Встретиться вновь

— Теперь я понял, почему Рьюзаки так относится ко мне — я вечно доставляю неприятности! Прости меня, Джейн, что втащил в эту авантюру! Теперь нам еще получать от Рьюзаки! И, видимо, тебе достанется сильнее... Прости! — чуть ли не ныл Мацуда, когда мы, наконец, выбрались из здания компании „Ёцуба“.  — Так, — обозначилась я серьёзным тоном, — во-первых, прекрати нытье. Во-вторых, не извиняйся — это я тебя туда потащила. — Но идея же моя...  Речь молодого следователя прервалась, так как сзади подбежала Миса-Миса и воскликнула: — Вот вы где! Я вас заждалась! — она встала посередине и приобняла нас за плечи. — Ну что вы так долго-то а-а-а!  — Разбирались с ёцубовскими мужиками, — я тяжело вздохнула и поправила прядь челки, которую ветерком задуло мне в глаз.  — Ой, точно, — блондинка в одеянии ангела резко остановилась и схватилась за свой телефон. — Рьюзаки попросил перезвонить, когда мы встретимся.  Я нервно сглотнула. Мацуда, кажется, тоже напрягся.  Впрочем, Амане уже протянула мобильник Тоде. Он поднес его к уху и сказал что-то вроде: „Алло?“. После короткого молчания, во время которого на лице молодого человека застыла стыдливая гримаса, как будто отчитывали маленького ребенка за мелкую оплошность, Мацу стал что-то объяснять детективу в своей беспокойной манере. Вслед за этой болтовней следователь замолчал, лишь изредка угукая. — Хорошо, я понял, да... — выдержал небольшую паузу, слушая речь детектива. — Что? Джейн? А... — он неловко хихикнул и почесал затылок. — Нет, да ты что, Рьюзаки, это не её задумка!.. — Мацуда! — тихо шикнула я, после чего парень резко поменялся в лице.  — Она просто... поддержала, — продолжал разговор Тода. — Что? Дать ей трубочку?  — Попандос, — меня передернуло от внезапного голоса Бога Смерти позади. Но в любом случае, Рюк, ты попал в яблочко. Мацуда с округленными глазами покосился на меня, а после неуверенно протянул звонилку Мисы. Я так же робко его приняла.  — Алло?  — Когда я отпускал тебя на улицу, это не означало то, что ты можешь делать все, что тебе вздумается, — меня пробрало от этого ровного, беспристрастного тона, в самых недрах которого таилась крайняя раздраженность и серьёзность. Когда я слышала этот обычный с нотками гнева голос, я сразу понимала: в штабе мне точно не поздоровится.  — Около недели назад я мирно попросил тебя не делать поспешных действий. И, видимо, я не был услышан, — на пониженном тоне произнес он, что звучало крайне угрожающе. — Что ж, я, конечно, помогу вам, но по прибытии в штаб тебя будут ждать соответствующие санкции.  Из телефона полился звук гудков. Сбросил.  С минуту я стояла неподвижно в той же позе, — приложив телефон к уху, — пока Мацуда вдруг неуверенно не поинтересовался: — Ну что?..  — Ей открутят голову! — торжественно завопил Рюк, заливаясь в скрипящем хохоте.                         * * * — Почему я должна называть тебя так? Брид... Бри... Бритиш...  — Бриджит Коуэлл. Запомни, Миса.  Мы переодевались в вульгарные наряды, которые нам привезли в гримерку по заказу Рьюзаки. Из себя они представляли топ с откровенным вырезом в форме сердца на груди, мини-юбку в складку и белые гольфы. У Мисы наряд был светло-розовый, а у меня — светло-зеленый, оттенок ближе к мятному.  — Хорошо, значит Бриджит Коуэлл, — кивнула Амане. — Но все же, почему? Почему ты представилась им как Брит... Бриджит? А не Джейн?  — Им нужно было втереть, что я модель. — И что? Какая тогда разница: Джейн или Бри... Ну, ты поняла. — Бриджит, — поправила я. — Большая разница. Слушай, — я набрала в легкие побольше воздуха и стала рассказывать, местами привирая: — В 2005 году, когда я еще жила в Лос-Анджелесе, вместо того, что бы, как сейчас, пойти по стопам отца и стать следователем, я подумала, что мне неплохо бы было заделаться в модели. А когда стала — придумала псевдоним: Бриджит Коуэлл. Как ты придумала Мису-Мису. Поэтому теоретически Джейн Кэрролл не является моделью, и, представившись я ей, мне бы попросту не поверили. А Бри являлась — даже снимки на просторах Интернета остались. Которыми, между прочим, ёцубовская вышка осталась довольна. — Правда? Ты была моделью? — заискрилась блондинка и, резко перестав переодеваться, подорвалась поближе ко мне. — Представляешь, — хмыкнула я и натянула белоснежный гольф на ногу. — Покажешь потом снимки? — не унималась Миса-Миса. — Обязательно. — А что тебя заставило уйти?  — Ну... — отвела взгляд вверх, а после, вспомнив, что так делают только лжецы, мгновенно заглянула в голубые глаза Амане. — Переросла период, наверное. Захотелось связать жизнь с криминалистикой, — ответила я, пожав плечами и надев второй гольф. Разумеется, от правды здесь только имя "Бриджит Коуэлл" и статус модели. Не буду же я рассказывать Мисе, которая думает, что я всего-навсего студентка, подозреваемая по делу Киры, что в 2005 я на самом деле вела следствие, связанное с цепочкой убийств посреди модельных агенств штата Калифорния. Ну зачем ей такая информация, правда?  А вообще невольно подступили воспоминания. Мне же тогда надо было притвориться обаятельной девочкой, поэтому пришлось обзавестись компанией "друзей", с которыми мы действительно неплохо проводили время. Нас было пятеро: три девушки, включая меня, и два парня. Мы часто смеялись с моих выдуманных историй на перерыве между съемками, за углом агенства, покуривая самые заезженные Marlboro; отрывались на тусовках под треки каких-то неизвестных мне рэперов; поздней ночью собирались на съёмной квартире кудрявой девочки с витилиго по имени Тиффани и душевно болтали, сидя на пожарной лестнице, расположенной на балконе, и рассматривали тускло подсвеченный знак Hollywood. Но не все было так сладко. Один парень из этой компании и оказался тем самым убийцей. В какой-то вечер он наведался ко мне домой, мы с ним мило поболтали, а после он чуть меня не задушил... Но лучше не думать о плохом.  Напялив юбку мятного цвета на бедра, я отряхнула ее от несуществующей пыли.  Конечно, щеголять в таком наряде, как у эскортницы, перед целой группой из "вышки" „Ёцубы“ как-то не очень хотелось. Но что поделаешь, когда заварил эту кашу, а Рьюзаки не придумал иного плана на скорую руку.  Кстати, насчет плана. Меня чертовски напрягает, что Рьюзаки никогда не посвящает меня в план. Безусловно, импровизировать я люблю и делаю это волшебно, но иногда нужно ведь знать хоть крупицу плана или цель. Взять в пример нашу сегодняшнюю выходку с Мацудой, где я всем навешала лапшу на уши: целью было выудить немного тайной информации о компании „Ёцуба“. А сейчас что? В порывах импровизации сброситься с двадцатого этажа и при смерти понаблюдать за реакцией "вышки"?  — Выглядишь чудесно, — сказала Амане, прервав мои размышления, подмигнула и протянула ладонь. — Идем!                          * * * Что ж, "огромное спасибо" Рьюзаки, который по своему плану решил собрать целую ораву в одной крохотной квартирке, чтобы устроить вечеринку. Шестнадцать! Шестнадцать, мать твою, человек теснились в одной комнате! В одной комнате на трех бежевых диванах вокруг кофейного столика с едой. Восемь человек из „Ёцубы“, семь девчонок из агенства, включая меня, и Тода Мацуда. Практически все сидели: кроме Мисы, которая бегала, разливая каждому авамори, Мацуды, притаившегося со стаканом алкогольного напитка у стены, и молодого человека из „Ёцубы“ с длинными темными волосами, стоящего позади дивана, на подлокотнике которого теснилась я. Я внимательно разглядывала членов компании „Ёцуба“, изучая их. Поимённо их не знала, так как Рьюзаки не предоставлял мне такие данные. Однако было очень увлекательно искать в их внешностях схожести с кем-либо. Вот, например, один из мужчин, находящихся со мной на диване, напоминал мне Ягами Лайта — ну прямо его взрослая версия, только с очками на переносице.  Еще один, сидящий ровно напротив меня, имел невероятную схожесть с Морфеусом из фильма „Матрица“. Больше скажу: я еле сдержала смешок, когда наши взгляды пересеклись. В тот момент мне на секунду подумалось, что он протянет мне две руки ладонями вверх, а на них окажется две таблетки: красная и синяя. „Примешь синюю таблетку — и сказке конец...“. Так там говорилось? Впрочем, не об этом. Рядом с Подобием-Морфеуса сидел мужик с причесоном, как у Курта Кобейна, и усами, который обжимался с какой-то девчонкой из агенства, протягивая стакан Амане, чтобы та его наполнила.  На диване, расположившемся перпендикулярно нашему, расселась японская версия Лё Шиффра, только с очками, в оправу которых вставлены линзы-хамелеоны. Он, кажется, единственный сидел тихо и ни с кем не болтал.  На моем же диване, между двумя мужчинами: Взрослым-Лайтом-Ягами и Японским-Джоном-Ленноном, распивал авамори третий мужик с темными, зализанными назад волосами — да так небрежно, что некоторые пряди торчали. Он был, кажись, единственным, с кем мне не удалось привести ассоциацию. И был единственным, с кем все время толкался рядом Рюк.  — Гля, какой мужчина, — сказал Бог Смерти в кокетливом тоне, обращаясь ко мне. — Мне кажется, что ему не хватает твоего внимания, — он ухмыльнулся, крутанул в воздухе сальто и оказался прям перед моим носом, отчего меня передернуло. — А? Разберешься с ним, Карен?  Похлопала глазами, а потом прозрела. Рюк, ты — золотце!  Улучив момент, когда девчонка в желтом наряде, что все время жалась рядом с тем мужчиной, отлучилась в туалет, я оказалась рядом с ним.  — Чудесно, правда? — обратилась к нему я, закинув ногу на ногу.  — О, да, не то слово, — довольно отозвался он. — Не каждый день тебя окружает столько красивых девушек. Мужчина посмеялся и сделал глоток авамори. После развернулся, разглядел меня своими узкими, вытянутыми глазами, расплылся в улыбке и спросил: — Не ты ли девчонка, которая заявилась к нам во время собрания?  — Бриджит Коуэлл собственной персоной. — А я тебя сразу приметил... Невозможно не обратить внимание на такую очаровательную особу, — свободной рукой он захватил меня за плечо и притянул ближе, пьяно ухмыляясь.  Мерзость.  — Как мне можно к вам обращаться? — поинтересовалась я.  — Хигути. Кёске Хигути, — представился мужчина, а после громко окликнул Мису, протягивая стакан: — Налей еще! И этой девчонке тоже.  Амане с девчачьим хихиканьем наполнила два стакана светло-желтой алкогольной жидкостью. Через мгновение этот стакан оказался в моей руке.  — Выпьем за знакомство!  Господи, началось. Стаканы чокнулись, издав пронзительный звон. Что ж, другого выхода нет: придется пить...  Один глоток этого японского напитка, казалось, прожег мое горло изнутри. Сколько там градусов? Я постаралась сдержать на лице максимально равнодушное выражение, словно я этот авамори бутылками хлестаю ежедневно. Тем временем в моей груди разлилось приятное покалывающее тепло, а перед глазами поплыло. Не думала, что меня унесет с первого глотка. Главное не наболтать чего-то лишнего...  — Хигути-сан, — мой взгляд остановился на серебряном кольце на безымянном пальце, — а как ваша жена смотрит на то, что вы ходите на такого рода вечеринки?  — Жена? — Кёске вопросительно вскинул брови, а потом устремил свой взгляд на пальцы и фыркнул. — Она не знает. Но, детка, не смей ей говорить об этом, иначе она мне кровь свернет.  Я усмехнулась, прикрыв рот рукой — как и подобает девочке, пытающейся умилить мужчину. Ну или наоборот: девочке, пытающейся его совратить.  Пожалуй, хотелось больше склоняться к первому варианту. — Можешь смеяться сколько хочешь, а она может.  — Нехорошо так с чувствами любимой играть, — с манящей улыбкой произнесла я.  — А я её и не люблю. И она меня не любит, скорее даже терпеть не может. У нас фиктивный брак.   Бахнуть бы еще один стакан — и мы узнаем все подробности их отношений. Хоть, кажется, Хигути и так достаточно пьян.  — Вот как. И что же вас держит вместе? — на придыхании спросила я.  — Выгода, Бриджит. Выгода.  Сделали еще один глоток. Я поморщилась.  — И в чем она заключается, Хигути-сан?  — Какая ты любопытная девчонка, — Кёске приблизился к моему лицу, и в мой нос прибил специфичный аромат авамори. — Зубы мне заговариваешь? — Нисколько нет, Хигути-сан, — соблазнительным тоном ответила я, мысленно молясь, чтобы эта игра не переросла в нечто большее. — Я слишком хорошая девочка, чтобы таким заниматься.  — Хорошая, говоришь? — практически прошептал мужчина, а после, увлеченно усмехнувшись, дотронулся своей горячей ладонью моей ноги.  Боже правый. Мне не нравятся такие игры. — Карен, он тебя клеит похлеще, чем твой Эл, — вставил свой неуместный комментарий Рюк, что было вполне ожидаемо.  — Как зовут твою жену? — прошептала я, томно прищурившись.  — А что, претендуешь на её место? — его рука сжала мое бедро, отчего я чуть не издала тихий писк. — Или хочешь прикончить её, как это делает Кира?  Эта его фиктивная жена не дает мне покоя, ведь он так тщательно скрывает её личность...  А может, она и является тем самым ключиком к догадке?  — Быть может и претендую, — тем же шёпотом продолжала я, прикоснувшись пальцем к его подбородку, — но в любом случае...  Мою фразу оборвал внезапный грохот. Все поголовно встрепенулись и, оторвавшись от разговоров, глянули в сторону виновника шума: Мацуда, который пару секунд назад чуть не выбил дверь с петель ударом ногой, опьяненно шатался и хихикал.  Когда ты успел так надраться, Тода?  — Хе-хе... Я, похоже, напился, — протянул он и расплылся в кривой улыбке.  Мацуда, медленно и ослабленно ступая ватными ногами по скрипящему полу, потащился в нашу сторону. Девчонки из агенства охали и ахали, прижимаясь к ёцубовским мужчинкам, видимо, опасаясь "менеджера" Мисы-Мисы, который магическим образом, все время не находясь рядом с нами, набухался в хлам.  Молодой следователь, что-то пьяно бормоча и махая рукой, добрел до балкона. — Итак, леди и джентльмены, внимание! Представляю вам шоу Мацуи Таро! — воскликнул он и раскинул руки в стороны. Мы все ошарашенно уставились на него, пока тот залезал на бортик балкона.  Мужчины из „Ёцубы“ подскочили все как один, когда "менеджер", вытянув руки в стороны, стал балансировать на бортике, а следом встал в стойку на руках, опасно шатаясь.  Все разом охнули, когда Мацуда не удержал равновесие и свалился вниз. Я ни на шутку перепугалась и сорвалась к бортику балкона. Вывесилась с него настолько, что чуть сама не полетела вслед за следователем. Внизу, на асфальте, реально лежало тело. Охренеть, он реально в порывах импровизации сбросился с окна.  Перестала разглядывать тело только тогда, когда услышала, как мужчины из „Ёцубы“ стали поспешно удалятся из квартиры. Так, нет, это не дело, я не закончила с Кёске Хигути. Пока девчонки старались удержать мужчин в квартире, я, схватив бутылку авамори, скрылась во второй комнате, куда из гримерки был привезен весь шмот. Натянула на себя первую попавшуюся кофту, кожанку и брюки — да простит меня девочка, чью одежду я временно позаимствовала — и выскочила за входную дверь.  Выбежав из подъездной двери, все было чисто: тела не было; люди, собравшиеся на шум, уже стали расходиться; половина мужчин из „Ёцубы“ разъехались... и лишь Хигути в одиночестве брел по тропе, быстро удаляясь от здания.  Это мой шанс.  Хлебнула из горла алкогольного напитка — для уверенности, — прорычала от жгучего спирта, разливающегося в грудной клетке, и двинула за Кёске, бутылку запрятав за куст.  — Какая бесстрашная девчонка, — саркастично процедил Рюк. Я махнула в его сторону рукой.  Не такая я уж и бесстрашная. Не бывает человека, который совершенно ничего не боится. Но в данный момент страх меня никак не колышил.  Если я не сделаю то, что задумала, — Эл умрет. А он должен жить. Любой ценой. Ведь кто другой, кроме меня, проследит за Хигути и заглянет в его шкаф со скелетами? Узнает его самые сокровенные тайны? Может Рьюзаки и не хочет торопиться, чтобы добиться признания более... гуманным образом, но, черт, у нас каждая секунда на счету! Каждый грёбаный день гибнут как мухи люди — уже не только преступники, но и простые, ни в чем не повинные людишки. Это просто... зверство. И конечно, если так медлить, то может лет и через 10, когда в мире будет тотальная разруха, мы поймаем этого Бога-Нового-Мира. Или не поймаем, так как детектив L вкушает свою скорую смерть... Вот именно! Он вкушает собственную смерть! Поэтому надо шевелить булками и что-то предпринимать. Как можно скорее.  В этом мы очень различны с детективом L. Он крайне осторожен, закрыт, предпочитает тщательное планирование. Я — с вечным шилом в заднице, люблю ходить по тонкому льду, обожаю участвовать во всяком движе и кипише, отыгрывая всевозможные роли: от заурядной замкнутой девчушки до роковой разбивательницы сердец и подобия агента 007. Я предпочитаю выкручиваться из неприятностей на месте и являюсь профессионалом в данном деле. А еще я терпеть не могу, когда такие типы как Рьюзаки ограничивают меня в этом. Нет, конечно, я все понимаю, он переживает, чтобы я ничего не натворила с собой, не убилась, не имея плана, но come on! Я натренирована этому с детства! Я — профессионал! Почему это нельзя понять?.. Проследовав за Кёске Хигути, я оказалась у крыльца какой-то кальянной. С минуты потупилась у входа, сомневаясь в правильности своих действий, но все же, сделав уверенный вдох, я перешагнула порог заведения.  Плевать, что сделано — то сделано.  — Добро пожаловать, — любезно поприветствовал меня хостес. — Вы бронировали столик?  Этот вопрос поставил меня в ступор, ведь я не бронировала никакого столика, да и вообще не планировала здесь оказаться! Я отвела взгляд от мужчины вначале на пол, перебирая пальцы, а затем на Кёске, гордо расправившего свои широкие плечи, который уверенно шел к своему столику. Я поджала губы. — Нет, у меня нет забронированного столика, но, — с опаской сказала я, теребя рукав кожаной куртки, — я хочу сесть там.  Я осторожно указала пальцем на столик, что был позади того, куда уселся Хигути. Хостес добродушно улыбнулся и произнес: — Извините, большинство столиков в нашем заведении уже забронированы. Но мы можем вам предложить сесть около барной стойки.  Я ненавижу бронирование столиков.  — Поймите мою ситуацию, пожалуйста, — нервно начала я, — мы поссорились с парнем, и он отнял у меня кальян. Но я... зависима от него... От кальяна, то есть.  Я подняла взгляд на хостеса. Он также смотрел на меня с теплой улыбкой, но вот в глазах у него отчетливо читалось: „Мне абсолютно наплевать“.  — Прошу Вас, Вы моя единственная надежда! — жалобно воскликнула я, опомнившись, прежде чем схватить руку бедного хостеса или встать на колени. — Дайте мне сделать пару затяжек! Умоляю!..  — Но вы же можете сделать их и за барной стойкой... — Нет, мне нужно именно да тем столиком! Молю вас!  — Но мы не можем...  — Я ненадолго! — перебила его я, посмотрев страдальческим взглядом и сцепив пальцы в замок. — Можете засечь 10 минут, и по истечении таймера меня здесь уже не будет! — стала рыться в карманах, вытаскивая (спасибо, девочка, чьи брюки я позаимствовала!) напиханные в них банкноты. — Я заплачу вдвойне больше и оставлю чаевые, прошу, посадите меня именно за тот столик и дайте гребаный кальян! Хостес замешкался. Некоторые посетители стали оборачиваться, выпуская белые ароматные клубы дыма изо рта. Две девушки из персонала подбежали к нам и, что-то обсудив с хостесом, развернулись ко мне.  — Вы можете присесть за желаемый столик. Скажите, пожалуйста, Вам какой табак?  — Welsh Cream, Tangiers, — отчеканила так, словно являюсь знатком в этом. Однако на самом деле это единственное название табака, которое я вынесла из своей первой и последней пробы кальяна.  — Отлично, пройдемте.  Была бы я на месте персонала, я б такую психованную не впускала. Оставив милого японца позади, я пронеслась мимо столиков и оказалась на желаемом. Приземлившись на бирюзовый диван, я облегченно выдохнула... а потом вспомнила, что прямо за моей спиной сидит Кёске Хигути. Снова пришлось напрячься, крепко сжав кулаки.  Хигути с кем-то общался по телефону. Но так как я пришла очень не вовремя, уловить суть диалога я не смогла. Слышала только, как по ту сторону трубки чей-то женский голос что-то невнятно кричал и нервно шипел. Неужто его разгневанная женушка?  — Наслаждайтесь, — официантка поставила на стеклянный стол эту страшную установку и с доброжелательной улыбкой ушла обратно. Неохотно я взяла длинную трубку кальяна и поднесла к губам. Кальянный дым наполнил мои легкие, отчего я чуть не поперхнулась. Так давно я этим не игралась... Этот сладкий карамельно-молочный дым настолько прожёг мне грудную клетку и язык, отчего слезы хотели навернуться на глазах.  Что-то сегодня мне слишком много жжёт грудь. Пока я привыкала к кальяну, в заведение зашла одна интересная особа. Она была довольно высокой (по сравнению с моими 164 сантиметрами роста). У нее были довольно пышные формы, и даже где-то проглядывались мышцы. Лицо у нее было стервозно и сексуально: слегка прищуренные небесно-голубые глаза; веки, приукрашенные темными тенями в стиле "смоки айс"; пышные губы, окрашенные алой помадой; тонкие брови, подобные двум темным ниточкам; четко выраженные скулы... Её волнистые каштановые волосы были коротки — они едва доставали плеч. Но, несмотря на это, они имели неимоверный объем, отчего выглядели поистине дорого-богато. Женщина, звонко цокая своими черными массивными каблуками, направлялась прямо в мою сторону, попутно стягивая белую норковую шубу с плеч. После этого действия на ее загорелом теле показалось черное платье, обшитое тёмными сверкающими камнями, с откровенным вырезом на декольте и на подоле юбки, доходящим до бедра. Незнакомка кинула на меня короткий презрительный взгляд, а после, виляя бедрами, прошла мимо и приземлилась напротив Кёске Хигути. Я не могла развернуться, но по звукам поняла, что она резко бросила свою шубу на диван и схватилась за кальян. Кёске напрягся. Я втянула в себя кальянный дым и приступила внимательно вслушиваться:  — Хигути, ты последний идиот! — спустя некоторое время грозно прошипела женщина. Её голос кого-то мне припоминал... и нет, это не из-за телефонного разговора.  — Я знаю, знаю... — напряженно начал Хигути, пока его не перебили: — А я тебе говорила... Говорила, что ни в коем случае нельзя связываться с этим псевдо-менеджером Мисы-Мисы. Ты еще с какой-то модельной шлюхой увязался! Козёл! — агрессивно затянулась кальянным табаком. — Конченый, блять, просто! Как ты не понимаешь, что так ведут себя только грёбаные шпионки ебучих детективчиков типа L! А, точно, ты же в этом не смыслишь не шиша. Ты ж не разводил таких на протяжении 8, сука, лет.  Бам!  — Но уже поздно что-то решать, полиция и детектив L уже, вероятно, догадались, — вполголоса говорила брюнетка.  — Белла, я сделаю все, чтобы этого не случилось! Только оставь меня в живых, прошу! — чуть ли не плача проговорился Кёске.  — Я уже давно сделала вывод, что сотрудничество с тобой бесполезно. Я избавлюсь от тебя, когда придет время, — бесстрастно заявила Белла, сделав последнюю затяжку и поднявшись с дивана. Гневно уходя, она выпустила изо рта клубы малинового дыма.  Провожая женщину взглядом, я постепенно проникалась в суть диалога. И от этой правды мое тело охватила дрожь. Вот же как получилось: я за 10 минут узнала информацию, которую группа расследования не смогла бы получить еще месяца четыре. Ведь, как оказалось, никто из „Ёцубы“ не является Кирой.  — Ну что думаешь? — спросил Рюк, как только мы вышли из заведения.  — Что Белла и есть Кира.  — Какая смекалистая девочка.  Я шла шатающейся походкой по той же тропинке, возвращаясь к высотке, где ранее проводилась тусовка. Перед глазами все плыло от ранее выпитого авамори и непривычно большой дозы никотина от кальянного табака — я же совершенно не курю. Ноги сделались какими-то слишком тяжелыми и слишком вялыми одновременно — когда проносила их над землей, казалось, что они закованы в огромные увесистые кандалы, прикованные к дверям кальянного бара; а когда ставила обратно, чуть ли не проваливалась под нее — настолько они были ватными в тот момент.  Я знала, что сейчас меня повсюду ищут члены команды расследования. Я знала, что мои выходки Рьюзаки не оценит и будет очень, очень зол. Это просто неизбежно. Единственное, можно попробовать сгладить наказание одним непроверенным и рискованным методом.  От нехватки сил идти дальше я свалилась под куст, где меня ждала полупустая бутылка авамори. Я взяла её в руки, чуть не выронив из-за небольшой массы — настолько мои руки были вялыми.  „60%“ — написано там.  За один подход, наплевав на неприятное жжение в горле, я опустошила бутылку и, то ли страдальчески простонав, то ли прошипев, раскинула руки и прикрыла глаза. — Спилась, — едва слышно, так, словно в иллюзии, вздохнул где-то Рюк.