и вздох и размноженной в бесконечности парочки. Потому что даже закрывая глаза и затыкая уши Дэймон продолжал слышать и видеть их. Ведь на самом у него больше не было ни глаз ни ушей. Только разум, который невозможно было закрыть от видений и образов. Это буквально сводило беднягу с ума.       Дэймон! Дэймон! Успокойся, — голос Бонни раздался в его ушах за миг до того, как он окончательно потерял надежду. — Это просто фантомы. Игнорируй их. Усмири свою ревность и они сами исчезнут. Всё это место одна большая иллюзий. Не поддавайся ему.       — Да откуда ты знаешь? — заорал Дэймон и сразу пожалел об этом, так как в этот раз ему показали уже Бонни и все ссоры с ней. Все моменты, когда она причиняла ему боль, или жарила мозг своей магией. Когда блокировала действия его дневного кольца, заставляя буквально жариться на солнца. Или это были не просто видения и иллюзии. Он чувствовал всю боль прошлых и будущих столкновений. Недолго правда, потому что добрая ведьма защитила его своей магией, разом схлопнув все «бреши» Мульивселенной.       Я в твой голове, — терпеливо пояснила ведьма и вампир ощутил её гнев так, словно тот был его собственным. — Я прямо сейчас держу пальцы на твоих висках… и чувствую то же, что и ты. Поэтому пожалуйста, успокойся. Или погибнешь. И мы все вместе с тобой.       Девушка обращалась к нему так, словно он был героем. Благородным рыцарем, готовым поступиться своими чувствами ради блага других. Она путала его с другим Сальваторе. Потому что Дэймон не был ни бескостным, ни самоотверженным.Наоборот, он скорее принадлежал к числе тех парней, которые готовы сжечь мир если у них выдался плохой день. И Бонни почувствовала это.       Пришелец! — подумала она, сменив тактику. — Ты же хочешь отомстить ему. Хочешь убить его! Вспомни обо всём, что он сделал с тобой. С Еленой, с твоим братом и твоим городом. Ты же не оставишь всё это просто так? Не позволишь ему выйти победителем.       Ты права, — отняв руки от лица, брюнет закрыл глаза, успокаивая дыхание. Это было нелегко. Даже чертовски-сложно, однако чем медленнее вздымалось его грудь, тем спокойнее становилось окружающее пространство. В итоге миражи потускнели и поблёкли, уступив место бесконечному течению красок, напоминавшему палитру безумного художника. Или абстрактный скрин-сейвер.       Вот так. Мысли здесь материальны, поэтому контролируй их, — напутствовала Бонни, но Дэймон нахально проигнорировал её.       Посидев ещё немного, он встал на ноги и пошёл, положившись даже не на интуицию, которая не сказать, чтобы была так уж сильно развита у него, а на нечто иное. На причудливую логику местных законов пространства и времени. Само по себе движение здесь не имело того же смысла, что и в реально мире. Двигаясь он на месте, хотя все ощущения свидетельствовали об обратно. Реальность и ощущения вступили в конфликт, но этот парадокс не особо тревожил Дэймона. Он дал нагрузку ногам только чтобы чем-то занять себя. Усталости не было, равно как и потребности в крови. Он просто шёл, следуя подсказкам Бонни и избегая миражей.       Реальность реагировала на желания одинокого вампира, показывая ему разные этапы из жизни Пришельца, его столкновения с другими мирами и их защитниками, но всё это были либо воспоминания о будущем, или провидения прошлого. Дэймон же пытался найти врага в настоящем. И потратил не мало времени, прежде чем понял, что должен искать его рядом с Еленой и Стефаном. А для этого ему предстояло найти баланс между ненавистью, эгоистичной любовью и братскими чувствами, отравленными ревностью.       Почти непосильная задача. Старшего Сальваторе никак нельзя было назвать уравновешенным, поэтому его швыряло из стороны в сторону. Он то и дело оступался и сбивался с пути, начиная плутать среди образов инопланетянина и целующихся Елен со Стефанами.       Но Бонни всегда была рядом. Поддерживала его. Помогала сохранять концентрацию. Возвращала мысли в нужное русло. Он бы не справился без неё. Не с этим измерением, а с самим собой. С той правдой, которую открыл в заполненном миражами пространстве.       С правдой о Елене и Стефане. Наблюдая за тем, как они борются друг за друга в разных мирах, преодолевая всё новые и новые препятствия (немалой частью которых был именно) Дэймон постепенно начал терять надежду. И ненавидя Пришельца всем своим зачерствевшим, но так и не утратившим способности любить сердца, нехотя признал его правоту. Милтон Файн оказался прав — эти двое действительно были особенными. Их любовь была особенной. И её свет сиял во мраке Космоса. Спасительный свет их любви.       Прежде он не замечал этого. Был слишком занят собой. Своими чувствами и ревностью, не имевшей ничего общего с настоящей любовью. Стефан смог противостоять внушению Первородного лишь силой своей любви к Елене, в то время как он сам провалил аналогичное испытание. Миражи чётко показали ему это. Как и то, что одной мысли о его брате оказалось достаточно, чтобы Елена прорвалась сквозь внушение Сайласа. Она действительно любила Стефана всем сердцем. И зала его лучше, чем кто бы то ни было.       Их связь была не столько физической, сколько абстрактной. Духовной, основанной на эмоциональной химии, а не физическом влечении. Эта удивительная девушка сумела заглянуть в самое сердце вампира и увидеть его настоящего за стенами, которыми он отгородился от мира, погружаясь в ненависть к себе, боль и чувство вины. А он смог увидеть её. Именно Стефан знал, как успокоить и ободрить Елену. Как наладить контакт и найти слова, способные удержать её от необдуманных поступков и самопожертвования.       Он даже знал, что сказать ей, когда она включала свою Человечность и подавленные ранее эмоции начали захлёстывать её.       Сам же Дэймон всегда добивался обратного результата. Все его попытки помочь приводили лишь к катастрофам, и постепенному падению Елены во тьму. Во всех мирах, где ему удавалось отбить её у Стефана, девушка страдала. Регрессировала как личность, становясь зависимой от него. Их отношения были для неё ядом. Сладким, но всё-таки ядом, разлагавшим душу. В этом был весь он.       И всё потому, что он хотел изменить её. Переделать под себя, в то время как Стефан полюбил Елену такой, как она была. Для него она уже была всем, чего он хотел. В отличие от самого Дэймона ему не нужна была рядом агрессивна, непредсказуемая и опасная вампирша. Ему было достаточно тихой и доброй до мозга костей девушки-интроверта, увлекающейся писательством.       И именно любовь Стефана исцелила её разбитое сердце и дух. Прежде Дэймон даже не задумывался об этом. Всё, что он знал, так это то, что он хочет Елену. Что он чувствует себя лучше рядом с ней. Да, он её защищал, да заботился, порой идя наперекор эгоизму и своим тёмным желаниям. Но это ничего не значило. Елена не была его родственной душой. Он не чувствовал её так, как Стефан. Не мог достучаться до неё. Пробудить её Человечность, и ли заставить смеяться посреди сверхъестественного ужаса, окутавшего Мистик Фоллс. Он мог дать ей драйв и адреналин, но не простые радости человеческой жизни, которых хотела Елена.       Стефан мог. Елена не раз говорила, что чувствует себя живой лишь благодаря ему. Между ними существовало внутреннее понимание, выражавшееся в способности общаться без слов и чувствовать друг друга на расстоянии. Глубокая близость, ставшая корнем истинной любви, в то время как между ними существовала лишь страсть основанная на конфликтах и противоречиях.       Во всех мирах и всех Вселенных Стефан преуспевал, а он раз за разом терпел неудачу Видя это, Дэймон понял, что любовь этих двоих подобна низвергающемуся с гор водяному потоку. И сметёт все препятствия со своего пути. У него был только один выбор — встать на её дороге и быть сметённым как это происходило сейчас в Параллельных Реальностях или… помочь брату и его девушке. Направить мощь, которой они обладали против истинного виновника, и посмотреть как зеленомордый ублюдок захлебнётся в ней.       Ненависть и жада мести всегда были сильны в сердце старшего из братьев Сальваторе. Поэтому между борьбой за свою обречённую любовь к Елене, проистекавшей, по большей части, из его вековой одержимости Кэтрин, и местью, он выбрал месть Пришельцу… и смерть. Ему предстояло отказаться от борьбы, чтобы эту борьбу смогли продолжить другие. Принести себя в жертву. Но чтобы освободить их из фантомного плена не прожитых жизней и заставить очнуться от переживаняя событий, которые никогда не случатся с ними он должен был пойти туда. И столкнуться Пришельцем, разум которого оказался даже ещё более могущественным, чем тело! Ужасная права открылась ему в этом месте словно сама собой, но вампир принял такой исход. И свою возможную смерть.       Услышав подобное его многочисленные недоброжелатели могли бы сказать, что столь злой человек, как Дэймон Сальваторе, не может измениться так быстро. Но проблема была в том, что для него всё происходило не быстро. Стефана и Елены неслись от одной сцены насилия к другой, пока он плёлся часами, сутками. Брэйниак переносил их сознания в тела Двойников, давал ощутить их агонию, смотрел, как подопытные решат ситуацию после чего сразу начинал следующую сцену. Влюблённые летели по Мультивселенной, в то время как Дэймон тащился за ними пешком. На своих двоих. Голос Бонни то появлялся и то исчезал. Но если для неё в реальном мире проходили секунды, Дэймон мог не слышать её месяцами. Всё-таки Эйнштейн был прав: всё относительно. В том числе и время. Особенно здесь. Внутри фантомной зоны оно, похоже, вообще не имело значения. Равно как и пространство.       У него было время подумать об увиденном и смириться с неизбежным. Он проиграл. Хуже — он проебал свою жизнь, поставив всё на карту не взаимной любви со стервой, никогда не видевшей в нём ничего кроме очередной игрушки, а потом попытавшись взять реванш с её Двойником. И попутно чуть не разрушив нечто настолько прекрасное, как любовь Стефана и Елены. Его жизнь была чередой ошибок, поставленных на повтор, а сам он стал инфекцией, отравлявшей и разрушавшей всё с чем соприкасался.       Он убедился в этом, увидев один из немногих миров, в котором Елена осталась с ним, а не со Стефаном. Конечно же они зажигали на вечеринке. Стены, казалось, вибрировали от музыки, наполняющей внутренне пространство. Его Двойник... или скорее верся из Параллельной Вселенной наблюдал, как Елена соблазняет одного ничего не подозревающего тестостеронового парня за другим и отводит в тёмные углы, чтобы питаться ими, оставаясь незамеченной. Кровь капала с её клыков, текла по подбородку.       А тот, другой он, улыбался, глядя на неё, а затем сам зажал в тёмном углу. Кровь на губах Елены, глаза, чёрные от похоти, тело другого Дэймона, вдавливающее её в стену дома. Наблюдая за этой сценой он чувствовал, как ярость закипает в живота. Он не мог её укротить, затолкать поглубже или успокоить пламя, лижущее его грудь, кипящее в венах. Он опять всё испортил, превратив чудесную девушку в кровожадную шлюху. Грязный, монстр, годный только на то, чтобы разрушать чужие жизни!       Ты не такой, Дэймон, — кричала Бонни в его голове, но Сальваторе не слышал её. Теперь он точно видел, какой он. И ненавидел себя даже сильнее, чем раньше. Но ненависть была привычна. Давала ему силы и мотивацию продолжать преследовать врага.       И в конце концов он нашёл его в одном из так называемых «тёмных отражений». Миров, где что-то пошло не так и его Двойник сумел перетянуть Елену на свою сторону. Превратив её в бледное подобие Кэтрин Пирс. Отключившая человечность девушка догрызала очередную жертву. Сделав последний глоток из горла мужчины, она позволила ему упасть. Мёртвое тело приземлилось а холодный бетон переулка с глухим стуком, но вампирша не обратила на него внимания, наслаждаясь совершённым убийством.       Улыбнувшись, она стёрла кровь с губ тыльной стороной ладони и неторопливо вышла из переулка, отбросив чужую руку со своего пути. Залитая светом уличных фонарей она походила на живую, овеществлённую тень. Поймавшие оранжевый блик глаза в последний раз обратились к переулку, ловя ужасную сцену. Три тела, лежащих на земле под неестественным и углами, устремив невидящие взоры на забрызганные кровью стены. Из её груди вырвалось несколько смешков. Она уже искала себе новую жертву. Кого-нибудь, в чью незащищённую шею можно было вонзиться клыками и высосать сущность прямо через открытую рану. Поглотить, забрать себе.       «Никогда не думал, что она способна на это» — подумал Дэймон, глядя на труп подростка, в глазах которого застыли слёзы.       Похоже в том мире Елена отключила свою Человечность, став второй версией Кэтрин. И вот в эту сломленную страданиями, бесчувственную оболочку, поддавшуюся жажде крови, Пришелец и поместил сознание оригинальной Елены из их мира. Стефан как всегда пытался пытался всё исправить, хватая девушку за руки, и умоляя заставить себя хоть что-то почувствовать. Ему было тяжело находиться рядом с разорванными телами. Запах только что пролитой крови щекотал ноздри, заставляя толстые чёрные вены проявиться и пульсировать под зелёными глазами Стефана. Но как бы ни было тяжело, он не поддавался своему внутреннему демону, пытаясь вытащить Елену из тьмы, в которой она никогда не должна была оказаться.       «И не оказалась бы, если бы не этот» — Дэймон с ненавистью посмотрел на виновника произошедшего. Свою точную копию. Другой Сальваторе стоял, прислонившись к стене и наблюдал за спором с таким выражением, словно ему было плевать. На брата, на Елену и всех, кого она убила. Он забавлялся так, словно ничего не чувствовал. Словно тоже отключил Человечность. Влияние его крови, обратившей девушку, отправило её в штопор моральной регрессии, закончившийся щелчком Переключателя. Ублюдок.       Давай Бон, перенеси меня в тело Двойника. То есть не Двойника, а в того, другого меня. В общем ты поняла, — обратился вампир к ведьме, надеясь что в этот раз ответа не придётся ждать неделю. События разворачивались перед ним в реальном времени и ему не хотелось упустить Пришельца, давящее присутствие которого ощущалось даже через межмировой барьер. Погоня подошла к концу.       Дэймон, не надо! Это слишком опасно, — от беспокойства в голосе Бонни виски заломило, но вампир лишь улыбнулся, отколов:       Значит ты всё же обо мне беспокоишься, — за колкими словами и язвительным тоном крылась благодарность. За неравнодушие.       Если ты сейчас не успокоишься, я… я прерву связь! — ведьма была в отчаянии. Не хотела оставаться одна в застывшем мире.       Ты же понимаешь, что единственный способ спасти это пойти туда, — теперь в его словах была грусть. Дэймон не хотел умирать, но понимал что должен. Понимал так же чётко, как будто кто-то вложил эту мысль в его голову. Или же она пришла от той частицы его души, которая не смотря ни на что любила брата и искренне желала ему счастья. Пусть даже ценой своего собственного.       Я сделаю это сама, — мулатка вяло сопротивлялась неизбежному, хотя они оба понимали правда. Кто-то из них должен был войти туда и вступить в контакт со Стефаном и Еленой, чтобы вытащить их. Заклинанию, была необходима точка приложение. Поэтому он и отправился сюда. Быть может, более опытная ведьма сумела бы ограничиться визуальным образом, но Бонни ещё только училась. Ей не хватало опытности Шэйлы и математической точности и злого гения Брэйниака. Она не могла его спасти. Но он мог спасти её.       Ты что влюбился? Умереть ради меня решил? — ярость Бонни хлестнула, как плеть, но Дэймон принял удар, вяло огрызнувшись:       Ой, а сама то. Готова подставить шею и ради кого? Убийцы, монстра! Ты столько раз говорила, что убьёшь меня. Зачем спасать?       Что, нашел остатки своей совести и сразу в кусты? Умереть легко. Легче чем жить с осознанием совершённых ошибок и пытаться исправить их, — их умы были открыты друг друга, поэтому она чувствовала то же, что и он. И понимала, почему он так поступает.       — Это и есть моё искупление, Бон, — специально вслух сказал он, позволяя пространств у измениться, показав все его злодеяния. Все жертвы, загрызенные и убитые им ради развлечения, все девушки, которых он соблазнил и бросил.       — Я отравлял жизнь своему брату столетиями, я должен все исправить. Это наш последний шанс, — Дэймон чувствовал, что Бонни колеблется, глубоко шокированная выплеснувшимися на неё потоками насилия и решил дожать её до конца. — Бон прошу…       Будь ты проклят, Дэймон, — подумала она, и начала читать заклинание. Сквозь гнев и подступающие к горлу слёзы. Не жалости, но сожаления об упущенных возможностях. Бэннет думала, что они могли бы провести больше времени вместе. Пообщаться на тему, лежащие и за пределами спасения Мистик Фоллса. Может быть сходить куда-нибудь. Выпить вина, потанцевать. А может и не только.       — Да, в любое другое время я бы с тобой замутил, — мечтательно произнёс Дэймон, наблюдая как в «окнах», появлявшихся вокруг него подобно перфорациям в застывающем на сковороде куске теста, возможное развитие событий. Сальваторе и Бэннет… это была бы странная пара, но и она имела право на существование… в других местах и временах. В других жизнях. Жалко, что не здесь.       Пошёл! — крик ведьмы наполнил всё его существо силой и Дэймон устремился в увиденнный ранее мираж на всей своей вампирской скорости. Он не знал точно, что делает. Магия не относилась к числу точных дисциплин. В её основе лежали эмоции, а не умозаключения и точный расчёт, делая её своего рода противоположностью науки. Поэтому и Сальваторе и действовал интуитивно.       Нерушимая преграда, отделявшая нужный мир от сумрачной нереальности поддалась. Магия работала, потихоньку пробивая ему путь вперёд. Навстречу смерти. Дэймон знал, что не переживёт прямого столкновения с Пришельцем и упрямо молчал. Не любил напыщенные прощания. К тому же Бонни и так были открыты все его мысли и чувства, благодаря установившейся связи разумов.       — Вот мы идём! — воскликнул он, оказавшись в сознании своего двойника, и пытаясь привыкнуть к его полупьяному телу.       Этот Дэймон был мразью даже побольше него самого. Он не отключал чувства, он просто вёл себя как мудак. Без причины. И в точности соответствовал описанию, данному когда-то Стефаном. Не способное любить чудовище, чья душа утратила последние искры света. Благо хоть помешать воссоединению влюблённых не смог. Впервые Дэймон был рад тому, что проиграл младшему брату!       Елена сидела на полу, в луже крови очередной жертвы и плакала, разрываемая агониеей чувства вины. Стефан обнимал её, успокаивая как мог, а рядом с ними лежала девушка, из укуса на шее которой хлестала кровь. Дэймон кинулся к ней, проткнув запястье клыками, и прижал ко рту несчастной. Блондинка закашлялась, когда густая кровь потекла ей в горло, исцеляя раны.       — Ты пойдёшь домой и забудешь обо всем, что произошло, — приказал Дэймон, впиваясь взглядом в испуганные голубые глаза.       Лицо девушки стало бесстрастным. Вытерев слёзы она поднялась на ноги и пошатываясь побрела к выходу из подворотни.       — Спасибо, что вернул её, — поблагодарил Дэймон, поймав на себе осуждающий и несколько удивлённый взгляд брата.       — В самом деле? А я думал, ты хочешь, чтобы она стала твоей принцессой тьмы? — выплюнул Стефан не скрывая презрение. — Только что ты был так горд её «успехами». Говорил, что вы разорите город и кровь будет литься дождём. С чего такие перемены?       — Потому, что это я! Я, брат, — улыбнулся Дэймон. — Бонни послала меня сюда через эту… как её там? Фантомную Зону, чтоб её!       Ковылявшая блондинка остановилась. Глаза её налились чернотой. Пришелец, не заметивший магии, понял что его обманули.       — Дэймон что ты… — Елена подняла заплаканное лицо от плеча Стефана и посмотрела на него с беспокойством и благодарностью. И за этот взгляд старший из братьев готов был сигануть в огненную пропасть. Или бросить вызов самому могущественному из существ, когда-либо появлявшихся на Земле. Любимая девушка наконец-то увидела в нём героя, а не монстра.       — Подожди, у меня всего пара секунд, чтобы вывести вас отсюда. Возьмите меня за руки, — словно Иисус, обращающийся к пастве с обещанием Спасения, вампир вытянул вперёд обе руки с раскрытыми ладонями. Стефану и Елене оставалось взяться за них.       — Не смей! — прорычала несостоявшаяся жертва Елены, поднимая руку. Её движения были ломанными, как у куклы. Тело, потерявшее так много крови, ещё не восстановилось. Да и управлять им через Фантомную Зону даже Пришельцу было тяжеловато.       — Бонни, сейчас! — крикнул Дэймон за мгновение до того, как сила захватчика обрушилась на него, сминая тело двойника.       Боль была страшной, но это не имело значения. Заклинание Бэннет сработало, вырвав Елену и Стефана из цепкой хватки Пришельца. Их тела осели на асфальт, знаменуя одержанную победу. Единственные, кто могли победить врага, освободились.       Ты заплатишь за это! — голос Брэйника (перед концом Дэймон всё-таки узнал его имя) стал рокотом, сотрясшим Фантомную Зону. Пространство вокруг трещало и деформировалось, сжимая разум вампира в тисках. Бонни отчаянно пыталась сделать что-нибудь. Выкрикивала заклинания, тянула к себе, но враг оказался слишком силён для неё. Дэймон был обречён, но не чувствовал ни страха, ни сожалений. Лишь удовлетворение от выполненного долга и желание сказать напоследок что-нибудь запоминающееся.       — Знаешь, для такого умника ты говоришь фразами из детских мультиков, — до конца оставаясь верным себе он принялся высмеивать зеленомордое чучело с кучей разъемов на башке. — Нет, ты себя со стороны вообще слышал? Вот что это такое: «Ты будешь страдать!» «Я уничтожу все, что тебе дорого!», «Твои близкие будут молить о пощаде, но её не будет!» «Ох, какой я злой. Я просто злодейский космический злодей. Слыхали мой голос? Он звучит так, словно раздаётся из сливной трубы, чтобы всем было понятно, что я очень-очень-злой». На деле же ты просто мясник. Болтливый клоун. Молчи в тряпочку. Умнее будешь казаться…       Жаль. Ты мог бы стать для меня находкой… — сказал Брэйниак, рассеяв сознание Дэймона взмахом руки. Старший из братьев Сальваторе прекратил своё существование, и всё же это была победа. Ибо в тот миг, когда его тело осело на траву у ног Бонни, Стефан и Елена открыли глаза.