Lost Swan

꧁༺ ༻꧂

Эмма проснулась, её глаза медленно открылись. Она тихо застонала, пока не желая вставать. Мышцы у неё гудели, но не болели – подобное можно почувствовать, если хорошенько вздремнуть после тренировки. И это было забавно, потому что она была почти уверена, что вчера не делала ничего такого… ну, ладно. Эмма укрылась одеялом, свернувшись калачиком и вдыхая древесный запах Полого Дерева. ..Погодите. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на неё с силой приливной волны, её глаза резко открылись, и она выскочила из кровати. Морозная утренняя прохлада и мурашки, пробежавшие по её елнтрастно горячей коже рук, остались незамеченными, когда она вспомнила, что произошло. Ссора с Пэном, её побег, укладывание Тутлза, боль, омоложение, Пэн целует её... омоложение. Нагнувшись, Эмма вытащила зеркало из-под кровати и поспешно поднесла его к лицу. Ага. Она была молодой, да. На вид не больше шестнадцати. Подождите, так если она стала моложе, то... Эмма поднялась со своей койки и посмотрела на ту, что была над ней. Пусто. Она оглядела все остальные постели – они тоже были пусты. Как долго она спала? — Омоложение может отнять у человека многое. Эмма обернулась. Это был Феликс. — Не то чтобы я точно знаю. Мне всю жизнь было семнадцать. Ну… большую часть. — Чего ты хочешь, Феликс? — осторожно спросила Эмма, слишком хорошо осознавая тот факт, что они были единственными в комнате. Улыбка Феликса превратилась в хмурую гримасу. — Пэн велел мне сказать тебе, когда ты проснешься, что его не будет большую часть дня. Хотя это вряд ли имеет значение, учитывая, что половина дня уже позади. Эмма моргнула, нахмурив брови. Ушёл? Что-то вроде «отсюда» или «из Нетландии»? — Ох… ну… спасибо, что сказал. Феликс усмехнулся. — Не надо. Это был приказ. Он повернулся на пятках, чтобы уйти, но ненадолго остановился, чтобы взглянуть на неё. — …Завтрак был четыре часа назад, но Тутлз и Нибс припасли для тебя немного. С этими словами он ушёл, выйдя на солнце, которое было слишком ярким для чувствительных глаз Эммы, и она осталась одна. От нечего делать она собрала простыни, застелила постель, поправила волосы и вышла в надежде получить немного еды для своего полностью пустого желудка. Судя по всему, под «сохранением еды» у Тутлза и Нямса подразумевались полупустой стакан кокосового молока, горстка ягод, блинчик с вырезанным из него кусочком и вытянутая булочка с корицей. Эмма улыбнулась припасённой для неё «еде». Конечно, это было немного, но для неё это так же здорово, как спонтанный завтрак в постель от ваших прекрасных детей. Дети... Она вздохнула, вспомнив Генри. Прошла всего неделя, а уже казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как она его видела. Её прекрасный, чудесный, удивительный сын. И вот она, шестнадцатилетняя, живет с Питером Пэном и пропавшими мальчишками, совершенно не думая о нём. Какая она мать? Собирается ли она просто забыть о нём, о своих родителях, вообще о своей жизни теперь, когда она помолодела? В конце концов они все забывают... Эмма покачала головой, освобождаясь от зловещих слов Пэна. Она села на один из пней, намереваясь насладиться едой, и вгрызлась в неё.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Прошло почти семь часов, пока Пэн не вернулся. Эмма была в Полом дереве с Нямс, Тутлзом и Близнецами, обучая их игре в Уно (которую она нашла в одном из ящиков комода, убирая свои вещи), когда вошёл Феликс, за ним последовал Питер, несущий в руках большой свёрток. Эмма подняла глаза, остановливая руку с дикой картой, что собиралась положить, и улыбнулась. Пэн ответил ей улыбкой, но Феликс встал перед ним, прервав их молчаливое общение. — Итак, Пэн хочет поговорить с Эммой, — он неохотно произнес её имя, как будто оно было самой трудной вещью на свете. — Так что уходите, пока он не закончит. Комнату наполнил хор нытья и протестов, и Эмма улыбнулась, чтобы утешить их. — Вы слышали его, ребята. Пора уходить. — А что насчёт игры? — спросили Близнецы. — Э-э, мы закончим игру позже. И никакого мошенничества! — О-оу, — Нямс надулся. Потерянные мальчики медленно покинули свои места за столом и подошли к Феликсу, который игриво ухмыльнулся им, смотря сверху вниз; в его глазах светился намёк на привязанность, и небольшой укол ревности пронзил Эмму. Она проигнорировала это. — Хорошо, — сказал блондин, улыбаясь. — Кто хочет поймать светлячков? Глаза вокруг него загорелись, как рождественские огни, и в следующую секунду он уже был окружён криками одобрения, после мальчики практически вылетели за дверь, а Феликс побежал за ними в темноту. Эмма улыбнулась им вслед, и между ней и единственным человеком, оставшимся в Полом Дереве, воцарилось несколько неловкое молчание. — Э... так... о чём ты хотел поговорить? — спросила она, переступая с ноги на ногу. Пэн ухмыльнулся, идя к ней с загадочным куском ткани под мышкой. Она с нетерпением ждала, когда увидит, что это такое, но у неё не было такой возможности, поскольку пара губ прижалась к её губам. Она отступила к столу, удивлённая, но Пэн положил руку ей на шею и продолжил целовать её. Видимо, он имел в виду не совсем разговор. Медленно парень отстранился. — Ты... понятия не имеешь, как долго я хотел это сделать, — сказал он, улыбаясь полуприкрытыми глазами. Эмма нервно рассмеялась, пытаясь сдержать покраснение лица. — Что, ты имеешь в виду поцеловать меня, не будучи прижатым к стене? Он ухмыльнулся. — Что-то вроде того. Она улыбнулась ему, прекрасно понимая, что Тутлз или Феликс могут вернуться в любой момент, и положила руку ему на грудь, чтобы создать между ними некоторое расстояние. — Ладно, ты сделал, что хотел, так что… давай притормозим, прежде чем кто-нибудь войдет… Пэн усмехнулся её стремлению к приличию. — Я сказал Феликсу держать их подальше хотя бы час, так что не о чем беспокоиться. — Конечно… — Эмма поджала губы. — А что там за сверток? Пэн взглянул на кучку из ткани, которую он держал. — О. Верно, это. Он положил объект на стол. — Это одежда. Для тебя. Ты не можешь позволить себе скакать в этих старых вещах всю вечность. Отойдя в сторону, он позволил Эмме перебрать различные предметы одежды, которые он для неё выбрал: от джинсов до туфель, топов и браслетов, даже некоторого довольно сомнительного нижнего белья. — Где ты это взял? — спросила она, показывая трусы. — Здесь, там, — Пэн пожал плечами. — Не о чем беспокоиться. — Ты имеешь в виду, что ты их украл? — она подняла бровь. — Ну, я бы так не сказал. Я предпочитаю термин «одолжить». — На всю вечность? — Ну, не то чтобы им это было нужно. Поверь мне, ни одну из этих вещей не будут искать. Эмма вопросительно посмотрела на него, но больше не стала настаивать на объяснении. Кроме того, она не была в состоянии вернуть эти вещи их первоначальным владельцам. Ей просто придётся поверить ему на слово, что их не будут искать. Как бы маловероятно это ни звучало в её голове.

〰️〰️〰️〰️ᒿᓗ〰️〰️〰️〰️

Примерив каждую рубашку, ночнушку, брюки, юбку и другие предметы одежды, которые принес ей Пэн, Эмма остановилась на светло-голубой пижаме и атласной ночной рубахе с длинными рукавами. Ей показалось крайне странным, что все они подходят ей тютелька в тютельку, но она не удосужилась расспросить его об этом (откровенно говоря, она боялась). В настоящее время она сидит с Пэном возле Полого Дерева, наблюдая, как по его настоянию её старая и грязная одежда превращается в пепел в костре. — ...В общем, я тут подумала… — начала она, и Пэн перевёл взгляд от огня на неё. — Где Тигровая Лилия? — Кто? — его брови сместились к переносице. — Н...ну знаешь. Тигровая Лилия и... индейцы... — Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Она отвела взгляд, смущённая тем, что ей вообще пришло в голову сравнить диснеевскую версию Питера Пэна и мир Нетландии с реальным. — ...Просто забудь об этом. Они продолжали смотреть на огонь, и Эмма обратила взор в темноту, когда вдалеке раздались восторженные возгласы и крики. — Думаю, они всё ещё развлекаются, — размышляла она. — Как думаешь, когда они вернутся? — Когда им захочется, полагаю, — Пэн пожал плечами. — Обычно мальчишки устают через пару часов, но, учитывая тот факт, что они давно не выходили ловить светлячков, это может занять больше времени… А что? Ты волнуешься? Она покачала головой. — Нет. Это просто так… странно, когда всё так тихо. Это непривычно… — она оглянулась через плечо, почти ожидая, что Тень Пэна выпрыгнет из ниоткуда. Пэн усмехнулся, переместив свой вес и оперевшись локтем на одно колено. — Да, я думаю, нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к этому. Но, если тебе интересно, это желанная перемена, хотя бы на несколько часов. — Ага... — Эмма улыбнулась и кивнула, глядя на него. Неожиданно из её горла вырвался зевок, внезапное чувство крайней усталости нахлынуло на неё. — ...Приятель, я вдруг так устала... и замерзла...» Пэн подавил улыбку, схватив её за холодные плечи, несмотря на тёплый огонь. — Я мог бы помочь с этим. Она бросила на него равнодушный взгляд, но не сказала ничего, что могло бы поощрить или не одобрить его непристойный комментарий. — Что ж... я пойду внутрь. Мне нужно немного поспать. Его брови приподнялись. — Я присоединюсь к тебе. Вздохнув, Эмма встала; опавшие листья захрустели под её босыми ногами, и Пэн подошел к ней. Мягко улыбнувшись ему, она повернулась, чтобы вернуться в дерево и укрыться под тёплым покрывалом своей койки, пытаясь решить, было ли его предложение проявлением джентльменской заботы или просто бесстыдным намёком. Эмма вошла внутрь и села на свою койку, внезапно почувствовав себя глупой из-за того, что надела атласную рубашку и забыла носки, когда на улице мороз. На самом деле, она ещё почувствовала начинающуюся небольшую головную боль... — Не волнуйся, — сказал Пэн, становясь перед ней на колени. — Что бы ты ни чувствовала, это всего лишь последствия омоложения. Эмма застонала, закрывая глаза, когда он положил руку ей на голову. — Хорошо... Держа глаза закрытыми, она вздохнула, когда он пододвинулся и поцеловал её в лоб, улыбаясь, несмотря на растущую боль в её черепе. — Вот, — сказал он, и она открыла глаза, обращая внимание на то, как он снимает с пояса зелье. — Если головная боль станет слишком сильной, выпей это. Оно притупит боль. Эмма взяла стеклянную бутылку с розовой жидкостью, хотя и неохотно. Она предполагала, что нет причин для осторожности – в конце концов, её последний опыт с зельями оказался удачным – но она всё ещё была немного в напряжении по поводу всего этого «использования магии для решения всех своих проблем». По итогу, она предположила, что это просто зависит от личных предпочтений, но это не значит, что она примет зелье с собой, если проснется посреди ночи с мигрень, – чёрт возьми, нет. — Спасибо, но я, наверное, просто перетерплю это, — сказала она, и он засмеялся. — Ты дикая штучка, действительно. Эмма отодвинулась, закрыла глаза и попыталась не обращать внимания на усиливающийся стук в голове от смены положения. — Пф-ф-ф. Держу пари, ты говоришь это всем девчонкам… — Ну, по-моему, все женщины дикие. Она открыла глаз, приподнимая бровь. — ...Прошу прощения? Ты можешь думать, что это не так, что они все от природы добрые, тихие, кроткие и мягкие, как твоя мать. Но как только ты заберёшь их от всего – общества и его двойных стандартов, – они вернутся обратно к тому, какими они являются на самом деле: дикими, — он уточнил так, словно это был общеизвестный факт. Эмма улыбнулась ему. — Правда? И со сколькими именно женщинами ты имел дело? — Ну, посмотри на себя, — Питер указал на неё. — Ты не пробыла здесь и недели, а уже нарушаешь правила. Носишься по лесу, приставляешь мечи к горлу людей и остальное. Она молчала, не будучи в состоянии с ним не согласиться, и Пэн наклонился вперёд, чтобы поцеловать её ещё раз. — Отдохни немного. Спокойной ночи, Эмма. Он встал и забрался на свою койку, щёлкая пальцами и гася масляные лампы в комнате, а Эмма закрыла глаза, стараясь не слишком зацикливаться на его словах, и медленно засыпала.

༺ ༻