не загадывай, и сбудется

Чонгук был зол. Чонгук был чертовски зол, когда своими же собственными глазами видел, как его Тэхен извивается в руках какого-то урода. Как чужие руки трогают желанное хрупкое тело, смея нагло сминать, лапать, прикасаться. Больше всего на свете ему хотелось услышать хруст ломающихся костей этих похабных культяп. Разбитый об стену стакан не сбавил ярость ни на каплю. Весь вечер он просидел в личной vip-ложе собственного клуба, прекрасно зная, в чью честь организуется сегодняшняя вечеринка. Увидев знакомое имя в плановой документации, он тысячи раз представлял, как выйдет сегодня к Тэхену и уведет его из этого дрянного места в какой-нибудь хороший ресторан. Или на обычную прогулку. Плевать куда — он бы исполнил любое желание парнишки, по которому сходил с ума уже четыре гребанных месяца.  В прошлую их встречу Чонгук явственно видел, как мальчик отзывается на его прикосновения, слова и присутствие. Мужчина очевидно заметил то, как невинно, и от того невероятно мило, Тэ начал смущаться, путаясь в словах.  Одно его нахождение рядом те двадцать минут окрыляло Чонгука еще месяц. Это было так удивительно и неожиданно. Он, взрослый тридцати двух летний мужчина, полицейский высокого звания, повидавший в жизни уйму грязи и отвратительных зрелищ, рассыпался от одной мысли о молодом мальчишке. Чонгук прекрасно понимал, что он слишком взрослый для этого котенка с шоколадными глазами. Понимал, что не может даже повернуть головы в его сторону. Но абсолютно ничего не мог с собой поделать. Да, увидев Тэхена еще тогда, в сентябре, на одном из вечерних патрулей города, он позволил себе проводить его до дома. Черный гелентваген аккуратно впервые заехал на территорию улицы элитного частного сектора. Обычно эта территория контролировалась личной охраной с помощью отдельной системы безопасности, и физическое патрулирование там не требовалось. Не смог он удержаться и на следующий день. Бросая все важные дела на работе, он мчался, как сумасшедший, чтобы найти светлый образ и проводить его до школы, дома или квартиры Чимина. Естественно, вынюхать подробности жизни парня не составило никаких трудностей. Каждый шаг граждан фиксировался в общей системе контроля полиции, поэтому в первую же неделю Чон узнал и о его имени, и о родителях, друзьях и увлечениях Тэхена. Он понимал, что ведет себя, как чертов сталкер. Понимал, что пользуется своим рабочим положением, без причины нарушая чужую личную жизнь. На тренировках он вымещал злость на самого себя, изнуряя тело до упада. Пытался забыть мальчишку, завалить себя работой. Но в груди что-то кровоточило и рвалось, если он хотя бы минуты за целый день не лицезрел неземной красоты кудрявого ангелочка. А потом он начал замечать Тэхена в чужих руках. Сначала это был какой-то школьник, затем бизнесмен. Потом просто какой-то скользкий тип. Он видел их на улице, в клубах и ресторанах. Они, эти кривозубые мерзавцы, вели себя с Тэхеном так по-собственнически: обнимали, целовали, а потом вели в свои жалкие квартиры и дома, куда чуть ли не ежедневно водили последних в городе продажных шкур. И его Тэхена. Этого Чон вынести не мог. Он нашел каждого. Приходил домой, ловил на улице, перехватывал в подворотнях и доступно объяснял, что тем не следует тянуть свои грязные лапы к его лучику света. Видеть их испуганные лица было мерзко. До смерти боясь за свой нос или отцовский жалкий бизнес, чуть ли не плача, они на коленях клялись, что больше не подойдут к нему ни на шаг. В тот самый день Чонгук задержался на работе. В последний день года он никак не мог закончить важный отчет, сдать который нужно было еще месяц назад. Проводив Тэхена с Чимином до квартиры друга Тэ, Чон отправился в участок, где планировал просидеть до талого. В одиннадцатом часу вечера сердце начало заходиться в бешеном стуке. Его чуйка, в том числе благодаря которой он легко поднимался по карьерной лестнице, пыталась о чем-то предупредить. Он старался игнорировать это чувство, в который раз убеждая себя в сумасбродстве.  Но уже через пять минут мужчина заводил служебную машину напарника, не тратя время даже на спуск на парковку к своему австрийцу, чтобы с мигалками помчаться на поиски изящного образа. Первым делом он вернулся к квартире Чимина. Дружба Тэ с этим парнем радовала Чонгука. Он знал о его семье и теплоте внутри нее. Ни за одним из ее членов не числилось ни одного правонарушения, кроме парочки совсем уж легких превышений скорости машины главы семейства. Да и внешне Чимин внушал доверие, походя на ожившее слово “уют”. Зайдя в подъезд, Чон, словно ребенок в детском саду, прижался ухом к входной двери нужной квартиры. Обычно громкоголосного Тэхена не было слышно совершенно. Это сильно насторожило, но мужчина решил еще немного подождать. Ласкающего уши голоса он не услышал ни через пять минут, ни через пятнадцать.  Зато услышал ответ Чимина кому-то из родственников. “Да, Тэ скоро приедет домой и напишет мне” подняло внутри шквал переживаний. Как? Куда? Куда он в одиночку отправился в новогоднюю ночь? Почему они вообще его отпустили? Все эти вопросы Чонгук продолжил задавать самому себе, когда летел по опустевшему городу в сторону дома мальчишки. Проехав расстояние за жалкие семнадцать минут, мужчина не нашел ни единого следа Тэхена. Руки уже натурально дрожали на руле, а мысли подсказывали, что парень находится где-то вне дома. Он не мог себе этого объяснить, но полностью отпустив свое сознание, Чон ехал, куда глаза глядят. До сих пор он не знал, как оказался у перелеска на окраине города. Полицейская собака, оказавшаяся в машине, до этого момента мирно посапывала на задних сидениях, не обращая внимания на мигалки, скорость и присутствие человека. Стоило машине затормозить, Шалли будто с цепи сорвалась: она начала отчаянно гавкать, рычать, царапая мощными когтями обивку автомобильной двери.  Собак нужно было слушать. Насколько бы бессознательными созданиями люди их не считали, те зачастую видели и знали побольше самих кожаных мешков. Чонгук выпустил овчарку из машины, и та с невероятной скоростью понеслась куда-то вглубь леса, сливаясь с деревьями. Почуяв неладное, мужчина побежал за ней. Через пару минут до него донесся лай. А потом надрывный крик и плач.  Он не знает, как не убил урода прямо на той тропинке. Увидев его сидящим на обнаженных трясущихся ножках, у Чонгука просто отключилось все рациональное. Себя пришлось сдерживать чуть ли не кнутами. На жизнь этого мудака было плевать — Чон, не будь он стражем закона, грохнул бы его еще при первой встрече, в сентябре. Но ему искренне не хотелось, чтобы Тэхен вообще видел какую-либо жестокость.  Уже после будоражащей сознание встречи, Чонгук вернулся на место преступления и почти что завершил свой план. Ему хотелось медленно и со вкусом переломать подонку каждую кость и отрезать его жалкий член, заставив страдать за такой поступок. Кстати, с последним он почти справился. Но в один момент возмездия Чон почувствовал от уже несопротивляющегося тела запах аптеки. Нет, не ромашки с солодкой, а белоснежных порошков и таблеток, которые щегол, по-видимому, конкретно долбил. Это было весомым поводом для интереса со стороны полиции. Несложно оказалось притянуть в дело и его отца. Тот вообще был акулой городского бизнеса и теней за собой имел немало. Оказалось, что у этого старого пенька не было даже надежной крыши! Не смотря на свой статус, тот был последним идиотом. Тогда же стало ясно, в кого пошел мудила-сын.  Просидев в участке немалое количество времени и подключив к работе многие связи, Чонгук добился возмездия за боль невинного зайчика. Который подозрительно затих после этого на целый месяц. *** За жизнь у Чонгука естественно сменилось множество разных отношений: и с девушками, и с парнями — на пол партнера он забил еще в глубоком пубертате. Важным для него оставался лишь сам человек. Уверенности вселяло и то, что родители признавшегося в этом пятнадцатилетнего парнишки ни на секунду не разозлились, а наоборот поддержали его. Конечно, на лице отца промелькнула едва заметная ошарашенность, но это так и не стало для него поводом утратить светлые чувства к своему ребенку. Поэтому Чонгук не парился по поводу своей ориентации и иногда даже слишком часто менял отношения, перескакивая из одних в другие. Одноразовые встречи он не любил — от них разило грязью и ВИЧом. С возрастом гормоны поутихли, и он стал серьезнее подходить к теме построения семьи. Но подходящего партнера так и не находилось. Большинство из них встречались с Чоном из-за его привлекательной внешности, связей или звания. По-настоящему искренних отношений среди ровесников он не нашел. Наверняка, в этом была и его вина, но сейчас он мог думать лишь о замечтавшемся зайчонке, который так игриво пихнул тогда его локтем в бок.  Отдельной усладой для глаз был собственный гражданский пуховик на хрупком стане Тэ. Он был ему настолько велик, что свисал аж до колен. Но даже сквозь милую улыбку и внешнее спокойствие Чон видел в глазах парнишки какую-то сквозящую боль. Что-то постоянно саднящее, какую-то гноящуюся рану. И это не было похоже на шок. Еще и брошенная им фраза про какое-то единственное желание. Что-то было не так. И Чонгук был искренне уверен, что сможет разобраться, помочь, устранить этот моральный кровоподтек сразу же после того, как Тэхен ему позвонит. Или напишет. Он же сам пообещал мальчику не пугать его своим присутствием без встречной инициативы. Но она не случилась ни через день после встречи, ни через месяц. Это означало лишь одно: Тэ не был в нем заинтересован. А данный факт просто взрывал голову. Все это время Чонгук был искренне уверен в том, что у него будет хотя бы крошечный шанс подступиться. Он попросту не мог вновь открыто заявиться в жизнь парня, который, может, и вовсе о нем забыл сразу же после их встречи.  Ему нужен был всего лишь один ответный шаг: хотя бы один дозвон, смс или тупорылый лайк в соцсетях. Каким бы забавным не казалось, но мужчина даже восстановил в них свою старую фотку, чтобы предоставить Тэ и такой вариант. Видимо, целых три визитки со всевозможными контактами связи в каждом из карманов чоновского пуховика, оставшегося у Тэхена, улетели в Тартар вместе с любыми воспоминаниями о нем. Невозможно было даже поверить в то, что любознательный малыш не залезет ни в один карман чужой куртки. Внутри распространялся яд. Желчь на самого себя: за то что не смог понравиться, не угодил, не пробудил даже самых легких чувств. Он был ничуть не лучше тех плебеев, постоянно шарахающихся вблизи его Тэ. Да даже они были лучше — они смогли это сделать. Чонгук начал чаще приезжать в Бездну после работы и все такого же скрытного провожания Тэхена домой или к другу. Он стал чаще пить и тренироваться. Это помогало хоть немного сбросить жар от напряжения. Но все старания стали прахом, когда он вновь увидел чужие руки на блядски сексуальных, обтянутых блестящей в свете стробоскопа коже бедрах. Владельца этих рук он обязательно накажет. Тот не станет исключением. Он целовал Тэхена. Он возил его, пусть и через брюки, по своему гадкому паху. Он хватал его за лоснящиеся кудри, с которых нужно было со всей аккуратностью сдувать крошечные пылинки. Чонгук отвлекся, запустив рокс в стену. От нахлынувшего отчаяния он опустил голову на упертые локтями в колени руки. Что ему делать? Выпустить в эту шваль целую обойму рабочего пистолета? Неплохо. Но разве это что-то решит? Он оторвался от слежки за танцполом всего на пять минут, но когда поднял глаза, ни Тэхена, ни этой плесени рядом с ним там уже не было. Как обезумевший, Чонгук мотнул запись камер наблюдения на рядом стоящем мониторе чуть-чуть назад. Двумя минутами ранее Тэ сел в чужую bmw, унесшуюся с клубной парковки со скоростью света. Вот вам и нетрезвое вождение с сильным превышением.  Вылетев из комнаты, мужчина рванул к своему гелентвагену и помчался в след за ними. Когда он подъехал к дому Тэхена, эта свинья чуть ли не раскладывала его мальчика прямо на капоте авто.  Парень извивался настолько изящно и грациозно, не смотря даже на сильное опьянение, что Чонгук невольно залип. Он хотел так же. Он хотел видеть это каждый день. Чтобы чертов Ким Тэхен так же дрожал под его руками, сходящий с ума от удовольствия. Опомнившись, Чонгук рывком положил руку на рычаг открывания двери, дабы выйти и оттащить от мальчика порядком заебавшего его — мужчину — дрочера. И именно в этот момент по округе раздался крик отца Тэхена. По ежу понятным причинам он был зол, но требовал от парня зайти в дом и не продолжать творящийся пиздец. Находящийся рядом тип одним движением скинул драгоценность Чона с капота и умчался вдаль. Ему конец. Вот конкретно за это действие он лишится всех нажитых (скорее всего, его родителями) благ. Потому что все остальное не позволяло Чонгуку приблизиться, ведь Тэхен явно был согласен на близость с этим упырем. Но то, насколько неаккуратно тот скинул мальчишку с капота, чуть ли не передавив колесами, Чон простить не мог. В чат оперативной группы уже отправлялось фото номеров, геолокации и направления движения немецкой машины, когда Тэхен наконец-то зашел в дом. Недолго его бывшей одноразке осталось рулить. Он проводил свое сокровище домой и по сути мог отправляться дальше по своим делам. Но все остальное меркло, становясь неважной песчинкой по сравнению с тем, что он находится рядом с Тэ. Кроме того, в голову начали лезть какие-то дрянные мысли. А что, если отец будет слишком зол на Тэхена за такую выходку? Домашний арест на пару дней или лишение на неделю какого-нибудь игрового компьютера стало бы подходящим для него наказанием. Если уж родитель не сможет совсем без него обойтись. А что, если отец парня окажется каким-нибудь тираном? А что, если он позволит себе поднять на него руку? Нет, Чонгуку срочно нужно было успокаиваться, потому что в противном случае эти мысли выльются в то, что отец Тэхена станет его там убивать за это. А в семье такого прекрасного мальчика это вряд ли может быть. Хотя за свою карьеру полицейский повидал немало и более удивительных случаев. Минуты шли, но как бы Чон не старался, он не мог ни уехать от дома Тэ, ни унять поток жужжащих переживаний. Нужно было что-то делать.  Тело само выпрыгнуло из машины. Ноги понесли его к черному забору, в который около двадцати минут назад зашел парень. Чонгук прислушался — вокруг была тишина. Ни единый писк не сотрясал зимнюю ночь. Тем не менее, он уже сам не помнит зачем, начал долбить кулаком по входной калитке. После того, как монотонным гулом рассеялось эхо, улица вновь окутала мужчину своей тишиной. Все в порядке, пора ехать домой. Откуда-то сверху возвышающегося дома раздался отчаянный крик. Крик Тэхена. Глаза застелило красным, и одним движением Чон перелез через высокий забор, чуть приспустив рукав куртки на ладонь, дабы не разрезать ее об острый профнастил. Когда входную дверь открыли, сердце Чонгука рухнуло в пятки, а кулаки начали наливаться желанием их разбить. Перед ним, едва заметно пошатываясь, стоял здоровый мужик лет сорока с точно такими же, как у Тэхена, глазами. Его волосы были растрепанны, из правой ноздри текла струйка крови, а надувшиеся костяшки были просто умыты ей. Взгляд мужчины был диким, будто он сейчас накинется даже на полицейского. Услышав должность Чонгука, тот немного сгорбил плечи, оставаясь таким же настороженным. — Что вам нужно? — ядовито брызнул он, пытаясь закрыть собой обзор прихожей Чону. Но цепкие глаза оказались пронырливее. Немного приподняв взгляд через плечо мужчины, прямо посередине прихожей Чонгук увидел неопрятно брошенную прекрасно знакомую шубу его малыша. Рядом с ней краснела целая лужа крови, сильно размазанная по краям. Так бывает от ударов кровоточащим участком тела об пол. Ему потребовалась секунда, чтобы окончательно закипеть. Взяв большой замах, Чонгук прямо через порог заехал своим тяжелым кулаком по скуле отца Тэхена. Ему плевать, даже если то, что он увидел, будет не следами побоев Тэ, а глупым совпадением.   Сейчас, как собака ищейка, он рвался вперед, в дом, чтобы найти своего мальчика и оказать ему необходимую помощь.  Это явно не входило в планы Дэву. Отброшенный влево сильным и неожиданным ударом, его качнуло к другой стене. Но, нужно сказать, прочитанная Чонгуком в сводке информация о карьере мужчины, подтверждалась. Военная выдержка брала верх. По инерции его тело за секунду собралось в струну для того, чтобы дать отпор. Он занес не менее большую руку, целясь прямо в нос Чона. Но и Чонгук промахом не был. Хоть его стаж службы и был меньше, его тело было моложе и резче. Одним выпадом правой ноги он, наверное, раздробил Дэву колено. Тот рухнул на пол, не издавая ни звука, а Чонгук интуитивно пробежал вперед — на лестницу. Где и обнаружил бессознательного Тэхена. — Тэ-Тэ… — как ребенок, потерявший любимую игрушку, просипел взрослый полицейский. Лицо парня были больше похоже на какое-то месиво из размазанной косметики, крови и наливающихся синяков. Волосы взъерошились и взмокли. Кожаные штаны порвались на левом бедре, откуда тоже виднелась большая рана. Забыв обо всем на свете, Чонгук, стараясь уже во второй раз не причинять дополнительной боли своему котенку, поднял его на руки. Слава Богам. Он дышит. Мужчина пулей спустился по лестнице, пробежал мимо лежащего, подрагивающего тела зверя, которому он обязательно вернет всю боль, причиненную его Тэ-Тэ, и выбежал из дома. Уже через 20 секунд разъяренный гелик летел по ночному городу по направлению к главной клинике органов внутреннего контроля. Конечно, простые граждане не могли там обслуживаться, но Чонгук не мог рисковать, доверяя хрупкое тельце кому попало. Тэхен, все так же не приходя в сознание, сидел на соседнем кресле с завалившейся на бок головой. — Чонгук! — гудки на телефоне сменились голосом начальника опергруппы Ким Намджуна, — Лихача поймали, сидит в каталажке. — Зверское истязание ребенка, — начал он, не обратив внимание на быстро выполненное задание. Намджун всегда был хорош в своей работе, — Ким Дэву, бывший военный третьего главного подразделения войуправленцев Тэгу. В срочном порядке. Пострадавшего везу в больницу. Он без сознания, — стараясь сохранять хладнокровие даже по отношение к другу, дал указания Чонгук и назвал адрес. — Понял, через три минуты будем, — услышал Чон, перед тем, как нажать на сброс звонка. Плевать, даже если Дэву успеет скрыться. Чонгук достанет его хоть из-под земли. А прямо сейчас самым важным на планете оставалось маленькое солнце, от взгляда на зверские ранения которого собственное сердце рвалось в клочья.