Lost Swan

꧁༺ ༻꧂

Глаза Эммы расширились настолько, насколько это было возможно. Поцеловать его? Это он так глупо шутит? — Ты что, чёрт возьми, издеваешься надо мной?! — вскрикнула она, понизив голос. Пэн лишь ухмыльнулся. Её голова просто идёт кругом. Ни за что. Нет. Просто нет. Внезапно увидев положение, в котором она его держала – прибив его спиной к стене, прижимая руку к его горлу – в совершенно новом свете, Эмма дёрнулась, отпрыгнула назад и удалилась на добрых несколько футов от него. Девушка не знала почему, но ей вдруг стало противно. И мерзко. И плохо. Это было нелепо, потому что с самого начала она не сделала ничего плохого, но блондинка просто не могла избавиться от тошноты, которая наполняла её желудок. — Ты больной… — прошептала она, чувствуя себя плохо. Пэн отпружинил от стены и отряхнул одежду, оставаясь на том же месте, где и находился с тех пор, как она его прижала. — Вряд ли, Эмма, — последовал его ответ, и она схватилась за живот, опасаясь рвоты. — Ты спросила, чего я хочу, и я сказал тебе. Итак, ты собираешься выполнить это? Или нет? Затем она посмотрела ему прямо в глаза, выражение испуга и отвращения внезапно сменилось выражением гнева и решимости, и он начал чувствовать себя немного обеспокоенным этой переменой. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Без предупреждения Эмма толкнула его обратно к стене и внезапно поцеловала его. Её ладони сжались в кулаках на воротнике его рубашки, и Спасительница сердито заворчала, когда прижала свои губы к его, твердо и непоколебимо. Пэн, как бы он ни был удивлён, едва начал открывать рот чуть шире, как она остановилась. Эмма отстранилась, оперевшись руками о стену по обе стороны от его головы, тяжело дыша, как и он. Парень смотрел на неё полуприкрытыми глазами, полными чистого и бесстыдного желания. — Удовлетворен? — она посмотрела на него. Сделав вдох, его руки вытянулись вперёд и схватили её за бедра, притягивая к себе. — Не совсем. Эмма едва успела расширить глаза, как их губы снова встретились, и он не дал ей возможности протестовать, настойчиво скользнув своими губами по её, пробираясь пальцами сквозь петли ремня, притягивая девушку ещё ближе, чем она уже была. Ему нравился её вкус; это была не совсем корица, но он определённо был пряным и резко контрастировал с её запахом. Её поцелуи горели раскалённым добела огнём, но это было здорово, и удивительно, и чудесно, и идеально, ему хотелось гораздо, гораздо большего. Пэн оторвался от неё, воспользовавшись возможностью, чтобы поцеловать шею зеленоглазой, пока она восстанавливала дыхание от того, что почти задохнулась; пальцы запутались в его волосах, ведь она крепко держалась за него, чтобы помочь себе устоять на ногах после такого. Подросток был почти у её ключицы, когда тело девушки внезапно напряглось, и, прежде чем он успел понять, что это значит, она отпрянула от него. И вот так момент был упущен. Эмма учащенно дышала, испуганная и потрясенная тем, что она только что сделала, тем, что она позволила ему сделать. На глазах Спасительницы выступили слезы. — Боже мой... я педофилка... — её дыхание перехватило при словах, которые вылетели из её рта, и она ощутила, что её вот-вот вырвет. Пэн небрежно оттолкнулся от стены Полого Дерева, поправляя спутанные волосы и мятую рубашку. — Я живу уже более трёхсот лет, — сказал он, стряхивая с плеча невидимую пыль. — Если кто и педофил, так это я. К сожалению, небрежный тон, с которым он сказал это, не помог Свон почувствовать себя лучше. Эмма пристально посмотрела на него – взгляд стал жёстче, а губы поджались от растущего гнева. — Это твоя вина, — сказала она обвиняюще, и брови Пэна нахмурились. — Моя вина? — повторил он. Ее челюсть сжалась. — Да. Твоя вина. Ты добавил что-то в этот напиток, не так ли? Тот, который якобы «вылечит» мои проблемы с желудком? — Возможно, я забыл упомянуть, что, кроме конкретной дозы, есть какие-то нюансы, — признался он, и её поза слегка расслабилась от облегчения. — Но это не заставляет тебя делать то, чего ты не хочешь, — закончил он, и её плечи снова напряглись. Пэн ухмыльнулся, делая шаг к ней. — Признайся, Эмма, ты хочешь меня. Он подошёл ближе, пока не оказался в нескольких дюймах от неё, и слегка наклонился, чтобы коснуться губами её шеи, медленно двигаясь вверх. — Ты хотела меня с того момента, как мы встретились в том лесу. И знаешь что, Спасительница? — спросил он, касаясь носом её уха. — Я тоже тебя хочу. Эмма яростно оттолкнула его, широко раскрыв глаза от страха и ужаса. Она была шокирована. Ей было противно. Она была... она даже не знала, как себя чувствует. Во-первых, она была в ужасе. Не от Пэна, а от самой себя. Если то, что он говорил, было правдой, и зелье действительно выявило её самые потаенные желания на сознательный уровень, то что, чёрт возьми, кем это сделало её? Больной? Извращенкой? Чудачкой? Неужели она настолько потеряла рассудок, что даже не осознавала, кто она такая? Всегда ли она была такой? Неужели… Подождите. Она не была такой. Возможно, у неё было тяжелое детство, но она ни в коем случае не была фриком. По большей части она всегда держала голову холодной. Должно был быть простое и логическое объяснение этому. И оно было, оно понимала. Он лжёт. — Лжец… — выдохнула она, глядя на него с вновь обретённой злобой. — Извини? — брови Пэна нахмурились. — Ты лжёшь, — повторила она, настраивая себя на самочувствие получше. — Ты меня ни за что не привлечёшь. Ты ни за что не привлёк бы меня когда-либо! Это нереально… На самом деле я ничего из этого не «чувствую»… Челюсть Пэна сжалась. — Я хочу, чтобы Вы знали, мисс Свон, что из всех встреч, которые у нас когда-либо были, я никогда не лгал Вам. И, если бы Вы были мудры, Вы бы запомнили это». — Что?! — она вдруг выпалила, слишком злая, чтобы остановиться. — Ты, должно быть, шутишь, да? Как ты можешь так говорить, когда ты… похищаешь маленьких детей и уносишь их в какое-то далекое место, вдали от их семей на всю вечность?! Вдали от их матерей, отцов, друзей и семьи? Как ты можешь смотреть мне в глаза и говорить, что не лжешь, зная, что то, что ты делаешь, неправильно? Эмма тяжело дышала, вздымаясь, пока страстные и всепоглощающие эмоции, которые она испытывала несколько секунд назад, медленно покидали её. Она смотрела на Пэна долго и пристально и могла сказать, что праведный блеск в её глазах, должно быть, вызывал у него тошноту. Она наблюдала, страх пытался проникнуть в её жилы, когда поведение мальчика постепенно изменилось во что-то гораздо более зловещее. Его глаза потемнели. — Ты правда веришь, что им было бы лучше со своими «семьями»? Так ты думаешь?» Эмма расширила глаза от его резкого тона, но не осмелилась отступить. — Я думаю, что похищение – это неправильно, — осторожно ответила она. Пэн усмехнулся. — Ха! Скажи это Феликсу. Или любому из потерянных мальчиков, если уж на то пошло. Ты называешь это похищением? Я называю это спасением. Близнецы? Те, кто ругался из-за тебя, когда мы завтракали. У них даже не было матери. Её убили прямо на их глазах. А Тутлз? Его отец был пьяницей . Отец Нибса бил его. А Феликс? Его мать была проституткой. А теперь скажи мне: какая это жизнь для ребёнка? Для любого ребенка. Его холодные слова ранили её до глубины души, и она вздрогнула, когда он подошёл ближе и сердито посмотрел на неё. — Не смей говорить мне, что им было «лучше» до того, как они прилетели сюда. Я не лжец. И я определенно не краду маленьких детей глубокой ночью. Можешь попытаться сказать себе что угодно. Ты хочешь убедить себя в обратном, но, в конце концов, ошибаешься ты. Она открыла было рот, чтобы ответить, но время было не на её стороне. Феликс выбрал именно этот момент, чтобы войти в комнату, и это было целенаправленно. Он подошёл и остановился у входа в Древо, не подозревая о ссоре, произошедшей всего несколько секунд назад. Эмма поспешно сморгнула слёзы: меньше всего ей хотелось, чтобы именно он из всех людей увидел её в состоянии отчаяния. — Что это такое? — спросил Пэн, полностью игнорируя Эмму. — Тутлз застрял на дереве и отказывается спускаться, — ответил подросток, выжидающе глядя на своего лидера. — Снова? — Пэн вздохнул, в его дыхании чувствовалось раздражение. Феликс кивнул и, не сказав ни слова, повернулся и вышел из комнаты, направляясь к бедному и беспомощному Тутлзу. Пэн, не колеблясь ни секунды, двинулся за ним, и Эмма почувствовала, как новые слёзы защипали её глаза, когда он ушёл. Не удосужившись взглянуть на неё, вечный подросток в ярости вышел из комнаты, оставив Спасительницу сломленной, а её разум в полном беспорядке.

༺ ༻