Рассвет любви на закате цивилизации. Нулевой пациент.

«Любовь живёт три года,» — утверждал Фредерик Бегбедер в одноимённом романе 1997 г. Наша продлилась намного дольше, но, наверное, когда тебе за тридцать, на первое место встают иные ценности. Такие, как быт, положение в обществе, уютный семейный очаг… «Продолжение рода.» Не могу не думать об этом, глядя на Нормана и Эсфирь. Нужно отметить, они очень неплохо смотрятся вместе. Настолько хорошо, что иногда мне хочется уйти в утренний туман, чтобы не мешать им… Ну вот опять, это глупое чувство жалости к себе. Норман ведь ни разу не дал повода усомниться в его верности, так почему я чувствую себя настолько хреново? Хочу вернуться в свой дом у озера, где были только мы и наш милый рычащий питомец. «Интересно, Теду сейчас так же одиноко, как и мне? Помнит ли он нас вообще?» — О чём задумался? — спросил Кит, присев рядом на крылечке и поправив свои растрёпанные ветром волосы, уставился на меня большими голубыми глазами за очками в серебристой оправе. — Если тебя что-то беспокоит, просто скажи мне об этом. «Ну блин, почему именно сейчас?!» Я нелепо улыбаюсь, пытаясь придумать, как побыстрее отмазаться и избежать долгого разговора, время от времени с опаской посматривая в сторону Нормана. Но, к счастью или к сожалению, тот увлечённо обсуждает с друзьями предстоящую поездку, не обращая на нас с Китом никакого внимания. «Слава богу, ему не до меня.» — Ни о чём, просто наслаждаюсь одиночеством, — отвечаю грубо, чтобы дать понять, что не хочу общаться. Но Кит явно настроен на длительный диалог, раз притащил с собой несколько старых, потрёпанных книг со стёртыми названиями. Он неплохой парень, и мне не по себе от того, что приходится так его динамить, но ревность Нормана временами подобна безумию. «Как же я устал от всего этого.» Напряжение внутри меня нарастает с каждым днём. Я всё чаще чувствую себя тенью. Одиноким зомби, блуждающим среди людей. С одной стороны, хотелось поделиться с Китом тем, что меня беспокоит, но страх перед реакцией Нормана, боязнь всё разрушить и потерять любимого сковывал, заставляя молчать, пряча истинные чувства за маской беззаботности. По правде говоря, Кит — единственный в этой общине, с кем мне вообще есть о чём поговорить. Раньше мы могли часами обсуждать книги и сплетничать о людях, которые нам не нравились, в частности, о горячо любимой всеми Эсфирь. Мне было хорошо в его обществе; я наконец-то обрёл друга, чему был нескончаемо рад. Но он всё испортил. Несколько дней назад, напившись на вечеринке в честь Хэллоуина, Кит во всеуслышание заявил, что я ему нравлюсь и что мы больше подходим друг другу. Это создало немало проблем. Норман так злился, что, не окажись поблизости его друзей, он бы голыми руками порвал наглеца на части. Нужно признать, в словах Кита был смысл: мы почти ровесники, оба интроверты, любим книги и ненавидим шумные компании. Нам гораздо комфортнее в библиотеке, чем на улице. Собственно, там мы и познакомились. Но я однолюб и никогда не рассматривал в качестве партнёра никого, кроме моего ревнивого экстраверта, который, прервав свой разговор, уже прожигал меня взглядом. Не хочу злить любимого, но, откровенно говоря, в такие моменты я чувствую себя немного лучше. Его ревность — последняя искорка от былой страсти, что ещё недавно сжигала под нами постель. «Чёрт, ну почему всё так сложно.» Переехать в общину мы решились не сразу. Норман долго ходил вокруг да около, красочно расписывая во всех подробностях, как чудесно там живётся, как все помогают друг другу, словно одна большая семья. Я сдался после описания огромной библиотеки в три этажа, которая находилась в городе всего в двадцати километрах от общины. Норман обещал, что мне непременно понравится новый дом, вот только забыл уточнить, что образовали эту общину его друзья и команда, во главе с бывшей девушкой. Будучи лидером по натуре, мой любимый сразу же влился в поток бурной жизни здешнего общества, став не менее уважаемым, чем и его подружка, а я, как обычно, ушёл в тень. Первое время я правда старался. Хватался за любую работу, пытался общаться, но всегда находился кто-то, кто делал это лучше меня. Единственное, в чём мне не было равных, — это общение с зомби, но эта моя особенность держалась в строжайшем секрете. То, что раньше забавляло и восхищало Нормана, теперь считалось проблемой. Вот уже три месяца как я не выходил за пределы лагеря, между тем Норман и Эсфирь всё чаще покидали сообщество вдвоём в поисках провизии. Обычно это были вылазки на день, максимум два, но в последнее время разговор шёл о длительной поездке, и я, как ни старался, не мог заставить себя не ревновать. — Смотри, что я для тебя достал, — прервал моё погружение в себя Кит, протягивая мне книги. Обложка слишком пострадала, краски выцвели, рисунок практически не распознать, как и название. Я в предвкушении облизал губы и открыл титульную страницу. «Озеро Кровавых слёз.» — Не может быть! — радуясь, словно ребёнок, я сжимал любимую книгу в руках, не веря собственным глазам. — И… второй том. Даже не знаю, почему я это сделал, возможно, под властью эмоций или из благодарности, но, забирая вторую книгу, я наклонившись, поцеловал Кита в щёку и прошептал «спасибо», напрочь забыв про своего ревнивца. — Норман, стой! — крик Найджела вернул меня в сознание, и я, вскочив в последний момент, закрыл Кита собой. Норман тяжело дышал носом, словно разъярённый бык, увидевший красную тряпку; его руки, сжатые в кулак, дрожали, а на шее от напряжения вздулись вены. — Что это значит?! Я не знал, как ответить на его вопрос, не сделав ещё хуже. В голове образовался круговорот из разных хаотичных слов и реакций, причём кидало этот мысленный поток из крайности в крайность, вплоть до идеи опуститься на колени и сделать ему минет. Ну, как минимум, так у меня был шанс оправдать своё долгое молчание. — Я поблагодарил за подарок, — промямлил я, прижимая книги к груди, словно они в этот момент были самым ценным, что у меня было. «А может, так оно и есть? Последняя радость…» — Какого хрена?! Я, по-твоему, совсем идиот?! Кто так благодарит?! — Эсфирь по несколько раз на день! — не сдержался я, увидев улыбку девушки, которую она старательно пыталась скрыть за маской беспокойства. — Эсфирь может целовать кого угодно, это её личное дело, а ты — мой. — Она целует не кого угодно, а тебя! Я же не устраиваю при этом сцен! — Я тебе не изменяю! — А я, значит, изменяю?! Я просто поблагодарил Кита за книгу, которую, кстати, ты обещал мне найти ещё три месяца назад, но ведь тебе было не до этого! Тебе вообще нет до меня дела! Ты даже не спросил моего мнения по поводу своей поездки! Тебе плевать на то, что я чувствую! Норман разжал кулаки и виновато опустил взгляд. Это заставило меня остановиться от дальнейших высказываний, что адским пламенем жгли моё горло, но я, проглотив их, тяжело вздохнул и вновь погрузился в себя. Мне было чертовски больно, и я знаю, что прав, но разве это имеет значение, если причиняешь боль тому, кого любишь. — Лекс, я… — Я хочу побыть один, — моя стандартная фраза, за которой следует незамедлительный побег от проблемы. Мы и так привлекли к себе слишком много внимания. Больше не могу находиться среди этих людей, которые, уставившись на нас, ухмыляются и шепчутся. Я для них чужой, фрик, не нашедший себе место среди «нормальных». — Лекс, давай поговорим, — нежно сжимая мою руку, просит Норман. Раньше это всегда срабатывало: мы говорили, а после занимались сексом, и всё было хорошо. Но я слишком зол для рациональной беседы. Мне нужно остыть и успокоиться. Убрав его руку, я, практически влетев в дом, закрылся в спальне на ключ, едва сдерживая себя, чтобы не вернуться и не прибить эту интригантку Эсфирь, что нежным голосом, скорее всего не упустив возможности обнять при этом Нормана, успокаивала его, убеждая дать мне время «Остыть». Остыть! Блядь, да я скорее реально остыну и стану зомби что сожрёт её мозг, чем успокоюсь! «Ненавижу эту тварь и эту грёбаную общину.» Чтобы немного отвлечься, я, устроившись поудобнее на кровати, открыл книгу, которую так давно мечтал прочитать… *** Проснулся я посреди ночи от жуткого рычания за окном. «Тед.» Сердце забилось быстрее, наполняясь приятной ностальгией и теплом. Норман спал на диване, поджав ноги под себя — не мудрено с его-то ростом на софе максимум в полтора метра. Но что поделаешь, любовь зла. Я смутно вспомнил, что послал его на хуй, когда он, выпивший, пришёл мириться, и велел не дышать на меня перегаром. По идее, я должен был чувствовать себя виноватым, но почему-то был счастлив. Укрыв своего пьяницу пледом, я тихонько поспешил на улицу. Сердце меня не обмануло: в нескольких метрах от дома, в свете луны, стоял мой любимый питомец. Возможно, это странно и даже ненормально, но когда этот полуразложившийся труп, от которого несло тухлятиной и гнилью, бросился ко мне, я обрадовался. Словно нашёл пропавшего пса. «Боже, я сошёл с ума.» Да, скорее всего, так и есть, но в белёсых глазах с прожилками крови я видел преданность и даже любовь. — Тед. Хороший мальчик, иди к папочке. Мертвец, казалось, улыбнулся и зашагал быстрее, насколько это было возможно в его состоянии. Надо признать, за эти несколько месяцев он изменился не в лучшую сторону. Процесс распада, плюс бродячие собаки, что очень часто растягивали неповоротливых зомби по кускам, сделали его практически неузнаваемым. Тед почти приблизился, и я, протянув руку, собрался погладить его по голове, желая подбодрить и похвалить за то, что преодолев такой сложный путь, он смог меня отыскать, несмотря на огромное расстояние. Но звук выстрела оборвал протяжный рык, разорвав моё сердце на кусочки. «Нет.» Даже в своих мыслях я не смог закричать от боли, что, словно яд, растекалась по венам, заполняя каждую клеточку моего тела. «За что? Он ведь не сделал ничего плохого.» Упав на колени возле своего теперь уже окончательно мёртвого питомца, я, наконец-то, смог сделать вдох, и слёзы потекли из глаз. — Иди в дом, Алекс, пока никто не увидел. Я сам разберусь, — поднял меня Норман, и, поцеловав в щёку, подтолкнул к дому. Я встрепенулся, словно меня окатили ледяной водой, и отрицательно покачал головой увидев пистолет в руке любимого не желая принимать реальность моей новой жизни. «Только не ты… Нет… Ты не мог так со мной поступить» — Зачем ты это сделал?! Меня трясло от нервного озноба, я почти задыхался от злости и слёз. — У меня не было выбора. Мёртвым не место среди живых. Прошу, успокойся, и давай поговорим об этом в доме, — почти шёпотом проговорил Норман, с опаской глядя по сторонам. Выстрел явно не остался незамеченным. В окнах загорелся свет, и мы оба прекрасно понимали, что скоро здесь будет слишком много народу. — Ты убил того, кто был с нами десять лет, ради спокойствия тех, кого мы знаем всего три месяца? — Лекс, очнись, он мертвец. Зомби, нападающий на людей. — Он ни на кого не нападал, он вернулся домой. Ко мне. — Ты сошёл с ума, — печально произнёс Норман и попытался меня обнять. «Нет. Не в этот раз! Теперь я всё тебе выскажу! Клянусь, ты ещё не раз об этом пожалеешь!» — Да, я сумасшедший! А кто в этом виноват?! Чья вина в том, что единственный мой друг — это ходячий труп?! Да в его глазах было больше нежности, чем в твоих! — Хватит! Я понимаю, что тебе больно, но прошу, возьми себя в руки. — Не хочу! Я больше не собираюсь молчать! Думаешь, я железный?! Моя любовь к тебе не даёт тебе права так со мной обращаться! — Что я сделал не так? Что, скажи мне, Лекс? Я не умею читать мысли! Что тебя не устраивает? Давай обсудим и найдём решение. — Всё! Ты, твоя бывшая подружка и эта проклятая община! Я ненавижу всё это! Мне здесь не место! Так что пристрели меня, как и Тода, и покончим с этим раз и навсегда, иначе я сделаю это сам. Повешусь на этом грёбаном крыльце, чтобы каждый житель этой долбаной общины мог лицезреть мой колыхающийся труп, озарённый лучами восходящего солнца. Сморозил чушь. «В лучах восходящего солнца… Ха!» Начитался романов, вот и прёт из меня поэтичная ересь. Смешно и печально, ведь на какой-то момент я и правда этого захотел. А ведь все эти годы с Норманом я был так счастлив. Даже мысли не допускал, что моё депрессивно-унылое настроение сможет вернуться обратно. Почему всё так? Причина явно во мне. Это я не такой, как они. Я… «Может, отец был прав и я в самом деле демонское отродье?» — Что произошло? Вы не пострадали? — услышал я за спиной до боли противный писклявый голос, и, не дожидаясь ответа Нормана, поспешил в дом… *** — Мертвец проник в лагерь, всё хорошо, все целы, — выдохнул Норман, не сводя напряжённого взгляда с крыльца. — Слава Богу, — с мягкой улыбкой прошептала Эсфирь, положив ладонь на грудь мужчине, у которого был настолько удручённый и растерянный вид, что казалось, он, заблудившись в хаосе собственных мыслей, совершенно выпал из пространства. Ощутив, как сердце Нормана заходится в лихорадочном ритме, девушка попыталась отвлечь его внимание на себя сладкими речами. — Нам повезло, что ты был рядом. С твоим появлением в лагере стало намного спокойнее. Ты наш спаситель. — Согласен, это настоящее чудо, что эта тварь никого не убила, — Найджел хмуро посмотрел на поверженное существо и пнул его ногой, будто проверяя, окончательно ли тот мёртв. Затем похлопал друга по плечу и, повернувшись к собравшейся толпе зевак, нахмурил брови. — Ну что вы тут столпились? Расходитесь по домам, здесь не на что смотреть! У нас всё под контролем. — Его звали Тед… Он был другом Алекса, — глухо произнёс Норман, всё ещё уставившись на проклятое крыльцо. В его душе было столько боли и страха, что сознание невольно начало вырисовывать образ любимого, висящего на одной из балок. — Мне жаль, — тихо проговорила Эсфирь и, глубоко вздохнув, добавила, глядя в бездонные карие глаза. — Если Алексу нужна психологическая помощь, Майкл… — После экспедиции мы вернёмся домой, — резко перебил её Норман. Его голос дрожал от душераздирающего чувства вины и тревоги. Убрав руку Эсфирь от своей груди, он почти побежал к дому, желая как можно скорее прижать к себе любимого и умолять о прощении. Эсфирь замерла, ошеломлённая его заявлением. Такого поворота событий она никак не ожидала. — Он же это несерьёзно? Он не может просто так уйти… — А почему нет, Эсфирь? — Найджел тяжело вздохнул, пытаясь сохранять спокойствие, но его глаза выдавали раздражение и усталость от всей этой канители, что устраивала эта троица последнюю неделю. — Ты сама этому поспособствовала, разве нет? — Я?! — Эсфирь почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Причём тут я вообще?! — Угу, — прозвучал голос за спиной, и они одновременно вздрогнули, когда Майкл бесшумно подошёл сзади. Он устало зевнул и прищурившись уставился на подругу, словно пытаясь заглянуть в её душу. — Только не надо притворяться, будто не понимаешь, о чём мы. Ты сделала всё, чтобы Алекс чувствовал себя здесь чужим. Надеялась, что они расстанутся? Только вот для Нормана его отношения важнее всего. — Я никогда не пыталась их разлучить! — резко ответила Эсфирь, ощущая, как обида и уязвлённая гордость сжимают её грудь. — Да ладно тебе. Я знаю тебя не первый год, и все твои уловки видны как на ладони. Смирись, ты никогда не вернёшь Нормана, — Найджел произнёс это почти мягко, но его слова резанули по сердцу женщины, как лезвие острой бритвы. Майкл кивнул в знак согласия, и уже с грустью в голосе добавил: — Я попробую поговорить с Алексом. А ты прекращай их ссорить, если не хочешь, чтобы Норман, послав тебя, не свалил восвояси. *** — Лекс, давай поговорим. Пожалуйста, — просил Норман, нежно гладя ноги любимого, который, накрывшись пледом с головой, демонстративно лёг на диван. — Мне очень жаль. Правда. Я просто испугался за тебя. — Хм… Ты испугался, что все узнают, что я привлекаю зомби, и нас попросят на выход, — недовольно хмыкнув, огрызнулся Алекс, натянув плед ещё выше, словно это могло оградить его от боли и сомнений. «Не хочу тебя прощать. Даже не проси,» — убеждал он себя, хотя в душе уже давно не осталось злости, только горькое чувство обиды и сожаления. Алекс безумно любил Нормана, и как ни крути, десять лет счастливой жизни не перечеркнуть парочкой скандалов и одним мёртвым зомби, пусть даже этот зомби и был их питомцем. — Стоило сказать мне, что тебе здесь не нравится, ушли бы раньше. Я просто пообещал помочь с поиском провизии, но как только вернусь, возвратимся домой. — Правда? — выбравшись из своего укрытия, с надеждой спросил Алекс. — Конечно. Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни. Я не хочу ссориться и не хочу тебя потерять. — Но ведь тебе нравится здесь? — Если это место вгоняет тебя в депрессию, то ну его к чёртовой матери, — тепло улыбаясь, произнёс Норман и, прижав к себе любимого, поцеловал его мокрую от слёз щёку. «Боже мой, милый, дался тебе тот мертвяк, чтобы вот так убиваться.» — Лекс, без тебя моя жизнь не имеет смысла. Я люблю тебя и сделаю всё, чтобы ты был счастлив. — Давай обсудим это завтра. Я слишком зол, а ты слишком расстроен моими словами. Я обещаю подумать. — Хорошо, — тяжело вздохнув, согласился Норман и, вжав любимого в спинку дивана, улёгся рядом. — Эй! — смеясь, возмутился Алекс, сталкивая его на пол. — Тут и так места мало! — Плевать. Я буду спать там, где и ты, — снова забираясь на диван, прорычал Норман, в душе наслаждаясь звонким смехом возлюбленного. «Прости меня. Клянусь, больше никогда не заставлю тебя плакать. Только найду идеальное кольцо, поженимся и свалим отсюда. Не позволю этому месту тебя сломать. Свожу тебя в библиотеку, да блядь, во все библиотеки мира. Только впредь даже думать не смей о своей смерти,» — на глаза навернулись слёзы, и, чтобы их скрыть, он зарылся носом в одеяло, делая вид, что пытается укусить боровшегося с ним Алекса. — Всё, хватит, пошли на кровать, — перестав смеяться, проговорил Алекс. — Ты скоро уезжаешь. Не отпущу тебя не натраханным. — Лекс, я никогда тебе не изменю. Ни Эсфирь, ни кто-то другой не заменят мне тебя. Думаешь, если бы у меня был к ней интерес, я бы так психовал, видя, как этот придурок Кит подкатывает к тебе? Я чуть с ума не сошёл сегодня, увидев, как ты его целуешь. — Прости. Я был на эмоциях. Ты же знаешь, как я хотел эту книгу. — Знаю, и очень жалею, что не я подарил её тебе. Я просто отвлёкся на поиски колец. Прости меня. — Колец? Норман кивнул и, сев на пол, взял ладонь любимого в свою. — Думаешь, я забыл, что хотел сделать тебя своим мужем? — Ну, теоретически мы прожили в гражданском браке десять лет, так что мы уже мужья. К тому же в постапокалиптическом обществе институт брака не имеет смысла. — Лекс! Хватит портить нам всю романтику. — Хорошо, не буду. — рассмеялся Алекс — Есть хочешь? Ты целый день голодный, даже чая не пил. — Очень хочу, — стягивая с Алекса серые спортивные штаны, ответил Норман и легонько укусил любимого за бедро. — Ты моя еда на ближайшие пару дней. — Пару дней? — настороженно спросил Алекс, и сердце в груди ускорило темп. — Сам же сказал, что не отпустишь меня не натраханным. **** Неделя горького ожидания подходила к концу. До возвращения Нормана оставалось всего два дня — два невыносимых дня, наполненных мучительным предвкушением сладостной встречи. «Скоро мы будем вместе, и всё станет как прежде», — твердил себе Алекс, но тяжесть на душе не исчезала. Изначально он планировал остаться в лагере и ещё раз попытаться приспособиться, но после отъезда любимого всё пошло наперекосяк. Эсфирь, вместо которой отправились Найджел и Майкл, озлобилась на Алекса и не давала мужчине прохода, изводя постоянными упреками и насмешками. Кит, который казался таким милым парнем, почувствовав свободу действий в отсутствие соперника, подливал в эти и без того напряжённые стычки масла в огонь, чем жутко раздражал, заставляя Алекса избегать с ним встреч и практически не выходить из дома. Был, конечно, вариант набить обоим морду, но тогда пришлось бы покинуть лагерь преждевременно, что явно не понравилось бы Норману. Только здесь, в просторах цветущего и душистого поля, глядя в бескрайнее голубое небо, Алекс чувствовал себя по-настоящему свободным. Лаз за забор ему показали соседские дети за пару ненужных безделушек. Выбравшись наконец-то за высокую стену, Алекс был настолько счастлив, что прыгал от радости как ребёнок. Затем, пристыдившись, что вот уже как тридцать пять, а ума не набрался, смущённо оглянулся и завалился в траву. Как же хорошо всё-таки было на воле. Шорох шагов и хриплое дыхание с протяжным измученным стоном разорвали тишину, нарушив его идиллию. Алекс вскочил на ноги и затих. Он не боялся зомби, зная, что они его не тронут, но всё же внутри всё сжалось в сплошной комок нервов. Это была девочка, на вид не больше девяти лет. Судя по целостности тела, заражённая совсем недавно. Её русые волосы, слипшиеся от грязи, всё ещё не потеряли свой цвет, как и слегка косившие в разные стороны зелёные глаза. Лишь только синюшно-белая кожа и неуклюжие движения слегка подёргивающегося тела выдавали в ней мертвеца. Сердце обливалось кровью от мысли, что когда-то это был живой, жизнерадостный ребёнок. Алекс сделал пару шагов навстречу, и девочка тут же повторила его движения. Мужчина улыбнулся и, уже более уверенно, шагнул вперёд. — Хорошая девочка. Нужно придумать тебе имя, — гладя мёртвого ребёнка по голове, проговорил он и тут же мысленно упрекнул себя в неуважении к мёртвым и безумии. Но, сославшись на скуку, откинул сомнения прочь. — Я назову тебя Джин. У меня была кошка с таким именем — у тебя глаза похожего цвета. Тебе нравится? Закивав головой, Алекс улыбнулся, и девочка, подняв голову, оскалившись, попыталась повторить его жест. Взгляд зацепился за ошейник с номером 1016, и в душе возникло нехорошее предчувствие. «Откуда у недавно обратившегося ребёнка ошейник с лагеря для заражённых?» Желая рассмотреть ошейник поближе, Алекс потянулся к застёжке и тут же вскрикнул, ощутив острую боль в руке, которая сразу же померкла на фоне той боли, что разрывала его душу — осознание безысходности. Его надежды увидеть любимого и отправиться с ним в путешествие по миру умирали вместе с остатками надежды, проливаясь на землю алыми каплями крови из небольшой, но такой смертельной раны на руке. Слишком беспечно он проиграл свою жизнь ангелу смерти, вернее, маленькому демонёнку, который, испугавшись его реакции, отпрыгнул в сторону и замер на месте, лишь судорожно дёргая головой и пристально следя за ним глазами. Злость, печаль и отчаяние… Первое, что захотел сделать Алекс — это убить эту тварь, но, даже зная, что она мертва, он не мог избавиться от мысли, что это ребёнок. Тяжело вздохнув, Алекс разревелся и упав на колени выплеснул боль в протяжный душераздирающий крик. Он не знал, как дальше быть, что делать и что говорить Норману. Есть ли вообще теперь смысл в разговорах? Оставаться в лагере было нельзя, но и уходить не попрощавшись Алекс не желал. Да и куда идти? Только вот осчастливить любимого такой новостью в глаза, мужчина не решился, посчитав письмо наилучшим для обоих вариантом. Холодная рука провела по его волосам, и девочка улыбнулась кровавыми зубами. — А ты быстро учишься, — вытирая слёзы, произнёс Алекс, стараясь хоть немного успокоиться, но они градом скатывались по лицу и орошая пыльную землю прорастали в душе шипастыми цветами боли и вечного мрака *** Спеша осчастливить любимого, Норман вбежал в дом, но внутри его ждала лишь пустота и гнетущая тишина. Большая часть вещей осталась на прежних местах, исчез лишь походный рюкзак, самодельный клинок, который был скорее их семейной ценностью, чем оружием, и маленькое полароидное фото шестилетней давности, что стояло в рамке на столике у окна. Вместо него лежало письмо, разделившее мир Нормана на «до» и «после». «Любимый, прости, что ухожу вот так, не сказав 'Прощай', но у меня нет иного выбора. Я допустил роковую ошибку. Нужно было слушать тебя. Как же я хочу отмотать время вспять, чтобы всё изменить и не выходить на улицу, но, к сожалению, это невозможно. Прошу, пожалуйста, если ты меня любишь, не ищи — это всё равно ничего не изменит. Я заражён, и мне осталось недолго. За меня не переживай, я не один — со мной маленькая Джин. Я учу её быть человеком, а она учит меня быть зомби. Поначалу я очень злился на неё, но знаешь, это ведь только моя вина. Прости меня, если сможешь. Пусть в твоей памяти останутся только хорошие и счастливые воспоминания. Начни жизнь заново, создай семью и я уверен со временем боль от потери утихнет. Только не с Эсфирь — она ещё та стерва. Впрочем, решать тебе. Люблю тебя и буду любить до последнего вздоха.» Стол полетел в стену, и, истерически рассмеявшись, Норман раздражённо вытирая слёзы принялся собирать необходимые в дорогу вещи. Он не знал, когда ушёл любимый и сколько времени у него осталось, но точно не собирался прислушиваться к бредовой идее Алекса о новой жизни. Какая жизнь без него? Адская пытка, да и только! Нет, он отыщет этого засранца и обязательно надерёт ему задницу, а потом они остаток дней проведут в постели, наслаждаясь друг другом, чтобы в конечном итоге обратившись, осуществить свою мечту, бессмысленно шататься по миру. — Мне очень жаль Алекса, — проговорила Эсфирь, зайдя в дом спустя несколько минут после него. Наблюдая за тем как Норману больно она и правда чувствовала вину, но всё же была уверена что это к лучшему. Заметив рюкзак за спиной Нормана, женщина вцепилась в его руку, словно репейник. — Прошу тебя, не делай глупостей. Ему уже не поможешь. — Пусти, — раздражённо проговорил Норман, глядя на расстроенную подругу. — Он ушёл три дня назад. Как ты собрался его искать? — Я знаю своего мужа, знаю, где он и чем собирается заниматься в последние дни. Уйди с дороги, по-хорошему прошу! — Я тебя не пущу. Это самоубийство! — Толпа зомби не остановила меня, когда я шёл к нему в первый раз, не остановит и в последний. Кто ты такая, чтобы мешать мне? Зло толкнув её на кровать, Норман вышел из дома и тяжело вздохнув уверенно зашагал к воротам.