Lost Swan

꧁༺ ༻꧂

Она не может в это поверить. Она вернулась. В Сторибрук, а не куда-то ещё. Она дома… Эмма ошеломлённо прошла мимо эстетично украшенного знака «Добро пожаловать в Сторибрук» недалеко от небольшого городка, с потрясением и трепетом оглядывая знакомые здания впереди. Девушка просто не могла свыкнуться с мыслью, что она дома. Пэн перенёс её на несколько миль от Сторибрука, но, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы проехать мимо и заметить её, блондинке пришлось пройти остаток пути пешком. Не то чтобы она была против. На самом деле её ноги не ощущали никакой усталости или напряжения. Ей хотелось бы сказать, что это произошло из-за времени, которое она провела в Нетландии, бегая, гоняясь и играя в лесу с Пэном и потерянными мальчишками, или, может быть, даже из-за её юного тела, но в действительности она была просто в таком отрешённом состоянии, что ничто не казалось ей реальным – ни ноющие мышцы в ногах, ни слегка учащённое биение сердца, ни холодный осенний воздух, ни темные здания вокруг неё, ни в секунду испарившиеся бурлящие эмоции, что она чувствовала. Дыхание было затруднительным, а ноги онемели от холода при ходьбе; в Нетландии всегда было так тепло, что она забыла, как близко было наступление зимы, когда они отправились на поиски Генри. Почувствовав, что холод наконец-то начал сковывать её, Эмма сменила направление и оцепенело пошла к ближайшему зданию, даже не успев заметить. и понять, что это трактир «У Бабушки», поскольку она остановилась, лишь когда прошла внутрь. Руби была первой, кто заметил её. Она как раз наливала кофе Снежке и Принцу, когда подняла глаза на звук дверного звоночка. Её лицо застыло, глаза расширились, и Эмма едва заметила, как кувшин с кофе упал на пол. Праздная болтовня и различные разговоры прекратились, и её родители впали в ступор, когда их взгляд коснулся утомленной фигуры дочери. Эмма устало перевела взгляд на родителей, и Мэри Маргарет медленно открыла рот, чтобы сказать хоть слово, думая, стоит ли ей вслух признать то, что казалось ей невозможным. — …Эмма?

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Пэн сидел на одном из деревянных пней внутри Полого Дерева, опёршись локтями на колени и подложив руки под подбородок, наблюдая, как Потерянные Мальчишки крепко спят в другом конце комнаты. Он находился в таком положении уже довольно долгое время, глубоко задумавшись о последствиях того, что он сделал. Что он собирается делать теперь? Что произойдёт, когда мальчики наконец проснутся? Когда Близняшки зададутся вопросом, куда делась их подруга и товарищ по играм, а Тутлз пожелает узнать, где та, кого он видел своей матерью? Что он должен им сказать? Что она ушла? Бросила их из-за верности своей семье и из-за того, что никогда по-настоящему не заботилась ни о ком из них? Что она просто использовала их с того момента, как приехала? Нет. Он не станет им лгать. Он уже наврался на две жизни вперёд. Пришло время сказать правду. Они этого заслужили. Пэн тихо вздохнул про себя, расцепив замок из пальцев и откинувшись на пень. На самом деле было грустно, что ему пришлось солгать, чтобы удержать здесь каждого жителя острова. Возможно, если бы он сказал правду с самого начала, ничего этого не произошло бы. С другой стороны, он, возможно, никогда не встретил бы Эмму. По его мнению, это две стороны одной медали. И всё же не было смысла оглядываться назад на то, что ему следовало или не следовало делать, потому что теперь уже всё произошло, и этого уже не изменить. Но он может изменить будущее. Наступит утро, и до тех пор у него будет достаточно времени для успокоения, чтобы рассказать обо всём мальчикам и сообщить им печальную, но неизменную правду об уходе Эммы. Питер ненавидел себя за то, что отослал её не более чем по своей прихоти и догадке (правда, она основывалась на подозрениях и паранойе, но всё же), однако в то же время он не имел права удерживать её в Нетландии. Он лишь оттягивал неизбежное, играя в игры и морочив ей голову. И как бы он ни боялся рассказать остальным о причине её исчезновения, он также не хотел смотреть, как они блаженно ходят туда-сюда, не зная всей правды, в то время как у него не было другого выбора, кроме как наблюдать за их печальным невежеством с завистливым гневом и нечистой совестью. И поэтому он им скажет. Он не знает, как именно, но сделает это. Ложь прекратится. Медленно поднявшись со своего места, Пэн устало подошёл к двухъярусным кроватям, готовый наконец отбросить свои беспокойные мысли и немного отдохнуть, но замер, когда его взгляд остановился на пустой кровати Эммы. Он знает, что это плохая идея, особенно если он хочет поспать этой ночью, но всё же его выбор пал на постель Спасительницы. Мельком взглянув на остальных, чтобы убедиться, что они всё ещё спят (он знал, что они не проснулись, но всё равно чувствовал необходимость проверить), он шагнул вперёд и опустился на мягкие простыни койки Эммы, проведя ладонями по гладкой ткани. Он должен признать, что чувствует себя немного странно, находясь не в своей постели – почти как в доме другого человека, пока никого нет, – но в конце концов он устал, и никто не смотрит, поэтому он лёг и укутался одеялом, подняв концы к самому подбородку, позволяя сну захватить его. Он медленно закрыл глаза и, хотя знал, что это не очень хорошая идея, глубоко вдохнул. Это должно было успокоить его, но получилось как раз наоборот; он не ожидал, что ощущения будут такими сильными. Простыни пахли так же, как она. До этого момента он понятия не имел, что кровати могут так хорошо впитывать запах человека, или, может быть, это только Эмма исключение. В любом случае, аромат, наполнявший его дыхательные пути – каким бы слабым он ни был – был одновременно желанным и нежелательным. И когда он прижимал одеяло к лицу и медленно, осторожно дышал, ему приходилось напоминать себе, что он сделал то, что должен был сделать, и пути назад нет. Теперь она счастлива. И она должна быть. Он просто надеется, что сделал правильный выбор.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

— Мама? Голова Эммы, сидящей в офисе Реджины, поднялась над загородившими лицо руками, усталые глаза остановились на сыне. Она ничего не могла с собой поделать – она прослезилась, как только увидела его. — Генри… Тогда парнишка подбежал к ней, не обращая внимания на присутствие Белль, Голда, Дэвида, Снежки и Реджины, и бросился к ней в объятия, сжимая её как можно сильнее. Эмма не возражала: она обнимала ещё крепче. Все это было так сюрреалистично… она никогда не думала, что снова увидит свою семью, и всё же они были здесь, прямо на расстоянии вытянутой руки. Пэн был прав, она действительно скучала по своей семье. Она навсегда останется в долгу перед ним за его добрый поступок. — Мама, что с тобой случилось? — спросил Генри, отстраняясь и осматривая её лишенное морщин и складочек лицо. — Почему ты такая..? — Молодая? — закончила Реджина, приподняв бровь и скрестив руки на груди. Это был простой факт, и тем не менее черноволосая женщина умудрилась представить его таким тоном, словно это неизлечимая болезнь. Последовавшая за этим напряжённая и неловкая тишина резко контрастировала с почти чудом, произошедшим менее часа назад, настолько, что это было даже комично, но все же эта атмосфера давила так сильно, что Чарминг почувствовал необходимость вмешаться и взять ситуацию в свои руки, прежде чем разговор полностью свернёт не в то русло. — Как долго она будет оставаться в таком состоянии? — спросил он, глядя на Голда. — Ну, — начал пожилой мужчина, положив обе руки на трость, — выглядит не очень хорошо. — Что значит, «нехорошо»? — спросил принц, встревоженно повысив голос. — Ты имеешь в виду, что она будет такой всегда? — Ну нет, она будет стареть, — спокойно сказал Голд. — Но это будет так, как если бы последних… лет десяти или около того никогда и не было. Она будет взрослеть с той точки, в которой её тело находится сейчас. Они все остановились, чтобы посмотреть на Эмму, и прошла долгая пауза, прежде чем он снова заговорил: — Послушай, если бы она отсутствовала всего несколько дней, я, возможно, смог бы повернуть это вспять. Но этот остров – Нетландия – меняет людей. И учитывая количество времени, которое она там провела… последствия необратимы. Мне жаль. Плечи Дэвида опустились, лицо Белоснежки погрустнело, а вот ​​тонкую ухмылку Реджины было трудно не заметить, особенно учитывая, что причиной происходящего была сама Эмма, и семнадцатилетнюю девушку это приводило в бешенство. Недолго думая, она отодвинула Генри в сторону и сердито встала со стула. — Ну не говори обо мне так, будто меня здесь нет! — вскрикнула она, сжав кулаки, глядя на потрясенные лица своих родителей. — Вы хоть частично представляете, через что мне пришлось пройти? О том, с чем мне пришлось справиться, о том, от чего мне пришлось отказаться? Я думала, что никогда больше не увижу вас, ребята! И вас беспокоит мой возраст?! Что с вами не так?! Слёзы навернулись на глазах, все чувства и эмоции, которые были подавлены с того момента, как она вернулась, теперь всплыли на поверхность с угрожающей интенсивностью, и Снежка немедленно оторвалась от мужа, после чего с распростертыми объятиями подлетела к своей расстроенной дочери, готовая заплакать сама. Она прижала к себе Эмму, Чарминг появился через миллисекунду и последовал примеру жены. Генри тоже присоединился, и все они молча стояли, пока Эмма наконец выпустила те слёзы, которые ей так хотелось пролить. — Все будет хорошо, — прошептала Сноу, поглаживая её по затылку. — Ты сейчас здесь. Всё будет так же, как раньше. Я обещаю. Эмма хотела ответить, но лишь сильнее заплакала. Потому что даже после всех этих слов, всей их уверенности в будущем и успокаивающих заверений, всё ещё оставалась эта мысль, эта возможность: а что, если лучше не станет? Что, если не имеет значения, здесь она сейчас или нет? Что, если в конце дня – каждого проходящего дня – она все равно будет изолирована от остального города из-за своей внешности и явного предательства того самого города, который она была рождена защищать? У Реджины по-прежнему будет Генри, а перед её родителями всегда будет стоять задача признать, что их дочь предпочла им Пэна, которого она в то время даже не знала. Как Эмма может признать, что всё будет хорошо? Но она не позволяла себе думать об этом – она не позволяла себе заходить так далеко. Вместо этого она предпочла насладиться объятиями матери и отца и спрятаться от мира и своих проблем, хотя бы ненадолго. Она позволила своей семье окружить себя коконом слепой и безусловной любви и не чувствует ни капли стыда или сожаления из-за того, что Голд, Белль и Реджина присутствуют в момент её слабости. Может быть, это потому, что она подросток, может быть, это из-за всего того, через что она прошла, и ей просто надоело играть «крутую девочку», ей всё равно: она всхлипывает и плачет, как новорождённый ребенок. И, возможно, её мама права. Возможно, всё наладится, как она сказала. Но факты есть факты, и факт был в том, что она, по правде говоря, не знала, как всё будет. Ни в чем не было уверенности, всё могло пойти в любую сторону: следующие несколько дней могли подтвердить либо её худшие опасения, либо ее самые счастливые фантазии, но только время покажет. Когда Белоснежка, Чарминг и Генри обнимали её так крепко, как никогда за всё время, что она их знала, она не могла не надеяться, что со временем всё станет именно так, как они привыкли. Это не так.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Пэн нервно сглотнул, пытаясь решить, что ему сказать. После завтрака он собрал Потерянных Мальчиков возле Полого Дерева, намереваясь рассказать им правду о том, что, как он был уверен, несомненно, было у них на уме: где Эмма? Конечно, ни у кого из них не хватило смелости выйти и спросить об этом, поскольку они прекрасно знали, что происходит, когда кто-то задаёт владельцу острова вопрос, на который им не нужно – или, скорее, не следует – знать ответ. Но это не скрывало их любопытства и не утаивало того факта, что было неправильно держать их в неведении относительно того человека, которого они узнали и полюбили. Вздохнув про себя, Питер поднял подбородок, обращаясь к болтающим мальчикам: — Итак, тишина. Его приказ немедленно принес результаты, и после нескольких долгих и напряженных минут молчания шатен открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Тутлз опередил его: — Пэн, где Эмма? Вопрос тяжело повис в воздухе после того, как он был произнесен, и остальные заметно напряглись, когда слова сорвались с губ мальчика, не зная, как отреагирует Пэн, но, по правде говоря, юный бессмертный был рад этому. Если бы парнишка не задал вопрос, он не был уверен, что смог бы дать ответ. — Вообще-то, это именно то, о чём я хотел с вами поговорить, — сказал маг, глядя на Тутлза. — Как вы все знаете, у нас с Эммой был… своего рода спор… — Ты имеешь в виду сражение? — Близнецы одновременно робко поправились. Пэн посмотрел на них, пытаясь скрыть недовольство, и кивнул: — Да. Именно. — Насчёт чего? — спросил Нибс, чувствуя себя смелее теперь, когда остальные говорили без каких-либо серьёзных последствий. Пэн открыл рот, чтобы ответить, но Феликс опередил его: — Её счастье, — усмехнулся подросток, обращая внимание остальных на себя. — Ей не нравилось здесь с нами, и она хотела вернуться туда, откуда пришла. — Прекрати, Феликс, — Питер пристально посмотрел на него. — Что значит, она не была счастлива? — спросил Тутлс, выглядя растерянным и обиженным. — Ты имеешь в виду, что она не хотела быть здесь с нами? Ей… было всё равно на нас? — Да, — сказал Феликс, встретив взгляд Пэна своим собственным. — Ей было плевать. — Достаточно! — крикнул Пэн, и остальные тут же закрыли рты, стыдливо посмотрев в землю. — Эмма была счастлива здесь с нами, — сказал он, стараясь придать своему голосу уверенность. — Она была. Просто скучала по своей семье. Она вернулась, но не сама, она не хотела… Я отправил ее обратно. Это привлекло их внимание. — Что?! — вскрикнули все, за исключением Феликса, одновременно, и Нибс заговорил прежде, чем остальные смогли его остановить: — Что ты имеешь в виду, говоря, что отправил ее обратно? Зачем тебе это делать, если она не хотела уходить? — Потому что это было неправильно, — обыденно сказал Пэн. — Мы поступали неправильно, желая оставить её здесь, когда у неё дома есть семья, которая любит её и скучает по ней. Это было эгоистично и жестоко, и нам никогда не следовало пытаться убедить себя в обратном. — Имеешь в виду, тебе никогда не следовало пытаться убедить себя в обратном, — вмешался Феликс, скрестив руки на груди и стиснув зубы под сжатыми губами. — …Да, — признался маг, серьёзно кивнув ему. — Начнем с того, что это была моя вина. Я пытался сделать невозможное и заставить Эмму вписаться в мир, которому она не принадлежит, которому она никогда не будет принадлежать. Кроме того… она Спасительница. Было глупо удерживать её от выполнения своих обязанностей так долго. После того, как парень закончил говорить, наступила долгая тишина, головы каждого из присутствующих были наполнены мыслями, вопросами и предположениями относительно Свон и её ухода из их жизни, и Пэн почувствовал, что у него не было другого выбора, кроме как отступить и позволить им прийти к своим собственным выводам. — Итак… — начал Тутлс, нарушая тишину и озвучивая свои формирующиеся мысли. — Эмма ушла? — Да, Тутлз, — сказал Пан. — Эмма ушла. — Но… она всё ещё любит нас, верно? Остальные расступились, освобождая место, чтобы Пэн подошёл к самому младшему члену группы и опустился перед ним на колени. Положив нежную руку на плечо мальчика, он мягко улыбнулся и вздохнул. — Да, Тутлз… любит. Мальчик кивнул, как будто понимая, и остальные постепенно подошли ближе, чтобы прижаться друг к другу, что-то вроде группового объятия без объятий; примерно через минуту Питер решил, что пришло время помочь им двигаться дальше. Без магии, конечно, как любезно заметила Эмма, будет трудно, но не невозможно. Да, почти невозможно, но не абсолютно. На мгновение он пожалел, что отослал Эмму обратно и оторвал её от жизни и людей, к которым она только начала привыкать. Но он также понимал, что это изначально была эгоистичная мысль, что самые корни ее пребывания здесь рождены жадностью и тьмой, а не чистыми намерениями, которые могли бы оправдать что-либо с его стороны. Нет, ему просто нужно будет двигаться вперёд по жизни и беречь воспоминания, которые он разделил со Спасительницей, какими бы краткими они ни казались, как можно было бы хранить прекрасный сон, от которого они проснулись. Потому что, в конце концов, всё, что было на самом деле, – мечта. Ей никогда не предназначалось оставаться тут, пророчество никогда не предсказывало этого. И всё же он пытался, изо всех сил старался подчинить его и манипулировать им по своей воле, но в конце концов это обернулось против него: ему действительно повезло, что его идея сработала на такой длительный срок. И поэтому у него не будет иного выбора, кроме как двигаться дальше и ценить кратковременную иллюзию, которую присутствие очаровательной блондинки даровало ему и остальным до конца дней. И, если ни в чем другом он не был уверен, он знал, что никогда не позволит себе забыть ту перемену, которую она принесла ему. Он не знал, как всё будет дальше, но решил надеяться, что они пойдут вперёд, оставят произошедшее в прошлом и что со временем всё станет именно так, как раньше. Это не так.

༺ ༻