Проигрыш без победителя

– Даже не спросишь, как у сестры дела? – спросила Джинджер, лениво мешая ложкой чай. – Ты вроде бы с мамой все уже обсудила, а мне девчачьи дела не интересны.       Голова Карла была скрыта за дверцами шкафчика под раковиной. С раннего утра он возился с сифоном на кухне: он протекал и к тому же забился. Почему Карл вообще решил этим сам заняться, не знал никто. И, как думается Джинджер, почему Карл, до этого не заинтересованный в сантехнике, решил ознакомиться с внутренностями раковины перед самым праздником (а значит и впритык к прибытию гостей!) — он ответить бы не смог, да и не захотел бы. Просто он человек, живущий по принципу «если ты что-то хочешь сделать, то это нужно сделать», а о причинах можно и не думать так-то. Это все часть неактуального нынче социального конструкта. Что ему до бабской болтовни, когда тут сифон, вонючая жижа и лишняя возня. Восторг!       Рядом с ним стоял Дэвид, который имел довольно растерянный вид. Отчим то подавал Карлу что-то, то просто заглядывал под злосчастную раковину. В общем, был занят наблюдением за совершенно неинтересным, по мнению Джинджер, делом. – Поверить не могу, что скучала по тебе, болван, – спокойным тоном сказала Джинджер, слегка растягивая гласные, а потом вернулась к своей обычной манере речи: – А почему нельзя было просто вызвать сантехника? – Потому что твой брат решил, что сделает все сам, – Лоис стояла, уперев руку в столешницу, и наблюдала за действиями сына. – Карл, если ты не доделаешь все за полчаса, то вы останетесь без праздничного ужина!       К растерянности во взгляде обернувшегося Дэвида добавилась скорбь. Мужчина перевел взгляд с Лоис на Карла, потоптался на месте, а потом бухнулся на колени и, схватив тряпку, принялся суетливо вытирать все вокруг Карла. Будто бы это могло его как-то ускорить. А лежащий на полу виновник тем временем даже не дернулся, наоборот имел он весьма довольный вид. – Мда, на видео все было проще, – тихо выдохнул Карл скорее себе, чем другим.       Радостное выражение лица после высказывания, на удивление Джинджер, не сменилось на разочарованное. Все-таки она его понимала все меньше с тех пор, когда многие его странности уже не прикрыть возрастом. Хотя, если честно, она всегда будет думать про него исключительно в духе «он еще ребенок». 3 года разницы, как никак! – Ты меня услышал? – скрестила руки на груди Лоис. – Лола, не бесись. Ты еще спасибо скажешь, что я сэкономил деньги. Считай, уберег от больших потерь семейный бюджет.       Если его послушать, то может сложиться впечатление, что Карл ни больше ни меньше ангел-хранитель семьи Дейв-Футли, а они едва ли удосуживаются оценить его старания по заслугам.       Джинджер закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки. Неожиданно волной накатила уютное спокойствие и приятное облегчение, будто с плеч разом свалился весь груз. Такое бывает только когда в длительной разлуке от родных тебя накрывают чувства сомнения обо всем подряд, а потом приезжаешь и понимаешь, что не чувствуешь себя чужой. Сейчас Джинджер, как никогда, чувствует, что эта тарелка не чья иная как ее.        «Я дома». – Я не бешусь, Карл, – выдохнула Лоис, – Я лишь предвижу вероятное будущее ваших желудков. – Брось, Лоис. Думаю, что Карл управится совсем скоро. У него хорошо получается…       Джинджер показалось, что голосу Дейва не хватает уверенности.       Карл встал из-под раковины, вытерев руки об себя. Он открыл кран для финальной проверки, и когда убедился, что снизу нигде не течет, торжественно взмахнул рукой: – Пять минут ожиданий и вот — уже можно лицезреть прекрасный итог! – Вообще-то ты возился пару часов. – Это уже детали, сестренка, – хмыкнул Карл нравоучительным тоном.       Ну, он же не виноват в поломке гайки от сифона! Ему пришлось бегать в магазин за ней, чтобы потом выяснилось, что у них нестандартной ширины труба — кому вообще взбрело в голову такую создавать и тем более устанавливать! — и пришлось возвращаться в магазин покупать новый сифон в принципе. Но да, кого волнуют такие мелочи. – Для тебя все «детали», Карл! – закатила глаза Джинджер, но потом рассмеялась.       Поддавшись внезапному порыву, Карл грязными после возни руками потянулся к голове девушки. Джинджер с визгом отпрыгнула от него, когда замызганные культяпки брата оказались в опасной близости к волосам. Но Карл не отступил и навис над ней, настойчиво направляя руки к длинным рыжим кудрям. Джинджер обхватила пальцами его запястья (тоже грязные!) и удерживала их на расстоянии собственных вытянутых рук. Вся эта возня сопровождалась возмущенным визгом Джинджер и смехом Карла. И все же они, каким бы ошеломительным ни был сей факт, соскучились друг по другу. Лоис закрыла кран и удовлетворенно хмыкнула: дружба ее детей радовала как никогда. Приятное теплое чувство разливалось в груди от забавной картины перед ней. Короткий, но нежный поцелуй от мужа в щеку — и они уже вдвоем наблюдают за явно несерьезным спором детей. Вот уж за что она точно благодарна. За все это: семью и любовь в ней. День Благодарения — прекрасный праздник. В этот день Лоис вспоминала, что этого всего могло и не быть. Обычно она проводит День Благодарения, постоянно думая в духе: «Да я везунчик! Спасибо за это!».       Раковине в ванной второго этажа также требовалась чистка, а может, и замена сифона. По крайней мере, Карл был настроен именно на это. Вариант того, что там все может быть нормально, он даже не рассматривал. В ванную был притащен скейт, и теперь карлова задница с гордостью восседала на нем сверху. Он уже сегодня собрал один раз сифон, поэтому во второй раз в избегании скуки решил проделать все лежа на спине. Менее удобно, зато интереснее — такова логика. Разбирание сифона и выливание из него всего мусора почти равнялось медитации в сознании Карла. Не надо думать ни о чем. Только ты и, считай, исподнее раковины… Карл не сдержал смешка: «исподнее раковины», хах. Хотя, тогда это больше похоже на гениталии, разве нет?      И только Карл лег снова после промывки стакана сифона, чтобы установить все части на свои места, как трезвон стандартной мелодии звонка внезапно резанул ухо. Он нажал «ответить» и положил телефон рядом на плитку, а сам снова лег собирать сифон. – Да? – Она достаёт меня весь день! - из динамика телефона раздался страдальческий шёпот. - Мы таскаемся по магазинам с самого утра. С самого утра, Карл! – Я такое уже слышал, но, кажется, это было про твою девушку, а не сестру, – протянул Карл, продолжая сбор раковины.       Об окончании своих почти годовых — как несколько месяцев превратились в «и все же мы встречались почти год», Карл понятия не имел, — отношений Худси рассказал на следующий день после вечеринки (и расставания соответственно). Особо в подробности, в силу своей скромности и совести, друг не вдавался, но Карл точно уловил, что он испытывает какое-то, непонятное для Карла, чувство вины за расставание. И, думается, за «это было так неправильно, она согласилась из жалости, да?», то есть за секс. Видимо, плохой, но подробности, опять же, не раскрывались. Хотя Карла совершенно не интересовал детальный рассказ о ночных непотребствах в постели Бишопа-младшего, он был разочарован, увидев раскрасневшееся лицо Блейка от одного намёка на секс, что так и не была озвучена парочка даже лживых пошлых фактов. И пусть к красному лицу и без того присоединился до смешного смущенный взгляд, который метался из стороны в сторону, ни на чем толком не задерживаясь. Все равно хотелось узнать ответ на вопрос о том, какой же самый красный оттенок красного может выдать лицо малыша Блейки. – Ох, ты же не думаешь, что они похожи? – с ужасом произнёс Худси. – Нет, как ни странно признавать, – Карл громко цыкнул, когда увидел на груди забытую уплотнительную прокладку, – но Кэрол менее раздражающая.       В ответ согласно шмыгнули носом. Джинджер тоже раздражала временами, но Карл все равно ее любил и относился с теплом. И он никак не мог понять, какие отношения у Худси с сестрой. Как будто бы более холодные, хотя, может, в глубине души у друга грелась братская любовь, такая же большая, как и у него самого. Они никогда об этом не разговаривали, чтобы сказать наверняка. А если говорить только о чувствах Карла, то женская часть Бишопов вызывала усталый вздох и Грипплинское закатывание глаз. У того, кстати, вроде тоже натянутые отношения с сестрой...       А сифон, между тем, пришлось собирать заново. – Мама хотела устроить семейный День Благодарения. Я так рад, что твоя мама позвала нас праздновать с вами. А то Доди меня бы от скуки просто сожрала! Она и так проныла мне все мозги о том, что твоя сестра позвала сестру Блейка. Почему я вообще должен слушать о чужих сестрах? – Зато они засядут втроем, а мы мужской компанией сожрем всю еду и, как всегда, найдём занятия интереснее женских разговоров. – И это радует меня, не представляешь как, Карл! – наконец-то Худси перешёл с шепота на нормальный голос. - Можно будет, кстати, сыграть в ту настолку, она как раз от трёх игроков. – Трёх?       Автоматическое прибавление другом к их паре Грипплинга пугает или радует? Скорее настораживает. – Ну да… только не говори мне, что ты не позвал его. – Кого? – будто сам не понял сразу. – Блейка. Кого же еще… – А должен был?       Тяжёлый, даже обвиняющий вздох Худси был ему ответом.       Карл выкатился из-под раковины, обтер руки о штаны. Оставаясь задницей на скейте, он взял в руки телефон, выключил громкую связь и приложил его к уху. – По-моему, можно провести один день без Блейка. – Он наш друг! – громкий и возмущённый голос Худси резанул ухо. На заднем плане что-то спросила Доди, после ответа в духе «попробуй другой фасон» уже тише обратился к Карлу: – Мне казалось, что он уже наш друг. – Ладно-ладно, раз ты так говоришь, приглашу для твоего спокойствия, – будто отмахиваясь, сказал Карл, хотя сам серьезно смотрел на стену напротив.       На самом деле он его уже давно пригласил сам, но сразу признаваться в этом Худси показалось излишним. Все должно оставаться как раньше: Худси — лучший друг, а Грипплинг — если не злейший враг, как в детстве, то главный соперник. У Карла жёсткий характер, и он следует ему. Думать о том, что с возрастом он становится мягче, значит водрузить собственное разочарование, словно флаг на своей же макушке. Стать мягче по отношению к Грипплингу — стать мягче ко всем. О, он ведь даже Хигсби по имени теперь называет! Карл становится бесхребетным пластилином. Весьма податливым: помял немного, и вот — он уже принял ту форму, что от него хотели. Разве что оставил характерный запах на руках обладателя его пластилиновой персоны. – А меня пригласить не собираешься?       И, конечно же, он сам спросил. Вопрос звучал, как приказ «пригласи меня!». Карл не собирался. Потому что как-то в его жизни стало слишком много Блейка Грипплинга. Кажется, что если уступить ему сейчас, то это решение приговором сдавит ему горло. Как будто бы речь идет не о приглашении на ужин с дополнительной кучей народу, а о чем-то большем. Определение этого «большего» Карл давать не спешил, да и не собирался. Пусть это «большее» остаётся «чем-то». Беспокоило только то, что это «что-то» так и вертелось на языке, но природа его осталась неизвестной для Карла. Мысль, которую он не способен был разгадать, а она все равно существовала. Карл не хотел приглашать Блейка Грипплинга к себе домой на День Благодарения. Потому что все его нутро кричало, а каждый раз при моргании под веками загоралась красным надпись «стоп». И кто такой Карл, чтобы не слушать свою интуицию? Если твой мозг приказывает не делать что-то, то стоит именно так и поступить. Но откуда это опасение?       Карл прикрыл глаза, провёл рукой по волосам и, останавливая ладонь на шее, потер ее. Он открыл глаза, а человек со спокойным взглядом и с требовательно задранным подбородком напротив так и не исчез.       Поражение. – Ладно, – смиренный тон, понятный лишь самому Карлу, звучит будто бы не в тему. – Джинджер, неужели Мейси проигнорировала приглашение? – звонкий голос Кортни Грипплинг зазвучал за спиной Карла.       Они уже закончили часть с праздничным ужином и обменом любезностей. Все прошло довольно живо, благодаря громкому обсуждению всего и вся. Вероятно, Кортни было интересно узнать больше об учебе подруг, которые вместе учились в другом колледже. А может, и нет. В любом случае, Доди была счастлива влить свой поток нескончаемых слов в свободные уши. Хотя сестра Блейка тоже была любительницей пустословия. Пока парни заедали вкусной едой скуку (особенно тяжело вздыхал Худси, который слушал это все уже по второму кругу), девчонки весело болтали под одобрительные кивания Лоис и Дейва. И, решив, что это хорошая плата за их страдания, Карл объявил о своих правах на стол в гостиной. Так что сейчас на столе были разложены игровое поле и карты для предстоящей игры. – Ее родители попросили остаться с ними на праздник. – Они страдают чем-то вроде гиперопеки, я думаю, – вставила свое Доди. – Но не думаю, что это связано, – задумчиво протянула Джинджер. – Ах, как жаль, – знакомая Карлу слегка преувеличенная грипплингская печаль в голосе. – Я ведь и ей подготовила подарок в честь встречи: дизайнерский шарф!       Джинджер и Доди, вроде, тоже достались какие-то дизайнерские вещи. Хм, и откуда она их достала? Разве у нее есть деньги на это? Карл задумался над случайно зацепленным слухом разговором. Он скосил взгляд на Блейка рядом. Ну, ему не настолько это интересно, чтобы спрашивать его. Не его, в общем-то, дело. Блейк тем временем был занят, слушая объяснения Худси правил игры. Карл сам себе кивнул, а потом протянул руку и выдернул волосок со светлой макушки. Реакция в виде громкого визга и ответка кулаком по плечу последовали друг за другом без паузы. – Давай, – раздражено гладил свою голову Блейк, – начинай ходить уже. – Мальчики, а вам не пора домой? – голос Лоис звучал легко и даже немного напевно: всё-таки ее радовал приезд дочери, а праздничная суета принесла с собой приятную ностальгию. – Сестры-то ваши уже ушли.       Девочки свалили куда-то тусить дальше, даже не удосужившись сказать братьям, что, в принципе, ушли. В их защиту можно сказать, что всем троим братьям было на это наплевать. В особенности Карлу, который каким-то образом умудрился проиграть все партии. Даже Грипплинг, который до этого и названия игры не знал, выиграл разок. Вот поэтому Худси и любил эту настолку: он был в ней слишком хорош. Ну, или Карл слишком плох. Вслух такое, конечно, сказано не будет. – Не волнуйтесь, миссис Дейв, мы уже уходим. Негоже засиживаться так допоздна в День Благодарения, – звучало так, будто Блейк поучает ее, что не могло не рассмешить Карла. – Ну, не то чтобы я выгоняла вас... – Лола в недоумении скосила взгляд на смеющегося сына. – Да, и правда, пора закругляться, – Худси уже собирал карты в коробку. – А ты чего так спешишь? – не понял Карл. – С утра с мамой нужно съездить… я так и не понял куда. – Тебя постоянно с самого утра таскает за собой женщина, Худс. – Будь осторожнее, а то входит в привычку! – согласился с Карлом Блейк. – Ой, идите вы оба, – Худси загреб коробку в подмышку и направился к выходу.       Смеясь, Карл тоже поспешил к двери, потащив с собой за локоть Блейка. Уже выйдя за порог, Карл вдруг опомнился и забежал в дом взять скейтборд, чтобы снова выбежать на улицу.       До дома Худси они дошли довольно быстро, они попрощались и, как только он скрылся в доме, Блейк повернулся к Карлу: – Теперь ты должен проводить меня, Карл. – С чего это? – Мало ли что может случиться, – после паузы Блейк с наибольшей драмой добавил: – А я плох в драках.       Достаточная ли это причина, учитывая, что Терренса уже давно нет даже в инфополе? – Ладно. Но я на скейте. Будешь догонять. – Нет, – будто это был вопрос.       Карл удобнее перехватил доску. – Ладно.       Где-то на середине пути Карл словил себя на мысли, что домой совершенно не хочется. Погода так и шепчет, чтобы продлить нахождение на улице. Совсем слегка прохладно, ветра нет и еще не совсем темно. Да, прекрасная погода. Но дом Грипплинга находился слишком близко от дома Худси, чтобы успеть насытиться свежим воздухом. – Хочешь покататься? – Я не умею.       Карл кивнул и свернул к скейт-парку поблизости. Блейк секунд пять простоял на месте, не зная, что делать, а потом поторопился за ним.       Дойдя до спонтанного места назначения, Карл опустил скейт на землю. Он подозвал к себе Блейка и помог ему встать на доску, удерживая за предплечья. Блейк мертвой хваткой вцепился в рукава джинсовки Карла, пока тот катил его, медленно шагая. Они сделали около трёх кругов, прежде чем Карл почувствовал, что чужие пальцы разжали ткань, но Блейк все еще полностью переносил на него вес. Карл сделал шаг назад, чтобы переместить руки с предплечий на запястья. И сразу же поймал в ответ испуганный взгляд. Ладони Блейка были холодными, но от тепла пальцев Карла они, вроде бы, согревались. Только в этот момент Карл понял, что все это время они катались молча, в полной тишине. А ведь он ему даже не рассказал что делать. Просто поставил его на скейт, а тот и послушался. Как забавно! – Эй, там Кэрол, – за спиной у Блейка Карл заметил знакомую фигуру. – И что..? Стой, Карл. Карл!       Кэрол обернулась на голос Блейка. Ее лицо в удивлении вытянулось, а потом скорчило гримасу «опять ты, ты меня утомляешь», видимо, она всё-таки надеялась, что звали не знакомого ей Карла. Последний же быстро приблизился к ней. – А почему это мы так поздно гуляем? Неужели мама отпустила? – Мечтаешь о моей маме, Карл? – девушка гордо подняла подбородок, довольная своим ответом.       Карл скептически поднял бровь, кажется, у нее все в порядке с настроением, несмотря на расставание. Справа послышалось шуршание: Блейк неловко обнял скейтборд, остановившись рядом, и теперь растерянно метал взгляд от одного к другой. Карл усмехнулся и взял доску из его рук. – Так ты переспала с Худси, – будничным тоном сказал Карл, будто об этом речь вообще шла.       Кэрол дождалась, пока Футли усядется на свой скейт, и спросила полным недоумения голосом: – Что? – Зачем? – задумчиво протянул он.       Не считая того, что, в принципе, вся она казалась Карлу странной и в какой-то мере раздражающей, конкретно этот ее поступок совершенно не складывался с уже сложившимся образом в голове Карла. Хоть он ее и дразнил, разве она не из святош? Или… хм, может, это и не сильно отличается от ее образа, который он сложил с самого начала. – О, Господи. Он сказал вам, – она потёрла переносицу. – Захотелось! Какое тебе дело? – Никакого! – вмешался Блейк и предпринял попытку насильно поднять Карла. Безуспешно. – Или ты воспользовалась Худси, чтобы удовлетворить свой протест родителям, – полное игнорирование. – Ты сам себе этот протест придумал, – махнула рукой Кэрол, но в глаза не смотрела - это Карл уловил. – Входить в число девственниц стыдно, а Худси оказался не таким напористым, как ты думала, так? – Да что ты... – девушка хотела было возмущённо ответить, но вдруг громко выдохнула, скрестила руки на груди. – Все не так. Я... Ну... – Карл, – тихо сказал Блейк.       Его взгляд был полон недовольства. Он присел на корточки, а пальцы обеих его рук крепко обхватили запястье Карла. Снова холодные. Карл встал, уступая ему место на доске. Блейк ничего не оставалось кроме как подкатить скейт под свою задницу и сесть. Главное — сделать это с крайне злым видом, чтобы стало понятно, что не этого он хотел. Хотя Карл и без того знал об этом. – Я не… – Кэрол все пыталась подобрать слова, но, видимо, никак не получалось.       А может она и сама не знала ответ. А может это была правда. Внезапно Карл почувствовал злость на нее. Он закусил щеку изнутри и сжал кулаки. Конечно же, никто не собирался ее бить, просто сжатые кулаки придавали ему чувство уверенности в сдерживании своей ярости. – Пусть идет.       Карл повернул голову и опустил взгляд на Блейка. В серо-голубых глазах он не увидел ничего успокаивающего для него, обычный взгляд, который сейчас ничем не помогал. Малыш Блейки быстро стукнул костяшки пальцев Карла своими, он немного задержал руку в воздухе, а потом медленно опустил. Карл закрыл глаза, соглашаясь. – Забудь, Кэрол. Иди домой, – Карл расслышал извиняющиеся нотки в голосе Блейка. – С Днем Благодарения. – Спасибо. И тебя, – облегченно выдохнула девушка.       Карл, не размыкая век, прислушивался к отдаляющимся шагам. Кажется, он уже начал успокаиваться. – Я теперь умею разбирать и собирать сифон, – внезапно бодрым тоном сказал не в тему       Карл, через какое-то время открывая глаза. – Вниз головой тоже. Блейк, кажется, настолько растерялся, что не нашел что ответить. Он немного вытянул руку и показал Карлу большой палец