«ᴏᴅɪᴜᴍ ᴀᴍᴏʀᴇ ᴏʙʟɪᴛᴏ ꜰᴏʀᴍᴀᴛᴜᴍ» 一 ненависть кована забытой любовью.

Я усвоил лет с пяти

Глубину вот такой морали:

Если сложно самому уйти,

Сделай так, чтобы тебя прогнали.

      Гермиона резко села в кровати, шумно втягивая носом воздух. Опрометчиво. После вчерашней ночи голова раскалывалась, во рту все пересохло, а подобные телодвижения отзывались ноющей болью в и без того забитых мышцах. С протяжным стоном она схватилась за голову, пальцами зарываясь в спутавшиеся крупными колтунами волосы. Н-да, пить профессор за все эти годы так и не научилась.       Эти сны. Поначалу они мало беспокоили ее, ведь ведьма не понаслышке знала, какими последствиями могут обернуться всякого рода нервные потрясения. Несомненно, видеть кошмары и просто несуразные, порой даже абсурдные сновидения не было чем то из ряда вон, когда ты уносишься назад во времени на добрых полвека. Но с момента начала ее приключения прошло уже несколько месяцев, а дурные сны все никак не хотели оставлять ее в покое.       Более того, если раньше они обладали в большинстве своем ситуативным характером, представляя собой безумный микс из мест, людей, звуков и запахов, которые гриффиндорка хранила в своей памяти, то со временем стали больше походить на четкие обрывки воспоминаний чуть ли не исторической точности. Она могла и вовсе не помнить какое-то событие из своей жизни, когда ее голова касалась подушки, но поутру оно вновь во всех красках всплывало в ее памяти. Казалось, подсознание изо всех сил старалось втолковать ей что-то, но чем бы это ни было, Гермиона решительно не хотела узнавать. И все потому, что связующее звено во всех этих снах было только одно..       Со вздохом, Гермиона поднялась с постели, благодаря Мерлина за то, что сегодня был выходной. В кромешной тьме зашторенного помещения голова гудела, а все мышцы и суставы рьяно протестовали против подъема. Хотелось прыгнуть обратно на сбитые простыни, зарыться в одеялко и не вылезать из этого огороженного от всех невзгод внешнего мира кокона до тех пор, пока МакГонагалл или кто-нибудь еще не явится в понедельник по ее душу.       Но вместо этого гриффиндорка втянула носом застоявшийся пыльный воздух и решив, что так дела не делаются, шаткой походкой направилась к окну. Она применила недюжинные усилия, чтобы раздвинуть тяжелые шторы, при этом удержаться на ногах и не улететь вместе с ними по инерции куда-то в угол комнаты. Солнечный свет хлынул внутрь, отбрасывая цветные лучи сквозь витражи эркера и Гермиона недовольно сморщилась, щуря глаза. Видя перед собой только расплывчатые цветные и желтоватые точки, она вытянула руку, наощупь отыскав железную ручку крохотной форточки. К сожалению, столь роскошный эркер с россыпью цветных стеклышек не достался ей задарма, жертвовать пришлось продуваемостью помещения, но даже столь крохотное оконце в условиях холодной зимы создавало ощутимую разницу.       Снаружи тут же потянуло морозным ветерком и Гермиона вдохнула полной грудью, наконец чувствуя облегчение. Тыльной стороной ладони девушка протерла заспанные глаза, перед которыми теперь являлись красоты заснеженного замка.       — Ну здравствуй, — томно протянула она, с удовольствием наблюдая за тем, как редкие хлопья снега кружатся в воздухе, неспешно падая на землю.       Выходной был в самом разгаре, там, внизу, всюду сновали ученики. Занятие у каждого свое, кто на что горазд: одни играли в снежки, лепили снеговиков и падали наземь, конечностями создавая на снегу снежных ангелов, другие сбивались мелкими кучками и плелись по дорожке, ведущей в Хогсмид, третьи с головой зарылись в учебники, наперед готовясь к следующей неделе.       Мельком взглянув на часы, Гермиона обнаружила, что в очередной раз проспала завтрак. Неудивительно, с учетом ее ночных похождений, но все же упускать редкую возможность провести полчаса-час в неге и спокойствии Большого Зала выходного дня было весьма неприятно. Необъяснимо, но факт: по выходным завтраки проходили куда более мирно и тихо, хотя именно на закате этих дней ученики всех факультетов суммировали наибольшее количество отнятых очков и назначенных отработок. Что тут скажешь, молодость она такая. Дух приключений захватывал юные умы и наблюдать за этим с позиции преподавателя доставляло столько же удовольствия, сколько и проблем.       Выскользнув из под струй горячей воды тридцатью минутами позже, девушка решила, что коль скоро преподавательский долг ее сегодня ни к чему не обязывает, а завтрак она уже итак проспала, то выходить из комнаты пока не имеет смысла. Она натянула самый обыкновенный маггловский свитер, подобный тем, что миссис Уизли вязала им всем на новый год и, прочистив горло, обратилась к воздуху:       — Гипси?       С характерным щелчком напротив нее тут же возник домовой эльф с несуразной повязкой на бедрах. Низенькое, сморщенное создание расшаркалось перед преподавателем, благоговейно смотря снизу вверх.       — Чем могу быть полезен, госпожа?, — пропищал он.       — Доброе утро. Гипси, ты не окажешь мне услугу? Я просто умираю с голоду, у вас что-нибудь осталось на кухне?       — Для вас все что угодно, госпожа Гермиона!, — эльф в очередной раз поклонился, и Гермиона заметила, как у того довольно подрагивают ушки. Ее всегда поражало это неистребимое желание этих созданий повиноваться человеку, — чего желаете?       — О, сейчас я бы проглотила хоть дюжину драконьих яиц!, — ухмыльнулась Гермиона, но улыбка моментально сошла с ее лица при виде того, как домовой эльф вопросительно покосился на нее, а расстояние между маленькими пальчиками начало стремительно сокращаться, — нет, нет!, — тут же воскликнула гриффиндорка, энергично замахав головой. Да, с этими ребятами шутки плохи, — шутка, Гипси, просто шутка. Принеси мне кофе, ладно? И что-нибудь легкое на закуску, не хочу объедаться.       — Будет сделано, госпожа, — живо отозвался эльф и тут же исчез, с тем же щелчком, с которым и появился. А уже через секунду на широком подоконнике сбоку от нее возникла дымящаяся кружка свежезаваренного кофе и несколько тарелок с всевозможными закусками.       От этой картины живот гриффиндорки довольно заурчал в унисон со своей хозяйкой и она бодро влезла на подоконник, вытягивая ноги - благо, внушительные размеры эркера это позволяли. Поначалу она поморщилась от холода камня, тысячей острых иголок вонзившегося в ноги профессора даже сквозь домашние штаны, но согревающее заклинание в купе с горячим напитком быстро исправили положение.       Ароматный кофе обжег горло, вслед за ним в расход пошли бутерброды с джемом, тосты, сыр, ветчина, фруктовая нарезка.. в общем, все съестные блага Хогвартса. Эльфы не поскупились на завтрак безалаберному профессору, пусть Гермиона и просила об обратном.       Покончив с основным блюдом, девушка расплылась в довольной улыбке заметив, что среди прочих опций десерта эльфы щедро положили ей еще и шоколадную лягушку. В детстве ей казалось ужасным варварством есть что-то, подающее признаки жизни, пусть то и была обыкновенная магия, заставляющая шоколад дрыгать лапками и скакать, но с годами магловская чувствительность к таким вещам улетучилась, так что она с радостью схватилась за синеватую упаковку, предвкушая чудесный вкус.       — Ну уж! Смотри только не взболтни чего лишнего!, — с восторженным хихиканьем воскликнула она, вытаскивая со дна коробочки вкладыш с изображением Годрика Гриффиндора. Могущественный маг покосился на нее с заговорщической ухмылкой на лице.       После плотного завтрака и такого необходимого ей с утра бодрящего напитка энергия так и разливалась по венам, такое состояние было сравнимо разве что с первыми минутами эйфории после приема Феликса Фелициса. От головокружительного вида за окном глаза разбегались во все стороны: хотелось уловить каждую снежинку, каждое дуновение студеного ветра и каждое самобытное действие учителей и учеников, сновавших внизу.       Но вместе с готовностью к новым свершениям в пробудившийся мозг начали неясными обрывками возвращаться воспоминания прошедшей ночи. Гриффиндорка неосознанно дернулась, как-то уж слишком затравленно скользнув взглядом по окрестностям Хогвартса.       Не обнаружив среди множества маленьких точек внизу никого, кто мог бы похвастаться роскошной угольно-черной гривой, она резко выдохнула: облегченно ли, напряженно ли - на этот вопрос ответить она не могла. Одни лишь воспоминания о проворных руках, бесстыдно гуляющих по ее телу отозвались мурашками, что волнами побежали по телу, концентрируясь внизу живота. И Гермиона корила себя за это. Болезненный укол совести и гадкое чувство в груди с лихвой перекрывали накатывающее всякий раз при мысли о ведьме возбуждение.       Конечно, она и без того могла обо всем догадаться. С первого дня, с того момента, как врановласая влетела в ее кабинет. Лавина эмоций, захлестнувшая ее тогда - все то, что она списывала на далеко не самые простые отношения со старшей из сестер Блэк и все же не объясняло столь разительное отличие в ее отношении к ней по сравнению с другими повстречавшимся ей знакомым.       Гермиона испустила мученический вздох, прикрывая глаза. Перед нервно подрагивающими веками тут же всплывал образ плутоватой чародейки: молодая, прекрасная, она с дорогой душой отдавала ей все то, что другая безуспешно пыталась вытянуть из нее годами. И Гермиона упивалась этим. Это невероятное чувство, знаете, когда человек прекрасен и телом и душой. Навсегда хотелось сохранить в памяти вид угольно-черных кудрей, так потрясающе контрастирующих с белоснежной пеленой снега, укрывающей опушку в Хогсмидской роще. Когда нависшая над ней ведьма вовсе не внушала вселенский ужас, а безумная ухмылка на губах не вызывала ничего, кроме желания бессовестно расхохотаться. В пылу того сражения страшнейшим ее врагом был холодный комок снега, подло заброшенный за шиворот, а не холодная сталь, выцарапывающая богомерзкие буквы на ее теле.       Огню пылающих темных глаз хотелось поклоняться, словно самолично возведенному на пьедестал божеству, но Гермиона, к собственному ужасу, осознавала правду. Она полностью отдавала себе отчет в том, что именно ее многолетний опыт общения с совершенно иной инкарнацией Беллатрикс делал все ее чувства глубже, все эмоции - острее. А этого девчонке знать нельзя. Нет, разобраться со всем этим безобразием следовало раньше, чем Блэк заподозрит неладное или, того хуже, успеет проникнуться к своему профессору настолько, что плакала их победа в войне и бог весть еще знает сколько сопутствующих судьбоносных событий.       Девушка содрогнулась всем телом, когда на ум спонтанно пришел старый кошмар. Рассвирепелый старик с длинной гривой седых волос рвет и мечет, обвиняя Грейнджер во всех невзгодах магического рода. Кошмар, который грозился вот-вот обернуться явью.       Помещение вокруг в мгновение ока растеряло прежний уют, магия зимнего утра рассеялась, а стены и потолок начали неприятно давить, спирая легкие. С тяжелым вздохом, Гермиона кинула последний короткий взгляд на заснеженные просторы за стеклом и смиренно опустилась с подоконника, возвращаясь в вертикальное положение. За спиной тут же послышался характерный щелчок - эльфы делали свою работу.       Девушка накинула плотную профессорскую мантию поверх своего магловского облачения и выскользнула из комнаты. Пару взмахов палочкой, дабы обезопасить свои покои от нежданных гостей и вот она уже бесцельно слоняется по замку, не до конца уверенная, куда податься. Мысль об уютной хижинке Хагрида и непосредственно ее владельце грела, но в данный момент хотелось чего-то более осмысленного, чем непринужденная беседа с весьма приземлённым великаном.       Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать природу самого желания Гермионы поговорить по душам с кем-нибудь толковым. Будь с ней рядом Гарри, Рон или Джинни, и она бы без раздумий принялась изливать душу им, уж слишком много навалилось в последнее время. Но все ее друзья не существовали еще даже в качестве эфемерного плана в головах своих родителей, не говоря уже о полноценном рождении.       Что до других обитателей замка.. К Дамблдору она не пойдет, об этом не могло быть и речи. Ее нескончаемых потуг вытянуть хоть что-то из колдуна хватило, чтобы отбить у ведьмы всяческое желание приближаться к нему на пушечный выстрел, когда того не требовала ее должность. Слизнорт не поймет, слишком уж он далек от столь глубинных размышлений. Декан Слизерина и в зрелые годы гигантом мысли-то не был, что уж говорить об относительно средних. С Трюк особо близка она никогда не была, а Помона Стебль.. звезд с неба не хватала, если не сказать большего. Вот и получается, что единственным человеком в замке, кто мог бы составить ей хоть какую-то компанию, была декан красно-золотого факультета.       Не сказать, что Гермионе приходилась по вкусу сама идея сидеть и кривить душой перед МакГонагалл, но желание путем хоть каких-нибудь ухищрений и обиняков, а все же поговорить с кем-нибудь о наболевшем, брало верх. Взвесив все «за» и «против», гриффиндорка направилась к движущимся лестницам.       Проделав нехитрый путь до учебного крыла, она надеялась застать профессора в кабинете трансфигурации, и не прогадала - массивная дверь была приоткрыта, что было явным признаком того, что внутри кто-то был. Минерва вообще редко когда складывала с себя учительские полномочия, и даже на выходных предпочитала полностью отдаваться делу. Видимо, преподавание она считала в первую очередь своим призванием, и уже только потом профессией. Остановившись перед дверью, Гермиона занесла руку и вежливо постучалась.       — Войдите!, — послышался полу-приказной тон по ту сторону стены. Но стоило МакГонагалл узнать в вошедшем свою коллегу, как взгляд изумрудных глаз тут же смягчился и она тепло улыбнулась, откладывая перо, — а-а, Гермиона! Проходите, рада вас видеть.       — Взаимно, професс-, — довольно промурлыкала Гермиона но тут же осеклась, встретившись с вопросительно вскинутой бровью на чужом лице. Черт! — Минерва, — поспешно исправилась она, — все работаете?       Взгляд скользнул к учительскому столу, за которым и сидела МакГонагалл. Он был доверху завален стопками проверенных и непроверенных эссе разных курсов, по правую руку от профессора стояло несколько чернильных пузырьков и изящный карманный ножик, служивший для очинки перьев. Вообще, декан могла с лёгкостью поддерживать состояние перьев с помощью магии, однако казалось, что ведьма отдавала предпочтение старомодным методам.       — Не покладая рук, — с ноткой веселья в голосе подтвердила профессор. Одним мановением палочки она трансфигурировала удобное кресло сбоку от себя, в которое Гермиона тут же опустилась.       — Я вам не помешаю?       — Что вы, нисколько!, — поспешила заверить профессор. С характерным звуком она несколько раз стукнула кипой работ об стол, формируя ровную стопку и с более чем удовлетворенным видом убрала их в выдвижной ящик. Остальная же часть, которой еще только предстояло быть проверенной, отправилась на угол стола, освободив место посередине. МакГонагалл занесла палочку, вопросительно покосившись на Гермиону, — чаю?       — Если можно, — кивнула гриффиндорка и перед ними тут же возник заварочный чайник с двумя антикварными фарфоровыми кружками. Из тонкого носика валил пар. Гермиона с удовольствием втянула насыщенный аромат бергамотового чая наблюдая за тем, как профессор с осторожностью разливает кипяток по кружкам, — давно вы здесь работаете?       — Годы, моя дорогая, годы. Двенадцать лет как, если память мне не изменяет, — Минерва ухмыльнулась собственному комментарию. Уж что-что, а на память ей было грех жаловаться. Гермиона же отзеркалила ее эмоцию, но по собственным на то причинам. Ей забавно было слышать столь патетическое заявление, особенно с учетом того, что двенадцать лет - ничто по сравнению с будущим стажем директора.       — Ваша первая работа?, — ведьма отпила дымящегося напитка, с любопытством разглядывая профессора. А ведь и правда, почему она никогда раньше не задумывалась о том, что будущая директор вполне могла работать где-то еще?       — Можно и так сказать. После окончания школы работала пару лет в Министерстве, — она сделала неопределенный жест рукой, — но это так.. детские забавы. Я всегда знала, что мне там не место.       Глаза Гермионы округлились, но она всеми силами старалась не выдать своего удивления. Не было ничего необычного в том, что столь талантливая ведьма занимала подобную должность и скорее всего даже успела добиться блистательных успехов в своей короткой, но яркой карьере. И все же, гриффиндорке трудно было представить их двоих, трудящихся на общем поприще. Закрывая глаза на тот факт, что это было ровно тем, чем они сейчас занимались.       — Ну а вы?, — поинтересовалась МакГонагалл, бросив на девушку испытующий взгляд из под половинчатых очков, — право, я только сейчас поняла, что ничего не знаю о вашей карьере!       Моргановы сиськи! Черт, Гермиона, думай, думай, не молчи! Ответь ей хоть что-нибудь!       — Э-э, я.. Министерство, — выдала первое, что пришло в голову гриффиндорка, тут же ловя на себе вопросительный взгляд, — я тоже работала в Министерстве. Отдел регулирования и контроля за магическими существами, если быть точным.       — Надо же, какое совпадение! Как жаль, что нам не выпал шанс познакомиться с вами раньше. Я занимала место в отделе магического правопорядка, боюсь, так мы и разминулись.       Гермиона истерично хихикнула, тут же зажав рот рукой. В течение каких-то нескольких секунд, пока Минерва спокойно пила свой напиток, девушка успела испытать панический ужас, оцепенение и последовавшее сразу за ними облегчение. Шестеренки в голове яростно крутились в попытке придумать, как грамотно увести тему разговора в другое русло.       — У вас есть кто-нибудь?, — неожиданно сама для себя выпалила она, тут же ужаснувшись собственным словам. Мерлин, она действительно предлагала МакГонагалл посплетничать на тему личной жизни? Минерва, кажется, была не менее удивлена столь резкой переменой и резко поперхнулась чаем. Как следует прокашлявшись, она во все глаза уставилась на Гермиону.       — Уж не собираетесь ли вы пригласить меня на свидание?, — с иронией в голосе поинтересовалась она. Бровь МакГонагалл стремительно поползла вверх.       — Нет-нет, что вы!, — шатенка залилась краской до самых ушей, напоминая теперь помидор. Щеки невыносимо жгло. Ну вот и какой черт ее дернул.., — не поймите меня неправильно, просто вы.. вы молодая, талантливая ведьма вот я и подумала что у вас наверняка..       На счастье Гермионы, в буравящих ее изумрудных глазах промелькнул озорливый огонек. На губах профессора заиграла позабавленная ухмылка и она подняла руку в успокаивающем жесте.       — Просто шутка, Гермиона. Я поняла вас, — она мечтательно подняла взор к потолку, обращаясь к воспоминаниям, — я была замужем, правда недолго. Элфинстоун, старый дурак, с десяток лет бегал за мной с кольцом и цветами. Увы.., — Минерва тяжело вздохнула, снимая половинчатые очки. Она посвятила себя тщательной очистке стеклышек, игнорируя уставившуюся на нее Гермиону, — всему хорошему суждено когда-нибудь кончаться. В прошлом году его не стало.       Приехали. Челюсть гриффиндорки предательски отвисла, и ей отчаянно захотелось провалиться сквозь землю. Директор никогда особо не распылялась на тему своей личной жизни, особенно в присутствии учеников. До этого момента Гермионе было известно разве что то, что в молодости у профессора трансфигурации было пару романов, но по какой-то причине все они закончились, а после женщина и вовсе стала вести весьма целомудренный, если не сказать затворнический образ жизни. Сейчас же, она впала в ступор, наблюдая за горестным выражением лица профессора: видно было, что та старалась держаться молодцом, но выразительные глаза все равно едва заметно поблескивали от подступающих слез.       — Мне жаль, — едва шевеля губами промямлила Гермиона, опустив руку на руку МакГонагалл. Она ободряюще сжала ее, грустно улыбнувшись директору. В следующий раз тысячу раз подумает, прежде чем спрашивать нечто подобное.       — Полно, Гермиона, — выдохнула Минерва, вновь нацепив очки. Она слегка шмыгнула носом и сжала губы, после чего заметно оживилась, словно ничего и не было, — люди приходят и уходят, такова жизнь. Не сочтите за наглость, но раз уж зашел разговор.. как у вас на личном? Есть кто-нибудь на горизонте?       Щеки Гермионы тут же покрылись румянцем, алея еще пуще прежнего. Она стыдливо отвела взгляд под пристальным взором пары изумрудных глаз, которые тут же лукаво сверкнули, отметив реакцию коллеги. Профессор ЗОТИ предпочла спрятаться за кружкой чая, жадно отхлебывая поостывшего напитка. Ох, многое бы она отдала за то, чтобы на горизонте никого не было.       — Ну прямо заинтриговали!, — воскликнула МакГонагалл, сдавленно хихикая. Она заговорщически потерла ладони в каком-то уж слишком детском жесте, отдаленно напомнив Гермионе близнецов Уизли. МакГонагалл ведет себя аки Фред и Джордж Уизли, кто-нибудь, ущипните меня! Меж тем, профессор придвинулась ближе, с любопытством уставившись на гриффиндорку, — итак, кто он?       — Кхм.. вообще-то она.., — исправила Гермиона, не прекращая краснеть. Ну, чем черт не шутит? Брови лица напротив взмыли вверх, но к ее чести, директор быстро взяла себя в руки, вернув невозмутимое выражение лица. Она удовлетворительно кивнула, призывая продолжить, — и все.. сложно.       — Это невзаимно?, — понимающе отозвалась Минерва.       — Нет-нет, дело не в этом, — Гермиона замотала головой в разные стороны. Раньше, чем успела как следует подумать над ответом. Так, значит?, — я вынуждена отказывать. По многим причинам. И объясниться толком не могу, увы. Обстоятельства.       МакГонагалл со вздохом откинулась в кресле. Взгляд изумрудных глаз, на секунду встретившийся со светло-карим был полон сочувствия, пока вдруг снова не стал отсутствующим, отстраненным. Минерва отвела взор, скользя им по потолку и арочным окнам кабинета.       — Когда я была совсем юна, я влюбилась в магла, — неожиданно разоткровенничалась она, — любила его так сильно, что даже стыдно признать. Мы ни дня не проводили порознь, всегда вместе, счастливые, влюбленные.., — воцарилась долгая пауза. Гермиона выжидательно уставилась на профессора, не издав ни звука, — он сделал мне предложение и я согласилась. Но потом.. я вдруг испугалась, побоялась рассказать ему правду о себе. Моя мама была колдуньей, папа - обычный магл, как и мой жених. Она рассказала ему все много позже моего рождения, и в семье случился разлад. Я решила не пытать судьбу и бросила его, не сказав ни слова. И жалею об этом до сих пор.       Гермиона молчала. Слишком много откровений за один день. Если историю с замужеством она еще способна была переварить, то вот трагический роман с маглом с знакомым ей образом профессора ну никак не вязался.       — Вы были из разных миров.., — вымолвила гриффиндорка. В голове сами по себе строились параллели их ситуаций. Вот только если мир МакГонагалл для ее возлюбленного был по большому счету безвреден, то узнай Беллатрикс об ее приключении и кончится это дело катастрофой вселенского масштаба.       — Это так. Однако, оставив его без ответов я разбила ему сердце. И не только ему. Себе, Элфинстоуну, которого годами просто не могла подпустить к себе, как бы ни хотела. Пострадали все, Гермиона, опрометчиво с моей стороны было думать, что я действую во благо. Мой вам совет: если девушка действительно вам дорога, скажите ей правду, какой бы горькой она не была. Не мучайте ни себя ни ее.       Шатенка нервно сглотнула. Знала бы сейчас Минерва, на что подталкивает свою коллегу. В сознании девушки царил полный бардак. Голова гудела, внутри роились тысячи мыслей, одна другой хуже: слова МакГонагалл, ее коллеги, и уже другой, старшей ее ипостаси, которые откровенно противоречили друг другу, собственные чувства к девчонке и к взрослой Блэк, логика, здравый смысл, эмоции…       Голос разума настойчиво твердил «нельзя», но сердце не уставало с ним спорить. Сногсшибательно красивая, не тронутая ни войной, ни временем, ни людьми, вонзавшими ей нож и в грудь и в спину - старшая из сестер Блэк была искушением, перед которым невозможно было устоять. Невозможно, но необходимо. Гермиона горько усмехнулась, покачав головой. Взгляд ореховых глаз встретился с проницательным изумрудных.       — Но где-то на дне ваших глаз я вижу надежду, — тихо протянула МакГонагалл и опустила подбородок, многозначительно глядя на свою собеседницу поверх очков. Она испытующе рассматривала гриффиндорку еще какое-то время до того момента, пока из коридора вдруг не донесся звук раскатистого взрыва. Два молодых профессора в унисон повскакивали со своих кресел, хватаясь за палочки.       — Вре-ешь, не уйдешь!!, — раздался гнусавый визг предположительно Филча.       Гермиона в сопровождении МакГонагалл выскочила в коридор, держа палочку наизготовку, но, к несчастью обеих, то, что их ждало там, было не опасно, но оттого не менее омерзительно. Ведьмы дружно сморщились, закрывая носы руками.       Какой-то хулиган, который сейчас стремительно уносил ноги вдаль коридора, подорвал навозную бомбу. Зловонный запах распространился чуть ли не по всему этажу, и нетрудно было догадаться, чем были уделаны все попавшие под “обстрел” полы и стены.       — Флетчер!!, — во все горло завизжала МакГонагалл в спину низкорослому студенту, — минус пятьдесят очков Слизерину, вы наказаны, профессор Слизнорт назначит вам отработки до конца месяца!!, — к тому моменту, как профессор закончила свою гневную тираду, проказливого слизеринца уже и след простыл: из-за угла, куда он свернул, доносился только топот ног и пыхтение Филча. Однако, в этот раз фортуна была не на его стороне: рыжие волосы и низкий рост позволили быстро опознать нарушителя, так что правосудия было не избежать.       Раздуваясь от гнева, Минерва рваным движением вскинула палочку в направлении коридора.       — Эти проклятые бомбы, будь они неладны, разлетаются так мелко, что попробуй вычисти!, — причитала она, — Филч, безмозглый идиот, в жизни тут все не выдраит. Ревелио!       Отнюдь не самые приятные взору куски навоза по всем стенам, полу и даже потолку задались мягким синеватым свечением и профессор трансфигурации принялась колдовать, используя то сильные заклинания очистки, то точечные, чтобы достать до самых трудных мест, а у Гермионы неконтролируемо отвисла челюсть. Во-первых, редко когда на своем веку ей доводилось слышать от директора подобные выражения, а во-вторых, о, Мерлин всемогущий, какую гениальную идею она, сама того не сознавая, только что подала! Заклятие обнаружения, ну конечно! Как она могла забыть! Следы магии, от проказливой до древнейшей, как один становились видны глазу под действием этих чар, а это значило, что поиски источника проблемы станут заметно проще. Взяв себя в руки, Гермиона сделала вид, что все в порядке, и как ни в чем не бывало принялась помогать коллеге. Ну МакГонагалл! Надо будет обязательно рассказать ей об этом, как вернется в будущее.       Уже за ужином того же дня атмосфера заметно разрядилась: коридор был очищен, а профессор МакГонагалл остыла, и теперь мирно поедала свое блюдо, лишь пару раз удостоив нерадивого ученика испепеляющим взглядом. Наземникус же каждый раз съеживался, когда чувствовал, что на него смотрят, будь то профессор трансфигурации или Гермиона, хотя та едва ли интересовалась дальнейшей судьбой слизеринца. Не-ет, за шумным столом змеиного факультета ее интересовала совершенно иная персона.       Два черных глаза встретили ее, стоило девушке как-бы невзначай скользнуть взглядом в направлении врановласой ведьмы, в ответ на что гриффиндорское сердце пропустило удар. Пульс участился при виде того, как еще-не-темная ведьма горделиво задрала подбородок, бесстыдно обнажая зубки в сторону профессора. Рот Беллатрикс расплылся в гаденькой самодовольной ухмылке, вызвав у Гермионы непреодолимое желание сыскать ему абсолютно другое применение. Глаза цвета оникса потемнели на добрых несколько оттенков прежде, чем наконец выпустили шатенку из своего плена, да и то только благодаря Родольфусу, который недовольно ткнул подругу, что пропускала мимо ушей все, о чем толковал ей брюнет.       Гермиона резко выдохнула, только сейчас осознав, что не дышала все это время. Легкий румянец тронул щеки и она уткнулась взглядом в тарелку. Правда, желудок сжался в клубок и по ощущениям сделал сальто-мортале, так что есть теперь совсем не хотелось - в голову вновь лезли весьма мрачные мысли по поводу всего произошедшего.       Блэк действовала на нее, словно наркотик, сколь пошлым и тривиальным ни было это сравнение. Гриффиндорка чувствовала эйфорию, прилив адреналина всякий раз сталкиваясь с ведьмой, будь то даже секундный обмен взглядами. И, что самое страшное, сама не замечала, как тянулась за новой дозой - все происходило раньше, чем она успевала осознать происходящее. Вот только в отличии от наркотиков в привычном понимании, в их случае это была палка о двух концах: пойти на поводу у безотчетных желаний означало навредить и себе, и девчонке, которая по сути мало осознавала последствия своего маленького увлечения. Н-да, много ли МакГонагалл понимает..       А Блэк.. Гермиона вдруг вздрогнула всем телом, метнув ошарашенный взгляд к слизеринскому столу. На нее словно снизошло озарение. Блэк! Что бы на ее месте сделала взрослая Беллатрикс Блэк? Наверняка, да даже не так, Гермиона знала точно, что у ярчайшей ведьмы своего поколения было множество поклонников, в том числе среди учеников. Ей не раз приходилось отбиваться от настойчивых ухаживаний всяких белых воротничков, и в рядах студентов должны были найтись те, что почувствовали себя бессмертными открыто ухлестывали за привлекательной преподавателем ЗОТИ.       Разум ликовал, приветствуя свежие идеи. Однако в считанные минуты радость сменилась разочарованием, а Гермиона помрачнела, став чернее тучи. Если методы Беллатрикс и были действенными, то вот мягкими или даже просто щадящими их не назовешь. Не-ет, если Блэк и нацелилась кого-то от себя отвадить, то сделает она это словом и делом, да только слово это будет таким крепким, что уши в трубочку свернуться, а дело таким подлым и гадостным, что еще сто лет потом вспоминать будешь. Помимо того, что целенаправленно задевать людей за живое в принципе не было в стиле гриффиндорки, ранить девчонку и правда не хотелось.       Представьте, что вы смотрите на предмет искусства. От его красоты и уникальности перехватывает дух, и вы замираете в немом, благоговейном восхищении. Любоваться им хочется вечно, более того - хочется сохранить его в первозданном, нетронутом виде, чтобы весь мир мог узреть красоту сего шедевра. Но вот незадача: вам в руки вкладывают молоток со словами, что вещь необходимо уничтожить. Так будет лучше. Так нужно. Что вы почувствуете?       «..опрометчиво с моей стороны было думать, что я действую во благо».       Вскоре Гермиона покинула большой зал, едва прикоснувшись к еде. Разговор с МакГонагалл не клеился, потому что остаток ужина профессор ЗОТИ просидела, словно на иголках, а ее переменам в настроении мог позавидовать даже самый взбалмошный подросток. Такого она не испытывала с тех пор, как у нее в последний раз играли гормоны.       Она стремительно вышагивала по коридорам, не разбирая дороги. Стены давили, кислорода вновь не хватало - хотелось уйти. Просто уйти и спрятаться от всего этого. Ноги сами по себе принесли ее к дверям родных покоев. Она сняла защитные заклинания и ввалилась внутрь. Дверь позади с грохотом закрылась.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Этот день закончен. И в планы Гермионы не входило заканчиваться вместе с ним. Просто нужен отдых. Она еще не до конца переварила события вчерашней ночи, к тому же, сегодняшний день тоже выдался весьма и весьма насыщенным. После разговора с МакГонагалл и ее собственных рассуждений явно было о чем поразмыслить.. да, определенно нужен отдых.       Пить больше не хотелось. При мысли об алкоголе начинало тошнить - это может, и было простейшим, издревле известным способом забыться, но решения гриффиндорки под воздействием спиртного были крайне сомнительными. Особенно в последнее время.       Так что Гермионой было принято волевое решение не пытать удачу и положиться на проверенный годами, единственно верный способ расслабиться. А что может быть так действенно для известной всей магической Британии всезнайки и книжного червя, как не горячий душ и увесистый том какой-нибудь энциклопедии на ночь? Для легкого чтения. В конце концов, если уснуть с помощью народных методов не удастся, обратится к Слизнорту - у профессора зельеваренья наверняка затесался пузырек-другой снотворного зелья.       Так она и сделала. Струи горячей воды приятно расслабляли тело и дух. Мысли плыли и с каждым разом все больше и больше напоминали лишь неясное бормотание где-то на задворках сознания. Пьянящий аромат любимого геля для душа ударил в нос, накрывая волной приятных ощущений. Орех, едва заметные нотки хвои, и чего-то еще древесного, дикого.. запах оставался на коже гриффиндорки, даже когда она вылезла из под потока горячей воды и завернулась в полотенце, что не могло не радовать.       Она влезла в бордовую шелковую пижаму, которую купила с первой зарплаты здесь. Почему-то, мысль о том, что на нее девушка заработала сама, собственным трудом, грела даже больше, чем некоторые карьерные достижения. За годы службы в Министерстве она привыкла жить в достатке, да и семья ее уж чем-чем, а бедной точно никогда не была, а потому вновь оказаться без гроша за душой было сравне возвращению в молодость, когда они с друзьями были еще совсем молодые и зеленые и едва начинали свой путь по карьерной лестнице. Первая работа, первая зарплата, первая покупка - все как в первый раз.       Гермиона выползла из ванной лишь после того, как нанесла на непослушные волосы тысячу и одно уходовое средство хоть и знала, что это ей навряд ли поможет. Ни магия, ни магловская находчивость не могли справиться с ее непослушными волнами, как ни старайся. И вот она уже навострила лыжи в сторону уютной кроватки..       Тук. Тук. Тук. Три настойчивых удара в дверь. Гермиона замерла на месте. Гостей она сегодня уж точно не ждала.       Когда она в легком замешательстве открыла дверь, на пороге ее поджидала врановласая ведьма. С прямой, ровной спиной и самодовольной ухмылкой на губах, она была полностью в своем репертуаре. Изящная бровь на бледном лице тут же поползла вверх, а изучающий взгляд темных глаз издевательски медленно скользил по застанной врасплох Гермионе. Девушка слегка склонила голову, откровенно и бесстыдно пялясь на губы, открытую шею и зону декольте профессора.       — В чем дело?, — как-то слишком резко спросила Гермиона, заработав тем самым вопросительный взгляд потемневших глаз. В голову снова лез рой смятенных мыслей.       — “В чем дело”?, — передразнила Беллатрикс, — да ты сама гостеприимность.       Гермиона зашипела, схватив ученицу за локоть и затащила ее внутрь. Когда дверь за ними закрылась, она резко развернулась на пятках, странно напомнив себе Беллатрикс из собственного воспоминания. Сегодня никаких игр.       — Не «ты», а «вы», Блэк. Я все еще твой преподаватель, — Беллатрикс все еще невозмутимо и с любопытством разглядывала профессора, словно пропуская все мимо ушей.       — Еще вчера ты была другого мнени-       — Вчера я была пьяна и не в себе. У всех бывают тяжелые дни, змейка, это еще ничего не значит, — черт, она сильно напоминала себе Беллатрикс. “Змейка”?       — Совсем ничего, профес-сор?, — напускным обиженным тоном поинтересовалась слизеринка. Она по-детски выпятила нижнюю губу, а затем медленно прогарцевала в сторону Гермионы. Тонкие пальцы зарылись в влажные локоны и притянули ближе, заставляя светло-карие глаза встретиться с бездонными черными. Гриффиндорка замерла на месте и кажется даже затаила дыхание, — уверены?, — игриво шепнула она.       Горячее дыхание обдало губы Гермионы, отчего по телу тут же табунами пошли мурашки. Она старалась не подавать виду и лишь неотрывно глядела в темные омуты напротив. Во взгляде читалась жесткая сталь. Плохая идея. Очень плохая. Я не Блэк.       — Беллатрикс, — ее голос был резким, отрезвляющим, пусть ведьма и старалась сохранить относительно дружелюбный тон. Не навредить. Только не навредить. Она отстранилась, выпутываясь из чужих рук, — то, что случилось вчера не должно было произойти. Мне жаль, но я профессор, а ты - моя ученица. Это недопустимо, и тебе лучше бросить это дело. Для твоего же блага.       К черту. Гермиона щелкнула пальцами и на барной стойке появилась запечатанная бутылка Огневиски и одинокий бокал. Хороший, добротный Огневиски, который ей подарила Розмерта еще тогда, в Хогсмиде. Ведьма отдала его эльфам на сохранение, чтобы те приберегли его, пока не появится подходящий повод, под стать напитку. И вот, повод появился. Мерлин, да что же это..       Беллатрикс все это время лишь настороженно наблюдала за действиями профессора. Ее поза растеряла былое высокомерие, руки лежали на груди, все в поведении ведьмы и ее манере держаться теперь кричало о ее недовольстве и напряжении.       — Мне семнадцать, Гермиона, — процедила она и вновь двинулась в направлении профессора. Приблизившись на достаточное расстояние, она с силой вцепилась в стакан в руке Гермионы и со звонким звуком опустила его на столешницу. Гермиона предпочла игнорировать реакцию, которую у нее вызвало это обращение и мимолетное соприкосновение с холодными пальцами слизеринки.       Блэк не стала мешкать и воспользовалась секундным замешательством преподавателя, так что уже в следующую секунду та оказалась прижатой к столешнице. Бледные руки опустились по обе стороны от нее, перекрывая всякие пути к отступлению.       Гермиона невольно вздохнула, и.. черт, снова этот запах. Только не это. Блэк опасно нависла над ней, словно зверь над своей жертвой, потемневшие глаза пронизывали ее испытующим взглядом. Мерлин всемогущий, ну почему для подобных разговоров эта чертова ведьма выбирала оставлять расстояние между ними в считанные миллиметры..       — Ты не ответила мне вчера, — опасно низким голосом начала Беллатрикс. Черный, испепеляющий взор изучающе скользил по лицу, рассматривал в деталях. Разгоряченное дыхание смешивалось с частым, сбитым, — уходишь от разговора сегодня. Так в чем же дело на самом деле, Нюкт? М-м?       Шатенка изо всех сил пыталась восстановить дыхание, говорить четко и ровно. Не отводить глаз. Окстись, девочка, окстись, тебе это не нужно..       — Есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать. Это слишком опасно, Белла, просто прими и смирись с этим, — терпение. Только терпение. Гермиона мягко толкнула студентку в солнечное сплетение, и, к ее удивлению, та действительно безропотно отступила.       — Жаль, — сдавленно вымолвила Беллатрикс. Гермиона ожидала, что теперь она начнет ругаться, беситься, разобьет что-нибудь или выкинет еще какую-нибудь глупость, но отнюдь. Врановласая стояла, как вкопанная, внимательно вглядываясь в глаза профессора. Ее брови были нахмурены, казалось, что она активно размышляет о чем-то.       Гермиона почувствовала резкую вспышку боли, пусть и неяркой, но ощутимой. Словно кто-то пытался без разрешенья вторгнуться в ее сознание, но не преуспел из-за щитов, которые девушка предусмотрительно выставляла с самого момента переноса сюда. Она подняла ошалелый, полный неверия взгляд на студентку. Внутри все кипело.       Ну нет! Если до этого момента во внутренней борьбе девушки ни Блэк, ни МакГонагалл с их путями решения проблем, ни ее собственные принципы не желали уступать, то теперь от одной мысли о том, на что могла напороться девчонка, пролезь она к ней в голову, срывало голову. Темная, жестокая сторона пробивалась наружу, и плевать она хотела на последствия. Не навредить?.. О, она хотела не навредить, правда хотела, но девчонка перешла всякие границы. Это слишком. Просто. Слишком.       — А вот это уже слишком. Так сильно хочешь ответов, да? Так послушай меня, девочка, — она сделала три решительных шага вперед, оттесняя слизеринку к стене. Глаза напротив сверкнули в секундном замешательстве от столь стремительной смены тона в купе с тем, что совершенно неожиданно для самой себя в ловушке оказалась уже она. Холод толстых стен обжег лопатки даже сквозь слои одежды, но это было ничем в сравнении с тем, как яростно прожигал ее взгляд профессора. Из потемневших светло-карих глаз сыпали молнии, нахмуренные брови подрагивали в чуть ли не презрительном жесте, — может, ты тогда и помогла мне скрасить тоскливый вечер, но между нами нет и не будет ничего, кроме, разве что, пары бокалов Огневиски и одного несчастного поцелуя. Ты развеяла мою скуку, в ответ я лишь позволила тебе осуществить свою маленькую грязную фантазию. Мы квиты, Блэк, и на этом всё.       В ее голосе - ледяное равнодушие, без намека на раскаяние или что либо еще. Напускное, да, и где-то глубоко внутри истинное нутро взывало к ней, умоляло остановиться, не терзать и не ранить, но Беллатрикс она этого никогда не покажет. Стратегия выбрана, пути назад нет - пусть ударом под дых, пусть самыми гнусными и мерзкими словами, она отвадит ее от себя, сделает так, чтобы у младшей и в мыслях не было впредь к ней приближаться. Она проклянет себя еще сотни тысяч раз за то, что в момент слабости, помутнения, заговорила словами презренного, нелюбимого ею с самых ранних лет человека, но таков ее удел. Пусть лучше Блэк возненавидит ее, чем в угоду желаниям сама того не зная разрушит жизни сотен других волшебников.       — Хочешь знать, в чем же дело “на самом деле”?! О, я скажу тебе, — собственный голос срывался на крик, скорее болезненный и рьяный, нежели яростный, но едва ли можно было разобрать. Гермиона видела, к своему превеликому ужасу, как выражение на лице слизеринки принимает тот самый отсутствующий, знакомый ей с детства вид. Уголки губ безвольно опускались, а в темнеющих с каждым словом глазах один за другим появлялись все новые и новые непробиваемые щиты, — дело в том, Блэк, что с тобой было просто, до того просто, что мне даже скучно стало. Мнишь себя чуть ли не пупом земли, нос задираешь выше собственной головы, а на деле? Да ты же вся дрожишь и млеешь передо мной, по струночке ходишь, руку тянешь так, что того и гляди оторвется. Образцовая ученица, вы поглядите. Может расскажем им, откуда у твоей внезапной тяги к знаниям ноги растут, м-м?, — с напускной издевкой протянула она, криво усмехнувшись, — всего-то нужно было разок прикрыть твою задницу, и вот ты уже бегаешь за мной, словно влюбленный щен-..       Оглушающий дребезг стекла со всех сторон не дал ей закончить предложение. Инстинктивно повернув голову в сторону, Гермиона лицезрела сотни осколков битого стекла, что валялись по всему полу, подоконнику, столу и всем остальным поверхностям. Все то, что еще секунду назад было привычными ею окнами и посудой, сейчас представляло собой просто одну грандиозную вакханалию из цветных и прозрачных осколков. Со столешницы ручьем стекал злосчастный Огневиски, к которому девушка едва успела прикоснуться.       Глаза гриффиндорки расширились. В глубочайшем шоке, она резким движением вновь повернулась к врановласой ведьме с немым вопросом во взгляде. Та же смотрела на нее, ни на секунду не отводя горящих лютым пламенем глаз, гордостью и высокомерием не способная затмить разве что свою старшую версию. Каждая мышца расслаблена, выражение нечитаемо, если бы только не немигающий взгляд, сверкающий отблесками подступивших слез. Перестаралась? Да нет, не может быть. Разве можно было старшую из сестер Блэк так запросто сломить обыкновенной бранью?       Гробовая тишина повисла между ними и с каждой секундой давила только больше. Звон в ушах давно рассеялся, оставив после себя только почти что осязаемый рой мыслей с обеих сторон.       Воспользовавшись кратким замешательством профессора, Беллатрикс не церемонясь, с силой оттолкнула ее прочь от себя и выскользнула в образовавшееся между ними пространство. Без лишних слов она размашистыми, твердыми шагами устремилась к выходу и уже через секунду дверь за ней с грохотом захлопнулась. Студентка была такова.       В свою очередь Гермиона лишь прикрыла глаза и с шумом втянула носом воздух. Запах младшей ведьмы, ее магическая энергия, сам ее дух, частичка которого осталась с ней, в этой комнате, вовсе не помогали расслабиться, а наоборот, распаляли только больше. Хотелось рвать и метать, кричать во все горло и разразиться бесцельными проклятиями, пока не разнесет тут все до основания, подобно одичалому зверю. И от того не легче. Не в правилах да и не в стиле Гермионы было вести себя так, говорить нечто подобное, справляться со своими эмоциями столь примитивными, варварскими способами.       Во благо ли все сказанное? Да даже думать об этом не хотелось. Не сейчас.       — Гипси!, — рявкнула она, едва заметно содрогнувшись от того, сколь резко звучал собственный голос, — виски!       Эльф так и не удосужился явиться собственной персоной, видимо, своевременно уловив настрой своей госпожи, но новая, целехонькая бутылка Огневиски тот час появилась перед разгневанной ведьмой.       — Репаро!, — она с характерным звуком рассекла воздух палочкой и горстка мелких осколков на столе в мгновение ока вновь срослась в полноценный бокал. Она щедро плеснула себе янтарной жидкости и без лишних размышлений притянула бокал к губам. Обжигающий напиток обдал горло, теплом разливаясь во всему телу.       Заглушаем алкоголем, значит? О, так в стиле Блэк.       Дьявол!!!       Едва восстановленный бокал со всей силы полетел в стену, оставив на той размашистый мокрый след и осколками посыпался к полу. Гермиона схватилась за голову, отчаянно мотая ей во все стороны в тщетной попытке вытряхнуть оттуда наконец все эти треклятые мысли. Казалось, виной всему ее принципиальная неспособность начать наконец действовать своим умом, а не чьими-то чужими установками. Ты же отличница, Гермиона, и где весь твой гениальный мозг, когда он так нужен?       Гриффиндорка злилась. На Беллатрикс, да, отчасти, но больше - на себя. Кем она становится? Разбитая посуда, крики, наглая, ранящая ложь прямо в лицо - неужели все это она, Грейнджер? Темнотой назвавшись, темноту она впустила и в сердце, позволив ей отравить душу и разум. Да вот только Блэк никогда не была человеком, на которого Гермионе хотелось равняться. Со школы и присно она всегда действовала от обратного: любить, быть любимой, открытой, слышать, понимать, помогать. Об этом была министр магии Гермиона Грейнджер.       Но Блэк не давала ей покоя. Являлась во сне, тем диктуя действия наяву. Холодная, непокорная, местами жестокая и уж точно безразличная до мирских, человеческих эмоций, она была полной противоположностью своей бывшей студентки. Да, ее юная версия права. В жизни они мало совместимы.       Из беспомощного онемения ее вырвал только морозный ветер, отрезвляющим потоком грянувший в разбитое окно. Гермиона вдохнула полной грудью, поежившись от колкого холода зимней ночи, и заставила себя наконец взять себя в руки, хотя бы на то время, что ей понадобиться на восстановление этого беспорядка. Палочка отточенным движением руки взмыла в воздух, концом указывая точно на пустующую оконную раму.       — Реп..-, — губы уж было сложились в привычном ей заклинании, как вдруг нетрезвый разум посетила до удивительного здравая идея. Она оборвалась на полуслове, чуть отведя палочку, но уже через мгновение девушка вернулась на исходную позицию. Глаза сверкнули полной уверенность в своих действиях, которой ей так недоставало теперь в обычной жизни, — ревелио!       Гермиона тут же инстинктивно зажмурила глаза, неготовая к такому результату. Мириады осколков по всему помещению задались ослепительно ярким синим свечением.