Встретиться вновь

Кажется, я ничего не соображала. Опять. „Жизнь ничему не учит,“ — говорил мне Бог Смерти. — Рьюза-а-ки, это же ты-ы-ы! — пьяно протянула я, криво улыбнувшись и выставив руки вперед. — А когда ты стал носить костюмы? — Я вообще-то Мацуда, — недоуменно сказал следователь и поднял меня с травы. — Правда? А я так сразу и не узнала. Так похож, — я по-дебильному хмыкнула и взяла того за щеки. — Мацуда, она, похоже, напилась, — Соитиро Ягами поднял пустую бутылку авамори, брошенную в куст. — Надо отвезти её в штаб. — В вытрезвитель! — воскликнул Бог Смерти. Но его никто, безусловно, не услышал. Всю дорогу до штаба, пока Ягами старший вел машину и по телефону разговаривал Рьюзаки, пока Уэди скуривала вторую сигарету „Camel“, я, мучаясь от внезапно обострившейся головной боли, разлеглась на заднем сидении и пыталась заснуть на коленях Тоды. Точно не в адеквате. Но в тот момент мне было абсолютно наплевать, в адеквате я или нет. Соитиро Ягами и Мацуда Тода, придерживая мое тело с двух сторон, внесли полусонную меня в главную комнату расследования. Моя голова обессиленно рухнула, а ноги волочились по полу, не имея никаких сил шевелиться. Со стороны, уверена, выглядело так, словно я спилась до потери пульса. — Что прикажешь с ней делать, Рьюзаки? Она на ногах не стоит, — вместо приветствия спросил один из следователей, кажется, Соитиро Ягами. Я еле как подняла голову и с дурацкой широкой улыбкой во все 32 зуба, не обдумывая, воскликнула: — Доброе утро! — Ты запуталась во временных рамках, крошка, — отдаленно захохотал Рюк. — Сейчас ночь. И снова сокрушенно свесила голову. — Отпустите её, — беспристрастным тоном произнес Эл. И я свалилась, упала на колени, тихо ойкнув. — Дыхни, — скомандовал детектив, как только приблизился ко мне настолько близко, что мы опять чуть не столкнулись носами. Я захихикала. — Ещё что? — в кривой ухмылке проговорила я, ухватив пальцами Эл за нос. — У-у-у! Он покосился на меня, как на последнюю идиотку, — соглашусь, я так себя и вела. Не поняла, в какой момент Рьюзаки отдалился от меня. Все плыло перед глазами. Да и не только перед глазами — внутри моего тела тоже все воротило, как на волнах посреди открытого океана в сильный шторм. Как будто произошла перемотка, и мы с Эл оказались в моей комнате. Я, ссутулившись, расположилась на краю кровати, а он напротив, у стены. Он что-то спрашивал у меня, намереваясь узнать все тайны, что я разузнала при разговоре с Кёске Хигути или когда ходила в кальянную. Но вот проблема в том, что я не помню свои ответы на вопросы. Хотя вроде я и не отвечала на них. Скорее несла какую-то несусветную бредятину под воздействием алкоголя. Через некоторое время, а именно полчаса, я начала утомляться от бесконечных расспросов одного и того же. Рьюзаки не сдавался, однако его надежда что-то разузнать с каждой секундой угасала. — Ты скучный, — фыркнула я и откинулась на заправленную постель. — Ответь на мой вопрос, — упорно повторял Эл. Я страдальчески простонала и завернулась с головой в объемное одеяло. — Бе-бе-бе, — пробурчала я. Молчание. Тупое молчание, заставившее тихонько откинуть одеяло и проверить, здесь ли еще Рьюзаки? В момент, когда я заметила его отдаляющуюся спину, которая при моргании раздваивалась, я подорвалась с места. Я тут же свалилась на пол, на свои колени (ноги реально не держали — ощущала себя куклой со сломанными шарнирами) и вцепилась в шершавую ткань его джинс. — Ну не уходи-и-и, — взвыла я и прижалась к его ноге. — Я думал, ты только этого и хочешь. — Хочу... но не хочу. Какая же чушь собачья. — Джейн, ты сейчас штаны с меня снимешь, — сказал Рьюзаки и наклонился, пытаясь расцепить мои руки. — Ну не уходи, пожалуйста-а! — а я ныла и тянула его штанину вниз (дергала скорее). — Но ты ведь не хочешь меня слушать, правильно понимаю? — Реально, заткнись, — промямлила я и, обняв его ногу, легла клубочком на пол. И заснула. А проснулась в кровати под одеялом, в своей голубой пижаме, в четыре часа утра, от того, что чучело по имени Рюк, слоняясь по комнате, случайно уронило вазу. — Разбудил ребенка, — хохотал он. И очень правильно, Рюк. До того как, вероятно, у меня отберут ноутбук и остальные приблуды для ведения следствия, мне нужно много чего разузнать. Потому что говорить ему о догадках, над которыми после еще как минимум месяц будет тупить Эл, ибо нельзя-совершать-никаких-поспешных-действий, я не собиралась. Еле как я подняла свою тушку с постели. И, господи, как же мне было хреново! Поплелась в ванную, бессильно шаркая ногами, намереваясь упасть в ту же секунду. Вообще не держали. Нисколько. Оказаться в ванной комнате намного быстрее, чем планировалось, заставил мой скручивающийся желудок, намеревающийся очиститься от вчерашней выпивки. Через мгновение меня и вправду вытошнило. Как хорошо, что я успела добежать до туалета. Приняла ледяной душ, чтобы взбодриться и немного отрезвиться, что для меня было крайне непривычным — я моюсь исключительно в горячущей воде, обжигающей кожу. В момент сообразив, я мигом взяла ноутбук с кофейного столика, записную книжку из кармана позаимствованных у девчонки из агенства брюк и пару предметов на экстренный случай, я заперлась в ванной комнате, спустилась на холодный пол и приступила к работе. Неужели это свершилось, и я хоть что-то делаю? Её полное имя — Белла Хигути, с девичьей фамилией — Белла Де Сантис, что в переводе с итальянского — прекрасная и святая. Что ж, сомневаюсь, что значение имени тесно переплетается с её преступной деятельностью. Родом, соответственно, из Италии, город Флоренция. Состоит в фиктивном браке с начальником отдела развития технологий компании „Ёцуба“ — Кёске Хигути для получения японского гражданства... ну и как выяснилось — ради некой секретной выгоды. Живут они, кстати, в совершенно разных домах. А еще о ее прошлом совершенно ничего не известно, вследствие чего можно сделать соответствующий вывод: её личность поддельна. Приехала в Японию в июне, ровно тогда, когда и возобновились убийства Киры, и сразу же связалась узами брака с Хигути. Плюсом снова всё сходится — этот Кира, помимо преступников и конкурентов „Ёцубы“, убивает агентов ФБР, политиков, членов правоохранительных органов. Кстати, количество их смертей эквивалентно смертям преступников. Возвращаюсь к теме: раз, по её же словам, она сама преступница, то, безусловно, это странно, что она калечит своих же, но! Вероятнее всего, это Первый Кира, передав силу тетради, предложил ей подобный компромисс: она карает своих, а затем распоряжается тетрадью, как вздумается. Но тогда что она делает рядом с „Ёцубой“? Рядом с Хигути? Нет, у Кёске определенно нет возможности на убийство — вспомнить, как он взмолился, чтобы та властная женщина не убивала его. И никогда не было этой возможности. И ни у одного члена компании не было. Первый Кира не способен искоренять преступность в данный момент. Не перехожу на конкретную личность, все мы знаем, о ком я говорю. Он оказался под прицелом, и поэтому, чтобы ему хоть как-то отделаться, ему пришлось снова стать невинностью, передав на время свою силу кому-то другому в целях отвести подозрения от себя. Ведь он же под стражей, а убийства продолжаются, причём более нещадно, чем ранее, однако быть же такого не может! И вот следователи уверены, что он не причём. Но что, если, когда мы поймаем поддельного Киру, Первый заберет способность обратно к себе? Снова станет свирепым, невменяемым, эгоистичным, заводя в тупик оперативную группу. И так по бесконечному кругу, пока времени не станет слишком мало. Пока он не одичает и не докопается до самой сокровенной тайны Великого детектива L — его настоящего имени. А после, как домино, падут и остальные: я, Ватари, Моги, Мацуда, Аидзава и даже Соитиро Ягами... Вот каков его план. Я его раскусила, как орешек. Но это говорит о том, что Кира как раз и пользуется Беллой, ее безответственностью и глупостью. Если нынешний Кира во всю истребляет мирных, то на нее будет легче выйти, тем самым способности к Первому вернутся быстрее... Черт побрал этого психопата! „Рюк, если меня действительно лишат возможности вести расследование, ты мне хоть немножко поможешь?“ — черкнула в записной книжке я, а после добавила: „С меня, как обычно, яблоки.“ — Пф, ты мне еще тот долг не вернула, — фыркнул тот. — Да и вообще, девочка моя, ты забыла, что я не обязан тебе помогать? Считай, что я просто наблюдатель. „Грузовик яблок.“ — Мне сложно тебе верить, красотка. Где ты откопаешь грузовик яблок, дорогуша? Супер, теперь Рюк мне не доверяет! Хотя, будь я на его месте, я бы тоже так поступила. Я было начала строчить новую записку, но услышала шум открывающейся двери. И ровно в тот момент, когда я поспешно выдрала листки бумаги из записной книжки и смыла их в унитаз, дверь в ванную комнату распахнулась. — Я знаю, что ты проснулась, — спокойно произнес Эл. — Что ты делаешь? — В сапера играю, — саркастично хмыкнула я, не отрывая взгляда от ноутбука, закрывая все ранее открытые вкладки в интернете. Молчит, смотрит и думает. Я чувствую его пронзительный взгляд на себе, чувствую, как его большие немигающие глаза впиваются в мою душу, сковывая ее и вычерпывая всю правду и ложь. — Я понял, — не многословно, но многозначительно сказал детектив, заставив мои конечности поджаться. Не успела я переключить взгляд на Рьюзаки, как он уже крепко обхватил мое запястье и потащила на себя. От неожиданности и звона ноутбука, полетевшего на кафель, я тихонько взвизгнула. — Ты чего? — негодовала я, пока он широким шагом вел меня за собой. — Отпусти меня! Но Рьюзаки не откликался, а продолжал волочить меня за собой. Я сопротивлялась, пыталась вырвать руку из его хватки, затормозить, но он не сдавался и шел напролом. Ну вот, что я предсказывала: он рано или поздно вспомнит обо мне. Сейчас, дайте угадать, он приведет меня в ту комнату без камер и будет допрашивать. И правда, он привел меня в какую-то темную комнату, но не в ту, с панорамными окнами и кипами документов. Нет. Эта комнатушка была крохотной (кажется, всего два на два метра) и безумно темной. Особенно, когда Эл закрыл за собой дверь. Даже пальцы нельзя было разглядеть! — А теперь выкладывай всё, что знаешь, — откуда-то из темноты осторожно произнес он. — Темнота для того, чтобы незаметно пырнуть ножом мне в бок? — саркастично усмехнулась я, но мою шутку не оценили. Я поняла, что она была неуместна. Кажется, я уже заражаюсь от Рюка. — Не отходи от темы, Джейн. А то и вправду придется принимать не очень... толерантные меры, — заговорщически сказал он. По звукам определила, что он сделал шаг вперед. — А когда они были у тебя толерантными? Я шагнула назад и уперлась спиной в холодную стену. Мрак до сих пор не развеялся. И если бы не ощущаемое присутствие Рьюзаки, я бы вовсе подумала, что нахожусь в абсолютной пустоте. Тем временем я почувствовала, как Эл продвинулся вперед ко мне и вздохнул, теплым воздухом колыша мои выбившиеся из небрежного пучка волосинки. — Именно поэтому ты должна мне все рассказать, — вполголоса хитро проговорил он. Да что это такое... Я ощущаю, что он близко, ощущаю его дыхание... Но в этой непроглядной темноте не видно даже его очертания, даже никакого блика не сияло на его белоснежной кофте или в глазах. Меня это до безумия настораживало. Ведь в данную минуту он может сделать со мной все, что ему вздумается. Боже мой, кажется, я схожу с катушек со своей паранойей. — А если мне нечего рассказывать? — с украдкой спросила я, вжав голову в плечи. Хотелось надеяться, что детектив тоже не видит меня и мое перепуганное выражение лица. — Как же нечего? — практически прошептал тот. Я вздрогнула. Нет, всё-таки хорошо, что в комнате темнота, — можно не скрывать эмоции, их просто-напросто не видно. Но все же в этой тьме витает чувство обеспокоенности, пронизывающее всем своим существом. Волнение, заставляющее сердце выпрыгивать из грудной клетки от бесчисленного количества ударов, совершенных за непродолжительный промежуток времени. Тревожность, вынуждающая меня стать крохотной беззащитной девочкой, случайно оказавшейся под влиянием этого огромного бесчеловечного мира. Эл, как всегда, не прогадал, в каком месте ему нужно достать правду. Ведь я правда боюсь темноты. — Честное слово... Я не раздобыла никакой информации, — тихо пролепетала я, вжимаясь в несчастную стену всем своим телом. — Правда? Я почувствовала, как его тонкие пальцы дотронулись до моего подбородка и крепко вцепились, задрав мою голову вверх. Я покривилась и поспешила убрать его худые руки с моего лица. Но Эл среагировал быстрее, чем я успела хоть что-то сделать: другой своей рукой он зажал оба моих запястья в крепком замке. — Тебе лучше признаться сейчас. Дальше только хуже. Да, я поняла. Но вестись на такого рода манипуляции я не собираюсь. Мало ли что он там хочет. Тем более, я ему сознаюсь, и что мне с того? Есть ли хоть какая-то выгода? Он меня в любом случае здесь не убьет, ха. Знаете, а я даже как-то стала привыкать к темноте. Она перестала казаться такой пугающей. Даже несмотря на то, что я все еще не вижу лица Эл. Он все еще является затерявшейся во тьме пустотой, обжигающе дышащей на мой лоб и щеки и цепко держащей меня за руки и подбородок. Отчего-то я расплылась в непонятной улыбке — что-то между улыбкой пьяного человека и улыбкой психопата, — проигнорировав вопрос. — Молчишь, значит? Я увидела блик. Я увидела чертов блик, чертову точечку света! Но когда я поморгала, моя улыбка быстро слетела, словно её и вовсе не было. Рьюзаки придвинулся слишком близко ко мне. Я даже не заметила, как он буквально стал вжимать меня в стену своей грудью, а пальцы рук, неудобно размещённые на подбородке ранее, острыми ногтями прошлись точно по тоненькой, выпирающей вене на шее. — Эл, я клянусь... — жалобно прошептала я. — Клянешься, что? — так же шепнул мне прямо в губы детектив. Прямо в губы... О, что ты делаешь со мной, Великий Детектив Современности? Я, подобно тоненькой ниточке, поджала губы и попыталась отвернуть голову в другую сторону. Но покушающийся на правде (а может и не только) Рьюзаки некогда блуждающими по шее пальцами снова прикоснулся к моему подбородку и повернул обратно к себе. — Смотри мне в глаза, Кэрролл. Что ты успела узнать у Хигути? Вижу, вы хорошо поладили. Даже в такой ситуации, в таком положении, будучи прижатой к холодной стене горячим телом, мне стало в разы спокойнее, махом улетичилась нервность. Мне теперь не было тревожно, нет, нисколько. Я видела его подозрительный прищур в отблеске черных, как смоль, глаз, и меня это успокаивало, заставляло сохранить легкую улыбку на побледневшем от страха ранее лице. Я знала, что он не посмеет применить насилие по отношению ко мне в данный момент, я была уверена, что, проводя острыми пальцами по моей шее, он не схватит ее и не постарается применить удушение. Возможно, по отношению к кому-то другому да. Но точно не ко мне. — Ты же говорила ему, что ты хорошая девочка, — тихо прошипел Рьюзаки, задирая мою голову выше. — Почему же ты тогда не слушаешься? Казалось, что даже от такой щекотливой манипуляции в виде ведения ногтем указательного пальца по шее, от легкого надавливания на нее она готова была, как бы странно это не было сказано, треснуть и расплескать лужи алой крови, отчаянно текущей, бьющей в венах. И нет, на меня не нахлынула тревожность снова. И это даже не из-за моей лжи. Всему виной эта близость, то, как он вжимает меня в стену, то, как он щекочет чувствительную шею прикосновением, то, как он шепчет мне в губы в полной темноте, словно в этой комнате и без того смутные рамки приличия нещадно размылись. Внезапно пришло осознание того, что он действительно может сделать со мной, не расскажи я ему всю правду здесь и сейчас. Что он может сделать после того, как мы покинем пределы этой темной каморки. В голове всплыл образ мучающейся в потрёпанной смирительной рубашке Мисы, привязанной кожаными ремнями к двум железным балкам, без возможности сделать лишнее движение и даже присесть. Вспомнила, как она, потеряв рассудок, умоляла её убить, собиралась откусить самой себе язык, плакала от страха... Нет, извините, конечно, я могу еще долго играть в молчанку, но на месте Амане Мисы оказаться я ни в коем случае не хотела. — Потому что на самом деле я очень плохая девочка, — хрипло прошептала я и расплылась в хитрой ухмылке. — Я и вправду знаю кое-что. Детектив неожиданно отстранился от меня, отойдя на полметра. Его едва видный силуэт снова заволокло непроглядной пеленой тьмы. Я звучно выдохнула и отлипла от стены. Казалось, что я прижималась к ней настолько сильно, что в ней остался отпечаток, а мой затылок сделался квадратным. — Я был в этом более чем уверен, — послышалось из темноты. — Но чего ты выжидала? Для каких целей была устроена эта сцена? — Мне было интересно, что ты готов сделать со мной, чтобы добиться признания, — практически безэмоционально ответила я, скрестив руки на груди. — Как видишь, я с тобой не сделал ничего серьёзного. Но если ты продолжишь молчать, то мне действительно придется принимать крайние меры. — А что мне будет за то, что я тебе расскажу? — прищурившись, заговорщически произнесла я. — Ты поможешь делу, и я дам тебе тортик. — Так не пойдет, — я нахмурилась. На самом деле хотелось грозно выпалить что-то типа: ты стебешься? — Предлагаю пойти на компромисс. — Что за компромисс? — заинтригованно поинтересовался детектив. — Я тебе рассказываю все, что узнала, а ты... как только придумываешь новый план по поимке Киры, ставишь меня главной в его исполнении. — Исключено, — строго обозначился он. — В смысле "исключено"? — я изогнула бровь в недоумении. — А разве мы не договаривались о том, что я буду тебе помогать? Помогать играть роли, вводить подозреваемых в заблуждение, выпытывать у них правду? — сведя брови, возражала я. — Нет, Джейн, мы договаривались, что ты будешь выполнять то, что я захочу. Но я не хочу подвергать твою жизнь смертельной опасности. — А что нам делать тогда? Бросить дело к чертям и ждать, пока Кира созреет самостоятельно заявиться в полицию? Нет, он не будет этого делать, и ты это понимаешь, — возмущалась я, чуть ли не переходя на крик. Я пригрозила ему указательным пальцем, поднеся его к едва заметному очертанию лица парня. — Мы все, все до единого находимся в смертельной опасности даже сейчас! И рискнуть нам в любом случае придется... Ах, подожди-ка, может, ты думаешь, что я девушка, а это значит, что я бесполезная? — вкрадчивым тоном продолжала я. — Что я не справлюсь с какой-то трудной задачей? Не унесу ноги от какого-нибудь амбала? Затем я резко замолкла, подразумевая, что Эл вставит какую-нибудь занудную реплику, но он, как ни странно, молчал. — Послушай, Рьюзаки, — негромко и спокойно произнесла я, тяжело вздохнув. В темноте я нащупала его плечи и крепко взялась за них, — я обучалась этому 14 лет. Никто, кроме меня, не исполнит план лучше. Его едва различимая в тьме фигура сгорбилась пуще прежнего, приложив большой палец к губам. Буквально прожив с ним под одной крышей около полугода, я могла с точностью заявить, что таким жестом он выразил задумчивость. А после детектив поднял на меня взгляд, означающий, что в его голове загорелась лампочка. На его лице засияла загадочная улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Хорошо, Джейн. Я дам тебе исполнить план только после того, как ты все доложишь все, что узнала. — Какова гарантия, что твои слова не являются ложью? — недоверчиво спросила я, скрестив руки на груди. — Хм... Девяносто девять процентов, — хитро улыбнулся тот, приблизившись на пару сантиметров. — Кхм... Предположим, что эта вероятность правдива, — кашлянула я, а после набрала побольше воздуха в легкие и уверенно заявила: — В „Ёцубе“ нет Киры. Но есть информатор, связанный с Кирой. Нет, я могу доверять этой таинственной манипулятивной улыбке и больно завышенной вероятностью почти в сто процентов. Скорее всего, это звучит крайне эгоистично, неправильно, глупо и необдуманно, однако я не могу рассказать ему информацию о Белле Де Сантис. Закрадываются смутные подозрения, что он, может, решил меня обмануть, "соглашаясь" на компромисс. Детектив L найдет ведь, определенно найдет весомый повод не привлекать к плану, оставив меня где-то на периферии. Но я хочу поймать преступницу собственноручно, вопреки всему. И поэтому я спрячу этот козырь в рукаве, пока мои сомнения полностью не развеятся. Хоть, может, к этому времени Эл сам наткнется на нее. — Кто-то из близких для посредника людей и является Кирой, — намеками говорила я. — Но мне пока что не удалось установить личность ни того, ни другого. Но с другой стороны, если я расскажу ему о том, что Белла и есть Кира, то детектив L вряд ли будет тянуть с планом, и мы быстро ее перехватим. Расследование пойдет быстрее. И смысл тогда играть в детские игры, в обиженку? Хотя может произойти и так, что Рьюзаки будет медлить с ее поимкой, стараясь выдумать наиболее безопасный план. А на это могут уйти недели, месяца... — Ты это узнала у Хитуги? — Так точно. Как только все мужчины из компании выбежали, скрываясь от репортеров, я увязалась за Кёске, который был крайне пьян. Он мне намекнул. — Это все? Но все же разумнее будет рассказать ему, правда? Однако... в таком случае компромисс не будет иметь смысла, он не будет честен и справедлив. А это неправильно. Тогда... я выжду нужного момента. Когда будет удобно доложить о Де Сантис, когда я пойму, что это необходимо. — Да. Это все, — вполголоса утвердила я, собрав руки за спиной в замок. — Уверена? — Рьюзаки снова приблизился к моему лицу, подозрительно прищурившись. — Да, — я убедительно кивнула, наивно округляя глаза. — Что ж, спасибо, Джейн, — поблагодарил детектив и, шаркнув ногой, развернулся. — Это была полезная информация. Пройдем в штаб. * * * — Опять? — недоуменно воскликнула я, когда, придя в главную комнату, Эл снова защелкнул наручник, соединяющий с ним и Ягами, на моем запястье. — Для того, чтобы я был уверен, что ты снова не натворишь поспешных действий. Таковы были санкции, о которых он говорил? Не такое уж и потрясение оказало это событие, всё-таки уже не впервые я оказываюсь связана с этими двумя. Я осознавала, что Рьюзаки мог обойтись со мной намного хуже, особенно если бы я ему не рассказала "полезную информацию". Лайт буркнул что-то нечленораздельное, явно выражая свое возмущение. Я же тем временем смиренно пожала плечами и приземлилась на кожаный офисный стул, подобрала под себя одну ногу, а другую приобняла, сложив подбородок на колено. Я тоже этому не рада, Ягами. Хотя, кажется, это наилучший исход. Мельком взглянула на горящие мониторы с какими-то статистиками, таблицами, статьями и прочим. А затем глянула на Эл, который уже успел занять свое почетное место, который уже что-то рыскал в сети. Я не обращала внимания на то, что он ищет, а откровенно уставилась на самого детектива. Немигающим сонным взглядом я рассматривала его тёмные мешки под круглыми, изучающими экраны глазами. Сколько же нервов я потрепала ему своей выходкой? Своим заявлением в „Ёцубу“? Я такая выматывающая... Разумнее было бы, наверное, выкинуть меня на улицу, еще когда я устроила ему истерику с извинениями, до смерти Укиты, нежели сейчас вытаскивать меня из самой задницы и связывать наручниками, чтобы впоследствии я не натворила еще более жутких вещей. А потом глянула округленные в изучении темные глаза, поверхностно вчитывающиеся в текст на экране. Глаза, повидавшие всякое. Нет, мне до сих пор интересно узнать, кто этот чудик на самом деле и кого он, черт возьми, напоминает мне? Вселенная дает мне намеки в виде дежавю, а я их не понимаю из-за того, что в свои девятнадцать после несчастного случая отказалась от лечения амнезии. Думала, мол, раз не помню ничего из своего прошлого, значит будет охренеть как здорово начать жизнь с нового листа. И что в итоге? Начала? Не-а! Все еще расследую дела, все еще в удовольствие подвергаю жизнь опасности. Только теперь меня еще мучает ощущение, что Эл — тот, кого я встречала ранее. Может, в каком-то следствии, а может в детстве. Вот в чем проблема — я не знаю и не помню! И меня изо дня в день мучает, проедает изнутри любопытство. А спрашивать Рьюзаки — дело гиблое. Он, вероятно, подумает, что я сумасшедшая, он ведь у нас асоциальный гений, который впервые вышел на свет лишь в этом году. — Джейн, что-то случилось? — как обычно спокойным голосом поинтересовался он, непонятно когда успевший повернуться. — Что? — очнулась я, замигав своими светло-зелеными глазами. — Ты очень долго смотришь на меня. Может, ты хочешь эклеры, а я тебе не предложил? — не сводя взгляда, парень указательным пальцем подвинул в мою сторону тарелку с десертом. — Нет, спасибо, — я мотнула головой и сложила ее обратно на колено, а потом машинально развернулась и прищурилась: — У тебя это... кажется, соринка в глазу. Дай уберу. Потянулась к его лицу и внезапно остановилась. Меня буквально парализовало от нежданного флешбека. Я же... когда была мелкая, часто могла так бесцеремонно уставиться на человека, изучая его внешность. Мне всегда было это интересно, я запоминала каждого поблизости находящегося человека до самых мелочей. И все как один хмуро оборачивались и спрашивали, что я на них так пристально смотрю? И я всегда... всегда отвечала, что у них соринка в глазу. Или ресничка выпала... — У тебя все в порядке? — Рьюзаки озадаченно свел брови, когда я несколько секунд, как замороженная, замерла в одной позиции. — Наверное, — буркнула, выбравшись из мыслей, я и тряхнула головой. После смахнула из глаза несуществующую соринку. — Ты себя странно ведешь сегодня, — спокойно заявил детектив. — Может, ты хочешь помочь следствию? — поинтересовался он, улыбнувшись краем губ, и придвинул тарелку с эклером обратно к себе. — С радостью помогу в другой раз, — я вяло встала с офисного стула, — я до жути хочу спать. Наверное, поэтому я странно себя веду. Пойду отосплюсь, если ты, конечно, не против. — Безусловно, я не буду против, — детектив отвернулся к мониторам. — Доброй ночи. Я свалилась животом на диван. Ощутив, как диван принимает меня в свои распрекрасные теплые объятия, я перевернулась на бок, издав утомленный стон. Устроилась поудобнее: свернулась в клубочек, обняв саму себя. Детское воспоминание долго не покидало мою голову. Я все удивлялась, каким образом мое сознание вспомнило это жест. И может ли это что-то значить? Но в итоге под мерное отстукивание клавиатуры и кликанье мышки я погрузилась в сон. Проспала я добрых восемь часов и очнулась к трем часам дня. К тому времени вся команда расследования уже собралась в штабе. Каждый из них был занят поиском какой-то информации: все сидели в тишине с кипами бумаг, а Эл за компьютером. Он быстро приметил, что я бодрствую, и тут же поручил мне разбираться с заранее подготовленной горой документов. Я неохотно поднялась с нагретого мной диванчика и без особого энтузиазма засела за изучение, обмакивая фрукты, лежащие на тарелке неподалеку, в шоколадное фондю. Без особого энтузиазма, потому что и так знаю, кто есть настоящий Кира. — Кажется, у нас есть небольшие проблемы, — оборвав тишину, с ноткой ошеломления в ровном голосе произнес детектив L. — Какие проблемы? — грозно воскликнул Соитиро Ягами, сорвавшись с места. — Этот Кира... получается, Четвертый, оказался более беспощадным, чем предыдущие. Преступники — не его цель. Он массово убивает специалистов из правоохранительных органов, в особенности агентов ФБР, причем очень извращенными способами. И, видимо, он может убивать, не зная имени. — Вероятно, этот Кира сам преступник, который старается убивать своих по минимуму, — усомненно заявил Ягами, подвинувшись поближе к экрану. — М-да, мир катится к тотальной разрухе, — под нос пробурчала я, шурша листками. — Что ты сказала, Джейн? — переспросил Эл, повернувшись ко мне. — Если некая могущественная сила или, быть может, оружие сейчас находится в руках преступника, то ситуация в мире превратится в сущий кошмар. В принципе, это было ожидаемо, — пояснила я, разведя руки. — Это понятно, но скажи, Рьюзаки, — Ягами старший встал посреди комнаты и сжал кулаки, — что нам делать? Мы работаем в полиции, и Кира может отыскать наши фотографии, а впоследствии убить! — Не стоит переживать, господин Ягами, — преспокойно отвечал детектив. — Не будем действовать необдуманно, но и медлить не будем. А Джейн сейчас займется удалением фотоснимков всех работников полиции. Да, Джейн? — Конечно, — я протяжно вздохнула, со стуком поставила стопку бумаг на стол и приняла ноутбук Рьюзаки. Пока я, вдумчиво подперев подбородок кулаком, щелкала мышкой, занимаясь информацией работников, Соитиро Ягами и детектив L продолжали собачиться. Первый волновался за свою судьбу и судьбу остальных полицейский, а второй просил успокоиться, уверял, что нервничать ни к чему. Но следователь не доверял его словам. Он помнил, как убили двенадцать агентов ФБР, помнил, как на его глазах умер Укита. Мацуда тоже хотел было повозмущаться, но его быстро захлопнули, поручив проверить Амане. Я не улавливала основную суть диалога, пока вдруг Рьюзаки не обратился ко мне: — Джейн, я подумал, что при таких обстоятельствах ты вряд ли будешь исполнять какой-либо план по поимке Киры. Я нахмурилась. Я, конечно же, разозлилась и одновременно расстроилась от такой новости. Мне хотелось пнуть его, да посильнее, и кинуть пару оскорбительных слов. Но воздержалась. Ведь все же я была зла не настолько сильно, как могло было быть. Я с вероятностью в семьдесят процентов предполагала, что я попаду в тот самый один процент из его высчитанной ранее вероятности. — Другого и не ожидала, — гневно процедила я, агрессивнее кликая по клавишам. — Но чтобы все было честно, ты можешь попросить у меня что-нибудь другое. Я подняла руку и посмотрела на звенящую серебряную цепь. Потом опустила, отвернулась к ноутбуку и без единой эмоции пробормотала: — Нет, спасибо. И всё-таки я большая умница, что предугадала подобный выкид со стороны детектива. Низкий поклон моей интуиции, которая редко меня подводит. Остается только придумать более-менее разумный план, чтобы самой не убиться, а плюсом, как смыться из штаба по-тихому. И, кажется, у меня есть одна идейка... Не происходило ничего интересного. Точнее, я скорее просто не вслушивалась в диалоги между следователями и детективом. Закончив с монотонной очисткой фотографий полицейских Японии, я снова засела за бумаги. Я держала их в руках, делая важный занятой вид, а сама витала где-то в облаках. Говорят ведь, что, запрещая что-либо, человек желает сделать это еще сильнее. Я не собираюсь сдаваться. Вопреки всем предостережениям и табу великого-гения-детектива. Да, может, он делает правильно, что не допускает лишних жертв, но, знаете ли, пошел он к черту! Под видом того, что я рисую готические загогулины в записной книжке, я настрочила пару записок Рюку. Он долго сопротивлялся, мол, зачем ему помогать мне и все в этом роде. Но я была настойчива, поэтому напомнила о нашем договоре. „Грузовик яблок“. Бог Смерти подозрительно покосился на меня, сказав, что я лживая манипуляторша. И тогда я написала ему на листке бумаги: „Если ты мне поможешь, я покажу тебе тако-о-ое зрелище! Ты такого нигде больше не увидишь“. И он с горем пополам согласился. Миновало несколько дней, на протяжении которых я изнуряла себя по полной — не спала сутками. Кофе я не пила, отчего иногда меня отрубало прямо на рабочем места, но я не могла долго спать, просыпаясь от каждого шороха. А если и удавалось поспать, то обычно лишь полтора часа, максимум три часа. Рьюзаки часто интересовался, почему я бодрствую, подражая ему, отчего я ему отвечала либо: я не знаю, либо: бессонница, похоже. Все это время с ноутбуком на коленях я предотвращала смерти посредством удаления фотографий и параллельно откапывала больше информации о таинственной личности Беллы Де Сантис. И практически развеяло мои подозрения наличие того факта, что у нее совершенно нет прошлого. У нее нет ни одной соцсети, она не числится в больничных списках, в школьных, у нее не было прописки по месту жительства в Италии. И о её родителях было ни слуху, ни духу. Но это было не особо важно. Ведь я и так знаю, что она — Кира. Поистине важно теперь отыскать доказательства. Опустив ноги со стола и поставив на него ноутбук, я закинула в рот последний в пачке яффский тортик, пододвинула кружку с остывшим зеленым чаем, покопалась в карманах брюк... И изъяла кое-что заранее припрятанное. Боже, храни мою предусмотрительность. — Что это? — тут же покосился Рьюзаки, наблюдая, как я, нечаянно громко шурша, вынимаю блистер с таблетками из кармана. — Снотворное, — легко ответила я, закинув две таблетки в чай. Они должны быстро раствориться. — Снотворное? — с подозрением нахмурился он. — Откуда оно у тебя? — Да. Не могу заснуть трое суток, — утомленно откликнулась я, пропустив вопрос мимо ушей. — Откуда у тебя снотворное, Джейн? — настойчиво переспросил Эл. — Что? — я вяло подняла чайную ложку и помешала чай. — Откуда? — двумя пальцами он ухватил со стола блистер и протянул прямо перед моим лицом. — Я не собираюсь подсыпать снотворное в твои напитки, если что, — я нахмурилась и сделала глоток, причмокнув. — Можешь забрать все, если не доверяешь. Я выудила из кармана целую упаковку и предоставила Эл. Он настороженно посмотрел на нее, а потом на меня. После чего взял их и спрятал в глубокий карман. — Это точно все? Я вывернула карманы. — Доброй ночи, Рьюзаки, — пролепетала я и отвернулась. Удобно устроившись на офисном кресле в ожидании действия снотворного, я вновь задумалась: а правильно ли я поступаю? Что, если не получится совершить задуманное? Что, если меня убьют раньше, чем я откопаю доказательства? Что, если у меня не удастся сбежать? Какое наказание и учесть меня ждет? Что будет потом?..