Lost Swan

꧁༺ ༻꧂

Пэн тихо приземлился на лесную опушку Нетландии, его ноги слегка хрустели опавшими листьями, пока он подкрадывался к Полому Дереву, чтобы заглянуть внутрь. Свет выключен, и все ещё спят, поэтому он предположил, что по меркам Нетландии его не было не так уж и долго. Медленно он пробрался внутрь, сгорбив спину и делая лёгкие шаги, возвращаясь к своей койке. Он даже не мог описать, насколько он был благодарен за то, что время здесь шло гораздо медленнее, чем в… — Где, чёрт возьми, ты был? Его голова резко вскинулась от внезапного шёпота, и, как только его глаза привыкли к темноте после такого долгого пребывания при дневном свете в Сторибруке, он (к сожалению) всё же смог различить тусклую фигуру Эммы Свон и её не очень счастливое лицо. Парень сглотнул, уже придумывая правдоподобное оправдание, почему он не был в постели, как остальные, а затем выпрямил спину и принял свою нормальную позу. Она задала всего один вопрос, но он уже знал, что это будет нелегко. — Эмма! Что ты делаешь? Он не мог чётко увидеть, но знал, что в этот момент она закатывает глаза по тому, как она качнула головой. — Я? А что насчёт тебя?! Что ты делаешь в такой час? Вот что я хотела бы знать! Решив выбрать лёгкий путь, Пэн понизил голос до невинного тона и сказал: — Я уходил всего на минуту. К несчастью для него, это, похоже, только больше подпитало её гнев. — Минуту? Тебя не было весь день! Что ты имеешь в виду, говоря, что уходил всего на минуту? Что это за чушь? И тут до него дошло: час в Сторибруке был эквивалентен целому дню в Нетландии. Он отсутствовал не так долго, как думал – он отсутствовал дольше. Однако маг полагает, что не может винить себя за свою забывчивость: в конце концов, прошли столетия с тех пор, как он бывал в другом мире, поэтому, конечно, он не помнил, какая у Сторибрука и Нетландии разница во времени. Тем не менее, он сомневается, что этого будет достаточным оправданием, чтобы убедить стоящую перед ним разгневанную маленькую Спасительницу. — Послушай, — сказал он, решив, что лучше будет просто признаться. — Да, меня не было некоторое время. Я... выполнял задание. — Задание? — повторила она, складывая руки на груди, одновременно с подозрением и интересом разглядывая его. — Что ты имеешь в виду? Чёрт. Он не подумал, что она окажется настолько любопытной. — Просто… задание, ладно? Это тебя не касается. Она сразу почувствовала его ложь, и он почти проклял всё то время, что они провели вместе (ибо как она могла бы узнать, когда он лжет, если бы не та возможность, которая у неё была для изучения его?), но в глубине души он знал, что независимо от того, насколько напряженными были отношения между ними, он не мог по-настоящему захотеть уничтожить такие замечательные воспоминания. — Чёрт возьми, это не так! — прошептала она, подходя ближе, чтобы попытаться вытянуть из него правду. — А теперь скажи мне, что ты делал такого важного, что тебе пришлось уйти на целый день, не сказав ни слова! Он раздражённо выдохнул, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь в течение следующих пяти секунд решить, сможет ли она выдержать его ответ. Но, в конце концов, он знает, что она всё равно заставит его рассказать; действительно, не лучше ли будет просто разобраться с этим сейчас, а не мучиться потом? Вздыхая от поражения в этой «схватке», Пэн расслабил плечи и уступил. Пожалуй, стоит покончить с этим. — Я летал к Генри, — сказал он наконец, готовясь к её реакции. Эмма ахнула, тихо, почти неслышимо, продолжая молчать. Он начал задаваться вопросом, скажет ли она вообще что-нибудь, беспокоясь, что, возможно, он поверг её в какой-то шок, но затем: — Ты… ты был в Сторибруке? Он замер, не зная, как ответить на её вопрос, заданный с такой серьёзностью. Конечно, какой бы ответ он ни дал, это вызовет у неё ещё тысячу вопросов, и, как бы он ни отвечал на эти, это только разозлит её больше, так что, правда, какой в ​​этом смысл? Но в то же время она всегда была с ним честна (во всяком случае, насколько он знал), так что было бы справедливо, если бы он поступал так же с ней. Насколько бы больно это ни было. — Да, — сказал он резким тоном. — Что… почему? — спросила девушка так, словно задыхалась. — Потому что я знал, что ты несчастлива, — сказал он с возрастающим презрением в голосе. — И я знал, что, как бы я ни старался, я никогда не буду достаточно хорош. Ты всегда будешь скучать по своей семье. Она замолчала, только он закончил фразу; отсутствие слов от неё только подтвердило правду, в которую он так долго пытался не верить. — Это… это не так… — Не так? — он усмехнулся, растягивая улыбку, несмотря на боль и гнев, которые он пожирали изнутри. — Знаешь, нет смысла это отрицать. Ты практически источала несчастье с того момента, как сюда попала. Я был слишком слеп, чтобы это увидеть. — Перестань говорить так, будто мне плевать на тебя! — рявкнула она, повысив голос. — …Эмма? Они оба повернули головы на звук и обнаружили Тутлза, сидящего на кровати и устало протирающего глаза. Он всегда чутко спал, поэтому ни маг, ни Свон не были особо удивлены, но это не уменьшило досаду, которую они оба почувствовали из-за того, что разбудили одного из них из-за их мелкой ссоры. — Это ты? — спросил маленький мальчик, зевая. Эмма прошла мимо Пэна к ряду коек, выстроившихся вдоль стен Полого Дерева, и опустилась на колени, чтобы попытаться убаюкать его. — Эй, малыш, — мягко проговорила она, укладывая его. — Иди спать, хорошо? Уже поздно. — Но что ты делаешь? — невинно спросил он, потирая глаза и сдвинув брови. — Пэн уже вернулся? Плечи Эммы напряглись, и Питер мог понять, что она изо всех сил старалась сохранить успокаивающий тон голоса, когда отвечала. — Да. Да, он вернулся. — А где он был? — спросил мальчик. Он не мог точно видеть, потому что девушка стояла к нему спиной, но Пэн представил, как она в отчаянии поджимает губы. — …Он ненадолго вернулся туда, откуда я родом, — сказала она наконец, положив руки ему на плечи. — Зачем? — с любопытством спросил Тутлз. Она колебалась, не зная, что ответить. — Э… ну, он… — Что происходит? Головы присутствующих повернулись и посмотрели на Феликса, который зажигал одну из масляных ламп возле своей койки, и вскоре остальные тоже проснулись. Эмма встала и попятилась к Пэну, а остальные уставились на них двоих с подозрением и замешательством. — Тебя не касается, Феликс. Возвращайтесь в постель, — приказал Пэн, глядя на него. Феликс уставился на него широко раскрытыми глазами, и остальные, казалось, в равной степени боялись своего лидера, сев на своих кроватях; в этот. моментвсем хотелось бы просто заснуть. Понимая, что он быстро теряет преимущество, Пэн закатил глаза и схватил с пояса пригоршню «Сонной пыли» и не теряя времени швырнул её в ничего не подозревающих мальчиков. Их головы почти одновременно коснулись подушек, и Эмма тут же перешла в наступление из-за его опрометчивого поведения. — Что не так с тобой?! — Ты бы предпочла, чтобы я объяснил им, что мы ведем горячую дискуссию, которую они не смогут полностью понять? — он небрежно скрестил руки на груди. Юная Спасительница поджала губы и в гневе затрясла руками, зная, что она не может ему возразить, однако блондинка слишком упряма, чтобы отступить, не сказав последнего слова. — Я бы предпочла, чтобы ты говорил правду, а не прибегал к магии каждый раз, когда сталкиваешься с проблемой! — завопила она, прекрасно понимая, что «Сонная пыльца» не позволит остальным проснуться ещё как минимум несколько часов. Пэн пристально посмотрел на неё, но чем дольше он смотрел, тем больше понимал: она права. Он действительно прибегал к магии каждый раз, когда у него возникалитрудности. И с тех пор, как они сошлись, стало только хуже. На прошлой неделе ему пришлось использовать гораздо больше магии, чем за последнее десятилетие, просто чтобы убедиться, что между ними нет никаких сложностей, и на самом деле это было всего лишь временное решение нарастающей проблемы: Эмма была несчастна, но всё, что он сделал, – проигнорировал и прикрыл. это «попыткой помощи» с помощью пыли фей, вместо того, чтобы сделать что-то значимое. — …Ты права, Эмма, — сказал он, смягчив выражение лица. — Я правда использую магию каждый раз, когда возникает проблема. И пришло время положить этому конец. Он медленно потянулся к флакону с волшебной пыльцой, свисавшему с его пояса, и она уставилась на него, чувствуя, как с каждой секундой паника нарастает. — Что ты делаешь? Он посмотрел на неё, искренне сожалея о том, что собирается сделать. — То, что я должен был сделать с самого начала. Её глаза расширились. — Что? — Мне очень жаль, Эмма». Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но он уже кинул пропитанную магией пыль прежде, чем она успела произнести хоть слово. Золотой порошок покрыл её тело с головы до ног, и он напрягся, чтобы не моргнуть, когда она вмиг исчезла. Прошли столетия с тех пор, как он испытывал такой вихрь эмоций в последний раз, но внезапно он захлестнул его с головой. Шок, ненависть и горе нахлынули на него, как приливная волна , и внезапно ему показалось, что комната закружилась. Маг отшатнулся и прислонился к столу в поисках опоры, гадая, что ему теперь делать и как он собирается объяснить всё остальным, когда они проснутся. Тутлз, вероятно, будет скучать по ней больше всего, но он сомневался, что все они вместе взятые смогут сравниться по грусти с ним. Чёрт возьми, он уже скучал по ней. Но теперь всё сделано, и он не мог просто вернуть её обратно. И зияющая дыра, которую он почувствовал в своей груди, только еще больше открыла ему глаза на последствия того, что он сделал; он не должен был вмешиваться в такое мощное Пророчество, как Пророчество Спасителя, и не должен был пытаться изменить Судьбу. Но он это сделал, и теперь единственное, что ему остаётся, это принять такое решение. Было уже слишком поздно исправлять это полностью, но, возможно, лишь предположим, ему удастся вернуть всё в нужное русло. Эмма счастлива сейчас: она была там, где ей место. Так лучше. Так и должно быть.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Эмма зажмурилась, прикрывая лицо и готовясь к любому воздействию, которое пыль окажет на неё. Она чувствовала, как магия окутывает её, прилипает к её коже, волосам и одежде, и блондинка просто стояла, ожидая, что произойдет, но она ничего не чувствовала; как будто пыль вообще не действовала, и тогда девушку накрыла паника без всякой причины. Она открыла глаза, ожидая оказаться лицом к лицу с Пэном, но его там не было. Там не было ничего — ни Пэна, ни Потерянных мальчиков, ни Полого дерева… ничего. Эмма лихорадочно огляделась вокруг, её глаза болели от внезапной перемены ночи на день, и она застыла, когда её взгляд остановился на дорожном знаке в двадцати футах от неё. Она просто не могла поверить в то, что увидела, и сама сила всего этого вызвала у неё учащённое дыхание и жгучие слёзы на глазах. Она вернулась в Сторибрук.

༺ ༻