Lost Swan

꧁༺ ༻꧂

Эмма сама не знала, как ей это удалось, но она смогла прожить без Пэна и Потерянных Мальчишек больше месяца. Если уж в Нетландии время было медленным (или как там оно шло), то в Сторибруке оно текло как патока. Девушка не хотела казаться подавленной или несчастной из-за возвращения к родителям и семье, она действительно счастлива, но правда в том, что она скучала по Пэну. Если бы её перенесли обратно к Генри, Белоснежке и Чармингу всего месяц назад, она бы ликовала сверх всякой меры. Конечно, она бы чувствовала себя немного виноватой из-за того, что оставила Тутлза и остальных там, но в конце концов она бы жила дальше со своей семьей и никогда бы не оглядывалась назад. И было бы намного проще, если бы она смогла вернуться раньше, чтобы избежать того горя и внутреннего смятения, которые она чувствует сейчас. Но произошло всё иначе, и блондинка не так холодна и бесчувственна по отношению к Пэну, как ей бы хотелось. Её надежды оправдались, а страхи развеялись после первых нескольких недель в Сторибруке. Время, которое ей потребовалось, чтобы «перестроиться», как выразился Голд, было лёгким и медленным, но тем не менее приятным. Горожане не казались агрессивными или таящими обиды из-за предательства, её родители всё ещё любили её так же, если не больше, чем раньше, Генри всё ещё хотел проводить с ней время, а Реджина была на удивление вежлива. Не то чтобы она ожидала, что все будут враждебно настроены по отношению к ней, но с неизвестным количеством времени, которое она провела вдали от Сторибрука и его людей, ей было довольно легко прийти к диким и нереалистичным выводам. Теперь Свон понимала: было просто нелепо предполагать, что никто не захочет иметь с ней ничего общего после того, как она вернулась, но она не винила себя за это. В конце концов, она прошла через невообразимое! Отправилась в воображаемое место, о существовании которого раньше даже не подозревала, и пережила регрессию возраста, что казалось невозможным с медицинской точки зрения. И теперь – дни, недели, месяцы спустя – она наконец-то обрела ту жизнь, о которой мечтала с тех пор, как ступила на землю Нетландии. И эта жизнь отстой. — Эй, Эмма, — крикнула Снежка, входя их общую квартиру. — Что ты хочешь на ужин? Мы с Дэвидом думали о пасте. — Не знаю, — вздохнула Эмма, скрестив руки на кухонной стойке и наклонив голову вниз. — Как хотите, думаю. Движение позади неё прекратилось, и Эмма поборола желание закатить глаза, представив себе чрезмерно обеспокоенное выражение лица матери. — Л-ладно, — сказала брюнетка, в её голосе отчетливо послышался меланхоличный вздох. Она обошла стойку, чтобы убрать продукты, а Эмма угрюмо отодвинулась от матери. Не то чтобы её раздражало, что та беспокоилась о ней. Просто её беспокоило совсем не то. С тех пор, как дочь вернулась, Снежка и Чарминг были очень осторожны с ней, словно не знали, как она отреагирует на каждую их маленькую тему или запрос. Даже вопросы казались робкими просьбами: «Не хочешь сходить за покупками? Ты не против остаться одна на несколько часов? Это нормально? Ничего страшного?» Она ненавидела говорить что-либо плохое о своих родителях, но факт в том, что они были властными. Конечно, она не могла им этого сказать: это только ранило бы их чувства. И поэтому ей оставалось только улыбаться и терпеть (или, в нынешней ситуации, хмуриться и терпеть), пока они сюсюкались с ней, как с маленьким ребенком. — Вообще, я подумала, может, мы втроем могли бы завтра сводить Генри в парк, — сказала Белоснежка, доставая кастрюли и сковородки. — Если ты не против. — Я не против, мам, — сказала Эмма, её раздражение возросло, и она откинулась назад, чтобы сесть прямо на своём стуле; помолчав, она добавила: — Я уже не маленький ребенок, ты знаешь. Снежка отвернулась, а затем посмотрела на свою дочь, на её губах играла неуверенная, но устойчивая улыбка. — Ну… ты как бы… ещё маленький ребенок. А. Точно — Подросток, — поправила Эмма, чувствуя необходимость скрыть смущение. — Я подросток. В любом случае, это не одно и то же. Мне шестнадцать, а не пять. Есть разница. — Я знаю, Эмма, — вздохнула темноволосая, опустив плечи, пока готовила ингредиенты для пасты. — Мне жаль. Я знаю, Дэвид и я были… слишком опекающими. Но ты должна понимать, мы всё ещё приспосабливаемся. В конце концов, мы не так давно узнали, что ты являешься нашей дочерью! Представь наше удивление, когда нам пришлось оставить тебя, а затем встретиться, но ты уже на много лет моложе! Да, её мать была права. Но это не значит, что Эмма в этом признается. — Ну… перестраивайтесь уже! Боже, такое ощущение, будто я последние два месяца в яслях, а не в квартире! — Полтора месяца, — поправила Снежка и закатила глаза. — Как скажешь. В любом случае, тебе нужно перестать обращаться со мной как с младенцем! Ради всего святого, в таком случае мне стоит обменять водительские права на подгузник! Когда в последний раз ты разрешала мне водить машину? — Когда в последний раз у тебя были действительные права? — возразил Снежка. — Если я правильно помню, в твоих водительских правах было указано, что тебе двадцать девять. Что именно ты собираешься сказать полиции, если тебя остановят? Точнее, когда тебя остановят. Этот город не такой уж большой. Здесь нет мест, куда бы ты не могла дойти пешком. — Кроме Нетландии, — пробормотала Эмма, и Белоснежка напряглась. Эмма тоже замерла, осознав свою ошибку, и открыла рот, чтобы исправить ее, но мать опередила её: — …Мне жаль, — сказала она, — что ты не можешь быть там, где хочешь. Мне правда жаль. Блондинка округлила глаза, понимая, как сильно ранила мать своим предыдущим заявлением. Она открыла рот, чтобы извиниться, заставить её понять, что имела в виду не это, что никогда не хотела ранить её чувства, но не успела. Через мгновение Чарминг вошел в дверь, суетясь и шумя, когда вошёл внутрь. — Ладно, все пакеты у меня, — весело сказал он, неся бесчисленное количество мешков в обеих руках. — Вы уже начали ужинать? Его улыбка постепенно померкла, когда он заметил поджатые губы и напряженную атмосферу между матерью и дочерью, и мужчина остановился в дверях, чтобы перевести взгляд с одной на другую. — Эм… всё в порядке? Никто из них не произнес ни слова – на вопрос принца они ответили своим молчанием. Нет.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Ужин был приготовлен и съеден в полной тишине, после чего Эмма удалилась в свою комнату, чтобы подумать. Она всё ещё чувствовала себя ужасно плохо из-за того, что сказала, или, скорее, того, как мать интерпретировала её слова. Не то чтобы она скучала по Пэну больше, чем по своей семье – своей собственной плоти и крови, – или любила его больше, чем их. Просто… это… она не знает что. Это так трудно объяснить словами, не говоря уже о мыслях. Это как… как быть двумя половинками целого. Изначально она покинула целое, чтобы отправиться в Нетландию и спасти жизнь Генри. Но, сделав это, она непреднамеренно разделила это целое на две части и, не осознавая этого, думала, что если сможет вернуться в Сторибрук, заполнит дыру в своем сердце, однако по итогу только обменяла одно одиночество на другое. И вот она здесь, скучает по Пэну, Потерянным Мальчишкам и Нетландии так же сильно, как она скучала по Генри, горожанам и Сторибруку раньше. И это, как и всё остальное в её жизни в эти дни, было отстойно. Из раздумий Эмму вырвала мать, которая осторожно открыла дверь и проскользнула внутрь. — Эмма, — тихо поприветствовала черноволосая женщина. — Просто подумала, что стоит посмотреть, как у тебя дела, ты… в порядке? Поняв, какое у неё сейчас смешное лицо, Эмма покачала головой и сделала нормальное выражение, желая, чтобы её щеки не воспылали от смущения. — Всё нормально. Извини. — А. Тогда ладно. Снежка выглядела спокойной теперь. Она подошла, чтобы сесть рядом с дочкой на кровать, положив руки на колени «по-мамски». — В общем, я просто хотела сказать, что… мне жаль. Глаза Эммы расширились. — Что?! Ты извиняешься?! Я та, кто… Она подняла руку. — Эмма, пожалуйста. Ты просто отреагировала так, как отреагировал бы любой другой человек, если бы с тобой так обращались. Мне жаль, что я сказала то, что сказала. Это не было справедливо или правильно с моей стороны заставить тебя почувствовать, что ты выбрала один мир вместо другого. Я знаю, что ты любишь оба. Ей не нужно было спрашивать, чтобы догадаться, что она имела в виду, говоря «оба», а слово «любовь», появившееся в предложении, заставило её почувствовать, как на лице против воли проступает румянец. Снежка продолжила: — В любом случае, я хотела, чтобы ты знала, что и Дэвид, и я… …Но Эмма её уже не слышала. Было нечто в том, что мама сказала о любви, и это заставило её разум расщепиться на миллион кусочков, что разлетелись в разные стороны, хотя все они в конечном итоге собирались в одну картинку, одну мысль. Почему она любит оба мира? Почему по отдельности? Почему нельзя любить их вместе, как одно целое? И вот тогда её осенило. Ответ был таким очевидным и простым. Только она не замечала слона в комнате раньше, потому что у неё были словно завязаны глаза. Кто-то должен был прийти и метафорически ударить её, чтобы заставить хотя бы подумать об этом и снять повязку. Теперь она увидела. Теперь… о боже, это зашло слишком далеко. Серьёзно, что не так с ней и её чрезмерно логическим складом ума? Глупая подростковая тревожность. Взволнованная и неспособная придерживаться даже самых элементарных манер, Эмма выпалила первую пришедшую в голову мысль, полностью прервав искренние извинения матери: — Идём со мной, — сказала она, внезапность тона и свет в глазах напугали её мать. — Идём… — сбитая с толку, протянула Белоснежка, — куда? — В Нетландию, — объяснила она, радостно улыбаясь. Серьёзно, почему она не подумала об этом раньше? — Я имею в виду, единственная причина, по которой вы с папой остаётесь здесь, – это я и Генри, верно? — Н-ну, да, но… — женщина заикалась. — Так что давайте все отправимся в Нетландию! Мы сможем остаться там до конца наших дней и быть… счастливыми! Вместе! — Но Эмма, — возразила Снежка, нахмурившись. — Дэвиду и мне… нам нужно управлять королевством! Мы не можем просто так взять и бросить наших подданных, наших друзей! — Тогда заберём и их тоже, — предложила она, пытаясь решись дилемму матери. — Я… Это не так просто, Эмма! Мы не можем просто… исчезнуть! А как же Сторибрук? Это… это мой дом! Я не могу просто так его покинуть! А как же Реджина? Ты правда думаешь, что она позволит тебе забрать у неё Генри? В другое измерение? И, конечно, другая проблема – заставить всех согласиться на это… Она замолчала, Эмма тоже. Свет в её глазах угас, улыбка померкла, и надежда почти исчезла. — …Я понимаю, — сказала она. — Ты боишься. Белоснежка подняла голову и уставилась на дочь с непонимающим выражением лица. — Ты не хочешь идти туда, где всё в новинку, — продолжила она, — туда, где небезопасно. Чёртовы подростковые гормоны заиграли – она начала плакать. — Мне жаль, что моё счастье не так важно, как твоя зона комфорта. Она повернулась, уходя, и темноволосая попыталась её успокоить: — Эмма, подожди… …Но девушка уже сбежала.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Прошло ещё две недели, и, прежде чем она успела опомниться, наступил конец месяца. Теперь официально: она провела ровно два месяца вдали от Пэна. Она надеется, что с ними там всё в порядке. «Даже с Феликсом?» — спросил её разум. «Да. Даже с Феликсом, — подумала она, протяжно вдохнув. — Даже с Феликсом…» Свон снова вздохнула, на этот раз громче и продолжительнее, затем перевернулась, чтобы лечь на живот в конце кровати, драматично свесив голову и ноги с края. Её кровать полный отстой. Ситуация в целом отстой. Жизнь отстой. Всё отстой! И девушка даже не была полностью уверена, что это говорит подростковая хандра, а не реальная она. Отец вырвал её из гнетущих мыслей: — Эмма? — позвал Чарминг; она слышала его шаги, пока тот ходит по квартире. — Эмма, ты здесь? — Здесь, — крикнула она в ответ, немного раздражённая тем, что он сначала проверяет где угодно, но только не в её комнате. Дверь распахнулась, и девушка перевернулась на бок, чтобы посмотреть на подозрительно восторженное выражение лица отца. — О, хорошо, ты одета, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней, заметив ее готовый к выходу наряд; в наши дни «одета» означает не быть в пижаме весь день. — Пошли. Мы все собираемся у Голда, и нам нужно быть там через десять минут. — Что? — спросила блондинка, не совсем понимая, встала с кровати и надела туфли. — Зачем, зачем нам всем туда идти? Принц, уже усевшись выйти за переделы комнаты, шагнул назад, пронзив её противоречивым взглядом, и добавил: — Просто... пошли. Она сделала, как ей сказали.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Как и ожидалось, они прибыли с опозданием примерно на пять минут. Казалось, что весь город собрался там, пытаясь втиснутый в крошечное пространство лавки Голда, стоя плечом к плечу, все о чём-то болтали и боролись за каждый вдох в тесноте. Румпельштильцхен только начал успокаивать их, когда Эмма и Чарминг вошли в дверь. — А, — сказал он, — вы пришли. Хотя его тон был вежливым, девушка всё же уловила в нём нотку раздражения из-за их опоздания. — Хорошо, — произнесла Реджина, беря происходящее под свой контроль. — Наконец-то мы можем начать. Она повернулась к горожанам, готовая обратиться к ним, и, не желая смотреть в лицо высокомерной женщины, Эмма лениво оглядела толпу в поисках Генри или Белоснежки. — Как вы все знаете, — начала Королева, — в последние пару недель ходили разговоры о том, чтобы покинуть Сторибрук и переехать в более… подходящее место. — Что ты имеешь в виду под словом «подходящее»? — прервал её Ворчун, шагнув вперёд и обвиняюще направив на неё палец. — Ты что, собираешься на этот раз перенести нас местечко ещё ужаснее? И куда же В преисподнюю? Группа разразилась возмущенным криком протеста, и Принц отошёл от Эммы, чтобы выйти из толпы и успокоить всех. — Послушайте! — крикнул он, поднимая и опуская руки, давая им сигнал замолчать. К сожалению, его слова остались без внимания, и, только когда Снежка покинула своё место рядом с Генри в дальнем конце комнаты, чтобы присоединиться к мужу, нарастающие крики горожан почти стихли. — Всё, что пытается сказать мой муж, — сказала она, серьёзно оглядывая своих подданных. — Это то, что Реджина не имеет к этому никакого отношения. Это была моя с Дэвидом идея, клянусь. И так будет лучше для всех нас. — Какой план? — спросила Руби, выражая замешательство всех остальных. — Я думаю, все мы согласимся, что нам здесь не место, — осторожно начала Белоснежка. — Этот мир… он не для нас. И он никогда не был предназначен для нас. И… после долгих раздумий с моим мужем, Реджиной и Голдом… мы решили… что будет лучше для всех, если… — она нервно сглотнула, и Чарминг ободряюще сжал её руку, пока она искала в толпе лицо Эммы; когда она встретилась глазами с ней, закончила: — если мы все переедем в Нетландию. Толпа взорвалась: — Нетландия?! — Вы с ума сошли?! — Да это не серьёзно! — Не знаю, как вы, но я бы лучше рискнул встретиться со Злой Ведьмой, чем рисковать, чтобы у меня высосали душу! В конце концов шум стал слишком громким, и Голд вмешался, чтобы заставить их замолчать: — Тише, тише… Как ни странно, Эмма их не слышала. Как будто кто-то выключил её уши, и тишина создала в голове оглушительный шум. Она могла только смотреть на свою мать, широко раскрыв глаза и разинув рот.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Ещё одна неделя ушла на подготовку к открытию портала, который будет использоваться для перехода в Нетландию. Город затих в своего рода фазе внутреннего размышления. Казалось, сейчас мало кто разговаривает, и на то была веская причина – Эмма не была уверена насчёт всех остальных, но знает, что совсем не хорошо держится. Одна лишь мысль о том, чтобы навсегда покинуть Сторибрук, покинуть Землю, место, где она выросла, где многому научилась и впервые полюбила, пугает её до чертиков. Она знает, чего хочет – хочет снова быть с Пэном и мальчиками, – но осознание того, что она действительно это получит, пугает её ещё больше. Что произойдет, когда они переедут в Нетландию? Будут ли Пэн и мальчики по-прежнему рады ей? А как насчет её родителей, Генри и других? Поладят ли они с жителями острова? Пойдут ли Пэн и Реджина на контакт? Что, если ничего не получится? Что, если вселенная взорвётся, когда они пересекут мост между двумя мирами, которые никогда не должны были встретиться, и разрушат пространственно-временной континуум?! Её мозг так легко сходил с ума при малейшем намеке на то, что что-то пойдет не так, – это становится нелепостью. Кого она обманывает? Это действительно нелепо. Тысячи забот и миллиард вероятностей проносились в её голове с такой тревожной скоростью, что в конце концов её начало просто мутить. И сегодня больше, чем когда-либо, она чувствует что её вот-вот вырвет. Фактически, сейчас она стоит, сгорбившись над унитазом в ванной комнате родительской квартиры на случай, если какие-либо из противоречивых чувств, бурлящих в животе, решат выбраться наружу и дать о себе знать. — Фу… Эмма тяжело выдохнула, вытянув ноги за спиной и наклонившись над сиденьем унитаза, стараясь не думать о том, насколько близка она к тому, что ей может стать ещё хуже. Сегодня им предстоит отправиться в Нетландию. Это не что иное, как правда, и всё же этого простого факта было достаточно, чтобы желудок скрутило, и она ещё сильнее наклонилась над унитазом в полном отвращении. Стук в дверь был единственным, что удерживало её внутренности там, где им и положено быть – внутри. — Эмма? Это был Дэвид. — Я… я в порядке! — крикнула она в ответ, стараясь унять дрожь в голосе. С тех пор, как мать заявила, что город переедет в Нетландию, блондинка держалась на расстоянии от неё. Не то чтобы она не была благодарна, просто ей самой было стыдно. Она должна была что-то сказать, когда Снежка сообщила новость; в самом деле, как Белоснежка могла позволить себе быть ответственной за столь резкие перемены в жизни всех – всех! – других только потому, что её дочь устроила небольшую истерику? Что с ней не так? Почему она ничего не сказала, не сделала ничего, чтобы всё снова стало нормально? — Ты уверена? — приглушенный голос Чарминга снова нарушил её концентрацию. Эмма медленно поднялась со своего места у туалета. — Д-да, я в порядке! — Ну, собирайся, хорошо? У нас всего около часа, прежде чем Голд откроет портал. После этих слов снова подступила тошнота. — Ладно. Я потороплюсь, — сказала она, пытаясь сглотнуть ком в горле. До её ушей донесся звук удаляющихся шагов отца, и Эмма с облегчением вздохнула. Она не торопилась, готовясь к отправлению.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Вид портала Голда потряс её до глубины души. Гигантский зелёный вращающийся водоворот с пучками светящейся энергии и пятном бесконечной черноты в середине напугал и выбил её из колеи. Это так странно, глупо и нелогично: она должна бы ликовать при мысли о том, что снова увидит Пэна. Но этого нет. Вместо этого она не чувствовала ничего, кроме страха, неуверенности и лучика – всего лишь лучика – надежды, что все будет хорошо. Она снова почувствовала себя плохо. — Портал будет открыт восемь часов, — объяснил Голд, пока все смотрели на изучаемый объект. — После того, как этот период времени пройдет, он исчезнет сам по себе и закроет дверь между нашими мирами. Так что я надеюсь, что вы все принесли свои безделушки и фото-альбомы, потому что назад пути нет. Наступило созерцательное молчание, каждый человек обдумывал то, что он заберёт и что оставит после себя, и где-то во время тишины Эмма внезапно для себя поняла, что заговорила: — Но что будет со Сторибруком? Все посмотрели на неё, и тишина сразу стала оглушительной. — Сторибрук здесь только потому, что я этого пожелала, — резко сказала Реджина, выступая вперёд. — И он здесь только из-за всех… жителей, обитавших здесь. Когда каждый из нас окажется по ту сторону этого портала, Сторибруку нечем будет поддерживать своё существование, и он пропадёт сам по себе. И будет так, как будто его никогда здесь и не было. Она не знает почему, но Эмма чувствовала необходимость возразить: — Но… как насчёт всех туристов и попутчиков, которые были у вас за эти годы? Не покажется ли им странным, что они не могут вернуться в место, которое они посетили в какой-то момент своей жизни? Да, шансы были невелики, но всё, что она могла сделать, — это хвататься за соломинку, чтобы заставить их повернуть назад и остаться. — По моему опыту, мисс Свон, — самодовольно сказала Миллс. — Автостоперы и туристы обычно не склонны возвращаться в места, где они уже были, особенно если они заблудились и просто ищут дорогу… кроме того, как можно помнить место, которого не существует? Или никогда по-настоящему не существовало, если на то пошло? Реджина ухмыльнулась, увидев её смущенное выражение лица, и Голд вмешался, чтобы объяснить дальше: — По сути, Сторибрук похож на временной пузырь. Люди, которые посещали его, будут помнить, что они были здесь, только потому, что он всё ещё продолжает существовать. Когда мы пройдем через этот портал, — он указал на светящийся зелёный вихрь черноты, — пузырь лопнет, и любые воспоминания или осязаемые вещи, связанные с ним, перестанут существовать. Понятно, дорогуша? Эмма ошеломлённо поморгала, не находя слов. — Я… я… я думаю, да… — Отлично, — фальшиво улыбнулась Реджина. — Тогда у тебя не будет проблем с тем, чтобы пойти первой. Первой? Кто сказал, что она должна идти первой? Почему она?! Эмма медленно отступила, покачав головой и моргая глазами. — Я… я… — о на повернула голову к родителям. — …Вы уверены в этом?» — спросила она, обеспокоенно переводя взгляд с одного на другого, прежде чем остановиться на матери. — Мне жаль, что я накричала на тебя. Если это именно то, почему вы так решили, то… Снежка покачала головой. — Нет, Эмма. Ты права. Мы видим, что ты несчастлива, и нам здесь не место. Мы никогда не принадлежали этому миру. Реджина где-то на заднем плане разозлилась, но это осталось незамеченным. — Кроме того, — продолжила Белоснежка, подняв руку, чтобы положить её на лицо дочери, — у нас есть свой счастливый конец. Пришло время и тебе получить свой. Эмма улыбнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются новые солёные капли, и обняла родителей, прижимая их к себе изо всех сил. — Мы знаем, что ты боишься, — прошептала Снежка, гладя дочь по волосам. — Ты боишься, что после всего этого времени он не захочет твоего возвращения. Я знаю, каково это. Поверь мне, — Эмма зажмурилась, пытаясь сдержать навернувшиеся слёзы. — Но ты должна понять, — продолжила Сноу, — что… даже если он больше не ждёт тебя, прожить остаток жизни, не зная правды, доставит тебе бо́льшую боль. — А что, если он действительно не ждёт? — спросила Эмма хриплым голосом. — А что, если мы сделаем этот… большой, гигантский шаг, и все это будет напрасно? Снежка улыбнулась. — Не беспокойся об этом. Всё будет в порядке. Родители чуть отступились от Эммы, чтобы посмотреть на неё, а Генри отошёл от Реджины, чтобы через мгновение присоединиться к ним в групповых объятиях. Она оставалась запертой между родителями и сыном, чувствуя себя хорошо, в безопасности и защищенной, некоторое время, хотя хотелось бы остаться так навечно… — Кхм, не хочу мешать «трогательному семейному моменту», — прервал их Голд, — но нам нужно поторопиться, если мы собираемся перенести целый город в другое измерение. Эмма неохотно отпустила родителей, вытерла глаза и взяла себя в руки. — Да, — пробормотала она, улыбаясь. — Извините. — Реджина, Дэвид и я останемся в конце, чтобы убедиться, что все телепортировались, — продолжил Голд. — И, как только это произойдёт, мы пройдем через портал и закроем его сами, — он отошел в сторону и джентльменским жестом указал на портал, улыбнувшись Эмме и Сноу. — Дамы вперёд. Эмма и Снежка шагнули, и юная девушка просунула пальцы правой руки между пальцами левой руки матери, крепко сцепив их вместе в знак готовности. — Ты уверена в этом? — снова спросила она, глядя на черноволосую женщину. Белоснежка повернула голову, чтобы с любовью посмотреть на свою дочь, и улыбнулась. — Абсолютно. И вместе они шагнули через портал.

༺ ༻