Потерянные

      Он бил, выл, рвал, рычал, беспощадно пинал и щедро раздавал подзатыльники, так и норовя содрать капюшоны, швырнуть прямо в снег. Настоящий зверь скакал вокруг нас, бросая ледяную пыль в глаза, и мы озирались, пытаясь уловить его материальное обличие, понять, куда от него бежать, где скрыться. Конечно. Разве все могло быть хорошо? Почему нельзя существовать без дополнительных трудностей? Итак хватает… Я бессвязно бранилась, закрывая голову руками и оставляя щель для обзора. Сине-белое месиво кружилось, вертелось, бесновалось, злорадно рычало, пригибало деревья и стремилось склонить нас. Мы прибились к огромной сосне, ища спасения. Ханна вцепилась в меня, я — в Бертольдта. Марко и Жан держались рядом, стараясь сохранять спокойствие.       — А если буран усилится?! — я вздрогнула: Ханна закричала мне в самое ухо. — Что с нами будет?!       — Все будет хорошо, — рявкнул Марко.       — Я ничего не вижу! — откуда-то из-за спины подал голос Жан, едва слышно.       Засыпет, завалит, заморозит и оставит на растерзание зверям — этого страшилась Ханна. Марко, хоть и старался не подавать виду, очевидно, разделял ее опасения. Ноги жгло холодом и болью, я старалась переминаться, но коварный снег с удивительным проворством пробирался в сапоги. Берт выкарабкается, как-нибудь, можно даже положить, что меня вытащит, а остальные? Бертольдт…       Высокая фигура попала в поле зрения. Мальчишка утирал рот тыльной стороной ладони, второй рукой прикрываясь от колючих льдинок. Нет… Не рот. Блеснули зубы. Я сильнее сдавила его плечо. Рано пока… Хоть и мыслим об одном — пар Колоссального испарит всякую бурю, — цена слишком дорогая. Нужно убежище. Переждать, разжечь факелы и хоть ненадолго передохнуть.       — Я что-то вижу! — я повернулась, все еще цепляясь за Бертольдта. Темное пятно зияло среди синевы, я встрепенулась. Чем бы оно ни было, там нет снега. Хижина или пещера… Спрятаться, пока буря не обрушила гору на наши головы. Марко тоже увидел, поднял руку, указал, издал радостный возглас…. Туда! Мою идею подхватили в едином порыве.       Меня схватили за плечо и потащили вперед, я и сама загребала ногами снег, сама не отпускала Берта. Ураган будто воспротивился нашему спасению и с еще большей силой хлестнул нам в лица, зарычал, взвыл, закусался, Ханна повисла на мне, идти становилось все тяжелее, я жмурилась, будто сил от этого прибавлялось, доверяя товарищам.       Барахтаться во мраке оказалось еще хуже, чем в синеве, с жадным глотком морозного воздуха я распахнула глаза: мальчишки по бокам, Ханна повисла вторым рюкзаком… И снова во тьму. Только уже не смыкая глаз.       — Я ничего не вижу! — я тоже, только чувствовала чужую крепко сжатую руку. Пальцы жгло чужим теплом, и они мертвой хваткой вцепились, словно в добычу, приобретая маломальскую подвижность.       Все выше взбрасывала я ноги, побег превратился в прыжки, снег все глубже… Колени прошибло дрожью, спасение маячило где-то впереди, но будто не приближалось, оставаясь на прежнем расстоянии. Нет, это обман! Сердце ухнуло в пятки, и я следом — провалилась. Быстрее! Мгновения выделяли черты цели — пещера, гигантская нора… Нора. Воспоминание подстегнуло рваться еще сильнее, будто хватка ослабла: как и тогда, угроза, куда большая, чем мои силы и возможности, растопчет, раздавит, сожрет… Среди снега что-то буреет. Кусок ткани, подранные крылья, синее и белое, окроплены кровью, голова… нет, это лишь сугроб. Глубоко спрятанное под ним воспоминание пыталось урвать в новый водоворот. Для скольких эта гора — братская могила? А сколько полегло там, в лесу? Нора… Испуганные лица ребят, тошнота, набросилось… Протянет ручищи, уродливые, непропорциональные и сожрет. Ну уж нет. Кто-то зашипел совсем рядом, я сжала руку лишь крепче.       Ворвались. Я споткнулась и рухнула, тяжело переводя дыхание. Это действительно была пещера. Двухлетней давности воспоминание до боли сжимало череп, и я закрыла голову руками, защищаясь. Все еще морозный воздух обжигал, делая лишь больнее. Рядом пыхтели ребята. Я перевернулась на спину и медленно моргнула. Стоило векам сомкнуться, вновь явилось изуродованное тело солдата. Разведка пожирает людей, уподобляясь титанам, и я собралась лезть на этот рожон… Нет ничего страшного в попытке спасти собственную шкуру в барсучьей норе или пещере. От людоедов или урагана, по крайней мере, я останусь жива. Марко подал мне руку.       — Все в порядке?       — Да вроде…       Будет и хуже.       — Подождем пока поутихнет и пойдем? — осторожно спросила Ханна, нервно вглядываясь в темноту за моей спиной. Спину свело напряжением. Никого. Сзади никого нет. К нам не выйдет потревоженный Хозяин. Бертольдт стащил рюкзак и стал вытаскивать факелы. Жан проявил участие, присев рядом.       — Надеюсь, никто не пострадает, — пробормотал Марко.       Возня, тихое чертыханье, шорох, стены пещеры озарились теплым подрагивающим светом факела. Ханна придвинулась к мальчишкам поближе, подставив руки к огню.       — Ох… Хорошо-то как…       — Я есть хочу, —брошенные мною слова отразились от стен и ускакали прочь в темноту пещеры. Темнота при виде факела ощетинилась и сжалась, отступив, но всего на пару шагов. Вот он враг— неизвестность.       — Нет пайка, — Марко встал рядом и пожал плечами. — А Саша бы наверняка попыталась что-нибудь протащить…       — Чтобы сожрать самой, — брякнул Жан. Мальчишка с силой упирался ногой в землю и морщился. — Подвернул, пустяки, пройдет.       Перелома нам здесь только и не хватало. И именно ноги. Мы по очереди подставляли руки к двум разожженным факелам, часто дыша: к потолку поднимались облачка пара и быстро растворялись, будто впитываясь в горную породу.       Был ли здесь кто-то до нас? Вряд ли… А будет ли? Пальцы жгло, но я не убирала серых рук, исподлобья поглядывая на ребят. Жан стоял рядом и грелся, факел держал Берт. Хитро, вроде и помог, и сам в тепле. Смуглое и покрытое резкими тенями лицо ничего не выражало, запечатанная равнодушием мысль будто вилась между бровями, Берт чуть хмурился и часто моргал.       — А что мы будем делать если буран не уймется? — он повернул голову к сине-белой пелене, сплошной стеной закрывшей выход из пещеры. Пламя дрожало, а стены подвывали, передразнивая ветер. Я невольно сощурилась, вьюга драла глаза. Закрыть уши, зажмуриться, слиться с пламенем в единое и перестать мерзнуть. Пламя никого не оставляет равнодушным.       «Не уймется?.. Не уймется? Не уйме…» — эхом переспросила пещера, и тени заплясали по стене, злорадствуя передразниванию. Берт поджал губы и хмыкнул.       — Даже не знаю, не может такого быть.       — А что тут знать? До весны проторчим, съедим кого-нибудь и вниз спустимся.       — Одного человека не хватит до марта…       — Значит самого большого съедим, — Берт наморщил лоб, покосившись на Жана.       — Пищевая ценность Бертольдта относительно мала, — вставила я. Жан развел руками, будто был готов к этим словам:       — Тогда после Бертольдта будешь ты. Умничаешь много.       Сомнительная участь. Ну да ладно, это ведь шутка.       — Жан, ты правда думаешь, что она тебе дастся? — Марко улыбнулся, сделав выпад рукой в воздух.       — Ну без Анни проще будет… — пробурчал мальчишка.       Беседа снова завяла, сам с собой продолжал выть ветер, рычать, грохотать… грохотать. Нет, мне не померещился гулкий рев, прокатился где-то снаружи, послышался мелкий трепет в пещере, совсем рядом, словно сотни маленьких шагов, где-то внизу.       — Что это?.. — глаза Ханны широко распахнулись, она озиралась, ища источник звука.       — Ребят… Смотрите на землю… — хрипловато произнес Марко, ткнув пальцев вниз.       Пламя факела метнулось вниз. Мелкие камушки подрыгивали, дрожали, бились друг о друга, складываясь в нечто большее. С потолка посыпалась каменная пыль, такая же дрожащая в преддверии чего-то большего, а грохот делался все раскатистей… Пламя затрепетало и вмиг потухло, тьма обрушилась на нас, а следом и рев. Волна ужаса захлестнула с головой, резко сделалось душно, дыхание порвалось, услышала хриплый вздох.       — Нас задавит! — я услышала визг Ханны. Руки не спасут моей головы, все сжало, сдавило что-то изнутри. Мгновение, два, и темно-синий лоскут свободы тоже сгинул. Продолжало трясти, но я жмурилась. Сейчас бы проснуться в корпусе и понять, что это дурной сон, проснуться, сделать вдох. Плечи сдавило, плеснула искра и…Утихло.       — Ребят? — собственный голос, уносимый вглубь, звучал иначе. Жива.       — Да? — над самым ухом шепотом спросил Берт, будто боясь разбудить что-то похуже.       — Что это было?.. Бу… Кха! — Жан зашелся в удушливом кашле где-то справа. — Марко?!       — Я тоже тут… А Ханна?!       Послышался тихий всхлип. Тоже жива. В горле запершило, задрало пылью, а уши словно заложило — вой в разы стал тише.       — Я ничего не вижу… Ничего! Мы умерли?..       — Не знаю как ты, я умирать не планировал, — отозвался Жан.       Рядом послышался тяжелый вздох. Бертольдт, может, и хотел высказать, как ему все надоело и как он хочет домой, но вместо слов зашуршала ткань. Короткие чирк, во тьме вспыхнуло длинное лицо. Огонек поджег темную зелень, устало взиравшую на головку спички. Свет сделался ярче, Берт поджег факел и затряс рукой со спичкой. Сизый дымок неторопливо поплыл по пещере. На месте выхода теперь темнел завал. Внутри что-то провалилось, ребра сдавило, судорожно сопя, я оперлась на стену. Нет-нет-нет! Удар за ударом прокатывался в ушах, ладони закололо. Застряли.       — Мы в ловушке, мы в ловушке…       — Мы все еще можем пойти вперед, — Бертольдт скрестил руки на груди, держа в одной факел.       — А если это тупик? — Марко отряхивался, часто моргая и утирая глаза от пыли.       Мимо него прямо к завалу подошел Жан. Уцепившись пальцами за камень, он потянул, но изменилось лишь выражение его лица да цвет пальцев: побелели от натуги. Марко приблизился, попробовал помочь.       — Мальчики, оно ведь еще сильнее завалит… Да и если обрушился не только потолок, но и лавина?.. Нам… нам конец, — паника перепорхнула к ней, будто дух, меняющий сосуды как перчатки. Опустошенность заполнила легкие и грудь.       — Выберемся, не переживай, — тихо пробормотал Берт. Я повернула голову, дымящийся палец коснулся моего плеча. Придавило? Берт слабо улыбнулся. Нет-нет-нет, этот вариант мы вообще не рассматриваем. Сейчас бы уничтожать население, а потом раскрывать свою личность из-за глупости вроде благородства. Нельзя так. Веки отяжелели, я медленно моргнула. Как там Анни?..       Мы не можем умереть. Я видела иное. Берт, Марко, Ханна и Жан успеют выпуститься из Кадетского корпуса. «Но ты ведь видишь события без своего вмешательства?» — голос Бертольдта пробил новую дыру, в которую провалилось нутро.       — По крайней мере это лучше, чем если бы лавина застала нас там, снаружи, — словно в насмешку была брошена реплика Марко.       Что ты наделала? Теперь ты во тьме. Страшно? Боишься нового сценария, боишься потерять контроль, который был в одной-единственной нити. Пламя поплыло, вой стал еще глуше. Первое вмешательство, не таким ты его себе, наверное, представляла? Героически спасти кого-нибудь, например, — участь куда лучше, чем то, что ты преподнесла этим кадетам. Веснушки превратятся в дыры, бравада смолкнет, нового объятия не случится. А зелень? Зелени ничего не останется как вспыхнуть и, испаряя пар, разрушить гору до основания. Но сначала будет взрыв, который поглотит все то, что могло бы еще жить. Все со взрыва началось и им же закончится. Из пепла в пепел.       Ты знаешь будущее, но лишь одну из его трактовок. А эффект бабочки? Вздохнула лишний раз, и Дрожь Земли осуществляет не Эрен, а Армин. Может такое произойти? Почему нет опций выбора? Голова пошла кругом, но тут моё плечо чуть сжали.       — Ты в порядке? — меня окликнул Берт. Я кивнула. — Все будет хорошо, верно? — спросил он, темные брови поползли вверх. Ясно. Сам не знает. Я кивнула, слюна встала поперек горла, заволокла глотку. И не откашляешь, и не проглотишь.       Потолок давит, стены окружают, а рука Берта становится зыблемой… Нет. Нужно взять себя в руки. Иначе возьмут тебя. Тяжелое и непреклонное «ладно» повисло в пыльном воздухе. Ладно. Переживем как-нибудь. Перетерпим. А там будь что будет.       — Может пойдем дальше? Не похоже, что это тупик… — заметил Марко, делая несколько шагов в темноту и протягивая вперед руки. Его ладони не нашли невидимой стены, провалившись в пустоту.       — Думаешь, это сквозной ход? — подал голос Жан, перехватив факел из рук Берта. Он поспешил за приятелем, на миг бросив взгляд на меня. Колкие глаза ничего не сказали.       — Типа того, ага. Попытка не пытка, а других вариантов у нас ведь нет, правильно?       Я тряхнула головой, криво обрезанные волосы затрепались, а фигуры приобрели более четкие очертания. Ладно. Нужно идти. Найти выход прежде, чем захочется есть. Найти выход прежде, чем усталость возьмет свое. Не возьмет. Хаос мысли зарождался из пустоты и вновь угасал, в попытках отвлечься, я нагнала Бертольдта.       — А ты знаешь в чем разница между сталактитами и сталагмитами? — Бертольдт пожал плечами. По его лицу трудно было сказать, что его интересуют особенности формирования горных пород, но он кивнул. Беседа была нужна.       — Нет, не знаю, — он опять пожал плечами, следуя за Жаном. Я рядом и слева, почти касалась тощей длинной руки. — В чем разница?       — В слове «сталагмит» есть буква «М».       — Ого… Круто, — Берт хмыкнул, а спереди послышалось фырканье Жана.       Пошли молча. Новой ехидности не находилось, а бросаться колкостями в адрес Ханны очень не хотелось: скажешь слово, и разразится буря переживаний и предвещаний самой мучительной и самой долгой смерти. Спасибо, сама справляюсь.       Это действительно был тоннель. Длинный бесконечный коридор вился и вился, увлекая своей тьмой нас в глубь горы, к самому ее сердцу. Пламя подрагивало, но упрямо светило, обнажая наши лица и нечесаные головы. Плутала от огня, а теперь плутаю за ним. Только теперь холоднее и темнее, чем там… тогда. Блуждания продолжались, коридоры вились, сворачивали, поддразнивали, эхом повторяя шаги, и наконец разбежались прочь.       — Вот-те на… — протянул Марко, остановившись.       Налево или направо? Развилка. И куда теперь?       Я почувствовала тлеющий зеленью взгляд. Берт чуть склонил голову, косясь то не меня, то на правый проход.       — Давайте разделимся? Проверим оба коридора сразу…       Ханна от этих слов вжала голову в плечи, испуганные глаза впились в Жана. Он же ведь пошутил?       — После этих слов обычно начинается сущий кошмар, — заметила я, пихнув Берта в бок. Со мной пойдет, если что. Бертольдт кивнул, будто услышав мои мысли. Кажется, он тоже не против.       — Но мы же не в страшилке какой-то, верно? — Марко заглянул в оба прохода, пытаясь разглядеть хоть что-то, но тщетно.       — Нет, у нас тут хтонический ужас.       — Какой-какой ужас? Матом не ругайся.       — Ну а как ты это по-другому назовешь?       Не столько хтонь, сколько… а хотя кому какой дело к какому поджанру относиться этот авторский ужастик категории В? И все же вряд ли мы что-то потеряем, если по-быстрому сходим в разные коридоры и вернемся назад, верно? К ужасу Ханны, я кивнула.       — Хоть одна разумная мысль от тебя, — съехидничал Жан. — Я иду с Бертольдтом.       — Я тоже с Бертом! — прежде чем я успела открыть рот, за меня уже все решили. Ханна уже встала поближе к мальчишкам, выглядывая из-за плеча Берта в темный коридор.       — Ну значит, мы вместе, — сказал Марко, кладя руку мне на плечо. Марко не такой уж и плохой вариант, если подумать. А как же Берт? Стоит, опустил взгляд, поджал губы и пожимает плечами.       Разожгли новый факел. Два источника света все же лучше, чем один.       — Если наталкиваемся на тупик, возвращаемся и идем во второй тоннель. Так точно не заблудимся, — Берт молча соглашался со всем. Лишний раз кивнул и с высоко поднятым факелом побрел в правый коридор. Жан, пихнув Ханну, удалился следом.       Я пошла рядом с Марко, покачиваясь из стороны в сторону. Пальцы крепко сцепились в замок за спиной, подгоняя меня легкими пинками в поясницу.       — Ничего, сейчас выход найдем и все отлично будет! — Марко хмыкнул, будто бы и не веря в собственные слова.       Я бы не сказала, что этот эпизод нашей истории пестрит живописными видами. Камень сменялся камнем. Марко тоже явно был в восторге от происходившего. Карие глаза скользнули по стене пещеры, ища каких-то намеков на выход из пещер.       — Давай поговорим? — не выдержал.       — Конечно, — спасибо, что предложил.       И тут диалог стух. Марко чуть скривился, мысленный процесс на лицо.       — Отличная погода, да?       Меня пробрал хриплый смешок, но искренний. Края рта потянуло вверх. И действительно. Отличная, шикарная погодка. Штормово-каменистая. Марко улыбнулся широко, явно довольный своей шуткой. Я с энтузиазмом закивала. Не пропадем. И эти не пропадут. Хорошая погода. Великолепнее некуда.       — Давай маме Жана условимся не говорить, что тут было? Шибко переживает она за него…       Он отсмеялся, опять слегка нахмурился, беспокоиться. Миссис Кирштайн (миссис? Здесь используют это обращение? Откуда это вообще? Всплыло впервые за несколько лет…) я еще не встречала. Не то, чтобы я собиралась по возвращении в окрестности Троста немедленно бежать к ней, но… Марко прав, лучше об этом не упоминать лишний раз.       — А твои родители?..       — Ну тут уж я сам как-нибудь разберусь, — отмахнулся Веснушка.       Свет пламени полз по стенам, пока прыжком не оказался перед нами. Тупик. Отлично. Возвращаемся. Марко пожал плечами, развернулся и ускорился, я тоже. Обратный путь до развилки не составил и десяти минут… или тридцати. Чувство времени осталось где-то снаружи. Топ-топ-топ-топ… Марко что-то бормотал, чуть кивая головой, мурлыкал что-то под нос. Пребывал в хорошем настроении, одним словом. Если из двух тоннелей один оказался тупиковым, то второй путь обязательно приведет нас к спасению, так ведь?       — Может мы попробуем позвать на помощь? Не думаю, что Жан и Ханна где-то далеко…       — Думаешь? — я чуть склонила голову набок. Марко пожал плечами. Один неосторожный шорох, одно колебание, один звук, никто не может сказать наверняка, насколько пещеры чувствительны и обидчивы. С потолка крошкой сыпется камень, вековая пыль взметается клубами, сбегая от шаркающих сапог Марко. Кажется, он знал, о чем я думала. По крайней мере, развития идеи не последовало.       И почему я не могу стать сильнее? Чуть больше, чуть крепче, сильной лапой раскидать камни, не сгинуть в каменных пещерах. Марко молчал, сжимая факел и смотря по сторонам. Веснушки плясали в свете пламени, прыгая по щекам, лбу и носу, он мягко улыбался, стараясь сохранить внешнее спокойствие. Найти выход и позвать других на помощь. Взрослых… И почему я не могу помочь? Сама взрослая. А веду себя как они… А ведь в четырнадцать я думала, что с исполнением восемнадцати человек становится серьезным, надежным и деловитым, одним словом, взрослым. А я что?.. А что бы сделала Анни?       — Думаешь, с ними все будет в порядке?       — Ну конечно! — Марко улыбнулся. — Жан сможет найти выход… если паника Ханны не окажется такой заразительной. А Бертольдт… — замялся, слегка склонив голову набок. — Не знаю, надеюсь в нем найдется достаточно мужества. Жан может и кажется противным, но сейчас не самое лучшее время чтобы ныть… Если соберется с мыслями и будет достаточно серьезен…       — Сможет стать хорошим лидером?       Марко засмеялся. Я украла его ключевые слова. Кадет закивал, запахиваясь посильнее. Улыбка стала шире и больше не сползала с лица, я тоже невольно улыбнулась. В груди затеплился огонек, трепещущий, как и пламя факела. Тени облизывали черты его лица там, куда не достигал свет пламени. Темнота хватала нас обоих, прислонялась к нашим спинам, подбрасывала мелкие камушки, непрестанно щипала и колола руки вновь нахлынувшей тревогой.       — Думаю, мы схожего о Жане мнения, — тишину разбавил голос Марко. Парень повернул голову, тень наползла на правый глаз и щеку. Опять… Опять эта мерзость. Я быстро отвела взгляд, стараясь сморгнуть назойливое воспоминание. — Что-то не так? — мягкий голос совсем не сочетался с рваным и мерзким образом. Я мотнула головой, сглотнув. — Да ладно тебе, все будет хорошо! — я ощутила его рука на своей спине и дернула плечом. — Сейчас найдем с тобой выход, спустимся вниз, доложим Шадису, если Жана и ребят там еще не будет… Я понимаю, что ты переживаешь, да и я тоже, но лучше надеется на лучшее. По крайней мере, я рад что застрял с тобой…       — Хах, да ну? А как же твой прирожденный лидер?       — Ты чуть спокойнее и проницательней, — Марко хмыкнул. — Так что…       Он не закончил, продолжив смотреть по сторонам. Тоже погрузился в свои мысли, едва слышно мурлыча какой-то смутно знакомый мотив. Они справятся. Точно так же бредут где-нибудь, за толстенной стеной в таком же коридоре… Но если..? Если я привела Бертольдта в эту ловушку, не значит ли это, что путь изменен? Пещеры жадно облизывались, поглощая неосторожных кадетов и путников, среди которых не повезло оказаться и нам. А если найдем выход, то надеюсь, умрем от обвала. Что лучше: быть придавленным насмерть или умереть от голода? Вспомнился человек, чьи поздравления с днем рождения заканчивались пожеланиями быстрой и безболезненной смерти. Откуда? Кто-то странный, неместный. Далекий. Взлохмаченный. И весь какой-то несуразный. Кто-то не отсюда. Шипит и бормочет, свистит… А позади него… Эхо шагов далеко разбегалось, обгоняя нас и прыгая от стены к стене и мчась к чему-то светлому вдали...       — Эй...       — Да?       Среди мрака синее пятно. Синее? Засвистело, завыло. Странное воспоминание обрело черты действительности. Сквозняк.        Пятно? Или просто блик перед глазами, привыкшими к свету факела? Костяшки врезались в веки, усиленно растирая глаза, как будто это не породило бы еще больше синеватых пятен… Свет не исчез.       — Ты видишь? — я сама едва расслышала собственный вопрос, но раззадоренное эхо тут же подхватило его, стократ усиливая. Марко вытянул шею и сощурился, тонкие морщинки побежали от глаз, соединяя веснушки между собой.       — Ага… Наши?       Нет, это не другой факел. Это путь на свободу, в темень и мрак. Более синий, чем в Тросте, он казался не таким прожорливым, хотя и щедрым его явно нельзя было назвать. Мы чуть ускорились, в боку закололо, в ноги врезались мелкие камушки, повеяло сквозняком, свобода засвистела в ушах, я услышала смешок Марко. Это действительно выход!       Его передернуло. Человек передо мной повернулся ко мне спиной, вытянул шею, приподнялся на цыпочках…       — Идем, скорее! — лицо опятнилось веснушками, черты изменились, снова Марко. Глаза широко распахнуты, он рванулся вперед       Я ускорилась, чуть сжав его руку, он почти побежал. Манящий темно-синий лоскутик плясал среди мрака, звал к себе, посвистывал сквозняком, подгонял. Скорее, пока не сбежал. Скорее, пока треклятые пути не перелегли, пока высшие силы милостивы, пока звезды желают видеть нас.       Мороз вновь ворвался в легкие, наши шаги становились все громче, гул становился отчетливей вместе со свистом, обдало руки, грудь, спину, снег вновь захрустел под ногами. Марко остановился, согнулся пополам, упираясь ладонями в колени. Но где мы? Вокруг снова синий хрустящий снег и ели, внизу и вовсе не видно намека на человеческий оплот, свобода, холодная и темная. Куда идти? И где остальные? Мрак все еще рядом, все еще танцует вокруг, подбрасывая снежную пыль.       — Ну вот… — Марко поднес факел ближе к груди, желая защитить дрожащее пламя.       Мы живы. И мы на воле. Наконец-то. Ледяной воздух обжег легкие, заставляя содрогнуться, я шумно выдохнула, не сдержав радостного смешка. Лунный свет заливал склоны, искрясь на снегу, колол глаза, даже щекотал.       — Ура, победа, — Марко улыбнулся моим словам, чуть склонив голову набок. — Только… где Жан, Ханна и Берт?       Где-то. Надеюсь, не в недрах горы. Ну Берт-то наверняка выберется… Хотя не хотелось бы идти на крайние меры. Я обернулась на пещеру, только что выпустившую нас на свободу. А есть ли другие выходы? Они ведь выберутся, да? Марко, почувствовав ход моих мыслей, озвучил свои надежды:       — Я думаю, с ними все будет хорошо, — с напускной уверенностью сказал он. — Спустимся, а если их там не будет, расскажем о произошедшим инструкторам… Наверное, они пошлют кого-нибудь… Не могут же они просто бросить кадетов умирать, да?       Да нет, наверное. Берт выберется. Должен. Справится. Марко потянул меня за руку. Ноги увязли в снегу, загребая. Холодно. Холодно иначе, чем там, темно, но иначе, чем там. Если бы Марко не держал меня за руку, я бы покатилась кубарем, слилась с лавиной, только бы вниз, только бы домой. Домой. Назад в казарму. Огибая стволы деревьев и мечась среди покрытых снегом и инеем иссушенных кустов, мы шли, неуклюже расставляя руки, не упасть бы…       Заиндевевшие кустарники и колючки бежали ковром вниз, подрагивая от непрестанно бившего ветра, лишь один сучок метался, не подчиняясь никакой логике. Нас с Марко осенило почти одновременно: это не что-то, а кто-то.       — Эй, там! — Марко сложил руки рупором, обращаясь к темной фигурке.       Движение. Копошение. Волнение, силуэт засуетился в снегу. Оставалось надеяться, что это не хищник.       — Ау-у-у! — нет, не хищник. Мальчик. Я вскинула руки, начав ими размахивать, человек внизу повторил.       Марко сделал пару шагов по склону, обернулся и протянул руку.       — Давай руку, может не упадем… — я сжала покрасневшие ледяные пальцы, последовав за ним. Полбеды позади, осталось спуститься. Свои небось уже внизу, ну, может Бертольдт еще на горе. Вряд ли с Анни и Райнером что-то случилось за эти… сколько времени прошло? Несколько часов…       Мы быстро семенили, не желая упасть и покатиться кубарем. Безусловно, быстрый спуск, но не хотелось бы закончить здесь, размозжив череп об исполинские стволы деревьев. Вот настоящие титаны… Кадет поспешил навстречу. Вбирая свет луны и звезд, сияли радостью голубе глаза.       — Армин! Ну и ну! Живой! — мы остановились, Марко все не отпускал моей руки. Каждая веснушка улыбалась.       Армин выдавил смешок, неловко улыбнувшись.       — Вы… А где ваша группа? Я от своих отбился…       — Ну мы тоже в каком-то смысле отбились… — заметила я. На самом деле не так важно, кого мы встретили. Важно, что встретили.       — А… понятно, — Армин кивнул собственным словам, тень под нижней губой стала еще более очерченной.       Постояли с минуту, поозирались, с опаской, будто лавина караулит прямо за ельником. Трусы. Марко поднял факел повыше.       — Они найду…       Найдутся. Еще как найдутся. Второй раз им вряд ли удастся потеряться. Ветер со свистом уносил слова прочь.       — Потопали?..       Потопали. Мы побрели вниз. Впервые за этот злосчастный день я почувствовала облегчение. Дыхание восстановилось, я вжала голову в плечи, зарываясь носом в мех куртки.       — Я так рад, что встретил вас, ребята, — Армин лучезарно улыбался. Хоть вместо факела используй. — Мы с группой шли, и я… — каждое слово будто делало его улыбку шире. Мальчик-солнце. Сияй-сияй, пока можешь, свети…       Но тут лицо его озарилось. Буквально. Вспышка, грохот сотряс нас, рывок, я обернулась. Желтый. Среди сини ночи, вспыхнул, перечертил небо, желтый. Молния. Жар обжег щеки, сердце заколотилось, забило дробью в грудину. Это… Лапы елей заслонили место, куда теперь были устремлены наши взоры.       — Вы это видели?! — карие глаза широко распахнулись, а брови поползли вверх.       Я глянула на Армина. Как и я ранее, он таращился на перелесок, будто пытаясь уловить след ускользнувшей молнии. Желтизна сгинула в голубизне глаз, сгинула во мраке, унося носителя прочь от горы, вниз, к людям.       — В буран еще и гроза? — пробормотал Армин, моргая в замешательстве. — Не думал, что так может быть…       — Всухую бьет? Гром не заставил бы себя ждать, если это и гроза, то мы близки к эпицентру, лучше отступить…       — А тучи где тогда? Дождем и не пахнет! — и действительно: тьма была абсолютно чиста, ни единого грязного пятна-тучи или даже облака. За нами наблюдали тысячи ледяных и колючих глаз, не внушая ничего, кроме давящей и гнетущей тревоги. Что-то пошло не так? Вдруг это Анни попала в беду? А если это Имир? Еще и Марко. Не в том месте, не в то время. Будто насмешка от Наблюдателей и Творца.       — Я бы не сказал, что это гром, скорее грохот… Что-то взорвалось? — пальцы юноши стиснули факел.       — Не думаю, что здесь стали бы хранить что-то взрывоопасное… Может правда гроза? — Армин хмурился, тени у его лба стали еще гуще, мыслительный процесс налицо. Широко распахнутые голубые глаза жадно вбирали мир, холодную пургу, далекие тени деревьев, наши силуэты... Жаждут поглотить океан. Почему ты не уберешь его? Я замерла, отведя взгляд и стараясь не смотреть на мальчишек. Навязчивая идея наложила тонкие костистые пальцы на голову, пошкрябывая, царапая… Откуда?       Армин сощурился, встал на цыпочки, пытаясь углядеть возможные новые вспышки, какие-то подсказки, хоть что-то… Но что ты найдешь, Арлерт? Что? Я найду первее тебя. Спрячу, притворюсь глупой, скорежу бестолковую мину. Не думай, что тебя не обмануть. Я не пожалею тебя в отличие от Анни. А может ты останешься здесь, в горах?