Свет их любви

      Говорят смерти нет. И объясняют этот бред примерно так — пока ты есть ее нет, когда она есть тебя нет. Ну или ещё какой-то бред в таком духе. Слова, сказанные слабым человеком для самоуспокоения. Человеком, не имевшими тени представления о вампирах, оборотнях, ведьмах, гибридах, призраках и прочих сверхъестественных существах, живущих по ту сторону нормальности.       Елена давно уже не была наивной,а потому не сомневалась — смерть есть. И смерть забрала её. Внезапно и жестко, как и её родителей когда-то. Пришелец не дал ей времени подготовиться или хотя бы осознать это. Он просто посмотрел на неё своими жуткими чёрными глазами, а потом... боль взорвала её череп изнутри. Она была такой сильной, что Елена даже не успела закричать.       Взор заволокло темнотой и Елена Гилберт умерла. Но не исчезла. Она просто пребывала в смерти, сделавшись бесплотным призраком, бродящим по коридорам собственных воспоминаний. Открывала двери в комнаты различных моментов своей жизни и снова встречалась с людьми, живущими теперь только там. Мама и папа — их смех и объятья причинили столько приятной боли, что слёзы текли бы из глаз девушки, если бы у призрака были глаза. А так лишь её разум задыхался от щемящего, болезненно-сладкого чувства, не имея возможности дать ему выход. Затем был мост Виккери и красно-синие вспышки бьющихся, в истерике полицейских мигалок. Ночь погасившая свет её детства. Встреча со Стефаном и пройденный путь, место в котором нашлось даже и Дэймону.       Оказалось он не всегда вёл себя, как конченный ублюдок. Пару раз он даже совершал хорошие поступки, память о которых стирал из страха, что они могут изменить ее отношение к нему. Да с хера ли?! Она любила только Стефана и не переметнулась бы к нему, даже если бы Сальваторе старший осыпал её брильянтами! Их любовь была светом, который Милтон Файн заметил даже из космоса. Вечным, негасимым светом и ни хорошие поступки Дэймона, ни её переход в состояние вампира не могли его погасить.       С этой мыслью мёртвая девушка пришла в сознание. Потолок комнаты плыл перед глаза ми, а в ушах стоял звон. Кровь Стефана подействовала как надо, вернув её к подобию жизни, однако превращение не избавило от боли, как Елена в тайне надеялась. Наоборот — ей было хреново как никогда в жизни. Она лежала на диване, рассеянно слушая, как Стефан спорит с Файном и...       — Джереми, уходи отсюда, сейчас же! — кричал он её брату, который по какой-то непонятной причине подыгрывал их врагу.       — Стефан, ты не понимаешь, он вернёт Анну и Викки, если я поучаствую в его эксперименте, — Джереми. Упрямый как всегда.       — Никто не в силах воскрешать мёртвых! — их слова влетали в одно ухо Елены и вылетали из другого. Ей было... всё равно.       — Очнись! Ты видел, что он сделал с городом? Он может всё! И он вернёт их. Это моя сестра. И несколько капель моей крови.       — Мисс Гилберт, вы очнулись, — Файн как всегда первым заметил изменение в её состоянии и тут же оказался рядом. Помог встать на ноги, отодвинув при этом Стефана взглядом Вампир пытался приблизиться, но сила инопланетного разума не пускала его.       — Да, — на автомате ответила девушка,понимая что должна беспокоиться за брата и любимого, но чувствовала себя немножечко мёртвой. Её разум оставался таким же холодным и окоченевшим, как и неуклюжее тело, едва сохранявшее вертикальное положение.       — Вот и хорошо. Чтобы обращение завершилось, вам теперь необходимо выпить несколько капель человеческой крови. Юный мистер Гилберт любезно согласился предоставить так необходимую для продолжения опыта жидкость. Прошу. Не стоит затягивать.       Елена тупо посмотрела на Милтона, хлопая ресницами. Она не хотела становиться вампиром и, теоретически, всё ещё могла повернуть назад. Отказаться — пришелец не стал бы принуждать её силой. Но это означало умереть самой, обрекая Стефана на вечные пытки злобного инопланетного разума. А тут ещё и его обладатель воткнул в шею Джереми иглу, вышедшую из пальца.       Юноша вздрогнул, скривившись от внезапной боли, а запах крови — такой манящий и притягательный наполнил ноздри девушки.       «Мне нужно всего лишь попробовать. Пары капель будут достаточно» — сказала она себе, уступая настойчивому требованию Милтона и склоняясь над шеей Джереми. Было странно касаться брата вот так, не подразумевая простого родственное объятья. В иной ситуации она наверняка испытала бы смущение и тревогу, однако сейчас все мысли девушки были заняты предстоящим.       Голода пока не было. То есть, как не прошедший обращение вампир она находила запах крови странно притягательным, но при этом не испытывала непреодолимого желания выпить её. Это было хорошо. Это значило, что она справится, не навредив брату.       Решившись, Елена приникла ртом к крошечной ране, приняв самое, наверное, сложное в жизни решение. Она стала вампиром. Стоило крови Джереми запятнать её губы, как шатенка ощутила произошедшую в себе перемену. Она чувствовала себя… по другому. Как будто стала больше. При чём во всех смыслах. Эмоции, бушевавшие в навеки остановившемся сердце, усилились достигнув пика. Порогового значения. Траур по закончившейся человеческой жизни, гнев и ярость по отношению к Милтону Файну и её… любовь к Стефану. Последнее чувство оказалось самым сильным из всех. Слишком интенсивным, чтобы его мог испытывать один человек.       Бессознательно присасываясь к шее Джереми, Елена чётко поняла — не смотря на отвращение к состоянию нежити, решение продолжать бороться за Стефана, было лучшим выбором, который она сделала в жизни. Всё её существо вдруг охватила радость. Такая сильная, что девушке захотелось немедленно броситься на шею парню и полюбить его прямо здесь. На полу в гостиной, на глазах у собственного брата и инопланетянина, который наверняка был бы в научном восторге от подобного проявления чувств.       Высасывая всё больше алой влаги Гилберт с удивлением обнаружила, что больше не смущается и не стыдится своих желаний. Наоборот — отдаться Стефану с преданностью, которая развеет все сомнения в искренности её чувств к нему казалось девушке абсолютно естественным. Как и тёплая тоненькая струйка, лившаяся ей в рот. Если бы только она была чуть больше. Совсем немного.       По мере того, как тело наливалось украденной у родного человека силой, любовь в её сердце становилась тьмой. Новообращённая и не заметила, как желание получить больше крови вытеснило все остальные мысли. Окружающий мир перестал существовать. Растворился в тепле человеческого тела и восхитительном ощущении чужой жизни пульсирующей в её венах.       — Елена… прекрати! Хватит! — запротестовал Джереми, когда она сжала его слишком сильно, ужесточая сестринское объятье.       — Похоже, вы всё-таки воссоединитесь со своей мёртвой возлюбленной мистер Гилберт. Но немного не тем способом, на который рассчитывали, — сухая издёвка в ненавистном голосе Милтона пробудила ещё одно, почти забытое в эйфории питания, чувство. Гнев.       Елена желала разорвать пришельца собственными руками. И впервые с момента их столкновения, она ощутила что ей хватит силы это осуществить. Просто нужно было напиться. Поглотить больше крови. Тогда она смогла бы сделать это. Смогла спасти всех.       — Хватит. Ты убьёшь его, — попытался вмешаться Стефан, но его слова лишь разозлили вампиршу. Ярость обнажила её клыки и вены на лице. Ногти заострились разрывая джемпер и в кровь царапая спину Джереми. Тот закричал, осыпая сестру ударами, но ей они теперь были что слону дробина. Елена непременно высосала бы его досуха, если бы Стефан силой не оторвал их друг от друга.       — Ну и зачем? — недовольно спросил его Милтон. Ублюдок сидел в кресле потягивая бурбон и наблюдал за ними с видом человека, смотрящего интересное шоу. То, что сестра чуть было не съела родного брата было для него всего лишь забавной игрой.       — Это не было часть эксперимента, — отрезал Сальваторе, оттолкнув Елену в сторону и бегло осматривая повреждения Джереми.       — Я в порядке, — отмахнулся тот, однако заботливый Стефан протянул ему кусочек сложенного бинта. Чтобы остановить кровь.       — Вот. Прижми к ране и отойди, — его кадык двигался, на лбу выступил пот. Бедолаге и самому было не просто сдерживаться.       Елена в это время стояла в стороне, опираясь о спинку дивана и тяжело дыша. Ясность мысли медленно возвращалась к ней вместе с пониманием, что на только что чуть не убила брата. Не прошло и минуты в состоянии вампира, а она уже готова была отказаться ото всех своих принципов и причинить боль дорогому человеку. Чувство вины и ненависти к самой себе оказалось… всепоглощающим. Она словно проваливалась в тёмную в бездну, чётко осознавая, что неспособна остановить гибельное падение.       «Кровопийца… чудовище… нежить» — бессвязные оскорбления вспышками проносились в голове, пока взор застилали слёзы. При этом её утроба хотела ещё. Даже более того — она требовала. Выпитая кровь лишь раздразнила вампирский аппетит, и теперь тёмная сторона Елены жаждала больше той прекрасной, алой жидкости, что остывала сейчас на её губах. Она жаждала крови.       — Как всегда благородно, мистер Сальваторе, — прокомментировал Файн, закидывая ногу на ногу. — Пытаетесь защитить свою девушку от голодного срыва, который пережили сами? Но может ли она заявлять, что понимает вас, не имея подобного опыта?       — Людям не нужно буквально получать один и тот же опыт, чтобы понимать друг друга, — терпение Стефана лопнуло и он решил высказать пришельцу всё, что о нём думал. — В отличие от тебя мы умеем сочувствовать и сопереживать друг друга. Мы обладаем воображением, которое позволяет нам представить, через что прошёл другой человек, не проходя через это самостоятельно. А что есть у тебя? Знания, которыми так кичишься? Они не твои. Ты украл их на планетах, подобных нашей. Планетах, которые покорил. Своим интеллектом? Но тебе приходится буквально препарировать чувства под микроскопом, чтобы разобраться в них. Сам по себе, без своих технологий, ты ничего из себя не представляешь. Я знал монстров в своей жизни, но ты… ты просто жалок, профессор.       — Жалок? — отставив в сторону бокал с бурбоном, пришелец в мгновении ока оказался рядом с вампиром, а из его сжатого кулака выросло сверкающее лезвие длинной с короткий меч. — Советую вам впредь не вмешиваться в ход моих экспериментов.       — А никакого вмешательство и не было, — не смотря на то, что острие упёрлось в подбородок Стефана, тот сохранил прежнюю решимость и огонь в речах. — Елена должна провести неделю в состоянии вампира, не причинив никому вреда? Так она только что обратилась. Переходное же состояние, когда человек уже не жив, но ещё и не мёртв окончательно, не может учитываться, умник.       Милтон поджал губы, недовольный тем, что его провели, но изъянов в рассуждениях противника не нашёл. Он действительно так увлёкся жестокостью, что упустил из виду очевидный факт. И это злило его. Бесило, буквально выводя из себя. Он, конечно, мог надавить, заставив Стефана подчиниться, но это значило бы признать не просто поражение в интеллектуальном поединке, но свою неспособность победить влюблённых иначе, как силой. Этого Файн, как учёный допустить не мог, а потому нехотя убрал лезвие.       — Хорошо, мистер Сальваторе. Этот раунд остаётся за вами. Увидимся через неделю, — допив бурбон он направился к выходу.       — Стойте! Вы обещали, что вернёте Викки к жизни, — забытый всеми Джереми бросился за пришельцем, немало удивив всех.       — Верну, когда буду готов. Сначала необходимо отладить процесс, — с этими словами он исчез, наконец-то оставив их одних.       Елена кинулась в объятья Стефана и провела в них весь остаток ночи, не желая отпускать его, ни когда он утешал её — плачущую после пережитого, ни когда вытирал кровь с её лица. Затем они вернулись в его комнату и легли на кровать, лицом друг к другу. Испытание оказалось изматывающим для обоих, но ни один не смог бы заснуть. Вместо этого они просто лежали, переплетая пальцы. Наслаждаясь ощущением соприкосновения кожи и тем, что они всё ещё могли заниматься подобным. Не смотря ни на что.       Оба понимали, что Елена изменилась и пытались определить — как сильно? Стефан изучал её прошедшее трансформацию тело медленными, осторожными прикосновениями, а она… ну ей оставалось только пытаться привыкнуть к ощущениями. Они оказались ошеломляющими. Нет, им и раньше было тактильно-приятно и естественно находиться в контакте друг с другом, но сейчас Елена ощущала что внешний мир не существует за пределами круга, образованного их объятьями. Это было так… так возбуждающе.       Каждым прикосновением Стефан как будто ласкал всё её тело. И прижимаясь лбом к его лбу, девушка не могла не представить, как ощущалось бы прикосновение этих пальцев между её ног. Она жаждала почувствовать их силу и твёрдость внутри себя. Она так сильно скучала по любви, которой они не занимались с начала инопланетного вторжения, сделавшего их участниками эксперимента.       Муки желания были такими острыми, что у девушки кружилась голова. Но было и кое что посильнее физической потребности в теле любимого человека, рождённой её изменяющейся физиологией. А именно — желание продолжать смотреть на него, изучать его и одновременно нежиться в его взгляде, впитывая черты друг друга. Безмолвно общаться в тишине осознавая — теперь они вместе навсегда. Действительно навсегда, ведь теперь даже Время не сможет встать у них на пути и отнять друг у друга. Это ободряло.       — Как ты понял, что это была не я? — будучи не в силах обсуждать произошедшее, Елена затронула тему прошлого эксперимента.       — Потому, что знаю тебя. Я знаю каждую мысль, каждое сомнение и каждый страх, который ты прячешь в своей красивой головке. Я знаю каждую твою улыбку, и я знаю, как бьётся твоё сердце. Я знаю каждый твой вздох. Я знаю, как ты зеваешь по утрам, и сколько раз расчесываешь волосы. Но лучше всего я знаю твоё сердце. План Кэтрин заранее был обречён, — пояснил вампир.       — Стефан... — прошептала расстроганная до глубины души девушка. Её глаза наполнились слезами радости, а не печали.       Они оставались в таком положении несколько часов, пока наконец не уснули, наблюдая за восходом солнца, закрытого от их взоров, плёнкой силового купола отравлявшего красоту рассвета… вот так и начался первый день Елены Гилберт уже как вампира.       Его, как последующие шесть Стефан провёл обучая её новым способностям. Вампирской силе, скорости и восприятию. Показал, как использовать принуждение, а главное — добывать кровь, не причиняя людям вреда. Сначала она только смотрела, как он охотится и ловит добычу, а затем пробовала сделать всё самостоятельно. И это оказалось не просто даже с её новыми способностями. Белка были не просто шустрыми, но подорванными. И с лёгкостью убегали от неопытной, новообращённой вампирши. Какой позор.       Единственный, кого она смогла поймать это заяц, но вкус у него оказался на редкость поганый. Елена чуть не расплакалась, осознав на какие жертвы Стефану шёл всё это время. Впрочем, изводил её даже не мерзкий вкус звериной крови, которой ей предстояло питаться на протяжении оставшейся Вечности, а обострившиеся чувства. Завершив переход, девушка оказалась в состоянии перманентной сенсорной перегрузки. Глазам вампира мир представал более ярким. И это было ужасно, даже болезненно.        Солнце казалось таким ярким, что почти слепило даже сквозь Купол, а уши постоянно гудели от звуков, которых Елена раньше не слышала. Она видела оттенки, которые не могла себе представить, и детали, о которых она никогда не догадаться, и даже предположить не могла, что они были там все время. Ей становилось лучше лишь в каком-нибудь прохладном и тёмном. Там она по крайней мере могла сосредоточиться, заставив почти постоянную головную боль утихнуть до глухой пульсации крови в висках.       Конечно, в состоянии вампиризма были и свою плюсы. В частности — способность внушать. Теперь Елена спокойно могла выпить в баре, не опасаясь быть замеченной кем-нибудь из знакомых. Потому что даже произойди такое, она легко смогла бы заставить всех забыть, что ей не двадцать один год. Жаль она не могла заставить себя забыть, что ей никогда уже не исполнится двадцать один.       Вампиры были ночными существами и ночью она чувствовала себя… сносно, более менее. Но дни становились настоящими испытаниями. Каждый из них. Взять хотя бы посещение школы. Даже легчайшее прикосновение мела к доске ощущалось как ещё один болезненный удар в голову и заставляло бедняжку непроизвольно вздрагивать. А на перемена она и вовсе прижимала трясущиеся руки ко лбу и опираясь локтями на парту, стискивала зубы. Даже когда одноклассники переговаривались в пол голоса Елена слышала каждое слово с потрясающей ясностью. Она слышала, как в столовой звенят вилки, а вода с рёвом утекает в слив унитаза. Как кто-то роняет стул, резко встав из-за парты и бежит куда-то топоча, как слон. Слышала и медленно сходила с ума.       Вампирство должно было сделать её чудовищно сильной, но Елена чувствовала себя слабой, даже больной. Каждый раз, когда она смотрела на себя в зеркало, оттуда выглядывала изможденная, бледная девушка, похожая на оживший труп. Именно такими вампиры были в книгах и старых фильмах. Проведя много времени рядом с настоящими вампирами, Гилберт давно поняла, что в реальной жизни они выглядят так же, как и при жизни. Но не она. Она выглядела чуточку мёртвой. Как будто часть её осталась там.       А чувствовала себя еще хуже. Голод не покидал Гилберт вне зависимости от количества осушенных белок и кроликов. И пусть Стефан — её нежный, чуткий и понимающий Стефан — всегда был рядом и пытался помочь ей почувствовать себя лучше, это не помогало. Его похвалы и вдохновляющие цитаты оказались бессильны справиться с её возрастающим унынием и жалостью к себе.       А ведь был ещё и Пришелец. И он не отступал от задуманного, изводя Елену жаждой. Провоцируя на срыв. Куда бы она ни шла, везде оказывался хотя бы один поранившийся до крови человек. Используя свои, выходящие за рамки воображения, возможности Милтон Файн заставлял случайных прохожих вокруг девушки кровоточить. Чаще всего кто-то «случайно» царапал или колол себя на её глазах. Ничего серьёзного. Но иногда он устраивал жуткие, театральные постановки. Все люди на улице замирали на секунду, а затем, синхронно вскинув ножи к небу, разрезали себе ладони, заставляя Гилберт спасаться бегством, только бы не ранить их.       Это было тревожно. Елена нигде не чувствовала себя в безопасности, ежесекундно опасаясь, что я опять начнут испытывать. Поход в школу, бар или даже простая прогулка по улице превращалась в борьбу с собственной паранойей. Однако сложнее всего ей было находиться в одном доме с близкими, ежесекундно боясь потерять над собой контроль и сожрать Дженну или Джереми.       В конце концов, Стефану пришлось увезти её в домик на озере, чтобы снизить уровень стресса. Народу там было поменьше и Елена смогла хотя бы вздохнуть с облегчением. Не расслабиться, естественно — Милтон продолжал посылать к ней целые делегации потенциальных жертв. Компании туристов, спешивших урвать последние тёплые деньки, и семьи с детьми — все они приезжали к озёрному домику Гилбертов, выходили из своих машин и резались, позволяя крови свободно капать на землю. Жутковатое зрелище.       И, конечно же, запах… он разносился по округе. Пропитывал лес, продолжая тревожить даже во с не. Муки голода обострили эмоции Елены до предела и она уже чувствовала тяжесть приближающейся депрессии. И никто не мог помочь ей. С теми, кто ещё не стал вампиром, она и вовсе общалась только по теле фону, опасаясь за их безопасность. Стоило им увидеть её, как они тут же попадали под контроль Милтона, устраивая кровавое шоу. Провоцируя Гилберт на срыв, наверняка закончившийся бы катастрофой.       Только Стефан не терял присутствия духа. Сколько бы она не ошибалась и не создавала опасных — и для него в том числе ситуаций — он не унывал и продолжал улыбаться. Иногда его жизнерадостность почти раздражала. Возникало ощущение, будто парень знает что-то, но не говорит ей. Пару раз Елена срывалась и кричала на него, но вампир лишь улыбнулся и поцеловал её в макушку со словами: к концу первой недели тебе станет полегче. Наверное он — прошедший через обращение знал, о чём говорил.       Елена заставила себя поверить в это. Потому, что больше ей верить было не во что. Альтернативой было принятие бесконечных тягот своего нового существования. Надежда придала ей сил, удержав от соскальзывания в пучину отчаяния, но она же и сделала ожидание заветной даты ещё тягостнее, а существование — невыносимее. Гилберт так ждала мистической даты на календаре, что каждое мгновение превращалось в вечность. Особенно с вампирской скоростью. Так пока и не научившаяся контролировать это девушка порой замечала, что мир вокруг словно останавливается, позволяя наблюдать за полётом мухи в замедлении, или смотреть как капля воды, упавшая из крана, летит вниз чуть ли не полминуты. Стрелка же на часах и вовсе как будто останавливалась.       Чтобы вернуться в привычный временной ритм, девушка пробовала заниматься повседневными делами, но получалось не очень. Всё валилось из рук, и даже банальная попытка погладить вещи заканчивалась жестким приступом лени и плохого настроения.       Сделать запись в дневнике тоже не получалось. После смерти матери Елена лишилась мотивации писать и долгое время вообще не брала в руки ручку. Только благодаря любви и поддержке Стефана у неё получилось вновь открыть в себе любовь к письму, но превращение в вампира, кажется, лишило её даже этого. И открывая подаренную книжечку в кожаном переплёте, она неизменно утыкалась в чистый лист. Мысли проносились в голове, оставаясь слишком сумбурными, чтобы изложить их на бумаге, а тревога не отпускала, скручивая живот тугим комом. Всё, что ей оставалось — наблюдать за солнцем, медленно падавшим в волны озера, или Стефаном, возившимся на кухне, чтобы приготовить ужин на двоих. Только это ещё могло вызвать улыбку на побелевшим лице.       Дни проходили за днями, солнце светило сквозь купол и наконец наступил заветный вторник. День, когда ей, по словам Стефана, должно было стать лучше. Елена так верила в это, что даже проснулась в приподнятом настроении. Да и как тут можно было грустить? Стоящий на озере домик был полон очарования, а пейзаж вокруг него — очень живописен. На дворе стояла середина октября, землю усеивали листья всех оттенков коричневого и золотого, а воздух вокруг был прохладен и свеж, как бывает только лишь осенью.       Идеальная погода для лесной прогулки, во время которой самостоятельно поймала оленя и попиталась им, не убив. Не потому, что научилась сдерживаться, просто кровь животного не вызывала той же жажды, что и человеческая. И вот тут с таким трудом собранный позитив дал трещину. Ведь не смотря на минимальный вред, сердце девушки всё равно наполнилось чувством вины.       — Эй, — тихо позвал Стефан, вытирая кровь с её рта. — Ты сделала это. Я знаю, было трудно, но ты справляешься. Ты сможешь.       Со слезами на глазах она кивнула, внимая его словам, полностью в них веря, словно в истину, которой нужно следовать. Его уверенность в том, что она сможет приспособиться, стала её уверенностью, почти вернув ей позитивный настрой. Вампирзм не просто обострил все реакции, но ввёл Елену в состояние близкое к экзальтации. Из-за этого её эмоции менялись часто и непредсказуемо. В один момент она радовалась новому дню, в следующий уже плакала из-за раненного парнокопытного, а потом снова радовалась.       И так без конца. Бедняжку швыряло из стороны в сторону, как на качелях. Психически это очень выматывало, и девушка даже опасалась сойти с ума от всех этих перепадов перепадов. Превратиться в истеричку, неспособную контролировать свои чувства.       — Вот так. Не поддавайся эмоциям. Сосредоточься, ладно? — Стефан положил руки ей на талию, но Елена начала хихикать.       — Я не могу. Всё, о чем я сейчас думаю, это твои руки на моем теле, — юноша тут же убрал их, заставив её вскрикнуть.       — Нет-нет, я не говорила: сними их! Это приятно… — усмехаясь тому, как отсутствие его прикосновений заставило её потянуться назад, он склонил голову, оглаживая руками тонкую девичью талию. При этом его подбородок, упёрся в плечо Елены, надавливая.       — Да? И как ощущается? — голос вампира становится низким и хриплыми, как и всегда, когда он играет с ней в соблазнение.       — Такое чувство, как будто ты касаешься каждого нерва в моём теле… — выдохнула Елена, откидываясь назад и наклоняя голову к изгибу его шеи. И пусть дыхание её сбилось, в голосе звучал игривый вызов. Намёк. Предложение овладеть ею. Сальваторе не поддался. Даже с места не сдвинулся. И лишь его руки нежно скользили по талии, словно уговаривая её сделать первый шаг.       — Всё обостряется, — его губы прижались к её уху, голос звучал тихо и сдержанно, а кончиками пальцев прошлись по открытой коже предплечья. От этого прикосновения Елене захотелось выпрыгнуть из одежды. План коварного соблазнителя был теперь совершенно ясен. Он хотел, чтобы она почувствовала его своей новой кожей. Чтобы наслаждалась теми дразнящими касаниями, которые он ей дарил до тех пор, пока она больше не сможет этого выдерживать и не захочет иметь его прямо здесь, посреди леса!       И надо сказать, Стефан был весьма близок к успеху. Елена чувствовала себя так, словно тысячи рук тянулись к ней. Ласкали, посылая покалывания электричества по всему телу. Эти импульсы заставили их прижаться друг к другу ещё теснее и замереть.       — Вкус, осязание, зрение, обоняние… — дыхание Стефана щекотало девичье ушко, пока губы примеривались, отыскивая сладкое место на шее. Когда же они прикоснулись к нему, это было как удар током. Вампир хотел донести, что может сделать с её чувствами, поэтому ограничился лёгкими поцелуями в шею и скольжением ладоней. Его руки бродили по бокам девушки, голой коже на руках, туловищу. Его нос прослеживал линию шеи, щекоча дыханием, пока горячий и влажный рот исследовал горло. Дразнил, приглашая её сделать движение. В обычное время это едва ли завело бы её, но сейчас… Елена едва сохраняла равновесие. Всё её тело оказалось охвачено любовной потребностью. Оно жило страстью и нуждалась в нём так же сильно, как утопающий в кислороде.       Дыхание Гилберт участилось и стало поверхностным. Кровь прилила к щекам, а сердце заколотилось, будто забыв о смерти… беспомощная перед прикосновением любимого человека она могла лишь мысленно ругаться на него за то, что он делал с ней одним только прикосновением и шёпотом, изверг. Голос парня казался магнетическим. Притягивал её, лишая желания сопротивляться.       Елена умирала. Стефан убивал её медленно. Сладостно. Она чувствовала, как его зубы царапают ее шею, и это довело бедняжку до крайности, давая ей больше, чем она могла вынести. Потребность получить его прямо сейчас затмила всё и она поддалась соблазну. Обернулась, чтобы поцеловать его. Жадно поглотить его губы своими, притянуть к себе и запрыгнуть, обхватив ногами за талию. Сальваторе легко удержал её за задницу и, используя скорость со всей силы вдавил в шершавый ствол ближайшего дерева.       Они целовались так, словно их жизни зависели от этого. Грубо, страстно, интенсивно. Вампиризм не просто изменил восприятие девушки, но дал ей редкую возможность заново познать своего парня. За то время, что они провели вместе, ни один дюйм его тела не остался неисследованным. Елена думала, что знает Стефана наизусть, но… теперь всё было по-другому. Она стала другой — более сильной и страстной, чем это казалось возможным. Их магнетическое влечение друг к другу было столь же неодолимым как гравитация, а страсть уподобилась огню. Только он не поглощал, а скорее питал, принося жизнь и любовь даже двум не-мёртвым.       Никогда прежде Елена не испытывала ничего подобного. И даже помыслить не могла, что простой поцелуй дарует её невероятно чувство трансцендентности. Осознания, что вместе их свела некая Высшая Сила. Пожалуй, теперь она понимала, о чём говорил Пришелец. Но он дошёл до этого знания умозрительно. Наблюдая и делая выводы. Знание без истинного понимания. Она же — прочувствовала всё своим навеки остановившемся, но всё ещё способным любить сердцем. Любовь к Стефану давала Елене силы продолжать борьбу и держаться за него. Несмотря ни на что. Он был её‚ а она — его. И это единственное, что имело значение.       А поцелуй, между тем, всё продолжался, опьяняя способами, которые она никогда не считала возможными. Не отрываясь ото рта парня, шатенка спустила ноги на землю, вновь обретая опору. В ответ Стефан испустил низкое рычание, схватив её лицо руками. Парочка вампиров наслаждались друг другом и лишь неудобные, стесняющие движения одежды мешали им делать это в полной мере.       Не выдержав первой, Елена сорвала рубашку со Стефана, открыв его мускулистый торс своему жадному взгляду и алчному рту. Оторвавшись от его губ, она принялась покрывать гладкую кожу поцелуями, наслаждаясь её запахом и вкусом. Он не остался в долгу, одним быстрым движением расстегнув молнию на её толстовке и верхнюю пуговицу на брюках. Руки скользнули к пояснице.       — Стефан! — Елена задохнулась. Его ладони под майкой, касающиеся голой кожи и большие пальцы на боках сводили её с ума. Не останавливаясь на достигнутом вампир присосался ртом к её шее, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по её горлу и до плеча.       Захваченная эйфорией девушка и не заметила, как осталась головой по пояс. Точнее — почти голой. Лифчик Стефан пока не снял. Тискал грудь сквозь ткань чашек, срывая с её губ заветное: «Я люблю тебя», прежде чем лишить её дыхания поцелуем.       В сравнении с предыдущим этот вышел неспешным. Почти медлительным и более интимным. Их языки сплетались, пока влюблённые балансировали между жаждой более глубокой связи и желанием растянуть мучительно-сладкую полублизость на подольше. Но разумеется их не хватило надолго. Руки Стефана проследили путь вниз по её телу, стягивая полурасстегнутые джинсы. Чтобы полностью избавиться от них им снова пришлось прерваться. Елена воспользовалась передышкой, чтобы стащить теперь уже его брюки, проложив дорожку поцелуев от резинки трусов вверх по животу и груди. Больше она не собиралась оставаться в долгу.       Вновь оказавшись на одном уровне, она позволила языку змеиться по коже Стефана, нежно покусывая её по пути к его уху.       — Я люблю тебя, — слова признания сорвались с губ так легко и естественно, пока её нога охватывала его талию, притягивая ближе к себе. Этот напор, эта смелость, граничившая с дерзостью, казалось, ошеломила юношу. На мгновение он просто замер держа её ногу одной рукой, а второй умело расстёгивая лифчик. Они смотрели друг на друга и Елена видела в его глазах не только желание и потребность в ней, но так же и уязвимость. А ещё — любовь. Сильную как её собственная. Отражённую в зеркале.       Без стеснения отбросив чёрное кружево Елена осталась обнажённой под взором Стефана. И это приятное чувство оказалось волнительным как никогда прежде. Ей даже захотелось продлить его не смотря на страстную жажду, но партнёр в нетерпении врезался в неё своим ртом, скользя рукой между ног. Чёрные трусики давно валялись на земле, вместе с джинсами, поэтому его пальцы без труда пробрались в святая святых и умело потёрли там, срывая с распахнувшихся губ сладкий полувздох-полустон.       Будучи истинным (и, возможно, последним в Мистик Фоллсе) джентльменом, Сальваторе каким-то образом умудрялся совмещать это качество с внушительным сексуальным опытом. А потому легко довёл девушку до точки кипения, играя с её мягкой, шелковистой плотью… Такой влажной и жаждавшей его. Его пальцы настойчиво исследовали нежные складки, делая всё возможное, всё самое лучшее для неё. Стефан знал тело Елены как своё собственное. Может быть даже и лучше! И в полной мере пользовался этим, скользя пальцами внутрь и наружу. Скручивая их так, чтобы заставить её задыхаться. Желая слышать, как она выкрикивает его имя не в силах больше выносить это. Мучительно медленно он вёл её к краю блаженного забвения, знакомому лишь влюблённым.       Было так хорошо, что Гилберт качнулась к парню, опираясь лбом на его плечо. От переизбытка ощущений она готова была получить преждевременное наслаждение, но даже балансируя на грани она не оставалась в долгу. Ласкала его, запустив руку в трусы и обхватив то, от прикосновения к чему, дыхание Стефана участилось, а глаза закатились внутрь черепа. Теперь они ублажали и мучили друг друга руками. Каждое шевеление мужски пальцев, медленно зарывавшихся всё глубже, посылало огонь через всё её существ, однако и его твёрдый ствол пульсировал от мучительного желания, пока ей ладонь нежно обволакивала и тёрла его.       Играть на грани, жестоко соблазняя друг друга было интригующе, но вскоре влюблённые оказались на в состоянии выносить сладостную агонию. Желание объединиться затмило всё остальное. С озорным выражением лица Стефан закинул одну из её ног себе на плечо и ухмыльнулся. Без подготовки было немного больно, но это лишь оттенило кипящую страсть. Влюблённые разделили понимающий взгляд. Бывшая черлидерша и несостоявшийся игрок в американский футбол — они идеально подходили друг другу.       Упиваясь экстазом в её глазах, Стефан осторожно скользнул внутрь, позволяя Елене принять себе. Втираясь все глубже и глубже, тяжело дыша ей в рот между поцелуями. Поза была хоть и вычурной, но слишком удобной, поэтому вскоре он отпустил её ногу, позволив повиснуть к себя на талии и сцепить руки на плечах. Вампирская сила избавляла их от неудобства, позволяя парню удерживать возлюбленную навесу неограниченно долго. И контролировать темп, не только не снижая, но постепенно наращивая его.       Он входил в неё глубоко, сладко, мучительно, вталкиваясь всё сильнее и глубже, пока Елена пожирала его рот своим поцелуем. Оба стонали и задыхались, покрытые по́том как после изнурительной гонки. По мере приближения к финалу Елена позволила себе потерять контроль, крича в голос пока Стефан возносил её к удивительным и неведомым доселе вершинам блаженства. Похороненная в собственном удовольствии она не могла даже открыть глаза. Всё, что ей оставалось, это держать за любимого, прижимаясь лбом к его лбу. Погружаясь в то, что можно было описать лишь словосочетанием полное забвение. Как будто мир перестал вращаться.       Резкое сжатие челюстей, вгоняющих клыки в её шею, заставило Елену распахнуть потемневшие от желания глаза. Вампиры не могли питаться друг от друга, им нужна была кровь живых существ — людей или, на худой конец, животных. Однако это всё равно приносило удовольствие. И Стефан наконец мог сделать то, чего всегда так хотел — питаться ею и любить одновременно. Без страха.       Девушка последовала его примеру, вгрызаясь в место соединения плеча и шеи. Юноша тяжко застонал, но она уже не слышала этого. Сверхъестественное удовольствие от питья крови слилось с плотским экстазом и она задрожала, сжимаясь вокруг него в самой прекрасной агонии, которую когда либо испытывала. Тело кричало и корчилось в вызванной удовольствием сенсорной перегрузке, но душа чувствовала счастье. На мгновение Елена показалось, что Земля и все планеты остановили своё вращение, а законы Природы перестали действовать. Как будто они со Стефаном остались одни во Вселенной и не существовало ничего, кроме них, и момента, который они разделили. Они стали единым целым. Их души слились, нежно пульсируя в центре бури, которую они сами и создали.       Стефан улыбался, наблюдая как его любимая корчится в муках страсти, а затем поцеловал окровавленными губами. Это было идеальное завершение грандиозного финала. И даже когда он наконец отпустил её, спустив дрожащими ногами на землю, Елена продолжила цепляться за него, прижимаясь голой грудь к обнажённому торсу и лаская пальцами лицо и затылок пальцами.       Никогда прежде она ещё не чувствовала себя более живой. И пусть это ощущение — лишь иллюзия, порождённая любовной эйфорией, сейчас это не имело значения. Главное, что они со Стефаном были вместе. Связанные неразрывно. За пределами слов и даже их способности постичь природу этой связи. Он был частью её, а она была его частью. И только вместе они ощущали себя цельными. После целой череды физических и моральных пыток это было прекрасной наградой. Заслуженной. Выстраданной ими.       — И тебе нужно было ждать целую неделю, чтобы показать мне это? — лёгкая обида в голосе Гилберт мешалась с игривостью.       — Тебе надо было привыкнуть. Иначе эффект был бы не тот, — усмехнулся Сальваторе. — Но мы можем делать это весь день.       — Да! — выдохнула девушка, горячо поцеловав возлюбленного. — Господи, да. И я убью любого, кто встанет у нас на пути.       Губы влюблённых встретились, смешивая остатки ранее выпитой крови и они повалились на землю чтобы продолжить начатое. _____________ Пара коллажей на тему: https://clck.ru/3FZ89m https://clck.ru/3FZ89x