Только здесь и сейчас

      Эльрина собирает рабочую сумку, смутно припоминая, что сегодня праздник, день какого-то святого. Она, вроде бы, собиралась провести его вместе с Хейнриксом. Поужинать или что-то в этом роде. Она накидывает куртку и собирается прощаться с сотрудниками, но внезапно застывает. Какой подарок она ему приготовила? Она никак не может вспомнить. И не только это. Хейнрикс, он… Кто же он… На месте воспоминания как будто пустое место. Она растерянно смотрит в зеркало на свое отражение. «Он пилот», — подсказывают губы в зеркале.       — Ну точно, пилот, — радуется Эльрина. — Совсем сошла с ума с этой работой.       Она хлопает себя по лбу и достает помаду. И подарок она ему давно заказала. Хейнрикс ее уже, наверное, ждет. У него сейчас короткий отпуск, но ей не удалось выпросить такой же у начальства.       Снег летит прямо в лицо. Ну и отвратная же погодка. Она всегда терпеть не могла холод. Посещение ледяных планет стало ее самым нелюбимым занятием. Эльрина останавливается, как вкопанная. Стоп, каких планет. Она трясет головой. Хейнрикс не раз говорил, что она придает слишком много значения снам и своим фантазиям про космос. Вот Хейнриксу холод нипочем. Об него так уютно греться. Надо побыстрее уже добраться до тепла. Она улыбается, ускоряет шаг и не замечает, как наступает в лужу. Чертыхаясь, она пытается отряхнуть брюки и неловко задевает кого-то локтем. В ответ несется ругань. Рука привычно тянется к поясу, но там почему-то ничего нет. Она что-то забыла. Что-то серьезное. Необходимо это вспомнить. Человек замолкает, глядя в ее пустые глаза и поспешно уходит. Эльрина считает до пяти и продолжает путь. Надо спешить домой. Ведь ее ждет… муж? Она смотрит на руку, но на пальце нет кольца. Почему он живет у нее? Где он жил до этого? Как они познакомились? Все мысли покрыты липким туманом, через который никак не пробиться, чтобы найти ответы. Неважно, думает она. Сейчас неважно. Нужно быстрее добраться домой, завернуться в его рубашку и, обнявшись, лежать, наслаждаясь теплом и каким-нибудь сериалом с чем-нибудь вкусным. Кто-нибудь сказал бы, что это скучища, но в те редкие дни отдыха, которые им выпадали, не хотелось ничего другого.       Дом встречает светом, теплыми губами и объятиями сильных рук. Как же она соскучилась за день! Эльрина приникает к широкой груди и отстраняется. Проводит по ней рукой.       — А где твоя розетта? — спрашивает она.       — Моя что? — нахмуривается Хейнрикс. — Ты, действительно, слишком много работаешь в последнее время.       Ей кажется, что она что-то забыла. Очень многое. Но нужно ли это вспоминать? Она вглядывается в его глаза. Они почему-то одинакового цвета. Они становятся огромными, бездонными, как два колодца. Она пытается оторвать взгляд, но не может. Она падает, пытаясь схватиться за него, и чувствует удар.       Эльрина просыпается от того, что ударяется лбом о столешницу. Хорошо хоть не угодила в инфопластину. Она морщится, потирает голову и зябко поводит плечами. Скинуть ботинки было плохой идеей — ноги совсем заледенели.       Опять эти дурацкие сны, где реальность мешается с фантазиями, прошлое с будущим, желаемое со свершившимся. Что из них действительно сны, а что — наваждения варпа, понять нет никакой возможности. Хоть и реже, но они все еще мучают ее. Она старается следить за собой, чтобы не допустить повторения ситуации с Энрихом. Чтобы не пугать Хейнрикса. Но засыпать вот так посреди дня за столом, заваленным отчетами, — это уже никуда не годится.       Пока она плетется в купальню, она не может избавиться от ощущения, что во время ее сна некто подошел и положил ладонь ей на лоб. Затем ладонь будто бы нырнула сквозь кожу, сквозь череп, и ласковыми движениями навела порядок в мыслях. Вернее, оставила на поверхности лишь одну — слова Хейнрикса о том, что он кардинальным образом бы решил проблему подозрений того, где он находится — в грезе или в реальном мире. Может его недавние раны, которые он себе нанес, попытка справиться с одним из таких наваждений варпа?       Она смотрит на свое отражение в зеркале. На то, как оно кладет руку на кинжал на поясе. «Если у меня возникнет хотя бы одно подозрение, я первым делом проверю, можно ли умереть в реальном мире, перерезав себе глотку в грезе», — она почти слышит слова Хейнрикса. Эльрина вынимает кинжал и швыряет его в свое отражение. Оно разбивается на сотню осколков. Ну нет, я тебя не боюсь, чертов варп. Я сильнее тебя. Я прекрасно могу отличать грезы от реальности.       Она уже собирается раздеться и забраться в горячую воду, чтобы согреть озябшие ноги, но ее отвлекает сигнал вокса. «Пожалуйста, пусть это тоже будет грезой, и мне дадут спокойно погреться», — мысленно просит она.       Но это Хейнрикс. Его голос в приватном вокс-канале звучит натянуто, почти строго.       — Я хотел бы встретиться с тобой в кают-компании. Безотлагательно.       Эльрина падает в кресло. Опять что-то не слава богу. Судя по его голосу, она опять получит нагоняй. Она снова включает вокс.       — Вигдис, на корабле все хорошо?       Она не может спрашивать прямо, памятуя о его прослушивающих устройствах, но надеется получить хоть какую-то информацию.       — После последнего перехода странные фантомы стали наполнять мысли членов экипажа, — отвечает Мастер вокса. — Пустотники обсуждают причудливые видения, что теснятся в их снах и дремах — образах будущего, которого на самом деле никогда не было. Странная меланхолия сковала часть экипажа.       Значит, это не я опять схожу с ума, думает Эльрина. Уже неплохо.       — Дай тем, кто особенно обеспокоен, лишнюю вахту отдыха. Только поименно, без всяких общекорабельных объявлений.       Не самое умное решение, но Эльрине прекрасно понятно состояние некоторых членов экипажа. Пусть отдохнут, пока все тихо. Ей же предстоит неприятный разговор.       При ее появлении Хейнрикс поднимается из кресла с улыбкой.       — Ты пришла.       Эльрина оглядывает кают-компанию и удивленно смотрит на него.       — Что это? Свидание?       — Разумеется. Что бы еще это могло быть... — дознаватель смущенно умолкает. — Видимо, формат приглашения был несколько... неподходящим, так ведь?       Эльрина прыскает.       — По твоему тону я решила, что меня ждет дознание, а не вечер при свечах.       Хейнрикс удрученно молчит.       — Я прошу прощения. Честно говоря, на дознание я в своей жизни звал чаще, чем на свидания.       — По крайней мере, сюрприз выдался приятным!       Эльрина действительно выдыхает с облегчением. Поначалу ей подумалось, что он все же начнет задавать вопросы по поводу недавней ночи. Хейнрикс лишь тихо смеется.       — По крайней мере, да. Что ж... прошу, — он протягивает ей руку. — Можно было бы даже приурочить это к четырнадцатому февраля.       Рука Эльрины застывает над его.       — Откуда ты знаешь про четырнадцатое февраля?       Она подозрительно смотрит на него. Может она рассказала ему об этом в своей пьяной болтовне.       — Это какой-то значимый для тебя день? — спрашивает он.       По его тону, как всегда, не понять, знает он что-то или это просто совпадение.       — Нет, просто день, — отвечает она, вспоминая сегодняшнее наваждение.       Трапеза проходит в молчании — скорее комфортном, нежели неловком. Неужели в кои-то веки они не будут спорить, а просто наслаждаться обществом друг друга. Да и кухня сегодня расстаралась. Наконец, вновь наполнив бокалы, Хейнрикс откидывается в кресле и смотрит на Эльрину — спокойным, расслабленным взглядом.       — В твоей компании время течет незаметно.       — Прямо как за регицидом, — не может не пошутить она, припомнив, как несколько раз он упорно не хотел верить цифрам на хронометре при подсчете времени очередной партии. — Я хочу выпить за этот вечер. И за нас. — Эльрина поднимает бокал.       Дознаватель поднимает бокал в ответ.       — За нас, Эльрина, — по его лицу пробегает странное, тревожное выражение, которое, впрочем, тут же исчезает.       — Скажи мне, где ты все это достал? — Эльрина кивает на стол.       Хейнрикс довольно улыбается.       — У меня есть свои методы. — Спустя мгновение улыбка гаснет, и он торопливо добавляет. — Я не о своих рабочих методах. Ни один человек из твоего экипажа не пострадал.       Эльрина пристально смотрит на него.       — Это хорошо. А то меня волнует твое поведение в последнее время.       Хейнрикс суживает глаза, сохраняя невозмутимое выражение лица.       — О чем ты?       — Сначала охранник на Футфоле, потом допрос ни в чем не повинного блюстителя во время моего исчезновения, твои раны и…       Красноречивый взгляд Эльрины падает на пряжку его ремня. По лицу Хейнрикса словно проходит судорога.       — Та ситуация на Футфоле, со стражем Лорд-инквизитора... — медленно говорит он, — действительно, что на меня нашло? Да и все остальное тоже. Неужели... санкционирование начало давать сбой? И если так, то мне остается недолго... нет, нелепо!       Он проводит рукой по лбу и после долгой паузы вздыхает.       — Ладно, допустим. Возможно — возможно — в последнее время я действительно несколько... изменил свою манеру общения. Видимо, давление обстоятельств и недавних событий повлияло и на меня. Я постараюсь взять себя в руки и проявить больше терпения.       — Что ты тогда узнал у Лорд-инквизитора?       — Я лишь задал несколько вопросов, которые давно меня тревожили. Не бери в голову.       Эльрина касается руки Хейнрикса.       — Тебя и сейчас что-то тревожит. Расскажи мне.       Задумавшийся дознаватель дергается от прикосновения.       — Я... не знаю, что сказать тебе. Излить душу? Не думаю, что ты на самом деле этого хочешь. — После паузы он тихо добавляет. — Это бесполезно.       Эльрина какое-то время молча смотрит на него, но решает не настаивать.       — Чем бы ты хотел заняться, когда мы покончим со всеми этими бедами, что нас окружают?       Глупый вопрос, но ничего более отвлекающего ей сейчас не придумать. Дознаватель нервно прикусывает губу.       — Не мне решать, на что Инквизиция захочет употребить мои силы... — Хейнрикс переводит дыхание. — Пока действует приказ Лорд-инквизитора, я нахожусь подле тебя. Как только Святая Инквизиция примет другое решение... — Он делает неопределенный жест рукой. — Такова природа моего долга. Мои желания в этом вопросе ничтожны.       — Отрадно слышать, что эти желания по крайней мере есть, — вздыхает Эльрина.       Она представляет, как опять останется одна на этом корабле, и та же глухая тоска камнем обрушивается на ее плечи, заставляя дыхание сбиться, а бокал задрожать в руке. Да, у нее останется команда, может кто-то из свиты, но это не то, все не то, ей нужны не они.       — Ты когда-нибудь задумывался о нас? Мы…       Хейнрикс подается к ней.       — Мы — это здесь и сейчас, — перебивает он. — Давай не омрачать это время размышлениями о будущем, что скрыто тьмой. Прошу тебя. Нам хорошо вдвоем, не пойми меня превратно. Я счастлив каждому дню, что провожу рядом с тобой. Особенно... после Комморры. То, что ты жива — это благодать Бога-Императора, и я считаю напрасным портить подаренное нам Его волей время на что-то... расстраивающее. Например, обсуждение будущего, которого нет. Давай не будем об этом.       «Трус», — хочется бросить ему в лицо и все же залепить пощечину, на которую он напрашивался с самой Магнаэ Ацессио. Вместо этого Эльрина отводит глаза. Она смела обижаться на него за его нерешительность, но была ли лучше сама? Она хотела получить от него отношения, но что она сама готова была предложить? Любовь до гроба? До момента его смерти? Ведь всем известно, как заканчивают псайкеры. До того момента, как она найдет дорогу домой? Она считала, что он не до конца был честен и все время сдерживался, не открывая ей все мысли. Но была ли она? Она так ничего ему и не рассказала. Имела ли она право требовать что-то в ответ? «Здесь и сейчас», — лучше и не скажешь.       — Ты все еще остаешься для меня тайной за семью печатями, — мягко говорит она. — И это гнетет меня.       Хейнрикс печально улыбается.       — Наверное, за десятилетия в Инквизиции я стал не только плохим собеседником, но и параноиком. Я молчу даже когда мог бы что-то сказать без вреда для тебя или себя. Я бы... хотел...       Он умолкает. Затем поднимается из кресла и подходит к ней, чтобы обнять.       — Иногда я молчу для того, чтобы не причинить боль. Если вещи, которые каждый понимает, но не решается произнести в слух. Истина проста. Ты — Вольный Торговец. Я — агент Золотого Трона. Мы служим Империуму, но наша служба рано или поздно перечеркнет то, что происходит между нами.       Сейчас Эльрина надеется, что это будет действительно служба, а не она лично поставит его перед выбором между собой и долгом. Самозванка, по счастливой случайности получившая Патент, еретичка, которая ни во что не верит и меньше всего в Бога-Императора, любительница ксенотеха, которая зачастую даже не понимает, на что натыкается. Агент Золотого Трона действительно долго не продержится рядом с такой. Однажды ему придется выбирать.       — Хорошо, — говорит она наконец. — Пусть будет так, как будет.       Хейнрикс кивает и вторит ее словам:       — Пусть будет так, как будет.       — Я испортила вечер, не так ли? — виновато улыбается она.       — Нет, вина целиком на мне. — Хейнрикс берет ее за подбородок и наклоняется для поцелуя. — Я постараюсь загладить ее наедине.       Эльрина искренне надеется, что их ждет еще достаточно этих «наедине», чтобы она успела свыкнуться с мыслью о неизбежном расставании.